Из темноты к свету. Часть 1. Глава 32

    - Смотри, какие шикарные джинсы, как раз на твоего мужа,- обратилась к Любе главная кассирша, как только выдала ей зарплату.- Племянник из загранплавания привёз.

    Люба стояла у двери в кассу с откидным окном для выдачи денег, заглянув в которое она увидела раскрытую небольшую сумку, набитую  вещами, стоявшую на полу у стола. Вера Ивановна тут же приблизилась к сумке и вынула из неё джинсы сине-голубого цвета, лежавшие сверху.
     - Действительно, очень красивые! И сколько же они стоят?- не удержалась Люба.

    Вера Ивановна была женщиной уже не молодой, но достаточно приятной внешности,  очень энергичной и общительной. Её волосы, окрашенные в каштановый цвет, были собраны красивыми заколками, с ушей свисали модные серьги, а на шее - бусы им под стать.

     - Двести рублей,- ответила она, но увидев, как Люба сдвинула брови, сразу же стала оправдываться.- Понимаю, что дорого, но это вещь импортная, настоящая и она того стоит.
     - Я бы с радостью, только денег таких у нас нет, мы вдвоём всего лишь сто сорок рублей в месяц  зарабатываем.
     - Так я и не прошу сразу всю сумму отдать, можешь отдавать частями,- не сдавалась Вера Ивановна.
     "Серёжка так мечтал о джинсах, он и сейчас, наверное, мечтает",- думала Люба, не зная как ей поступить.
     - Ладно, тогда, пожалуй, возьму,- всё же решилась она.
    
     Люба сама вела семейный бюджет, потому что муж отдавал ей всю зарплату и полностью доверял ей все расходы, а если ему и необходимо было, например, нужную деталь на мотоцикл купить, тогда он спрашивал, есть ли такая возможность. Они вместе садились на диван, и Люба начинала пересчитывать, подсчитывать, рассчитывать, а Сергей ожидать вынесение вердикта. Ответ всегда оказывался положительным, и тогда его радости не было придела. Но на этот раз, чтобы порадовать мужа, ей предстояло выкроить довольно приличную сумму.

     Вечером Сергей натянул джинсы и радовался так, как будто клад нашёл, а Люба смотрела на него и радовалась ещё больше - он был в них неотразим.

     Люба постаралась, чтобы у Сергея брюк было много, только для работы семь штук на каждый день, не считая двух на выход. Она считала, что раз её муж начальник и находится среди руководства, значит, на нём ежедневно должна быть чистая и выглаженная одежда.
     Гоняя на мотоцикле по полям и грунтовым дорогам на них прилипали пыль, грязь и масло с мазутом. Каждую субботу Люба затевала большую стирку, во время которой помимо этой кучи брюк нужно было постирать много других вещей. И всё это она стирала вручную.

     Постепенно Сергей стал ездить на мотоцикле в новых джинсах, и вытащить его из них было невозможно. И вот однажды он уехал на работу в джинсах, а вернулся домой не понятно в чём.
     - Серёжа, в чём это ты приехал? А где твои джинсы?- спросила Люба, как только муж въехал во двор и слез с мотоцикла.
     - Всё, джинсам хана,- ответил он со злостью, закуривая сигарету.- Вечно она какую-то несуразицу устроит.
     - Кто устроит? Что устроит?- недоумевала Люба, удерживая за руку сынишку, который хныкал и норовил высвободиться, чтобы незаметно скрыться и сотворить очередную «диверсию».
     - Мать, больше некому,- с недовольной мимикой на лице ответил он.- Решил я заехать на обед к родителям, ты ведь всё равно на работе. Поел и решил, как обычно, вздремнуть. Джинсы снял, повесил рядом на стул, прилёг и уснул. Проснулся, хочу одеться, а джинсы найти не могу. Выхожу я во двор, смотрю, а она всё стирает и стирает, у неё ведь машинка стиральная, так она рада стараться, захватила мои джинсы и закинула их вместе с другими тряпками, да ещё в горячую воду, от которой все эти тряпки полиняли. Глянул я, висят на верёвке мои джинсы не понятно какого цвета, смотреть на них страшно. Спрашиваю: ну что ты всё лезешь, куда тебя не просят? Говорит: я хотела, как лучше; смотрю, грязные они, решила постирать, а пока ты поспишь, они на солнце и просохнут.

