Ко мне подсел человек. Глава I

С чего начинается утро, если вы не завтракаете дома? Вы завтракаете в каком-то другом месте: у своей девушки, парня, родителей, друзей, по дороге на работу. Я уже довольно давно по утрам хожу в забегаловку напротив моего дома. Там очень хороший кофе, такой, как и везде - из кофемашины. И там продают разную выпечку. Я обожаю местные яблочные штрудели, они словно из рекламы: откусывая каждый кусок, переносишься на светлую поляну, где по середине стоит яблоня и пышногрудая девушка со светлыми волосами в белом платье собирает яблоки для моего штруделя.
- Доброе утро, Мартин, - улыбнулась мне официантка, - Как спалось?
- Утро доброе, Камилла, - на ее улыбку нельзя было не ответить своей, - Спал без задних ног. Как Софи? Идет на поправку?
- Да, жар уже спал, правда, кашель еще остался, - девушка не переставала улыбаться, но уже как-то приятнее. Она улыбалась искренне, а не как этого требует работа.
- Вот и славно, - девушка повела меня к месту, где я обычно сидел.
Желающих поесть этим утром было больше обычного. Эдак раз в шесть. Но мое место не занято, возможно это был единственный свободный столик, остальные меня не особо-то и инетересовали.
- Вам как обычно? Кофе и штрудель?
Я только кивнул в ответ и сел напротив окна. Мне нравилось наблюдать, как люди спешат на работу, пока я завтракаю. А потом, проходя мимо окон другого кафе, смотреть, как на меня таращатся, как и я сейчас.
- Доброе утро, - я передернулся, - можно присесть к вам? Мест совершенно нет, - парень провел рукой по забитому под завязку залу кафе.
- Да, конечно, - я кивнул на место напротив себя, - сегодня действительно слишком много людей, - бурча, но с улыбкой на лице сказал я.
Парень назвался Максимом. Хорошее имя, все Максимы, которых я когда-либо встречал, замечательные люди. Хоть их было и не особо много.
К нему подошла Камилла и приняла заказ. После того, как они обменялись комплементами, девушка упорхала на кухню, чтобы передать заказ поварам.
- Она мне нравится, - сказал Максим, смотря, как Камилла специально для него устроила показ мод в стиле "Кафе Тирио", где он был главным из судей.
- Да, она потрясающая, - в этой девушке была удивительная черта: она знала, кто из посетителей готов оставить чаевые за то, чтобы просто любоваться на нее. Я смотрел на ее виляющую короткую юбку и восхищался, как она мастерски дурманила своим видом таких простофиль, как Максим.
- Быть может я ей понравился, - сам зная, что ошибается, улыбнулся парень.
- Как и все в этом кафе.
- Ничего ты не понимаешь, - пробубнил он, изображая обиду.
Я в ответ лишь улыбнулся. Максим явно распологал к себе : его добрая внешность и излишняя разговорчивость только способствовали этому. Теплый взгляд словно пронизывал все тело и видел меня насквозь, но его лицо не показывало это, оно лишь иногда показывало улыбку.
- Максим, чем ты занимаешься?
- О, я писатель, в основном пишу стихи, но у меня есть идея одного романа.
- Фантастика какая-нибудь?
- Нет, это в прошлом, - он отпил кофе, - хотя есть желание добавить что-нибудь волшебное.
- А о чем книга?
- Если книга выйдет на прилавки, я подарю тебе одну, а там и прочитаешь, - он знал, что книга выйдет и что она хороша. Я доверял ему, и его вкусу, хоть и не знал его. Это как знать, по какой тропинке идти, но до этого никогда не бывая в этой части леса.
Кафе отлично освещалось из-за утренних лучей солнца. Мы с Максимом еще немного говорили, но из-за остальных в зале было очень шумно и разговор не особенно хорошо шел. Зато, мы оба узнали, что тут недалеко погиб один музыкант. Ни я, ни Максим его не знали, но большинство из посетителей оказались его фанатами и посетителями соседнего отеля, в котором ужасно кормят. По этому они все завтракают с нами.
- Божечки, - вскрикнул я, поглядывая на телефон, - уже опаздываю. Привык, что старая работа тут недалеко.
- Хе-хе, а ты рассеянный, - мне на секунду показалось, что он не умеет не улыбаться, - может тебя подбросить?
- Ни в коем случае, - я не знал, как отаказать. Мне не хотелось его утруждать, - мама еще с детства говорила не садиться к незнакомым дядям в машины.
- Хе-хе, это хороший совет, - он встал и протянул руку, - до встречи, Мартин.
- До встречи, Максим.
- До встречи, Мартин.

Я работал в офисе и когда пришел задержавшись на пол часа никто, кроме секреташи, не заметил.
- Доброе утро, Маргаретт, - я протянул ей коробку со штруделем, которую беру постоянно уходя из кафе для нее, - Ральф уже у себя?
- Еще нет, - она улыбнулась контейнеру с десертом, но меня обдала подозрительным взглядом, - ты знаешь, что ты подлиза и самый везучий человек?
- Да, особенно сегодня, - постучав пальцами по ее столу, я пошел к своему рабочему месту.
Там меня ждали кучи бумажной валокиты и повсюду разбросанные наброски рисунков. Это мое хобби. Я безумно люблю рисовать и иногда ко мне приходят с люди из редакции, чтобы я нарисовал для книг иллюстрации или даже бывают заказы на обложку. Последняя моя работа с обложкой была книга "Небесные камни". История про девочку с памятью на один день. Я нарисовал коллаж из четырех сезонов погоды в одном месте, а главная героиня на них совершенно не меняется. Издательскому дому очень понравилось. И уже на следующей неделе книги должны появиться на прилавках книжных магазинов.
