Глава 3. Почти у цели

1850 год, Иркутск, городской бал. Хрупкая 18 летняя красавица- блондинка танцует вальс с высоким и стройным кавалером, порхая, как бабочка. Это Катюша Ельчанинова, она закончила Институт благородных девиц в Смольном и приехала в Иркутск к дяде. Катюша — сирота.

В зал вошел неприметный и невысокий мужчина с лицом, покрытым шрамами от перенесенной оспы. Увидел Катюшу и страстная любовь поразила его с первого взгляда.

Трудно было рассчитывать на взаимность, у красавицы полно претендентов на ее руку. А этот мужчина старше ее на 18 лет. Его имя Геннадий Иванович Невельский, — контр-адмирал, исследователь и покоритель Дальнего Востока, один из тех мужественных людей, благодаря которому Россия смогла противостоять наглому вторжению англо-саксов, пытавшихся завоевать эти территории. Позже удалось присоединить их к России также благодаря и Невельскому…

Но велика была сила его обаяния, и сила любви, Невельскому удалось покорить сердце Катюши. В 1851 году они поженились. Катюша была преданной женой, которая везде следовала за своим мужем, посвятив ему и его делу свою жизнь.

Почти весь 19 век был посвящен борьбе (как дипломатической, так и военной) между Англией, Францией, Россией, Японией и Китаем за получение Дальнего Востока, Сахалина, Камчатки и Курильских островов под свое влияние, которые уже были заселены русскими людьми..

Особенную агрессивность проявляли Англо-саксы. Так в 1854 году, когда переговоры с японцами уже были в конструктивном дипломатическом русле, они встряли в эти переговоры, сказав, что Россия «агрессор», настраивая японцев против России. Это та песня, которую они поют до сих пор.

13 (25) августа 1854 г. из Сан-Франциско вышла англо-французская эскадра под командованием английского адмирала Прайса. Эскадра должна была уничтожить русские корабли на Тихом океане и захватить их главную базу Петропавловск, силы русских в Петропавловске были совсем ничтожны.

Но благодаря смелости русских и остроумным приемам при защите, англо – саксы потерпели поражение и бежали. Позже из-за насмешек в американской и европейской прессе, Англия и Франция на следующий год отправили к берегам Камчатки еще более мощную эскадру в составе двенадцати кораблей, на борту которых было 420 орудий.
19 мая 1855 года их эскадра вошла в Авачинскую бухту, но там не оказалось не только русских судов, но и самого Петропавловска. Петропавловск был эвакуирован, а порт перенесен в Николаевск у устья Амура.

Сам контр-адмирал Невельский прибыл в залив Де-Кастри и предложил командирам русских кораблей идти к мысу Лазарева, а там дальше на север, насколько позволят льды. Предложение это было принято единогласно. Русская эскадра, не встретив льдов, прошла мыс Лазарева и 15 мая прибыла в устье Амура.

Через несколько дней английская эскадра из шести кораблей обыскала залив Де-Кастри, но не смогла найти русских кораблей, потому, что, считая Сахалин полуостровом, они не могли предположить, что русские через залив Де-Кастри обошли Сахалин и вышли к мысу Лазарева.

Именно Невельский показал ранее, что Сахалин — остров.
Чтобы этот край принадлежал России, его нужно было заселить, тогда по приказу Сибирского губернатора Муравьева в Иркутской губернии была взята 51 крестьянская семья (из документа неясно, насколько сия акция была добровольна) и переселена в низовья Амура.

Так началось заселение Амурского края и заселение Дальнего Востока, которое продолжалось быстрыми темпами.

В 1858 г. был подписан Айгунский договор, по которому река Амур признавалась границей между Россией и Китаем и плавание по Амуру и Уссури позволялось только судам этих государств.

**********
Муж Инессы Савелий из документов штаба знал, что полк, в котором служил Иван, муж Таисии, стоял в Благовещенске, но полк должны были перебросить в Николаевск в связи с интенсивным заселением Дальнего Востока.

Переброска осуществлялась на плотах по реке Амуру и это нужно было сделать до того, как река станет поздней осенью.

Он нанял для Таисии почтовый экипаж.