     « Какой ужас,- подумала Люба,- за джинсы ещё немало денег нужно отдать. Думала, постираю, и оденет их на свадьбу».

      Сергея постоянно приглашали на дни рождения, свадьбы, проводы в армию и другие мероприятия. Не было ни одного человека, кто бы плохо относился к нему, его любили все. Конечно же, по возможности, он старался прийти вместе со своей женой. Люба всегда с радостью принимала приглашения. Она очень любила танцевать и всегда первой пускалась в пляс, раскрепощая приглашённых гостей, которые следовали её примеру. Но и Сергей никогда не оставался в стороне, он сразу же следовал за своей женой, поддерживал её, и они всегда танцевали вместе.

      Соседи справа собрались играть свадьбу своему сыну, назначенную на середину августа, пригласили они и Сергея с супругой. Отец жениха работал парторгом, был он персоной важной и не понятно чем, но напоминал Любе Штирлица из кинофильма «Семнадцать мгновений весны», а ещё в нём что-то было и от Брежнева Леонида Ильича. Был он высокого  роста, плотного телосложения и постоянно ходил в костюме, и при галстуке. От своих персонажей он сильно отличался тем, что  никогда не улыбался, делал насупленными брови и лицо, и всегда смотрел исподлобья. Люба даже немного побаивалась его грозного вида, однако на свадьбу пришла с большим удовольствием.

     Во дворе уже установили шатёр, что предвкушало ожидание праздника и веселья. Чтобы повеселиться от души и постоянно не переживать о проделках маленького «диверсанта», Сергей отвёз сынишку в село Константинополь, к своим родителям, которые до первого сентября находились в отпуске.
     Но отшумела свадьба, и почти все гости разошлись, лишь очень стойкие  продолжили застолье до самой полуночи. И всё для Любы закончилось бы хорошо, если бы под конец свадьбы не подвернула она правую ногу на ровном месте.

     «У меня сильнейшее растяжение, это точно, - переживала Люба, претерпевая острую боль,- как такое могло случиться на ровном месте?» 
     Она не была пьяна, она находилась в адекватном состоянии, она  просто шла босиком  по двору вдоль шатра, который достаточно хорошо освещался с уличного столба и с крыльца напротив.

     - Серёжа, что-то боль не проходит до конца,- беспокоилась Люба,- я всё равно хромаю. Хорошо, что хоть без каблуков была, страшно представить, чтобы было.
     - Может, тогда домой пойдём?- заботливо спросил её муж.
     - Мне  хочется помочь соседям хотя бы немного убраться. Завтра воскресенье,  вот и отлежусь, может всё и пройдёт.

     Всё воскресенье Люба пролежала, но лучше ей не становилось. В понедельник она кое-как добрела к месту работы, и вдруг боль стала такой нестерпимой, что она начала стонать. Стать на ногу она уже не могла.
   Пересиливая боль, она кое-как допрыгала  до кабинета главного бухгалтера и впервые, после произошедшего между ними инцидента, постучала в дверь.

     -  Здравствуйте, Владимир Иванович, - поздоровалась Люба в приоткрытую дверь, стоя на одной ноге.- Отпустите меня в больницу, ногу я подвернула, боль ужасная, не могу на ногу стать.
    - Ну, здравствуй. Как же ты так не осторожно?- спросил он с усмешкой, но взглянув на её опухшую ногу, сказал уже без сарказма:- Тебе в районную больницу надо, в Новосёловку. Конечно, поезжай, уже ничего не поделаешь.
 
     Без посторонней помощи, она с огромным трудом добралась на попутках в больницу. Люба продолжала скакать на одной ноге, перемещаясь из кабинета в кабинет, и никто не пытался ей помочь. Однажды она уже столкнулась с проявленным к ней безразличием, когда попала в роддом. Чем объяснить отсутствие сочувствия у людей, она не знала, но знала, что такой чёрствой она никогда  не будет.