- Мартин, - на мой стол облокотился паренек, немного моложе меня, его зовут Джим. Это еще один человек из офиса, который насчитывает двадцать человек, что со мной разговаривает, - ты уже слышал, что рядом с твоим домом погиб Рональд Омфорд?
- Кто?
- Солист группы "Название группы", они стали довольно популярны в этом году.
- Да, но не знал, как его зовут.
- На самом деле, очень большая потеря для современной музыки.
- Да, возможно.
- Ты невежда. Ты знаешь об этом? - Джим убрал руки со стола прошел за мою спину, - за твоим окном буквально творится история, а ты не хочешь ничего видеть дальше своего носа.
Он провел рукой перед моим лицом и медленно пошагал к своему столу. Если меня спросят, знаю ли я самого общительного человека на Земле. Я не задумываясь отвечу, что это Джим. Во всем офисе его любят. Не потому что он подхалим или только притворяется душкой. Весь офис может к нему обратиться с просьбой о помощи и все ее получат.
Когда я все таки принялся за работу, я понял, что желания работать у меня совершенно нет: Максим не выходил у меня из головы. Я не знал почему. Я словно повстречал брата, которого давно не видел и мы наконец смогли немного поговорить. Сосредоточиться на неинтересной работе совершенно не получалось. Так было до тех пор, пока я не взял чистый лист и не начал рисовать. Черты лица Максима я помнил отчетливо, словно сейчас я все еще сидел в Тирио и он пытается рассказать одну из своих историй сквозь шум.
- Мартин, - тяжелая рука упала мне на плечо, - пройдемте.
Я вздрогнул от неожиданности. Дальше - хуже. Это была рука Ральфа - начальника этого офиса.
За все недолгое время, что я тут работаю, Ральф уже дважды делал мне замечание на счет рисунков. Он говорил, что не собирается платить мне за то, что я рисую и могу заниматься этим дома или в свободное время.
- Помнишь, я говорил тебе, что не собираюсь платить тебе за то, что ты рисуешь и можешь заниматься этим только дома или в свободное время.
- Да, извините. Я не знаю, как так вышло: я составлял отчет, а потом на секунду отвлекся и ...
- Успокойся, - Ральф похлопал меня по плечам, - я хочу, чтобы ты порисовал для меня.
Я не сводил с него непонимающий взгляд, пока он копался в карманах своего костюма. На своем новом телефоне он показал мне фотографию девушки, довольно молодой, гораздо моложе Ральфа. Я, если это его девушка, уверен, что она с ним из-за денег: по моей личной системе красоты она на 8,7, а Ральф на 4.
- Это моя дочь Эмма, - я вспомнил, как она раз приходила в офис и я подумал, что Ральф не взял ее на работу потому что место уже было занято мной. Она уходила расстроенная и выкинула в мусорку папку с бумагами, которую принесла.
- Мне ее нарисовать?
- Нет. Она хочет стать дизайнером, - он смотрел на меня, словно я был должен сразу понять, - Мартин, я вам предлагаю заниматься с ней по паре часов в день с моей дочерью рисованием в офисе. За небольшой процент сверху, конечно же.
- Что-то мне подсказывает, что у меня нет выбора.
- Именно, - он вновь похлопал меня по плечу, - постойте, не уходите.
Ральф достал с полки ту самую папку, которую Эмма выкинула в тот день. Там были ее работы, достаточно качественное использование цвета и построение объектов, но всем чего-то не хватало. Словно сам художник не знал, что рисует. В пейзажах второй план перебивал первый, в портретах лица не казались живыми, а в натюрмортах предметы были тусклыми смотреть на них было совершенно неинтересно.
- Определенно есть куда расти. Уровень рисования присутствует, это скорее упущение ее прошлого учителя, требующего от нее фотографической точности.
- Я буду считать, что вы согласились с ней поработать.
- А она знает о вашей просьбе? - все еще листая ее рисунки, спросил я.
- Нет. Еще нет.
- Может стояло сначала с ней поговорить?
- Мистер Мартин, воспитание дочери я оставлю себе, а сейчас марш за работу! И рисунки оставьте мне.
Передав папку Ральфу я вышел из кабинета и направился к своему столу, где уже сидел Джим, жаждя услышать, как Ральф меня отчитывал.
- Нет, он меня не уволил, очередной выговор, как и раньше, - соврал я.
- Не интересно, я знаю, как Ральф относится к художникам из-за его дочери, - он держал в руках почти законченный портрет Максима, - кто это?
- Я его сегодня видел, когда шел на работу.
- Лицо кажется знакомым.
- Он писатель. Пишет стихи в основном, - я посмотрел на рисунок, - так он сказал.
- Подожди, его не Максимом зовут?
- Ты всех в этом городе знаешь?
- Я угадал? - Джим встал, уступая мне мое место, -я недавно был на одной "вечеринке" писателей из пробы пера со своей девушкой. Он там был, если тебе нужно, я могу узнать, где будет следующая встреча.
- Нет, спасибо,- я помотал головой, - не нужно.
- Как знаешь, - он ушел за свой рабочий стол.
Ральф редко выходил из своего кабинета. Он думал, что чем меньше мы его видим, тем меньше о нем знаем, и все работники офиса уже составили время его примерных вылазок. До следующего его выхода из убежища было еще около двух часов, этого достаточно, чтобы закончить портрет. Разговоры с Ральфом и Джимом напрочь убили интерес к бумажной работе.