Счастье в детях

I
Сегодня гуляет вся деревня. И не  только потому, что Октябрьская, когда закончены  все  полевые работы и включено  радио на стене, откуда неслись восторженные голоса в честь 33 годовщины Великой Октябрьской Революции. Сегодня деревня провожает в Армию Якова Рыбакова. Повестка у него на 9 ноября, можно и 8 го проводы справить, но 7 го праздничный день, настроение у всех приподнятое, праздничное, гулять всё равно будут. Вот и решили проводы устроить 7 го, 8 го - похмеляться и 9 го утром увезти Якова в район. На проводах гуляла вся деревня, исключая немощных стариков и грудных детей. Ребятишки усыпали полати, свесив головы, наблюдали за пиршеством и плясками взрослых. Их потом родители посадят за стол, накормят и снова на полати.  На улицу они могут бежать и без разрешения, а вот за стол рядом с взрослыми им нельзя. Рыбаковы к проводам подготовились на славу: зарезали борова, наквасили капусты, настряпали пустышек, пирогов с сушёной клубникой, наготовили бражки, закрасили её жжёным сахаром. Бражку пили стаканами, закусывали свежатиной. Ещё не все успели зарезать свиней, так как морозы только начались. Среди гостей была и молодёжь. Четыре парня тоже ждут повестки, они все 1932 года рождения и всем уже исполнилось по 18. Была и горстка девчат, явно, не все пришли проводить Якова. Главное, Машка пришла и сидит она рядом, ну совсем как на свадьбе. А что им стесняться, прятаться? Дружат они уже давно в открытую. Родители тоже дружат, советуются, как и где будут жить молодые, когда поженятся, хотя до женитьбы теперь целых  3 года. Но ни Рыбаковы, ни родители Маши не сомневаются, что свадьба будет, ещё какая свадьба, только после службы Якова. Пара красивая: Яков работящий парень, всё в руках горит, правда, вспыльчивый очень, но не злопамятен. А Маша, в противовес ему, спокойная, милая, ну а душевная какая! Ей все девчонки секреты свои доверяют. Она их и выслушает, и поймёт, и никогда их тайн не выдаст. И Якова она, по всей видимости, любит.
      Всю осень Яков на уборочной работал, так Маша его у окна ждала до темна. Осень выдалась славная, сентябрь и пол октября тёплые и солнечные дни стояли. Уборка шла хорошо и Яков после работы, которая заканчивалась далеко за полночь, мылся и шёл через две улицы к Маше.
      Однажды мать Маши, утром рано, взяв чистый подойник, пошла в сарайку, доить корову и услышала голоса сверху с крыши
- Ё- моё! Машка! Проспали! Я побежал….
И Фрося догадалась, что ночевали дети на сеновале. Сначала  вспыхнула, хотела дочку выдрать, но пока доила, обмякла. Чему быть, того не миновать! Ну, родит если, так что? Подрастим, пока Яков служить будет, свои повырастали и этот вырастет. И как приговорила! Маша в июне родила сына. А сообщить об этом молодому отцу не было возможности. Яков ещё на проводах сказал и родителям, и ей:
-Писать не буду, не  моё это дело! Да и сочинять не умею.
И не писал. За месяц до родов приходило письмо и Маше, и родителям
-Заканчивается  учебка. Скоро нас разошлют по частям. Сейчас я под Киевом, но сюда не пишите. Сам не знаю, где буду дальше служить.
Маша переживала, что не может сообщить любимому, что беременна. На проводах ещё рано было, сама не была уверена, да и стеснялась с ним на эту тему разговаривать. А когда стало ясно, написать было некуда. Мать успокаивала
-Не переживай, молоко пропадёт. Мы со сватами вас давно поженили, молва людская - тоже. Да и на проводах всё было, как на репетиции свадьбы.
И Маша сообщила о сыне, когда Витюше было  пол годика. Особой радости от Якова не поступило.

II
А Яков служил в танковой части Киевского военного округа. Его часть располагалась в 6 километрах от села Сухолесы Белоцерковского района Киевской области. Яков был очень охоч до техники. В деревне у них было 2 колёсных трактора и одна полуторка. Лет с 15 Яша не отходил от этой чудо- техники. А тут перед ним танк, даже в разобранном виде. Это ли не мечта! А пистолет ТТ и автомат Калашникова он разбирал бы и собирал дни напролёт. А когда он закончил учёбу и получил права шофёра, радости и гордости не было предела. Служба протекала хорошо. Для Якова не были в тягость ни наряды в караул, ни дневальным, ни на кухню. Это была интересная, насыщенная жизнь, не то, что в их колхозе. Даже политзанятия в красном уголке для Якова были интересны, хотя он видел, что сослуживцы к ним равнодушны и даже их избегают. В части было ещё много фронтовиков, которые дослуживали и молодых ребят из Якутии и Таджикистана. Все были дружны, их дружбе способствовали и распитие спиртного, которое доставали, в основном, фронтовики - люди ушлые. Да и сам Яков на машине часто выезжал то в Киев, то в город Белоцерковь и был внештатным, тайным поставщиком спиртного. Иногда бегали в самоволку в село Сухолесы за 6 километров от части.  Пили часто и много, но осторожно, так как были «стукачи».  Яков со своим другом якутом и двумя таджиками не раз сидели на гауптвахте, что портило их послужной список. В последний год службы друзья увлеклись увольнительными, а иногда и самоволками и стали часто расхаживать не по Киеву и Белоцеркви, а по селу Сухолесы,                приобретая гражданскую форму. Её хранили у местных парней. Солдаты знакомились с местными девушками, те их подкармливали, особенно осенью вишней, сливой, яблоками. А иногда и сами залазили в чьи-то сады. Наглея, солдаты просили местных принести выпить. И те приносили, но всё больше настойки собственного приготовления, чаще всего из вишни, очень вкусную и хмельную. Встречаясь с местными девчонками, Яков ощущал тоску по Маше, но если девушка уступала, то тоска мгновенно улетучивалась.  Идя в увольнение в следующий раз, Яков не искал встречи с той, с которой провёл время в стогу соломы, а знакомился с новыми девушками.
     Однажды он познакомился с очень тихой и скромной девушкой Галей. Прибегал на ночь в самоволку, но затащить её в солому, ему не удалось. Девушка была красива не выдающейся красотой, а больше душевностью, степенностью, толковостью и кротостью. Якова тянуло к ней, он сравнивал её с Машей и находил в их характерах много общего. Это была их неподдельная искренность и доброта.
III
     Близился дембель и Яков написал домой письмо:
-Срок службы заканчивается, но я надумал после службы остаться здесь. Тут жизнь, я водитель, работу найду. Да и климат здесь тёплый и мягкий, не то, что у вас в Сибири. Мне не пишите, я ещё не знаю, где остановлюсь. Передайте привет Маше, скажите, что писать некогда. Устроюсь, напишу. А остановился он в Сухолесах, пошёл на базу по переработке овощей и фруктов, здесь ему дали машину. Нужно было эти самые овощи и фрукты развозить по близлежащим сушильным заводам. Общежития в селе никакого не было и ему посоветовали квартироваться у бабы Нюры. В Ракитном есть, которая пол года назад схоронила деда - мужа и осталась одна. Детей у неё по жизни не было, и она вскоре к Якову стала относиться, как к сыну. Он ведь и с дровами, и с огородом поможет. Баба Нюра была ещё крепкая, держала летом много птицы, так что мяса им на зиму хватит. Да и заготовок в погребе больше чем достаточно. Иногда случалось, её Яша не приезжал ночевать домой. На вопрос: «Где ночевал?» -  отвечал, то в Ракитном, то в Белоцеркви  по работе, то в Киеве. Ну в Киеве- то ладно, всё ж 100 километров по ночи ехать, от Белоцеркви- 25, а в Ракитном- то что ночевать, пешком и то можно дойти. А ночевал- то Яков совсем не по работе, то с одной познакомится на сушзаводе, то с другой. Земля слухами и пользуется. В Сухолесах он знакомства не заводил, здесь Галина живёт и манит его к ней нестерпимо. И встречаются они,  правда редко. Вот в воскресенье ходили на речку Рось. Вода в ней холодная, чистая, камни, как в зеркале. И в район она с ним ездила, но никак не давалась, воспитание, наверное, не позволяло.