     В конце концов, Любе наложили гипс, объявив о трещине на пятой плюсневой кости стопы, которая ещё больше разошлась при ходьбе и давала о себе знать.
     С таким же невероятным трудом Люба добралась до остановки, которая находилась на выезде из этого районного центра. Она стояла и ожидала какой-нибудь попутный транспорт, чтобы поскорее добраться домой.

    Стояла она всё так же на одной ноге, только теперь вторая её нога была словно обута в белый валенок. День склонился почти к вечеру. Измученная и голодная Люба мечтала поскорее добраться домой.
    Каким же было её удивление, когда мимо проехала знакомая  машина, за рулём которой сидел главный бухгалтер, а рядом с ним его жена Людмила. Они сделали вид, что не заметили её среди других людей, хотя не заметить было не возможно. Она стояла у края дороги на одной ноге и постоянно махала рукой, пытаясь остановить машину.

     Вскорости рядом с Любой остановилась легковая машина, и молодой человек, приоткрыв дверь, спросил улыбнувшись:
     - Девушка, вам куда?
     - Мне в село Раздольное,- ответила Люба уставшим голосом.
     - Садитесь, я отвезу вас, куда скажете.
     Люба кое-как забралась в машину на переднее сидение и захлопнула за собой дверь.
     - А почему вы без костылей?- удивился водитель.- Невероятно, как вы умудряетесь всё время стоять и прыгать на одной ноге?    
     - Я даже не подозревала, что мне гипс наложат. Я думала, что у меня просто сильное растяжение, а костылей у меня нет.
     - А почему вы одна? Вы замужем?
     - Да, у меня есть муж,- ответила Люба и добавила для убедительности:- Он  агрономом работает, постоянно по полям разъезжает, некогда ему со мною возиться.

    Молодой человек, довольно приличной внешности, с подозрением взглянул на свою пассажирку и спросил:
     - А почему кольца обручального нет?
     - Оно было,- чуть помедлив, заговорила она.- Так получилось, что мы без колец остались.
     И Люба рассказала своему спасителю давнюю историю из своей жизни. За разговорами они незаметно добрались до Любиного дома. Подъехав к низким деревянным воротам с видом обычного забора, водитель остановил машину и заглушил мотор.
     - Вот, возьмите,- сказала она, доставая из кармана юбки три рубля,  подготовленные ею заранее.
     - Что вы, я денег не возьму. Скажите лучше, как вас зовут.
     - Люба,- не сразу последовал ответ.
     - Любовь, значит,- по-своему повторил её имя молодой человек,- а меня Егором зовут. Давайте, Любовь, я лучше помогу вам в дом попасть.
     - Спасибо, я сама как-нибудь справлюсь,- ответила Люба, выбираясь из машины.
     - А как же ты на крыльцо заберёшься?- удивлённо спросил Егор, перейдя на «ты».
     Денег он не взял и Любу до крыльца так и не проводил, но и забыть её не смог.

     Через несколько дней Сергей объявил с иронией:
     - Тут спаситель твой приезжал, хотел тебя видеть, здоровьем твоим интересовался. Пришлось объяснить ему кое-что. Думаю, что теперь дорогу сюда навсегда забудет.
     - Серёжка, ты, наверное, шутишь,- ответила Люба, не понимая, как ей реагировать на услышанную новость.
 
     Прыгая на костылях, Любе было сложно заниматься домашними делами и то, что ребёнок оставался у свекрови, очень облегчало её участь. Она постоянно находилась дома и скучала, ожидая встречи со своим мужем во время непродолжительного обеда.
     Развлечением для неё была её единственная курица, которая свободно бегала по всему двору. Но бегала она не одна, вокруг неё постоянно крутился чей-то петух, а чей именно Люба не знала. Она всегда брала с собой кусочек хлеба и, присаживаясь на скамейку, подкармливала её. Петух близко никогда не подходил, но всегда крутился рядом, наблюдал за своей подругой, как бы охраняя её.