В то время это был самый безопасный, самый быстрый, но самый дорогой путь передвижения, также он послал опытного казака в штаб, чтобы тот передал документы для освобождения Ивана от военной службы.

И вот настал день отъезда. Таисия нежно попрощалась с Инессой и Васенькой. Савелий был на службе. Таисии взгрустнулось. Она очень скучала по своему сыночку, Алексею, а Васенька отвлекал ее от этих грустных мыслей.

Инесса отдала Таисии все свои, хотя и красивые, но уже ненужные платья. И Таисия с большим кожаным чемоданом, подаренным ей Инессой, полным красивой одежды, которую та либо сочла старомодной, либо одежда не нравилась ей, садилась в тарантас.

Кучер привязал ее чемодан на крыше тарантаса.

Тарантас был почтовый, поэтому лошадей меняли без задержек на каждой станции. С ними также ехал казак Микола, который вез важный пакет в штаб. Казак был высокого роста, худощавый, немного мрачноватого вида, с лихо закрученными усами, сзади у него висело ружье, на правом боку болталась сабля, на левом-портупея с пистолетом. Защитного цвета брюки были заправлены в высокие кожаные сапоги, гимнастерка такого же цвета с погонами перепоясана кожаным ремнем и на голове меховая папаха, несмотря на теплую погоду.

Миколе также вменялось в обязанность охранять Таисию.

Почтовый кучер Стоян, высокий и крупный мужчина лет сорока с окладистой темной бородой, копной вьющихся темных волос на голове, в легкой шапке, и легком длинном плаще, защищающем его от ветра. Под плащем был кафтан зеленого английского сукна с красными обшлагами и отворотами, с медными пуговицами. На груди кучера-почтальона висела медная бляха с орлом. У него были широкие плечи и крепкие руки, отличавшие ямщиков того времени, которые могли часами держать вожжи и кнут в руках.

Стоян сидел спереди на облучке. Рядом с ним было еще одно свободное место.

Почтовый дилижанс сопровождал быстроглазый охранник Аким, невысокий и шустрый мужичок, носивший черную шляпу и алую ливрею с синими лацканами и золотыми галунами. У Акима были часы, почта должна доставляться точно по расписанию, и горн, чтобы предупреждать местных почтальонов о приближении кареты. Он был вооружен двумя пистолетами, дабы отбивать нападение разбойников.

Аким тоже сидел снаружи, в задней части кареты возле ящика с письмами.
Отправлялись рано утром. Первая остановка и смена лошадей была в Нерчинске, до которого надо было ехать 100 верст, или примерно 107 километров. Даже самые быстрые почтовые лошади не могли пробежать более 13 километров в час. А если учесть всевозможные остановки, предвиденные и непредвиденные, то дай бог добраться к ночи.

Таисия в элегантном дорожном платье, плотно облегающим ее стройную фигуру, в невысоких, зашнурованных ботинках на каблучке и шляпке-таблетке с сумкой в руках подошла к тарантасу, кучер уже сидел наверху на облучке.

— Давай, барыня, усаживайся, — сказал Стоян басом.- Пора трогаться.
— Какая я тебе барыня! — ответила Таисия, залезая в тарантас. Микола, любезно придерживая ее за локоток, помогал ей забраться..
— Раз одета как барыня, значит барыня, — повторил Стоян и звонко щелкнув кнутом с криком:
— Ну, пошли, родные! — резко тронул тройку лошадей.

Застоявшиеся лошади быстро набрали скорость и понеслись по дороге. Топот копыт, скрип повозки и звон колокольчиков, иногда сочетаясь с пронзительными щелчками кнута и криками возницы то сердитыми, то одобрительными, сопровождали ездоков на протяжении всего пути.

Был ясный солнечный день середины августа. Рано утром и поздно вечером дни были холодные, днем теплые, иногда случались и жаркие дни. Таисия устроилась в задней части повозки, которая также задергивалась легкой шторкой и отделяла заднюю половину повозки от передней.

Микола сидел в передней. Он снял ружье и саблю и поставил их рядом, снял папаху, вытащил из-под нее важное письмо, проверил, все ли на месте, затем снова положил письмо в папаху и надел ее на голову, откинулся на спинку сидения и, прикрыв глаза, слегка подремывая.