    Как- то баба Нюра была на почте и почтальонша,  удостоверившись, что Рыбаков Яков - её квартирант, отдала ей 6 писем на его имя. Бабуля и вручила Яшеньке вечером эти письма. И в этот вечер Яшенька не выходил из горницы, лёг рано, а уж спал ли, нет бабуля, не знает. Только слышала, ходил, вздыхал, пил  квас. Уж больно расстроили его эти письма. Баба Нюра была безграмотна и поэтому не знала от кого они. На её вопрос о том, как дома, сказал, что всё нормально, но сам ходил недели две, как потерянный.   А письма были все от Маши. На почтовом штемпеле последнего письма Якова к родителям, Маша чётко разобрала адрес и стала писать « до востребования, авось да дойдёт. Из Машиных писем Яков узнал, что у его сына фамилия не Рыбаков, а Озимов, по материнской фамилии. Маша просила писать, приехать за ними, Витя уже большой и знает папку только по фотографиям. Об этом Яков не рассказал никому. Маша была далеко, будто в детстве, и его мысли тогда были детскими, и забылось уже всё. А сейчас он мужчина и мыслит он по- взрослому. А занимает его мысли всё больше и больше Галя. Как она поёт! На своём украинском языке! В Ракитном есть у него женщины, которые охотно делят с ним постель, готовят ему разносолы, но всё не то. Вот бы Галина приняла его в свои объятья! Но  девчонка мягко отказывала:
- Вот засватаешь,  тогда!
А что, и засватаю! Этой мыслью он поделился с бабой Нюрой:
- Ай, да умница, сынок! Дивчина больно хороша! Отец у неё грамотный, башковитый. До войны ещё 4 класса закончил, мать - работящая, всё на полях, да на полях.  И братья у Галины хлопцы хорошие: старший Саша, младший Гриша, да Ваня. Сама Галина в лесничестве работает, на шее у родителей не сидит. За вечер баба Нюра рассказала о Галине и её семье столько, что Яков теперь знал всю её родословную. Много она рассказывала и о войне, как жили под немцами, как 14 летнего брата  матери прятали от того, чтобы его не забрали в лагерь. В Киевской области немцы бесчинствовали. И вот в навозной куче вырыли яму и садили на день хлопца в неё, ночью кормили и обратно в это убежище. Этой ночью Яков не мог уснуть. Там, в Сибири, у него родители, Маша и сын и колхоз с колёсными тракторами, а здесь жизнь, красота неописуемая, его будущее и , конечно, Галина. Без неё он уже не мог. Конечно Галина! Маша осталась в памяти глупышкой,16 летней девочкой, глядевшей ему в рот. А сын, вообще, не вызывал никаких эмоций. И на следующий вечер Яков с бабой Нюрой и соседом Иваном пошли в сваты к Галине.

IV
Маша с сыном часто и много времени проводили в семье Рыбаковых. Их здесь считали своими, привечали, любили, баловали. А когда  отец Якова умер от незаживающих фронтовых ран, Маша с Витюшкой  перешли жить к бабе Оле. Маша звала её мамой, уважала и помогала ей во всём. Ольга внука любила пуще жизни и писала Якову, что он похож на неё. А Яков, по-прежнему, не баловал письмами ни мать, ни Машу. А тут Вите, бегавшему на улице, почтальонша вручила письмо:
-На письмо от папки, неси мамке и бабе, смотри  не потеряй!
Витюша принёс конверт, Маша просияла, зарделась, засуетилась. Яков писал матери, что женился, работает на машине, живут хорошо у родителей. Ольга и Маша сидели в оцепенении, и только Витя прыгал вокруг, надев конверт на ручонку, и выкрикивал:
-Папка! Папка!
Вдруг Маша яростно схватила сынишку за руку, отвесила ему  шлепок под зад и швырнула его в горницу, захлопнув дверь. И до утра не вышла. Ольга её не трогала, сама была не своя
-Как женился? Зачем? У него ведь Машка-жена! И сын есть! Что теперь будет?
Ольга пошла в пригон и от души там наревелась, а когда вернулась, Маша с вещами стояла на крыльце: 
-Ольга Даниловна, Витя ещё спит, я его позже заберу.
-Машенька, детка, никуда не ходи. Ты наша и Витька наш. А что там, я не хочу знать!
-Теперь у Вас есть сноха настоящая, а я что? Самозванка. До свидания, Ольга Даниловна.
Больно стегануло Ольгу Машино «Ольга Даниловна», но она смолчала, понимала Машу.
    Маша пожила у своей матери недели две, а потом ушла в пустующую избу и начала там обживаться. Витька бегал к бабе Оле часто, даже ночевать оставался  и Ольга ходила к Маше, а вот Маша больше порога  к Ольге не переступила. В деревне никто ничего не знал, но стали задавать много вопросов.
- Что, Маша, не пожилось со свекровью? Ну и правильно, Яшка  приедет какое - никакое своё гнездо уже есть. Или туда, к нему поедите?
Ольга носила Маше молоко, помогала продуктами, решив для себя « У меня есть невестка и внук! И других мне не надо!»

V
После весёлой украинской свадьбы, молодые остались жить у родителей. Большее время жизни занимала работа, а свободное время - работа по дому и в саду. В доме Галины все жили дружно, никто никогда не ругался, не кричал, не ругался матом. Её братья были как девчонки в штанах, приветливые и добрые. Родители уважали зятя за трудолюбие и безотказность. Через год у Якова с  Галиной родилась дочь Марина. Всё закружилось вокруг малышки, нянек было много, и Галина  снова  пошла в своё лесничество. Из дома Якову не было писем, мать не ответила на то письмо, где он написал ей о своей женитьбе. Толи письмо не дошло, толи мать его не одобрила. И Яков не стал тоже писать, даже не сообщил о дочке.
     Маринка росла славной девочкой, радовала всё семейство. А Галина стала замечать, что Яков грустнеет, часто задумчив. Яков уехал из дома  в ноябре  1950 года, а сейчас наступил 1957. Без него умер отец, от матери нет писем, родственников не видел семь лет. Наелся фруктов досыта, нагрелся на солнце, а Сибирь далекая стала чаще сниться. И стал он уговаривать жену съездить на родину.
- Что ж я без роду, без племени! Поедем! Мать внучку даже не видела, а её уже скоро два. Живут же там люди. Привыкнешь. А не привыкнешь, так вернёмся.
Галина не хотела уезжать из родной семьи, но мать сказала:
- Негоже, доченька, мужа одного так далеко отпускать, ты теперь за ним всегда должна следовать, да прилепится жена к мужу.
И Галина поехала. До Омска ехали на поезде, а из Омска дали телеграмму матери, что едут. Добирались до деревни долго на попутном транспорте.
     У калитки стояла мать Якова, она сухо обняла Якова, открыла калитку и запустила его во двор. А перед Галиной с девочкой закрыла калитку и сказала:
- У меня уже есть и сноха, и внук. Вас тут не ждали.
Галина,  ничего не понимая, пыталась быстро вспомнить, что наказывала мамо (украинское), как поладить со свекровью. Свекровь её не пускает даже на порог.
- Мать, это моя семья. И они будут со мной, а коли не пустишь, то и я здесь не останусь,- сказал Яков. Мать повернулась и ушла в дом. За накрытым заранее  столом, сидели одни, мать не вышла из горницы. И Яков рассказал Галине о Маше.
- Давно это было, да и не любовь это. Просто ребячество. А что ребёнок? Надо было самой думать, я её силком не брал.
Наутро Яков пошёл в колхозную контору и устроился скотником на ферму, а Галину устроил дояркой. Дояркой работала и Маша. Деревня « гудела; все только и дело говорили о возвращении Якова с законной женой и дочкой, о том, как теперь будет Маша. К Галине на работе сначала присматривались, а потом, поняв её добрый и бесхитростный характер, полюбили Галю, жалели как Машу, так и Галю.
- Всякое в жизни бывает, - говорили они.
На работе всё было хорошо, дела спорились, бригадир девчат похваливал, обещал на трудодни побольше зерна дать. А дома был кромешный ад. Свекрови не нравилось всё, что делала Галина: и стирает не так, и готовит не так, и даже ходит по дому не так.