     Но больше всего Любе нравилось коротать время с соседкой, женой главного зоотехника, жившего напротив. Работала Женя агентом по страхованию, поэтому время работы у неё было свободное, оно зависело от количества найденных клиентов.
     - Видишь, как хорошо, что ты была застрахована, теперь тебе будет положена выплата по страховке,- сказала Евгения Любе, подчёркивая важность своей работы.
     - Как раз, кстати, ведь мне долг за джинсы отдавать нужно, которых уже нет.  Я тебе рассказывала за них,- ответила Люба, сидя за соседским столом в летней кухне перед тарелкой борща из голубятины.

     Женя была старше Любы на пятнадцать лет. Она старательно наводила на веках длинные стрелки, окрашивала свои короткие волосы в каштановый цвет, постоянно крутила кудряшки и напольный круг.  Будучи полноватой, но фигуристой, соседка была довольно симпатичной, даже не смотря на множество глубоких морщин, покрывающих всё её лицо.

     - Я сегодня пораньше приехала, потому что у меня встреча сорвалась,- начала говорить Евгения, наливая  в тарелку очередную порцию борща, но уже для себя.-
 А встреча должна была состояться с любовником.
     - С любовником?- переспросила удивлённая Люба.
     - А что тебя так удивляет? Сейчас все так живут, кого не возьми. Вот, хотя бы моего мужа взять, у него  есть две законные дочери от меня, так он  ещё третью на стороне нагулял, любовница его недавно родила. Нашей старшей уже семнадцать исполнилось, а родившейся ещё и года нет.
     - Мне кажется, что такого я не смогла бы выдержать,- сказала Люба, поражённая неожиданным известием.
     - Он с нею на птицеферме познакомился. Она там птичницей работала и была у него в подчинении, он же главный зоотехник. А вообще, мы только видимость создаём, что мы семья, на самом деле каждый из нас живёт своей жизнью. Мы ведь давно уже спим врозь, и терпит он меня только из-за детей. А как же мы в молодости любили друг друга! Куда только всё это делось?
     - Женька, как ты всё это терпишь? Я думала, что у вас всё хорошо.
     - Ты кушай давай, а то остынет,- сказала соседка, глядя на оторопевшую  Любу.- Деваться мне некуда, думаешь легко одной детей воспитывать? Их кормить надо, одевать, учить. Вон, старшая дочь в техникум поступила, вот и терплю. А мне тоже женского счастья хочется, только чувствую, что подружка, с которой мы вместе работаем, любовника моего уже увела.

      Для Любы услышанное откровение показалось чудовищным, она даже представить не могла, что что-то подобное может произойти и с ней.  Весь вечер она провела в размышлении о своей судьбе, о том, что ждёт её впереди и как сложатся отношения между ней и мужем, которого она так сильно любит.

     Время шло, огород постепенно зарастал травой, по углам собиралась пыль, складировалось грязное бельё, которое можно было отложить до лучших времён, кладовка заполнялась немытыми банками из-под закатки.

    Любе очень нужна была помощь по хозяйству, ведь муж ей ничем помочь не мог, он постоянно уезжал чуть свет и приезжал под ночь, выкраивая время лишь на обед и работая без выходных. Спасибо соседке, прислала к Любе свою меньшую дочь, чтобы та полы ей помыла. За это Люба подарила девочке свою любимую большую куклу с моргающими глазами и длинными волосами, которые можно было расчёсывать.

     Свекровь с первого дня знала от сына, что случилось с невесткой, но навестить её она не спешила. Люба на свекровь не обижалась, она понимала, что времени на всё не хватает - огороды, закатка, корова, хозяйство, да ещё внука ей подкинули. Но, где-то спустя месяц, Серёжины родители всё же приехали на своём «Москвиче» ближе к полудню, приехали без внука и в отсутствии сына.

