Лоскутки продолжение

_ _ _ _

     Геленджик был хорош по-своему. Там же тоже есть такие прелести, каких в других местах не найдёшь - например, Чёрное море. Но там не было ванны и душа, мылись в городской бане. Мороженое продавали только одного сорта - "молочное". Сандалики лучше покупать в Москве. А что касается масла и сахара, то если какой-нибудь из этих продуктов "давали" в каком-нибудь магазине, то скоро весь город узнавал об этом. И "давали" в одни руки только по полкило. В лучшем случае - по килограмму. Люди вставали в очередь целыми семьями, а некоторые "занимали" у соседей их детей, чтобы получить лишний сахар или лишнее масло.
     Очереди стояли буквально за всем, даже за билетами в кинотеатр "Куников" или в "Звезду"; иесли бы люди выстаивали все эти очереди, то у них не было бы времени заниматься чем-то другим. Все бы стояли в очередях с утра до вечера.
     Но существовала особая культура очередей. Каждому присваивался номер; И, когда за вами кто-нибудь "занимал", вы спокойно могли уйти делать свои дела. Достаточно было только время от времени подходить или подсылать кого-нибудь к нужной вам очереди и узнавать: "Какой номер идёт? А, двести четвёртый! Ну, мне ещё далеко, у меня пятьсот семьдесят шестой!" - и ступайте себе своей дорогой. Главное, свой номер в очереди не пропустить.
     Сахар в Геленджике давали очень редко песком, чаще кусками. Я помню эти громадные куски колотого сахара, крепкого, отсвечивающего синим,как океанский лёд. У нас на кухне стоял большой фанерный ящик, где в разных матерчатых мешочках хранились крупы и прочие продукты. Мука была в большом ситцевом мешке с синими цветочками, а сахар, как ему и следовало, в белом, но поменьше. Там лежали и другие белые мешочки; однако сахар определялся легко, на ощупь. Определив же нужный мешок, можно в отсутствии бабушки запустить туда руку, вытащить наугад один из прекрасных булыганов, сунуть его в карман; а потом в укромном уголке расколотить камнем на мелкие осколки и разделить с друзьями; и грызть, запивая холодной колодезной водой. Когда раскалываешь такой кусок сахара (а он крепкий, как гранит),то кажется, что в стороны отлетают искры. Так, говорят, первобытные люди высекали огонь - камень о камень.
     Мороженое продавали с тележек, из сундучков, наполненных искусственным льдом. Лёд дымился. Мороженное хранилось в больших металлических цилиндрах. У продавца специальный инструмент, с помощью которого он выдавливает ваши пятьдесят или сто грамм на вафлю, другой вафлей накрывает - получите, пожалуйста! Или же он ложкой наполняет бумажный или вафельный стаканчик; а эта ложка лежит обычно в банке с водой. Она мокрая, поэтому мороженое к ней не пристаёт. К бумажному стаканчику дают ещё ложечку - такую деревянную щепочку, закруглённую с обоих концов. К вафельному же стаканчику ложечки не полагается: ведь вафельный стаканчик можно и нужно просто обгрызать. Если мороженое выдают в стаканчике, его взвешивают на весах.
     А были ещё тележки с газированной водой. Сироп помещался в стеклянной трубочке, изогнутой в виде буквы U, а внизу у этой трубки был краник. И ещё один краник, для газированной воды. Вода без сиропа - одна копейка, с сиропом - три копейки; а если у тебя есть шесть копеек, можно взять на выбор или два стакана просто с сиропом, или один, но с двойной порцией сиропа - вишнёвого, лимонного - в общем, какой есть у продавца.
     В городе Геленджике было в то время две асфальтированные улицы, улица Ленина и улица Луначарского. На углу улицы Ленина возле порта стоял магазин, который назывался по-разному: то "Угловой", то "У Касьяна". Потому что директором этого магазина был какой-то Касьян. Там продавали промышленные товары; в том числе, кроме разных материй, ещё и цветнве карандаши, и краски, и мячики, и всякие игрушки. В хлебном магазине - хлеб, конфеты и печенье; в книжном - книги и тетради. а в "Большом" магазине продавали всё съестное. Был ещё "Комсомольский" магазин на Комсомольской улице и магазин "Сельпо" на самом выходе из города в сторону Адербиевки. И было несколько ларьков. Кажется, всё... нет, ещё мясной магазин на рынке и хозяйственный напротив рынка, куда нас посылали за хозяйственным мылом и керосином. В "Сельпо" продавали всё - и промтовары, и продтовары; но идти туда по жаре ужасно далеко...
     Да, а в витрине "Большого" магазина стоял шоколадный слон. Он держал в хоботе огромную круглую коробку с невиданными и не пробованными никем шоколадными конфетами "Ассорти". При виде этого слона сами собой у человека распускались слюни, и сердце плакало слезами, невидимыми миру. Но никто ни у кого не просил купить такого слона. Даже самые юные понимали, что это животное стоит целого состояния...
     Каково же, замечу в скобках, было наше горе, когда шоколадная краска на слоне облупилась, и все узнали, что он не настоящий, а глиняный!.. А ведь могли бы и раньше догадаться, что таких больших шоколадных зверей в природе не существует! Нечего было исходить слюнями... но юность доверчива...