- Приехали бандеровцы сюда, вас тут никто не ждал и не ждёт. Мы по русским обычаям живём и по- русски говорим, - говорила она Галине при маленькой Маринке. Ёё она тоже не привечала, а когда Яков и Галя были на работе, не хотела за ней доглядывать. А Витька для неё был свет в окошке. Она при всех демонстрировала любовь к нему, научала его бегать за Яковом и кричать: «Папка, папка! Пойдём к нам домой!». Бедное, человеческое сердце Галины разрывалось от боли. «Дужа вашко,»  - ( украин. очень тяжело) жаловалась она женщинам на ферме. Яков, видя такое отношение матери к жене, переживал, но боялся её обидеть, как- никак у неё в доме живут. И он начал пить, не обращая внимания на слёзы жены. Однажды он не пришёл ночевать. Галя сбегала на базы, заглянула в хлив ( украин. пригон), сходила к скотникам, которые вместе работали. А утром увидела его на работе.
-Яша, ты где ночевал?
Яков промолчал, а когда пошли домой, её догнала Маша:
-Не переживай, он у меня был. Прости, не могла я его выгнать, он к сыну приходил.
И Яков стал часто пить и ночевать «у сына». Жизнь Галины стала  невыносимой. Дома свекровь её даже по имени не называла. То « цибуля « ( украин. Лук), то « картопля» (украин, картошка) назовёт, хотя Галина очень старалась не употреблять в речи свои украинские слова. Галина теперь знала, где ночует  муж, но от этого было ещё труднее. На работе она виду не показывала и с Машей общалась, как и прежде. Она ставила себя на её место. Не сладко! Ох, как не сладко! Но и на своём месте жить становится невыносимо. И она решила оставить Якова Маше, забрала Маринку и уехала домой на свою Украину.
     Дужа гарно ( очень красиво) было дома. Всё в весеннем цвету, всё мило и знакомо:
-Пролью слёзы, забуду всё и буду жить с мамо (мамой) и доней (дочей),-решила она.

               
VI
        Яков беспробудно пил две недели, ночевал то у Маши, то дома. Проспавшись, ругался с матерью, что выжила его жену, а пьяный схватил её за грудки:
-Верни мне жену и дочку, я без них жить не хочу!
Маша поняла это быстрее матери и стала его уговаривать поехать за Галиной.
-Она тебе законная жена. Ей  тяжело и дочка без отца. А я уеду, не стану мешать ни тебе, ни ей.
И Яков поехал, уговорил Галину, сказал, что построит дом и они будут жить отдельно от матери. Галина вернулась и родила дочку  Иринку. Стали строить большой дом.
    А Маша уехала в другую деревню километров  за 60. Свекровка  рвала на себе волосы за внуком, рвалась поехать вместе с ними, но Якова уже побаивалась. Зимовали Галина с Яковом и двумя детьми уже в своём доме, правда, ещё нештукатуреном. Галя видела, как переживает Яков отъезд Маши с сыном, но терпеливо ждала и жизнь стала налаживаться. Галина  родила погодок Надю и Любу, но Яков ждал сына.
-Уеду к сыну от вас баб, - полушутя говорил он.
И после четвёртой девочки даже вновь запил. Но Галя прямо поклялась, что обязательно родит сына, молилась даже. И через два года родила пятого и мальчика!
-Вот и хватит, - сказала себе Галина, но через четыре года случайно забеременела и родила ещё и Галинку в 37 лет. Семья стала большая, шестеро детей:
Марина-1955г
Ирина-1958г
Надя-1959г
Люба-1960г
Михаил-1962г
Галя-1968г
Яков попивал, но всегда работал и ночевал дома. Свекровь умерла, так и не признав Галину с её детьми. Внук Витя гостил у неё часто, дружил и играл со всеми детьми и Галя его привечала и жалела. При нечастых встречах Галина и Маша общались как подружки.
     Большая семья жила тяжело и трудно, как и все в те годы, своим трудом Яков работал всё скотником, его и выгоняли за пьянку, но брали назад так как работник он был не заменимый и ответственный. Хоть какой пьяный, а скотина всегда ухожена и накормлена. Дома, правда, помогал мало, дети и хозяйство были на Галине. Денег до 1961 года в колхозе не платили, работали за трудодни, а в конце года по урожаю начисляли на трудодень по 200- 300 граммов зерна: овса, ржи гороха, пшеницы. Получалось  5-10 мешков  на семью на год. Зерно мололи на мельнице, которая была в колхозе, и работала 2 раза в месяц. Из этой муки пекли хлеб, добавляя туда тёртой картошки, в целях экономии. Держали скотину: пару свиней, корову, телёнка, овец, куриц. Если картошки накапывали много, то держали 2-3 свиней, а если не урожай, то одного. Налоги на скотину были большие, обязывали сдавать молоко государству. Мыла постираться купить было не за что, а на ребятню стирать надо было каждый день, так как одежонки не хватало. Для стирки и мытья делали щёлок  из древесной золы  или  сдавали яйца в магазин и на них покупали  мыло, иногда плитку фруктового чая или грамм 200 ломпасеек ( маленькие, цветные леденцы  ) Сахар  иногда тоже покупали, сыпали детям по ложке на стол, как хочешь, так и ешь: хочешь, в чай сыпь, хочешь, хлебом макай, хочешь, языком лижи. Детям Галины и Якова в детстве пришлось много трудиться, особенно четырём старшим. Дрова готовили всей семьёй вручную. Родители ручной пилой валят берёзы,  старшие - топорами рубят сучья, а малышня, как муравьи, оттаскивают их в кучи. Девчонки и кололи дрова, и складывали их здесь в лесу. А зимой в коробах перевозили их и опять складывали в поленницы уже сухими. На сенокос - тоже всей семьёй. Старшие с 10 лет косили литовками, младшие - гребли, возили копна на лошадях, топтали сено в стогах. Дома оставалось двое детей, там тоже много работы. Надо воды натаскать . 2-3   кадки (самодельные деревянные бочки) для полива огорода, для скотины и стирки. Благо водокачка была не далеко, через дорогу. Затем надо было насобирать 2 мешка травы лебеды, молодой крапивы или молочая. Был специальный секач, им надо было эту траву мелко порубить и налить холодной водой. Два ведра травы скармливали свиньям вечером, чуть присыпав мукой, и два ведра- на утро. А на следующий день опять рвали, рубили, и такая нарубленная трава называлась хряпой. Это очень тяжёлая и нудная работа. Только из-за этой хряпы дети не любили оставаться дома. За деревней был молокозавод, где делали масло, которое славилось, а пахту из-под масла продавали колхозникам по 1 копейке за литр. Выпишут этой пахты на 2-3 рубля и за месяц её надо переносить  домой в вёдрах на коромысле километра за полтора. Придёшь рано, займёшь очередь и сидишь на солнцепёке в очереди. Собьют масло, выпустят пахту, а тебе не хватило, опять сиди 2 часа в очереди. Дождался, неси домой, да так, чтоб не расплескать. Эту пахту добавляли к траве для свиней. Стирали в шайках ( деревянное ведро с ручками). Мать стирала крупное бельё, остальное - дети на стиральных досках, они были не у всех. Полоскать носили на речку. В сезон ягод была горячая пора, дети ходили за ягодой по 2 раза за день. Ягоду, в основном, сушили, так как сахара на варенье не было, то есть он в магазине был, но купить его  было не за что. Голода дети в эти годы уже не знали, но и разносолов и сладостей не видали. На ужин, например, жарили две большие сковороды картошки на свином сале, заносили большую чашку капусты, иногда политую постным (растительным) маслом, садились  вокруг все и ели из общей посуды. Летом вместо капусты был зелёный толчёный лук, приправленный сметаной или сливочками. Вкуснятина! (До сих пор иногда летом так делаю, но тогда было вкуснее.) Молока по стакану хватало не всем, наливали, начиная с малышей, так как его сдавали государству, на каждую семью доводился план сдачи. К обеду в русскую печь после выпечки хлеба ставили пару чугунков супа. К обеду он упаривался и обед был горячим, если опоздал - холодный, греть не на чем. Проголодавшись, часам к пяти дети снова просили есть. И тогда Галя наливала в большую чашку молока и крошила туда хлеб и дети ели ложками, называя это блюдо - тюпки. Иногда скапливались яйца, их тоже размешивали в чашке, солили и макали хлебом. Из моркови делали парёнки - лакомство для детей. Рано утром Галина уходила на дойку, дети ещё спали. Старшая Марина будила детвору, кормила нехитрыми припасами, что мать оставляла на столе, отправляла старших в школу, младших замыкала дома, они иногда спали до прихода родителей, иногда и «хозяйничали». Галина после дойки топила печь, пекла хлеб, варила картошку, жарила сало, ставила чугунки с супами и управлялась по хозяйству. В обед зимой  мать встречала детей из школы и кормила горячим супом. Затем часа в 4 уходила на вечернюю дойку и возвращалась, когда дети уже спали, накормленные Мариной, которая топила печку, жарила картошку, доила корову. Галина залазила на полати, считала ноги детей.