     Как обычно, первым делом обход территории  начался со двора. Люба стояла на крыльце, опираясь на костыли и наблюдая за происходящим. Во дворе стоял неимоверный крик.
     - Вы только посмотрите, какой она бардак развела на огороде, всё травой заросло, не поймёшь, что растёт!- кричала свекровь, обращаясь не понятно  к кому.
     - Я не могу полоть, у меня гипс на ноге, а Серёжа всё время на работе, у него нет возможности всем этим заниматься,- пыталась объяснить причину Люба.
     - Ты просто лентяйка, хозяйка из тебя негодная и гнать тебя надо метлой драной, куда подальше!- кричала на весь двор возмущённая Тамара Григорьевна, разошлась она не на шутку.

     Свёкор молчал, он просто спокойно пропалывал баклажаны и слушал разыгравшийся концерт. Свекровь, обойдя весь двор, зашла в дом и сразу же открыла дверь в кладовку, которая находится рядом с верандой.
     - Что здесь за бардак?- снова заорала она на невестку.- Ты что здесь развела?
     - Мы закатку открывали, надо же что-то кушать,- опять стала разъяснять Люба.- А банки пусть стоят, когда гипс снимут, я их все перемою, ничего страшного в этом нет, в кладовку всё равно никто не заглядывает.

     Не обращая внимания на слова невестки, Тамара Григорьевна стала выносить грязные банки из кладовки и составлять их у крана под вишней.
     - Засранка!- продолжала кричать свекровь на весь двор, чтоб слышно было далеко.- Тебя просто убить надо!
     - Ну тогда, возьмите и убейте!- не выдержав натиска, выкрикнула невестка.

     Люба, опираясь на костыли, скрылась в доме и, прижавшись на кухне к стене, заплакала навзрыд. Слёзы градом хлынули из глаз, и боль сжала её сердце. Вдруг она услышала звук подъехавшего мотоцикла и поняла, что это Сергей приехал покушать и немного отдохнуть. Быстро разыскав жену и увидев её в таком состоянии, он всё понял без слов. Пулей вылетев во двор, он не закрыл за собой ни одной двери, оставив их открытыми настежь.

     - Змея-я!- донеслось до Любы.- Вон отсюда! Убирайся, чтоб духа твоего здесь больше никогда не было! И запомни, если мне надо будет, я сам к вам приеду!
     Сергей кричал ещё сильнее, чем до этого кричала его мать. Люба слушала и вся дрожала, но сердце радовалось, что муж не даёт её в обиду.

     - Любчик, всё, успокойся, они уезжают,- сказал Сергей, вернувшись в дом и обняв жену, которая по-прежнему стояла у стены на костылях и продолжала плакать.- Я никогда не позволю ей тебя обижать.

     Разве могла свекровь простить ненавистной невестке случившееся и оставить всё, как есть? Что чувствовала она, униженная сыном? Кого она считала виновником произошедшего? И, вообще, как ей, наконец, избавиться от невестки, которую она на дух не переносила?

     После полученного стресса Люба долго не могла прийти в себя, её стала одолевать тоска, а в голову полезли странные мысли, которые громоздились одна на другую. Постепенно стала появляться неуверенность в том, что их счастье может быть долгим.

     В очередной раз, ожидая мужа к обеду, Люба начала волноваться: «Что случилось, почему он не едет? Может мотоцикл поломался?»
     День близился к вечеру, и Люба не находила себе места. Она сидела на скамейке у летней кухни, а рядом с ней стояли костыли, приставленные к стене. Услышав знакомый звук мотоцикла, она тут же улыбнулась и поправила рукой волосы. Сергей не стал загонять мотоцикл во двор, а оставил стоять его на улице у ворот.
     - Я сегодня решил к матери на обед заехать и заодно сына навестить,- сказал он, подходя к жене.
     - А я переживала, думала, не случилось ли чего.
     - Я заехал минут на десять, нужно срочно на работу ехать,- предупредил Сергей и поцеловал Любу в щёчку.

