Это было прекрасное лето - глава девятая

Глава девятая

 - Эй ты, поднимайся,  - грубо сказал Губерт и больно ткнул Дитриха под ребра, - привык на даче дрыхнуть до часу.
Но Дитрих встал не сразу. Глаза слипались, как при конъюнктивите, дышать было трудно – ночью он замерз и чувствовал себя простуженным.
 - Ты мне уже надоел своим унынием, - говорил Губерт, когда они завтракали в общей столовой. Было довольно тихо – еще не проснувшиеся служащие угрюмо молчали или неохотно переговаривались.
  Дитрих смотрел в свою тарелку и не решался взять вилку. В тарелке лежала непонятная субстанция охристо-бурого цвета – как оказалось позже, это был картофель с тушенкой. Дитрих опять вспомнил яичницу Габи и затосковал еще пуще.
  Губерт нахмурился и пристально посмотрел на сожителя, который так сгорбился над тарелкой, что его волосы едва не упали в соус. «Не нравится мне его вид, - подумал машинист, - надо сводить его к гипнотизеру».
У жителей закрытого города случаи подобной ипохондрии не были редкостью. Случалось, что даже самые могучие и крепкие мужчины от тоски по внешнему миру начинали скулить, как щенки. И чтобы возвратить их к прежней работоспособности, в городе имелся гипнотизер. Одного его сеанса хватало на целый год. Человек тут же переставал копаться в своей душе и полностью отдавался работе. К тому же эти сеансы забывались, и никто из рабочих толком про гипнотизера не знал.
 Но все мужчины таковы, что, ни за что не согласятся на сеанс гипноза, потому что не верят во всю эту магию. Поэтому у жителей Берлина  - 91выработался такой способ. Если кто-то замечал у своего сожителя признаки ипохондрии, то  лишал его возможности самостоятельно принимать решения (избивал до полусмерти, подпаивал, подсыпал снотворное) и тащил к гипнотизеру.  Маг был так могуч, что воздействовал даже на пьяных.
Но Губерт  никогда не водил к нему Дитриха. Он с опаской посмотрел на большие руки сожителя, бугры мышц, выпиравшие под свитером и крепкие, коротковатые ноги. «Пожалуй, побороть его будет можно, он ловким не кажется, хотя и силен». Оставалось только найти на Дитриха компромат, все равно какой, лишь бы дошло до драки.
 - Дитрих, скажи мне, как другу, у тебя кто-то был этим летом? – спросил он и пожалел, что не мог найти темы посерьезнее.
 - Ну да, а тебе какая разница? – вяло буркнул Дитрих.
  Машинист замялся, но внезапный рев двигателя и грохот за окном спасли его. Все, кто был в столовой, тотчас бросились к окну.
 - Это автобус. Там женщины!!! – завопил кто-то дурным голосом.
  Что тут случилось… изголодавшиеся мужчины, точно стадо диких африканских воинов, рванулись на улицу, едва не вышибая двери. Они даже не радовались такой удаче – они вели себя, как похитители сабинянок. Заказной автобус, врезавшийся в фонарный столб, виделся им раем. Из раскореженного  нутра автобуса  на многие метры тянулись волны многоголосого женского визга. Ничего не видя от ослепившего их желания, мужчины врывались в заволоченный дымом салон, хватали кричавших женщин и бежали с ними к фабрике. То, что они этим оказывают им помощь, их вообще не заботило.  Они прятались по углам со своей добычей  и воплощали в явь свои сны, сны людей, запертых среди машин.
   И только Дитрих остался в столовой один-одинешенек.
 - О! А ты чего тут? – вдруг громко, на все помещение, спросил неизвестно откуда появившийся Губерт. Дитрих устало поднял голову. Машинист сиял, как новый пфеннинг, и держал на руках стройную молодую женщину, устало приникнувшую  к его плечу.
 - Представляешь, сюда каким-то образом заехал автобус со спортсменками. Наверно, на соревнования ехали, а, крошка? –  игриво обратился Губерт к женщине, и, когда она ему не ответила, продолжал:
 - Все мужики прямо с ума посходили.  Я вот не пойму, чего ты тут киснешь!  Их в спортзале сейчас как селедок в бочке. Отборные девчонки! Они  как раз приходят в себя после аварии, поторопись, а то такой отпор получишь….
  Дитрих неохотно поднялся и, идя к выходу, мельком взглянул на девушку. Она была высокого роста, прекрасного сложения, с мощно развитыми мышцами. Длинные прямые волосы стянуты в хвост на затылке.  Но после миниатюрной, тонкой фигурки Габи эта тевтонская богатырша ему не понравилась совершенно.
   В спортзале было тихо и холодно. Тяжелые шаги Дитриха гулко отдавались от голых стен и  идеально гладкого пола. В раздевалке кто-то погасил свет для создания романтической обстановки. Потеряв в темноте способность ориентироваться, Дитрих своротил ногой скамейку и упал на что-то твердое и живое. «Это» ударило его в живот, но поборов боль, мужчина все-таки овладел спортсменкой. Он дела это механически, без удовольствия, словно из чувства долга, и перед кем – перед Губертом, которого он терпеть не может! Девушка под ним особенно  не  сопротивлялась, но и не расслаблялась. Пытаться представить, что это Габи, было бесполезно. Дитрих закусил губу от обиды.  Ему было противно, он злился, но почему - то не уходил.
 Вдруг на мгновение он ослеп от света, вспыхнувшего в раздевалке.
 - О! Еще один! – этот злой, сорванный голос, без сомнения, принадлежал начальнику. Дитрих скрючился, представив себя со стороны в эту минуту.
 - Все! Мигом! Собраться в актовом зале! – Тон начальника обещал страшную расправу.
Дитрих молча, привел себя в порядок и вышел, аккуратно прикрыв дверь.
  Актовый зал был полон. Мужчины тяжело дышали и поправляли смятые пиджаки.
 - Ну что, орлы?! – набросился на них начальник. – Вы вообще думали, что на вас за насилие в суд подать могут?
 - Это ж спортсменки, они по жизни дуры, они не подадут, - робко пробормотал кто-то.
 -Короче! Мигом подать женщинам автобус, водителя мы вам не дадим, сами доедете! – рявкнул он на женщин, которые к такой интонации привыкли с детских лет. – Куда вы отправлялись?!
 - В Мюнхен на соревнования! – четко  отрапортовала басом огромная женщина.
 - Вам все ясно?!! – гаркнул он напоследок.


(Продолжение следует)