-Ну, слава Богу, все 12! Значит все живы, и здоровы.
Сама ещё долго готовила что- то для завтрака детям: творожок, блины, лепёшки, наставляла на стол и закрывала чистой тряпицей. А ещё надо постирать, починить, связать, но свет давно уж отключили. Зажигала лампу, если был керосин, а когда луна  Галя долго пряла овечью шерсть, пела в полголоса свои родные песни, обливаясь слезами и вспоминая родной дом.
     Одевали детей с большим трудом. Стало заметно легче. Но денег всегда не хватало. Осенью надо было собрать в основном, носили обноски, когда кто- то отдавал, донашивали друг за другом. Если осенью удавалось сдать зимовалого бычка, то покупались обновки не всем, конечно. В 1961 году стали давать зарплату деньгами и жить стало легче.  Было на что отправить  детей в школу, купить обувь, учебники, тетради, чернила, карандаши, школьную форму, которую потом донашивали младшие, как и учебники, передавались из рук в руки. Дети летом собирали шиповник, сушили и сдавали за деньги, на которые тоже покупались цветные карандаши - такая радость! Жили не в унынии, находили радость во всём. Бегали летом босиком, после дождя по лужам, зимой- с горки пока не обледенеешь сам и не превратишься в сосульку. Летом много кормились в лесу: ели саранки, копали солодку, собирали щавель( кислицу) , пучки, медунки. И всё радовало! А грибов сколько носили - сытнейшая еда! И впрок насушивали мешок, и более Яков был хорошим охотником и рыбаком, что помогало семье в пропитании. В годы войны, когда Якову было 9- 13 лет, спасал он от голода своих малолетних  сестёр и братьев. И потому обучился этому ремеслу хорошо. Летом в доме была мелкая дичь: рябчики, куропатки, птицы большие: косачи, глухари. Иногда на пару с соседом убивали лося и делились мясом со всей деревней, это был залог того, что не докажут и не сдадут. Случалось, даже медведя в петлю ловили, но мясо ели не все, а вот жир ценили как лекарство. Зимой зайцев ловил в петли по 3- 5 штук, обдирал их и замачивал на ночь. Лотом Галя тушила их в печи. Летом ловил разную рыбу, особенно щук на блесну, а зимой вместе с мужиками « топтали» речку и приносили в дом окуней мешками. Это всё было  большим подспорьем в питании семьи.
      Хорошо ещё, что жили в центре колхоза, где десятилетняя школа и дети учились все дома и ели из одного котла. А так бы пришлось после 4 класса отдавать детей в интернат на неделю, где надо было самим готовить из своих продуктов. А зимой что дашь ребёнку из дома? Сало, хлеб, капуста, картошка. И в 11 лет не каждый ребёнок может приготовить на плите ( не газовой, а которая топилась дровами) себе и завтрак, и обед, и ужин. Дрова на интернат готовили родители. У кого 2- 3 ребёнка, а у кого 5- 6 , попробуй вручную наготовь.
     Детей одних в лес Яков не пускал, пугал цыганами. Говорили, до войны был случай, когда в деревне цыгане украли годовалого ребёнка. А они и сейчас приезжали табором, останавливались в одном и том же месте и молодёжь за 7 километров ездили вечером слушать их песни, смотреть танцы. Возили им кое никакое гостинце, то картошки ведро, то огурцов. И сами приезжали оттуда с подарками - красивыми безделушками: обереги, копеечные кольца, дешёвая бижутерия.

                7
       У старшей дочери Марины детства почти не было. Правда, когда она родилась на Украине и жила там 2 года, её пестовали и лелеяли, нянек было много, а куколка одна. Когда Марине исполнилось 3 года, родилась Ирина, а через год Надя. И в 4 года Марина стала нянькой, ставала на чемодан, что отец привёз с Армии, и за верёвку качала люльку. Надя была не спокойной и часто Маринка закрывала её в люльке тряпками с головой, чтоб не слышать её рёв. В результате чемодан был сломан, а через год, когда Маринке исполнилось 5, родилась Люба. У Марины теперь стало 3 настоящих, живых куклы, которые орали, писали, какали, болели. Она вставала утром по плачу Любы, давала ей приготовленную мамой бутылочку, перепелёнывала её и качала, а старшенькие просыпались, плакали от холода, и каждую надо было приголубить и успокоить. Затем приходила мать с дойки, погружалась в домашние заботы, а дети оставались с Мариной. И когда мать была беременной шестой Галей, 13 летняя Марина плакала и просила мать не рожать больше.
-Я не могу уже больше! Нас пятеро, куда? Зачем больше? Я никогда не рожу, когда вырасту. Мне дети надоели. Никогда не выйти из дома. Я устала!
Наутро Марина попросила прощение у мамы, а та дала ей слово, что это последний ребёнок. А Марина призналась матери, что никогда не захочет своих детей. После 8 классов в 15 лет Марина на лето пошла  работать, с радостью подменной дояркой, опыт работы у неё уже был. Она часто помогала матери доить. Детей вечером на подросшую Ирину оставит и сама на ферме с удовольствием подоит 9- 12 коров матери, да ещё другим дояркам поможет. У каждой по  32 коровы, доили руками и летом 3 раза в день. Через месяц Марина получила первую зарплату 53 рубля, отдала родителям. Мать купила 2 матраса на кровати, и Марина  первый раз, спала на матрасе. До этого они матрасовки набивали сухой осокой. Сначала спать было хорошо, а потом осока стиралась в труху, и образовывались комки. Ещё купили целый килограмм конфет, колбасы по 2,10 рублей за килограмм, пряников по 80 копеек. Дома был праздник. Накупили хозяйственного мыла и даже кусочек земляничного. Оно пахло настоящей земляникой, и дети называли его «духовое» мыло и пользовались им бережно для умывания. Когда пришла пора сентября, отец с матерью осторожно предложили:
-Марина, может, ты в школу больше не пойдёшь?
И Марина стала  настоящей дояркой, ей дали свою группу коров. На её место няньки стала Иринка, а в семье была маленькая Галинка.  А Мише было уже 6 лет, и водиться, практически, надо было только с маленькой Галей. Остальные дети были уже самостоятельными и работали по дому. Надя помогала отцу на ферме. А Ирина - матери и Марине доить.
      Прошло 2 года и Маринины одноклассники окончили школу, и разъехались, молодёжь в деревне не хотела оставаться. Отец уже подшучивал над Мариной.
-Замуж тебе, дочка, пора. Как никак 18 уже.
Но Марине не хотелось замуж, а особенно рожать кучу детей, перебиваться в жизни, не зная чем накормить и во что одеть этих детей. Только что стали жить по-человечески, в доме 3 зарплаты, огород большой, хозяйство прибавилось, а главное, все дети подросли. Да и не за кого было идти, молодёжь вся в городе. Так и жила Марина в отцовском доме. Иногда задумывалась чтоб уехать, но как родителей оставить с такой оравой, их же поднимать надо, учить, обувать, одевать.
     И вот Марине уже к 30, а на горизонте - никого. Мать переживает.
-Такая красавица! Работящая! А старой девой останется. Хоть бы родила от кого.
И Марина родила. От кого? Никто не знал и даже не догадывался. Настенька была очень похожа на деда Яшу и стала дорогой и любимой внучкой в семье. Уже намного позже, Марина призналась матери, что  украла две ночи у соседки, когда та уезжала на неделю, и 53 летний муж оставался один дома. Как- то встретились на огороде взглядами и...всего 2 ночи.    