     Он помог Любе встать и пройти в летнюю кухню, войдя следом за ней. Упав на кровать, он вытащил из кармана брюк пачку сигарет и закурил.
     - Как там дела в Константинополе? Как поживает наш маленький "диверсант"?- спросила Люба, сидя у стола с вытянутой вперёд правой ногой.
     - Я тебе сейчас прикол расскажу. Мать на внука жаловалась, сказала, что над ним специально надсмотрщика ставить надо. Стоило ей немного отвлечься по хозяйству, кинулась, а малого нигде нет, ребёнку два года всего, куда он мог деться? Она - туда, она – сюда, в туалет заглянула, нигде нет.
     - Знакомый случай,- сказала Люба, заинтригованная рассказом мужа.
     - Так вот, ты можешь себе представить, где она его нашла?
     - Где-нибудь на соседней улице, по крайней мере, так было у меня,- сходу предположила Люба.
     - Правильно, но он не просто смылся, она его на свадьбе нашла. Прикинь, стоит толпа людей, выстроенная в круг и все ржут так, что за животы держатся, да ещё умудряются в ладоши хлопать, а баян на всю катушку разрывается. Оказалось, что в середине толпы наш Серёжка в одних трусах танцует с солдатской пилоткой на голове, а на ногах у него материны белые туфли лакированные на каблуках, которые она где-то в шкафу прятала и надевала только в особых случаях. Они его просят: ещё станцуй. А он рад стараться, скачет в туфлях бабкиных. Конфет ему наклали, угощений разных, а когда увидели мать мою и поняли, чей это внук, стали ржать ещё сильнее. Просили её не забирать пацана, но она им отказала, а его выругала  как следует, только с него, как с гуся вода.

    - Надо же, раздетый, в трусах, в белых бабкиных туфлях и солдатской пилотке… Ха-ха-ха!!!- начала смеяться Люба, а вместе с ней и Сергей.- Только не пойму, где он эту пилотку взял?
     - Мать сказала, что когда он шёл туда в этих белых туфлях, ему встретился солдат, возвращавшийся из армии домой, так он на радостях снял с себя пилотку и одел малому на голову,- дал ответ Сергей и добавил:- Любчик, я должен тебе сказать, что меня на днях в командировку посылают в Ставрополье, за семенным картофелем.
     - Как? А надолго?- спросила Люба, тут же забыв про смех.
     - Не знаю, как получится. Думаю, командировка займёт недели полторы или две.
     Люба тяжело вздохнула, предстоящее расставание её очень огорчило. Но время разлуки подошло и, однажды приехав на обед, Сергей сходу объявил:
     - Всё, завтра в шесть часов утра выезжаем грузовой машиной с водителем, который живёт по соседству. Надо будет на дорогу что-нибудь из еды собрать.
     - Предлагаю поймать нашу курицу и сварить её, как раз и пригодилась.
     - Согласен. Тебе поймать её?
     - Не стоит, она почти ручная, я сама с нею справлюсь. Ты лучше покушай и ложись отдыхать, каждый день чуть свет встаёшь.

     Сергей пообедал и прошёл в зал, где справа вдоль стены стоял разложенный диван, над которым на всю стену висел огромным шерстяной ковёр. В противоположной стороне стоял сервант с хрустальными фужерами и другой посудой. В углу у окна стоял телевизор на металлической подставке с крестовиной внизу. Но самой  красивой и ценной в этой комнате была импортная капроновая занавеска, висевшая на струне вдоль всей стены. На ней цветными красками были изображены раскидистые ветви деревьев с распустившимися на них цветками, похожими на абрикосовые. Это была заслуга свекрови. Сергей не обманул, когда обещал, что у них будет всё.

     В эту комнату любили приходить его друзья, когда раз в месяц после получки Сергей набирал пива и приглашал их всех к себе. Таков договор был у него с Любой и это стало традицией.
     Посреди комнаты  стелили клеёнку, выставляли бутылки с пивом, выкладывали солёную рыбу, подходящую еду и садились вокруг прямо на пол. Между окнами стоял журнальный столик всё с тем же бобинным  магнитофоном «Маяк-203». Они включали музыку и погружались в свой мир и свои разговоры.
      Люба всегда была приветлива к гостям, встречала их с улыбкой, угощала чем-нибудь вкусным и в их разговоры не встревала.

