203. Хуторская чертовщина. Ночные визитёры

          Из двора  Игнатовых доносились выяснения, кто кого первым вдарил, а хуторской чёрт побрёл у края горы к срединной части хутора в надежде устроить ещё какую ни будь гадость загулявшему народцу.

        С опаской поглядывая на соседский двор Павлюков, дивясь самому себе, как же он сплоховал и не услышал ни скрипа отворившихся дверей хаты, ни шаркающего передвижения по двору Семёна Тимофеевича.
         Да и странно, как его приметил этот пожилой мужичонка у соседней хаты, просто удивительно, но ещё более удивительно, как ему удалось втихаря подобраться и съездить со всего размаха вилами.

        Злотазан проходя мимо этого двора, впал в  размышления, может он зря затаил обиду на этого человека, ведь он ему  должен быть благодарен за оказанную науку, впредь нужно быть осмотрительным и упоительно не отвлекаться на всякие людские проделки.

         Осторожность ещё ни кто не отменял, быть всегда начеку вот его главный принцип. 

        Прикинься он обычным козлом и всё обошлось бы иначе, тогда бы и не привлёк к себе особого внимания, да и кто знает этого мужичишку, возможно у него скверный характер, да и где гарантия, что он и козла в удовольствие себе по рогам вилами не огрел.

        Да ну его к лешему, пусть себе поживает до поры до времени, а там придумаем, как дальше быть.

          Хуторской чёрт дошёл до того самого места, где гора резко уходит вправо в северном направлении, чтобы через метров сто пятьдесят, повернуть на запад, где внизу от подножья вплоть до речки рос господский сад.

       На этом самом изгибе стояла низенькая хатка лесника, который также являлся и сторожем сада, с горы сад просматривался как на ладошке, забраться в него большой риск.

          Всё лесное и садовое хозяйство охранял нанятый со стороны злой черкес, так ли это было на самом деле, но горец преданно нёс свою службу.

         Для чего ещё Кузьма Ильич выделил ему породистого резвого скакуна, которого тот любил больше своей жены и пятерых детей.

        Ахмет Сакуров или Цикуров, фамилии его в точности ни кто и не знал, жил бедно, особого хозяйства не держал, собака и та была одна, поджаристая как борзая.

        Ахмета за его норовистый  и напористый характер хуторяне прозвали Абреком, побаивались его все, если уж кого застанет за незаконной порубкой, считай пропал, налетал коршуном, выпячивал на выкат чёрные глазища и  горланя, на плохом русско - подобном языке, грозно размахивал плёткой, почти наезжая конём на воришек.

          Своё дело он знал толково до мелочей, а в чужие не лез, доносительством не занимался, а тем более алкоголем - не увлекался, был не подкупен, дружбы особой ни с кем не водил, был горд, но не заносчив и строг.

            Но это так, к общему сведению, чтобы зазря в сад или лес не лезли.

         Станичная ребятня и та не совалась в господский сад, а ходила за яблоками далее к соседнему помещику, у которого если смотреть с горы, за речкой имелся добротный сад.

          Во куда нас занесло, давайте вернёмся назад к тому месту, где гора уходила вправо, а хуторской чёрт только собирался перейти дорогу.


          Выбирая где ему удобнее перейти, а куда денешься, когда дорогу размесили проезжающими телегами, каждый хотя бы один раз в день выедет из двора, да приедет обратно, к тому же  лошади потопчут копытами, вот вам и разбита дорога.

        Занёс было Злотазан ногу над дорогой, да замер, недалече вдоль дворов заметил бредущие тени, идущие  ему на встречу, беспокоя во дворах собак, если те там имелись.

          Хуторской чёрт заинтересовался, кого это носит тёмной ночью. 

         Присмотрелся, навострил уши, настроил слуховой аппарат и вскоре распознал в них местных выпивох, эти видно успели чем – то разжиться и тащили содержимое на пропой к бабке Саньке.

         Та хоть и варила скверную брагу, но она у неё ни когда не переводилась, тем более о продаже ни когда не стоял вопрос, всё шло баш на баш, приносилось всё что угодно и выменивалось на пойло, у бабки расценки были твёрдыми, кому не нравилось, пусть пройдётся по хутору, может и сменяет с выгодой.

          Но такого круглосуточного места более не было, да и когда прижимало или очень хотелось, отдавали без  особого торга, душа требовала и ей угождали.

           Со скрипом отворилась покосившаяся калитка, в неё согнувшись под тяжестью мешка, вошёл Миха Цихарь, сзади семенили Захарка с Лёнькой, помогли у дверей хаты снять с хребта тяжёлый мешок.

         Стябрить на пропой они могли как у себя, что больно сомнительно, Захар, так тот вытаскал почти всё из дома и являлся самым ярым пропойцем в хуторе, да и в округе ему равных не было, запросто и со станичными пьяницами потягаться мог.
        Миха, так тот недавно запил горькую, а так живёт состоятельнее товарищей.
         Лёнька, он же Лёха, а с детства прозванный Лёпой, голь перекатная, ни когда из бедности не вылезал, да и не очень старался, если и за что крепко держался, так это за стакан.

           Так что эти великовозрастные ребятки могли и господским не побрезговать, уж жажда мучила.

         Чтобы не привлекать к себе особого внимания, один из них тихонечко постучал в двери, другой в окошко. 
     Видно им невмоготу было ожидать, когда ж эта старуха встанет и откроет двери.

         - Совсем старая оглохла, не слышит что ли?
              - Да  браги  она натрескалась и дрыхнет без задних ног.
                - А может уже того? Скопытилась.
                -Типун тебе на язык. Пусть сначала отоварит, а там и с господом беседует.
         - Счас я  другое окошко постучу, может бабка в той комнате?
                Друзья товарищи не громко переговаривались, нервно топтались перед дверями, старая черепаха не спешила, а куда ей собственно торопится, кого  позарез прижало не уйдёт, обязательно дождётся.

       Нечего спешить в таких делах, больше уважать будут.

        Вот из – за двери сенцев донёсся долгожданный голос: 
                - Кого там чёрт среди ночи принёс?
                -Ни днём не ночью покоя не дают.

       - Баб Сань, баб Сань это мы.
            -Гостинчик тебе принесли.
                -Отворяй скорее.

         - Ой - хо - хо старость не радость, сейчас  за огоньком схожу.

          Ну как тут не заругаться:
                - Вот ведьма старая, чего всё тянет?

         Неожиданно из – за двери донеслось:
                - Я ещё не ушла и всё слышу.

           Друзья зашикали на товарища:
                - Что совсем баран?
                - Думай, чего блеешь.
               
  - Баб Сань ты иди, мы подождём.
                -Нам спешить не куда.
                - Ночь длинная ещё успеем.


        За дверью было полное молчание, бабуля, должно быть, отправилась на поиски огня.

               Сколько ещё ждать?
                Где набраться терпения?
               
                Ох и тяжела же ты жизнь, человека пьющего.



18 фев 2017 г.