     Растили внучку, как королеву, катали и в сыре, и в масле. Все выросшие тётушки души в ней не чаяли, бабушка с рук не спускала, мать наряжала, как куклу. Когда все дети разъехались, а Яков умер, принцесса заняла весь быт и время у бабушки с мамой Настенька выросла в любви, выучилась, вышла замуж, родила троих детей. И тут Марине на 61 году жизни подвернулось счастье - к ней посватался вдовец Константин, который жил после смерти жены один в их деревне и был постарше. И так Марине с  ним стало уютно да тепло, сроднились две одинокие души быстро. Косте хоть и 70, а по дому справлялся, а Марина всю нерастраченную нежность и заботу отдавала ему. И Настенька была не против. Шли годики, Костя слабел, у Марины болели ноги, сказывалась работа в холоде в резиновых сапогах. И Настенька стала звать их к себе, тем более надо  было доглядывать за ребёнком. Марина продала свой дом за 60 тысяч, деньги отдала дочке. Им с Костей отвели отдельную комнату. Деньги за дом быстро растаяли, не хватило даже на штаны деду. Костя стал быстро сдавать, заболели глаза и он ослеп на оба глаза. Марина ухаживала за Костей, присматривала за внуком.
-Мама, давай деда сдадим в пансионат для престарелых или пусть заберут его дети. Смотри, с него всё сыплется мимо рта, с ведра воняет.
Всю ночь Марина не спала, вспоминала, как растила свою королеву, как ни в чём ей не отказывала, заботилась. И так становилось обидно. А если я завтра понесу ложку мимо рта, то и меня в пансионат? Утром она сказала Насте:
- Доченька, поедем мы с Костей в деревню в Костин дом. Не глянется нам в городе, не  выйти никуда, не поговорить ни с кем и делать у вас нечего. А в деревне огород, Косте свежий воздух и мама там одна, а ей уже 92 ой пошёл, будем рядом.
Настя в словах матери не почувствовала обиды и перевезла их в Костин дом. Так и живут они в деревне дружно, да мирно. Марина и мать доглядает, и за Костей ухаживает. А Костя молится за её здоровье.
VIII
Ирине в детстве тоже хватило работы и заботы. Она была младше  Марины на 3 года и всегда была ей первой помощницей. Подменяла её везде и во всём: с детьми, с хозяйством. А когда Марина ушла на ферму, то в 13 лет она заменила и маму, и Марину детям. Ей было 10 лет, когда родилась последняя Галя и выросла она у неё на руках, в буквальном смысле этого слова. Девчонки со скакалками, с мячиком, на речку, а она с Галей на руках лишь посматривает со стороны. Днём, когда мать с Мариной дома, надо было идти на колхозные поля полоть свёклу. А в уборочную страду ходили девчонки на ток, лопатили сырое зерно, работали на погрузчиках. И вот однажды, глубоким осенним вечером, три девчонки подкапывали зерно к ленте погрузчика. Ира заметила, что в зерне большой пласт дёрна, и, не задумываясь, нагнулась его убрать. И тут - беда! Длиннющая, тяжелющая  коса девочки из-за спины упала вперёд и её быстро начало затягивать в погрузчик. Девчонки не умели выключить агрегат, а рабочий, управляющий этой машиной, отошёл куда- то. Одна девочка побежала его искать, а другая оттягивала упирающую Ирину, косу которой тянуло с  немыслемой  силой и скоростью. Ирина сопротивлялась уже руками, не чувствуя боли. Когда механик выключил погрузчик, у Иры были оторваны руки почти по локоть. Хлестала кровища, а Ира потеряла сознание. В райцентре Ира лежала в больнице больше месяца и чуть не потеряла руки выше из- за незаживающих ран, Галина, переживающая это событие, как обезумевшая, всё таки сумела настоять и увезла дочку в областную больницу, где остановили гангрену и заживили раны на култышках. В общей  сложности Ирина провела в больницах 7 месяцев и, разумеется, восьмой класс остался лишь только начатым. А в семье появился беспомощный человек.
- Мама, я не хочу так жить. Даже 4 летняя Галинка   и та сама всё делает, а я даже поесть не могу.
Но мать, собрав всю свою силу, уговаривала дочку.
- Я буду твоими руками, я буду всегда рядом и благодарна Богу, что ты жива, моя кровиночка.
Галина ушла с фермы, целыми днями занималась с Ирой, учила её нехитрым навыкам одевания, рисования ногой, отец мастерил всякие приспособления для Ирины. Привязывали ложи к гладко выструганной палочке, затем к руке Иры и она сама ела. Все радовались успехам Иры и она постепенно стала привыкать к своему положению, осваивая с помощью родных всё больше и больше навыков самообслуживания. Только в стайке, рядом с кормилицей   коровой, позволяла себе Галина плакать в голос и рвать на себе волосы от безысходности, ей необходимо было это, так как её сердце немело от такого горя. А Ира оживала и уже носила дрова в дом, Люба наложит ей на вытянутые культяшки и бежит впереди, двери открывает, вот и занесла Иринка дрова в дом. И все рады! А вот Ира бельё в тазу культяшками стирает, а Люба с Надей выжимает. Ловко так забросит Ира бельё на верёвку и зубами расправит, руками так аккуратно и не получится. Через 4- 5 лет стала Ира совсем самостоятельная, многое делала ногами, пальцами ног и зубами.
     Девятнадцатилетней девушкой захотелось Ире съездить на Украину к бабушке, которую знала только по письмам да рассказам матери,  да так, чтоб одной, без чьей- либо помощи. Будь она не в таком положении, никто бы её и не отпустил, картошку надо было копать, а так собрали денег на дорогу, купили подарочки бабушке, Ире шаль на плечи чтобы руки прятать и поехала она на родину мамы, у которой щемило сердце по родным. В поезде Ира познакомилась с попутчицей, молодой женщиной и вечером к ним в купе напросились четверо солдат, ехавших в отпуск. Они пятеро играли в карты, звали шестой Иру, но та сидела с руками под шалью. Потом стали рассказывать истории из своей жизни.
- А я вам расскажу историю своей подруги, - сказала Ира.
И рассказала свою историю
- Ну и как ей теперь жить? В дом инвалидов только, - сказал один из солдат.
- Повеситься и то не сможет, - добавил второй
Ирина резко сбросила с плеч шаль и вытянула вперёд руки.
- Так помогите мне это сделать!
Все встали и молча вышли из купе. Остался лишь один. Его звали Николай.
       Дослужил он свои пол года и приехал за Ириной, увёз её в свой небольшой городок. Теперь он стал руками Ирины, успевал всё: есть двумя руками, пить сразу из  двух кружек, а любить Иру  за троих. Нарожали они троих детей, вырастили, внуков дождались. Ирина была счастлива и любима. Недавно Николай умер от сердечного приступа и Ирина осталась одна, но к детям не идёт, говорит сама справляется, иногда обращается к внукам за помощью. К матери приезжает, но редко.

IX
Третей девочкой в семье  росла Надя, всего на год младше Иры. И росли они вместе, как близняшки, обе были красивыми в отца и добрыми в мать. Отличались только цветом волос, Надюшка была естественной блондинкой. И Надя большее время проводила с отцом, чем с сёстрами и матерью. На работу- с отцом, в лес на охоту- с отцом, на рыбалку- с ним же. Естественно,    Яков ждал сына, особенно, в третий раз, а родилась такая крепкая девочка, что в 7 лет могла лошадь запрячь и галопом на ней проскакать. В пятом классе Надя запросто управлялась на работе за отца: и корма раздаст, и почистит  у коров, и навоз вывезет. Когда отец напивался в очередной раз, то слушался только её.
- Вот моя дочка, не дочка, а сын, не то что остальное бабьё, - кричал он и ругался пьяный.
И Надя увозила отца домой на лошади, укладывала его спать, а сама управлялась на его работе. И с сыном Якова от Маши она больше всех дружила. На лето Витька приезжал к отцу и они с Надей были как два мужичка в доме, перекапывали огород бабе Оле , возили ей сушняк на дрова, поливали огород, пасли домашних коров и овец. В юности Витька привёз с собой друга и познакомил его с Надей, впоследствии они поженились. Муж у Нади оказался пьющим, но ей это было ой, как знакомо. И она где боролась, где терпела его пьянство. Родился у них первый сынок Ванечка, а через три года задумали они родить доченьку. Никакого УЗИ в то время не было и родители не знали пол ребёнка до самого рождения. А Наде так хотелось девочку, что не удержалась и два платьица купила. И имя придумали- Женя. Подойдёт и мальчику, и девочке. Родился мальчик Женя, да такой красивенький, ну прямо с девичьим лицом. Рос ласковым,  добрым, ну совсем, как баба Галя.
- Маменькина доченька, - дразнил его Ваня.