      Пока Сергей спал, Люба убрала со стола и, взяв кусочек хлеба, отправилась на крыльцо. Она села на него, вытянув вперёд ноги и положив рядом костыли.
     - Цыпа-цыпа-цыпа-цыпа!- начала звать она свою курицу.- Цыпонька, иди сюда, покушай хлебушка! 
     Курица прибежала, но близко подходить не стала, она снова была не одна, рядом с ней красовался всё тот же петух, белый с желтизной и чёрными кончиками на перьях.

     «Интересно, чей же всё-таки петух с ней всё время отирается?- подумала Люба.- Надо же, такая страшная курица, полуголая, ещё и жениха себе подцепила».

     - Цып-цып-цып!- продолжила подзывать курицу Люба, бросая хлеб сначала подальше, а затем всё ближе и ближе к себе.
     Петух начал беспокоиться и подавать голос и, по мере того, как его подружка приближалась к своей хозяйке всё ближе и ближе, он всё больше беспокоился.

     Расклёвывая кусочки хлеба курица  приблизилась прямо к Любиным ногам, и она тут же схватила её руками. Лучше бы этого она не делала. Стоявший в стороне петух, вдруг со всей дури налетел на Любу и стал бить её и клевать. Курицу она сразу бросила, но с гипсом на ноге она не могла встать. А петух словно взбесился и вошёл в кураж, отбиться от него было просто не возможно. Схватив костыль, Люба попыталась огреть его по голове, но он вовремя отскочил, приготовившись к новому броску.

     - Ну, погоди! Сам виноват, вместо этой красотки в командировку теперь поедешь ты!- вынесла вслух свой приговор Люба, вся разлохмаченная и изодранная после ожесточённого боя.

     - Что здесь за шум?- спросил Сергей, выйдя на крыльцо.
     - Представляешь, оказывается этот петух - её жених, он меня чуть не заклевал, когда я её поймала, я еле отбилась. Смотри, он меня всю изодрал,- пожаловалась Люба и, стоя на костылях, один из них приподняла и погрозила им петуху, который снова не отходил от своей подружки ни на шаг.
     - Чей он, не понятно, и не понятно, что с ним делать,- сказал Сергей, почёсывая затылок.
     - Серёжа, я предлагаю его наказать и отрубить ему голову. Он с ней в нашем сарае живёт, когда вечером сядет на насесть, ты его и поймай.
     - А, если его искать будут?
     - Сомневаюсь, вряд ли. Он давно у нас живёт, никто до сих пор и не спрашивал. Наши куры тоже не понятно, куда делись.

     Поздно вечером так и сделали. Но только пока Люба его ощипывала, пока смолила и потрошила уже и ночь наступила. Варила она его, варила, а он словно резиновый, хоть вари, хоть не вари, но в командировку он всё равно отправился.
    
      Разлука показалась Любе вечностью. Она страдала, не спала по ночам, прислушиваясь к каждому шороху и звуку. К приезду мужа гипс был снят, поэтому, услышав на рассвете звук подъезжавшей машины, Люба выбежала на улицу, чем очень удивила мужа.
      - А как ты узнала, что мы приехали?- удивился Сергей, выходя из машины.
     Люба пожала плечами, не зная, что ответить. Она просто обхватила мужа и  прижалась к нему.
     - Пол Ставрополья объехал, но лучше своего Любчика никого не встретил,- сказал Сергей, крепко обнимая свою жену.


    Однако вскоре он скажет ей совсем другие слова:
     - Странно, я не могу понять, что происходит со мною? Когда не вижу тебя, начинаю скучать, места себе не нахожу, а увижу – появляется отвращение, сто лет  не видел бы тебя.

      В  Любино сердце словно вонзилось тысячу стрел, внутри всё обожгло огнём, но она не подала вида и ничего не ответила, она лишь подумала: «Ну, вот и всё, любовь прошла... и так быстро. Как же мне больно... хотя бы не закричать».