7.7.03         
     Рынок... На рынке чего только не было! Овощи всякие, зелень, цветы, фрукты и виноград - зелёный, синий, красноватый, фиолетовый... арбузы и дыни лежали просто на земле огромными горами. Дыни - круглые и продолговатые, гладкие и с трещинками; арбузы (кавуны) - полосатые и просто зелёные, иные с желтоватыми подпалинами; мякоть у них красная, сахаристая, с чёрными семечками.
     В рыбном ряду продавали ставриду, кефаль, барабульку, хамсу, таранку, камбалу. В мясном на крюках висели тощие куски мяса, их щупали и переворачивали двузубой вилкой разборчивые хозяйки, вздыхали да охали: мясо стоило дорого.
     Живые куры, утки, гуси, поросята, даже овечки и козы ждали своего покупателя. В молочном ряду, кроме молока, творога и сметаны, можно было купить баночку или стакан ряженки с загорелой корочкой, да прямо на месте и выпить.
      Но кроме всего этого, бесспорно, нужного, продавались ещё предметы роскоши. Ковры, разрисованные русалками, оленями, цветами, котами и собаками; китайские птички; сандаловые веера; китайские полотенца и зонтики; глиняные кошечки в корзиночках; наборы открыток с голубками, с целующимися детьми, с ангелочками, с портретами юных влюблённых, все красиво раскрашенные и с надписями, типа: "Люби меня, как я тебя". Там продавали ракушечные шкатулочки, ракушечные бусики, рисунки на морской гальке, бутылки, облепленные глиной и раскрашенные "под кипарис", высушенных крабов, раковины рапанов. Там были гипсовые фигурки, такие красивые... Взрослые называли всё это богатство одним обидным словом; "безвкусица"! И если бы нам удалось накопить пять рублей на такую фигурку, белую, посеребрённую или позолоченную, нам бы всё равно не разрешили притащить её домой...
     Ещё там продавали выпиленные из фанеры узорчатые полочки и рамочки. Их мы рассматривали со знанием дела - из-за Сеньки. Был у нас такой замечательный сосед, Сенька Бекетов, чуть старше нас годами, которого мы ужасно любили; так вот этот Сенька сам был мастером по выпиливанию лобзиком из фанеры. Его работы, подаренные нам или бабушке, не только разрешалось хранить, а можно было, даже нужно было держать на видном месте, потому что это подарки хорошего человека, сделанные от чистого сердца. Да к тому же прекрасно сделанные и раскрашенные "со вкусом". Цвета Сенька подбирал не совсем простые: не красный, например, а "вишнёвый", "алый", "бордо" - ну, и так далее. Слово "кремовый" как название цвета я узнала именно от Сеньки; а раньше думала, что это слово имеет отношение исключительно к торту...
     Но гипсовые фигурки - ах, эти гипсовые фигурки! - даже теперь я всё вспоминаю их с тоской вожделения; и тот великолепный ковёр с прекрасной русалкой!.. Никогда у меня не было и теперь уже не будет такого ковра!

       (продолжение следует)