Ваня с отцом гайки перебирает, а Женя с мамой вяжет, подушечки куклам шьёт, цветочки полет. Мама шутя называла его «доча». Рос и учился Женя хорошо, но стали все замечать, что у него уже нездоровый интерес к женским вещам: из маминого платья соорудит себе наряд и ходит после школы дома, калготки капроновые одевает….Стали  домашние уже не подсмеиваться, смеяться над ним и одёргивать. Как- то начались у Жени проблемы с мочевым пузырём, Надя его в областную больницу повезла и задала там несмело вопрос об увлечениях сына.
-Поменьше внимания уделяйте, - ответили те.
Закончил Женя школу, техникум. И всё забылось. Только Ваня не унимался, то заметит, что у Женьки ноги побриты, то брови выщипаны. А как- то Надя поехала к сыну и обнаружила у него в шкафу довольно много женского белья, колготок, париков и несколько фотографий, где Женя- девушка. Надя плакала и просила рассказать сына о своей жизни. И он рассказал, как трудно ему жить двойной жизнью. Утром он парень, идёт в техникум, изучает мужское дело- механику, а придя домой, переодевается в женскую одежду и как будто щёлкает выключатель ,меняется походка, голос, манеры, он – женщина. И будь его воля, он бы никогда не возвращался бы  в образ мужчины.
- Мама, мне так тяжело, я одинок, у меня нет друзей, я не могу никому довериться. Некоторые студенты подозревают уже и смеются. Как жить не знаю. Закончу и уеду, чтоб никто не знал и не догадывался.
Надя всем сердцем прониклась к дитю, но помочь не знала как. Никому об услышанном не рассказывала и от того было ещё больней. А по приезду сына домой, все ужасались, как похож Женя на девушку. Ложился он к матери на постель и шептал:
- Мамочка, помоги. Не могу так больше. 
Обливаясь слезами, Надя не могла помочь ему ни  словом, ни делом. А потом Женя сказал, что женится и привёз домой девушку знакомиться.
-Услышал Бог мои молитвы, - думала Надя.
Но молодые после богатой свадьбы разбежались быстро, поделив подарки. Затем Женя женился ещё раз, у них родилась дочка Наташа, но жизнь с её матерью у Жени не сложилась.
     Сейчас Жене 42 года, он живёт с дочкой, которой 19  и она знает о его странности, говорит, что понимает его, приносит много  литературы об этом. Днём Женя работает на СТО, а вечером дома он-женщина. Много унижений и оскорблений приходится терпеть ему. Много читает об операции по смене пола, но боится.  Во-первых, это стоит огромных денег, а  во- вторых, гармональное лечение после операции убивает организм и такие люди не живут больше 45 лет. Надя мечется, как в клетке, понимает и принимает  сына таким, какой он есть и ни с кем не делится, кроме мамы. С ней и поплакать легче, и помолиться надёжнее.
    С таких переживаний у Нади резко пошатнулось здоровье, букет болезней привели её к ранней инвалидности и радоваться жизни Надя теперь не умеет.

X
Пропустим в повествовании Любу и сразу расскажем о Михаиле- единственном мальчике в семье.
    Родился мальчик и сознание родителей словно перевернулось: сын, долгожданный, единственный, наследник, опора в жизни и под старость. Вся вселенная стала вращаться вокруг Мишутки. Родители не скрывали своей особенной любви к малышу. К нему был особый подход, словно к хрустальной вазе. Девчонки жили своей трудовой жизнью похожей на родительскую, а он на особом счету: ему никаких обносков, всё новенькое, повкуснее, послаще. Если девчонки с полатей не выглядывали даже, когда приходят гости, то Мишутка сидел за столом рядом с отцом, как на троне, и чокался с гостями сначала молоком или водой в стакане, а затем и отгоном ( слабый самогон, взятый в конце) . Рос он уже в 70- ые, когда в доме появились и конфетки, и пряники и Марина уже работала, стараясь с каждой зарплаты удивить братца. В 8 класс ходил он в добротном полупальто с шалевым воротником, какого не было у отца, богатой по тем временам кроличей шапке, В брючках со стрелочками (за этим строго должна была следить Люба), с папочкой под мышкой.
- Ой, Галя, я твоего Мишку не узнала. Думала  какой- то инженер идёт,- говорила на ферме доярка Елизавета.
И Галя была горда, не столько за себя, что смогла так одеть сына, сколько за сыночка- кровиночку .Никакой «хряпы» , пахты, воды Миша, естественно, не знал. Это девчачья работа, а мужскую работу рядом с отцом изучил. С лошадьми легко управлялся, рукоделью отец обучил: короба плести, кошёлки, рубанком строгать, ножом по дереву работать, валенки подшивать. ….. До 4 класса мальчик, как и все девчонки, учился хорошо без «3 », дальше скатился до неуспевающего и пошёл в СПТУ в район за 60 километров от дома. Учили его родители 3 года, не жалея ничего: ни денег, ни продуктов. И стал Михаил трактористом широкого профиля. До Армии он не пил, но любил угощать друзей. Пойдёт с друзьями в клуб, а мама Галя на табуретке возле кровати приготовит ему печеньице, конфеток. Придёт голодный и перед сном пожуёт. Служил Михаил на БАМе и мама с сёстрами каждый месяц посылали на БАМ посылки с конфетами, салом, сигаретами. В доме был уже чёрно- белый телевизор и  о великой стройке показывали много  и часто, а передача « Служу Советскому Союзу» была в доме как « Отче наш». Вернулся сынок, работал на тракторе,  хорошо работал, награждался за труд не единожды, потом женился на своей деревенской. Гале она была не к душе, да что поделаешь. Родился первый сын и Михаил запил, да не просто по праздничкам, а как сумасшедший, неделями, месяцами. В семье начались скандалы, в которых Галя винила не только сына, а и невестку, мол, из- за неё пьёт,  что- то не так. Все сёстры стали ему должны, особенно наливать. У матери пропивал всю пенсию. Просит на хлеб для детей, а их уже трое пацанов, а сам эти деньги пропьёт, не дойдя до дома. В это время умер Яков от рака горла, ведь всю жизнь пил и кури махорку, табак. А сынок допился уже до белой горячки или, как говорят, «до ручки». Продавал всё из дома, менял на выпивку даже те продукты, что давали сёстры и мать для детей. Дети просят хлеба, идёт к матери и трясёт её за грудки с матами. Та даёт ему денег, зайдя в магазин, покупает бутылку и к детям.
- Папка, а где хлеб? – спрашивают голодные, перепуганные дети.
Галя и ругалась, и по-хорошему  просила, и плакала, ничего не помогало. И для неё перестали существовать все остальные дети, она дикой любовью любила сына, не знала, как ему помочь, находила для него оправдания, собирала для него бесконечные сумки с продуктами, которые он по - прежнему не доносил до дому. А пьяный сын ещё и угрожал.
- Не дашь денег, пойду и повешусь!
И мать с палочкой  в кромешной осенней темноте, сопровождаемая какой-нибудь  дочерью, шла на другой конец деревни, обливаясь слезами, и представляя сына в петле. Увидев сына спящим дома или, найдя его по пути и дотащив до дома, возвращалась домой и ждала утра, чтоб увидеть его снова и обидеться она на него не могла, наливала похмелиться,  видя как он страдает. С утра у Михаила была одна забота- где похмелиться ,а дальше, как по накатанной. Жена с тремя сыновьями уходила, возвращалась, снова уходила. А он продолжал издеваться над матерью, сёстрами, женой, детьми. Вырос сын эгоистом, а сердце матери не хотело  это даже принять и понять, искало каждый раз ему оправдание. Так шли годы и все понимали, что Михаил не доживёт до «своей смерти», а погибнет под колёсами транспорта, замёрзнет где-нибудь в канаве или отравится каким–нибудь питьём, ведь пил всё, что придётся. Марина, Ирина, Надя уговаривали его постоянно закодироваться, но он и слушать не хотел. Иногда выпрашивал у сестёр денег якобы на лекарство от пьянки, а сам их тут же пропивал. В очередной раз Марина брату денег не дала, сказала, что сама выкупит лекарство в аптеке, иди и заказывай. Выкупила она таблетки «Пропратен 100» и отдала брату. Никто не знает, толи таблетки помогли, толи сам он одумался, но пить Михаил бросил, совсем бросил, ни капли в рот. Никому не верилось, Галя дышать боялась, а ну как сорвётся снова. Ан нет, шло время и сынок стал походить на человека, прибрался в доме (к тому времени жена с детьми ушли окончательно ),завёл скотину, стряпал сам хлеб, только хамский, эгоистический характер остался. Все ему что –то должны, всех осмеёт, унизит, он один – человек, остальные – нелюди. Презирает пьяниц, издевается над ними, заставляет их за бутылку унижаться, отрабатывать. Сыновья выросли и надо же, все трое не прочь выпить. Он их и кодировал не по разу, и воспитывает, ругает, да, видно, время ушло, когда надо было воспитывать. А бабушка снова неустанно следит где, как и что теперь с внуками, радуется каждому дню, когда они трезвые и сходит с ума, когда в запоях.