Он всегда расслаблялся и копил силы в спокойной обстановке, чтобы в случае беды действовать быстро и решительно.Красавица Таисия никак не могла привыкнуть к этой барской одежде, которую Инесса буквально заставила ее надеть.

— Как они ее носят? — думала она.- Ни бок, ни спину не почешешь, ежели они вдруг зачешутся, ни в кустики сбегать по-маленькому. А ботиночки? Что за узенькие носочки, всю ступню сдавили, а каблучки? Идешь как-будто в цирке выступаешь. Никакой опоры, никакой стати, дунь ветерок посильнее и упадешь. Нет, не по мне это.

Она взяла сумку, поставила ее рядом с собой, открыла, достала бережно свернутый синий льняной сарафан, покрытый на груди искусной вышивкой и кремовую кофту под него, тоже всю расшитую длинными зимними вечерами. Такая одежда в холод грела, а в жару охлаждала.

— Ведь все своими руками сделано. И деляночку-то льна посадила, потом повыдергивала длинные побеги, сушила их, трепала, пряжу пряла, на станке материю ткала, на солнышке отбеливала, красочкой секретной несмываемой красила, что дед Петро делал. Только соседка Дарья помогла раскроить одежку, да разрешила ее швейной машинкой попользоваться, а то пришлось бы все в ручную шить.

— А уж узоры рисовать и вышивать это у меня завсегда хорошо получалось, — с грустью вспоминала свою жизнь Таисия. Она задернула занавесочку и долго возилась со своим дорожным платьем пока не расстегнула все крючочки и пуговочки и не развязала все завязочки.

— Уф, — облегченно вздохнув, сняла Таисия платье. На исподнее-белую рубаху, украшенную ришелье, она надела просторную кофту и поверх нее сарафан.
— Как хорошо-то стало! -обрадовалась она, достала мягкие кожаные черевички и надела поверх тонких шерстяных носков. Покрутила ногами, порадовалась:
— Ну, теперь можно и барыню сплясать!

— Что же они мне с волосами — то сделали? — она потрогала копну волос, собранную на макушке, поскольку волосы были длинными, то с макушки были заплетены в несколько косичек, которые каралечками обложили по голове.

— Вот беда еще на мою голову! — Таисия целый час расплетала эти каралечки и расчесывала волосы деревянным гребнем. Темно-русые волосы одеялом покрыли всю ее спину. Она заплела их в тугую косу и змейкой пустила ее по спине.
Длинные и густые волосы Таисии были большой обузой для нее, голова уставала их носить, дома она выстригала под косой большой пучок волос, а здесь было как-то несподручно это делать.

— Я же мужняя жена. Нельзя мне с непокрытой головой ходить, — она достала из сумки белый платок и ловко завязала его назад вокруг головы.
В своей одежде Таисия стала еще краше. Лошади бежали в нормальном темпе, колокольчик звенел, Стоян красивым басом затянул ямщицкую песню:

Вот мчится тройка удалая
Вдоль по дороге столбовой,
И колокольчик, дар Валдая,
Гудит уныло под дугой.
Ямщик лихой — он встал с полночи,
Ему взгрустнулося в тиши —
И он запел про ясны очи,
Про очи девицы-души:
«Ах, очи, очи голубые!
Вы сокрушили молодца;
Зачем, о люди, люди злые,
Вы их разрознили сердца?

Бархатный голос искусно выводил слова песни, они неслись над бескрайней темной тайгой, которая простиралась до горизонта справа и слева от дороги. У Таисии из глаз катились слезы. Она думала о муже, которого не видела почти 6 лет.

Вдруг повозка внезапно остановилась. Ямщик перестал петь. Таисия выглянула из окна. Впереди дорогу преграждала идущая колонна арестантов, гремя кандалами. Арестанты шли по этапу на государственные шахты и рудники в Нерчинск.

Стоян громко крикнул:
— Дорогу почтовой карете!
Охранники на лошадях, оттеснили арестантов к краю дороги. Проезжая мимо, Таисия с любопытством и жалостью смотрела на измученные лица заключенных, среди которых были также и женщины.

К вечеру благополучно добрались до Нерчинка. Место на постоялом дворе и лошади для почтовой кареты всегда готовы. Осталось проехать еще 300 верст до Кяхты, где служил муж Таисии Иван.