- Живёшь одна и живи! Пока стакан воды себе сама подаёшь, - говорит сын 92 летней матери. Особой любви сына, которую ждала, мать не видит, зато сама его любит безгранично и,  если потребуется, отдаст за него свою жизнь, не задумываясь. Вот и сидит она зимой у окошка, летом на лавочке с одной надеждой – увидеть сыночка, или его собачка пробежит, или лошадка. Думать всегда есть о чём. Вот вспоминает, как при Советской власти жили от худшего к лучшему. Первенцам ни сахара, ни масла. А последним - и колбаску позволяли, и яблочки.  В магазин ходили с десяткой( 10 рублей) И отоваривались на всю семью. Сахар стоил 82 копейки, карамель в бумажках – 1 рубль 10 копеек, пряники – 80 копеек, хлеба всегда на рубль брали, не съедали сами, хрюшкам добавляли. Водка проклятущая 3,62 стоила. Три зарплаты хватало даже на то, чтоб откладывать понемножку на более крупные вещи. Детям велосипед купили, сыночке – мотоцикл, магнитофон. Правда, он и сам работал летом в колхозе на лошади на сенокосе. Старшие тоже работали, а младшие по дому. Всем обеды на поле собирали, птицу растили, овец пасли, коров тоже по очереди пасли. Одевались тоже с каждым годом лучше, и пальтишки к школе покупали, и балоневые плащи, когда на них мода пошла. И пенсия у стариков 12 рублей была, а сейчас у меня пенсия аж 8 тысяч и сахар 60 рублей за килограмм .Тяжело мне одной на 8 тысяч жить ,а молодёжи то каково? Работы нет, деревни развалились, в правительстве только всё выборы, да выборы, а жить когда мои внуки будут? Вот так дни и проходят, то об одном подумаю, да помолюсь, то о другом, а у меня их шестеро, да внуков 18 и правнуки есть, обо всех сердце болит.

XI
Было время ,остались в доме Яков с Галиной и Галинка, которой после школы исполнилось 17. Все поразъехались и живут своими  домами. И так хорошо, что дома Галинка, а то с этих пор были бы одни. Галинка очень славная девочка, школу закончила хорошо помогает по дому . жили хорошо, 80ые на дворе ,держали много скота, сдавали лишнее мясо, зарплаты давали исправно. На сберкнижках у всех появились деньги 2-3 тысячи на черный день, а у некоторых и побольше. Машины люди покупали, «Жигули» за 5 тысяч, «Нива»-6 тысяч, ездили отдыхать, по городам к родственникам. Билет от Омска до Москвы стоил 40 рублей. Зарплаты у рабочих были 60-80 рублей, в бухгалтерии 120 рублей.
    На лето приезжали, сбегались внуки, а зимой одна Галинка – свет в окошке. Вот только она собирается осенью в город поступать учиться. Да ведь на выходные станет приезжать. Самой Галине через год 50 будет, на пенсию пойдёт. У детей всё, слава Богу,  хорошо и такая благодать снизошла на Галину, что даже с бабами на лавочке посидит. Они её всегда просят спеть свои песни и даже уже научились подпевать.
Галинка вечерами на танцы бегает, рассказывает, что приехала семья чиченов, будут новые базы для коров строить. Но Галине в новом коровнике не работать, устала что-то, да и руки, ноги болят, сказываются зимы в резиновых сапогах, да на холоде.
     Лето пролетело и доча поступила в областном городе в мясо-молочный техникум. Сентябрь прошёл и она вернулась, мол не нравится эта профессия, что зря учиться. А на самом деле причина была другая!!! Стала Галя работать продавцом в местном магазине. А по деревне упорно ползли слухи, что гуляет Галя с Давидом, младшим сыном из семьи чеченов. И гулять стала она до утра.
-Смотри, дочка, в подоле принесёшь, так гуляя, да и на работу как не спавши. С деньгами ясную голову надо иметь.
-От кого, мам, приносить? Все в городе!
А к весне мать стала замечать: у Галинки  настроение часто портится, ест совсем плохо, но, правда, не худеет, вон какая кругленькая стала. А Галинка утягивала живот до последнего дня и в мае родила девочку-чеченку. Это значит она в августе забеременела, в сентябре узнала и потому учиться бросила. А Давид с родителями в конце осени ещё уехал и ни слуху, ни духу, хотя знал, что Галя в положении. Галине опять судьба преподнесла удар. Поплакала, погоревала, что дочка судьбу себе сломала, а потом сказала:
-Ну что делать? Родила, не умерла. Вырастим! Маринкину Настеньку вырастили  и эту вырастим. Ну и что, что чёрненькая, всё равно наша!
Всех успокоила, а у самой сердце болит. Кому теперь дочь нужна с ребёнком, да ещё с нерусским. Летом Давид снова приехал с семьёй на строительство и поселился у них. Галинка расцвела, видно было, как она любит своего чёрного принца. Лето быстро промчалось и принц улетел в теплые края. И даже писать не стал. Мать видела, как тоскует дочка и сама переживала за неё. Лишь Олеся ничего не понимала и росла здоровенькой на руках бабушки и мамы. Сватались к Галинке и паренёк, и разведёный, никого ей на дух не надо. Или однолюбка, или, как говорят, после чеченов нашим русским женщинам никого не надо. Потом ещё, когда Олесе было годиков 5 «нарисовался» её папаша, хвостом махнул и снова исчез. Так и выросла девчонка без отца. Потом Галя с Олесей уехали в другой город, она закончила техникум и работала на свиноводческом комплексе, где её ценили и она работу любила.
    Выросшая Олеся, не смотрела на русских парней и в соцсетях познакомилась с кавказцем и уехала к нему. Вот что значит родная кровь зовёт. Родила Олеся дочку и расстались, приехал, уговорил, вернулась, родила вторую девочку и расстались. Виделась Олеся  и с отцом у него своя большая семья, познакомилась она со своими братьями и сёстрами. Приехала Олеся к маме, растили девочек, но манит её Кавказ. Сейчас снова там, работает. И никто ни самой Гале, ни Олесе не нужен, кроме людей той национальности.

                12
Ну а теперь пришла очередь рассказать о Любе, которая родилась перед Михаилом. Когда ей было 12 лет, родители взяли на сенокос её одну. Работы было мало, одна справится,  остальные все дома задания получили. Сенокос был далековато от деревни, километров 7, как раз возле цыганской луки. Сена уже вроде и накосили на своём покос, да Яков с Мариной готовили веники и нашли местечко густого пырея. Скосили, потом сгребли, а теперь только сметать надо. Люба верхом на лошади свозила все копны к месту, где Галина и Яков рубили берёзы под стог и пошла с граблями подгрести под копнами.
-Мам, там в корчёвках малины много, я заходила, ела. Пойду Мишутке пособираю. Можно кружку из- под творога возьму? А творог на берестину выложу.
-Иди,  да не долго! Скоро стог топтать будешь!
Когда пришло время, родители начали звать Любу, но никто не отозвался. Дометали уже и до середины стога, а девчонки всё нет. Яков, обозлившись, пошел за ней. Галина топтала стог и слышала, как Яков кричит и кричит Любу. По сердцу пробежал холодок, Галина слезла со стога и со всех ног бросилась на крик мужа. Ещё издали увидела, как он бегает из стороны в сторону и тревожно зовёт дочь. Яков протянул Галине кружку, на дне которой было несколько ягодок.
-Куда её понесло? Смотри сколько малины здесь! И кружку зачем бросила?- кричал уже не своим голосом Яков.
- Яша, она заблудилась, - еле слышно произнесла Галина
-Тут блудить негде!
Набегавшись по околкам, Яков поехал в деревню собирать народ, а оканемевшая  Галина всё звала и звала дочь, понимая, что её тут нет. Всю ночь мужики жгли костры, стреляли, утром позвонили в район в милицию. Приехала милиция, вызвали подкрепление, приехали люди из соседних деревень, искали девочку 4 дня- никакой зацепки. Весь район знал о пропаже девочки, её приметы, на случай если она куда-нибудь выйдет. С горя Галина почернела, воображение рисовало дикие картины, от которых отнимались ноги и стыло сердце. Неужели цыгане украли? Да чушь это! На дворе 1972 год, в эти сказки уже никто не верит, только непослушных малышей пугают. Но место, где они останавливались в далёкие50- 55 годы, говорило о том, что недавно здесь кто- то был. Пепелище от костра свежее, помёт лошадей, даже свежая земля. Когда раскопали, оказалось, что закопан  бытовой мусор. Вот какие опрятные туристы здесь были и не обязательно, что они были цыгане. Галина с Яковом бросили работать  и каждый день объезжали близлежащие деревни, расспрашивали народ. Но все в округе уже знали эту историю, а помочь ничем не могли. Так ездили до самого снега, деревенские крестились, увидев этих двух обезумевших сорокалетних стариков. Как- то раз приехала в деревню совсем не старая, но никому не известная женщина, спросила Рыбаковых.
-Я из Покровки. Слышала о вашем горе. Я гадала о вашей девочке. Она жива, здорова, живет у хороших людей, не скоро, но объявится.
Галина целовала женщине руки и, наконец, она смогла заплакать. Пошел пятый месяц, как потерялась Люба, все плакали,  даже Яков, а Галина была словно каменной. Женщину покормили, надавали гостинцев, Яков предложил увезти до Покровки, но она отказалась. Галина всю ночь простояла на коленях у божнички:
-Боже, спасибо тебе за весть. Я знала, я чувствовала, что моё дитятко ( украин.) жива! Прошу тебя, береги её! Я выстою, я всё смогу! Я буду молиться тебе все ночи, только услышь меня. И Галина молилась, как умела разговаривала с Богом ночи напролёт, а время неумолимо шло вперед. А когда Галина узнала, что в Покровке не живёт женщина- гадалка, которая приходила к ним в начале зимы, вовсе не вставала с колен. Плакала, молилась, молилась, плакала. На день рождение Любочке мать пекла пироги, пили семьёй чай. Так справили ей и 13,и 14 лет. У Галины сильно село зрение от слёз и бессонных ночей. И только раз Люба приснилась матери. В толе народа она махнула матери цветным платком. Пришло письмо от родных Галины с Украины, писали, что слышали слухи о том, что кто- то видел в цыганском таборе белокурую девушку.
Не описать словами горе родителей и всей семьи, жившей не зная ничего о родном человеке.
- Поминать вам надо её, свечки ставить за упокой. Глядишь легче вам станет и ей, - говорили соседи, видевшие,  как Галина высохла и еле таскает ноги. И вот Любе, если она жива, скоро будет 15. Галина дома одна, полет грядки в огороде, жара стоит, в голове тяжесть, И почудилось ей будто Люба её зовет. Боже, хоть голосок  почудился! Спасибо, Господи!
- Мама!- голос совсем чёткий стал.
Галина разогнулась, перед ней стояла толи Надя, толи Галинка, толи ….Люба.
- Мама, это я Люба,- тихо произнесла Люба.
Галина очень хотела узнать гостью, до боли напрягла зрение, но наступила темнота. Очнулась она от громкого рёва, голосили и плакали все, сбежавшие не весть когда и откуда родные и соседи
- Я умерла,- подумалось ей.
-Мама, мамочка, Люба! Живая! Мама! Люба!
Галина уже и понимает, а сказать ничего не может. В голове маленький червячок ворочается, сбивает её с мысли. Она цепляется за мысль, но та уплывает от неё. Когда на Галину плеснули воды, она села и тихо сказала:
-Жива, слава Богу, жива.
Кругом все кричали, плакали, а на Галину  спустилась такая благодать и умиротворённость, что она не чувствовала ни ног, ни рук, сидела и смотрела на гвалт, как кино по телевизору. На её груди плакала Люба, такая взросленькая, ладненькая. Все поняли, что с матерью что- то не ладное и повели её домой. Но идти мать не могла, не держали ноги. Галину взял на руки красивый, статный парень и понёс её в дом.
    Это же цыган, - думала Галя. И Люба цыганка. Где же я?
Люба ждала уже неделю, когда можно будет поговорить с матерью. Её цыган Яша торопил её. Люба села к матери на кровать, когда в доме никого не было.
- Мамочка, милая, прости меня, Не по моей воле всё так произошло. Мне тоже было тяжело, я делала, что могла. И только когда отказалась совсем есть, мне пообещали, что дадут тебе весточку. К вам и приходила гадалка, вернее, нанятая цыганами женщина. Мне было  вначале тяжело, но мне помогал Яша. Он добрый и имя у него папино. А теперь я Яшу люблю и он меня любит. Мы, мама, за благословением пришли. Яше через месяц 17 будет и  мы  поженимся.
Галина  слушала спокойно и молча, у неё хватило силы сказать:
-Зови его.
Подошел Яша со сверкающими глазами, нежно взял Любу за руку.
- Любишь её?- спросила Галя.
- Пуще жизни люблю. Никому в обиду не дам!
И Галя почему-то поверила ему и благословила. По этому поводу старшие девчонки готовили праздничный ужин. И мама начала разговаривать и садиться, и Яша всем начал нравиться, и Люба светится от счастья.
       На следующий день Люба с Яшей уехали, а Яков сказал жене:
- Давай поправляйся, мать, пережили. Вижу, мы больно с ума сходили
, а вон оно как обернулось!
         Раз в год Люба приезжает к матери, то одна, то с Яшей и каждый год их становится больше на одного. У них 4 мальчика и 3 девочки. И живут они в Самаре в большой четырёхкомнатной квартире. Яша работает на стройке, а Любе некогда работать, рожает через год, да через два. Ирина и Надя ездили к ним, все понравилось. Яша весёлый, работящий и верный муж и Люба счастлива. А Галина так и не отошла от пережитого, хотя поднялась, ходит по дому и даже на завалинку выходит. Но песен больше не поёт и совсем не улыбается. Всё так же подолгу молится, теперь она в молитвах благодарит Бога за то, что вернул ей дочь.

            13
.   В конце января 2016 года мне Галине Рыбаковой исполняется 85 лет. Живу я одна, помаленьку себя обслуживаю. Зимой печку топлю, дрова, правда, Марина носит. Она мне многое помогает. Зовет к себе, говорит, что за Костей  ходить, что сразу за обоими, но я  пока не хочу бросать свой нажитый угол. Марине и самой уже за 60, Костя как маленький, всё подать, принести надо, а я пока сама шевелюсь. Михаил тоже живёт в нашей деревне, правда, заходит редко, но что попрошу - сделает. То доску,  сгнившую на крыльце,  заменит, то дров с сыновьями наготовит. Я дрова экономлю, у меня еще Яшины 4 поленницы есть, хотя его самого  уж 20 лет нет. Сын ругается, что не топлю эти дрова, а они мне как память о муже, с которым прожили 43 года. Жили всяко, и пил он много и часто, но меня не трогал и детей любил. Рано умер в 65 лет потому что себя не берег, много пил и курил.
          Вот сижу я длинными, зимними  вечерами и думаю обо всём пережитом, судьбы всех детей перебираю. Говорят, что счастье женщины в детях. А счастлива ли я? Наверное, да! Только уж слишком горькое и тяжёлое моё счастье было. Ещё говорят, что Бог даёт испытание тому, кого любит. Меня он  любит, и я прошла все его испытания, я благодарна Богу за всё, а особенно за детей. Они все живы и вот слетятся ко мне все и я их каждого обниму и скажу:
-Милые мои, я вас всех люблю! Простите меня, что в молодости мне не хватало времени быть к вам внимательнее, говорить вам о своей любви. А сейчас мне на всех вас любви хватает. И на вас, и на внуков, их у меня 18. Мне сейчас ничего не надо, лишь бы вы были здоровы, жили долго и счастливо. И ваше счастье было в детях.

                Январь 2017 год  Т. ПАНИНА
                Выражаю искреннюю благодарность Н.Я. Ларионовой, В. Ф.Панину, А. С. Воробьёву за помощь в написании этой повести.