Вонючка

Что он только ни делал, чтобы убить, вытравить из себя этот запах! Душ по три раза на дню. На полочке в  ванной комнате теснились всевозможные дезодоранты для всех частей тела. Освежители рта были в карманах всех его костюмов.  Выходя из дома, он орошал себя дождем дорогущих парфюмов.  Одежду  менял каждый божий день. Из химчистки приходили сумасшедшие счета. Соседняя прачечная, благодаря нескончаемым тюкам с его постельным бельем процветала. В квартире постоянно дымились благовония и горели ароматизированные свечи. Тщетно.

От него смердело как от издохшего животного в закрытом помещении с повышенной влажностью. Я помню его еще в подростковом возрасте. Уже тогда мы, злые дети, кто за глаза, а кто и прямо в лицо, кричали ему вслед «Вонючка!». И еще помню, что он никогда не отвечал на оскорбления. Едва заметно вжимал голову в плечи и, едва заметно, ускорял шаг. Правда, случалось это редко. Да и видели мы его нечасто. Во двор, естественно он не выходил. И школу не посещал: учителя приходили  к нему на дом. Во сколько обходилось это частное обучение его родителям можно только догадываться. Экзамены он сдавал экстерном в конце года. И всегда на «отлично». Та же система образования была оговорена его высокопоставленным папой при поступлении в университет, который был окончен с красным дипломом.
Точно известно, что родители сделали все возможное, чтобы непонятная болезнь была неоднократно исследована ученейшими мужами в области медицины. Но диагнозов не было. Какие-то туманные формулировки о нарушении метаболизма. Пришел черед нетрадиционных методов: его водили к знахаркам и разным целительницам. Те, брезгливо сморщив носы, шептали заклинания, пели молитвы, снабжали травками и… От него по-прежнему исходил густой удушливый запах.

А потом родители умерли. Вначале как-то быстро сгорел отец. Рак. А через несколько месяцев и мама ушла вслед за мужем. Сердце. Я была на похоронах обоих его родителей. Соседи все-таки. Помню, что народу было много. Уважаемые люди. Но все они стояли в стороне, на безопасном расстоянии от несчастного сироты. И даже на таком приличном расстоянии старались как можно реже втягивать воздух.
 Он остался совсем один. Без единственных людей, которые без содрогания находились с ним в одном помещении.  О найме на работу не могло быть и речи. Как только он приходил на собеседование, все дружно вынимали носовые платки, ароматизированные салфетки и, старательно пряча глаза от красного диплома и прочих рекомендаций, поскорее выпроваживали его за порог.  Стоя за очередной захлопнувшейся дверью, он слышал,  как распахивались форточки и шипящий звук освежителей воздуха.

А потом он исчез.

Как-то друзья пригласили меня на пикник в  заповедник. Вообще-то пикники в заповедниках запрещены, но где-то «наверху» договорились и нам разрешили  въезд с условием, что вести мы себя будем «в рамках». Описывать красоты природы дело, как известно, неблагодарное. Лучше один раз увидеть… Но больше всего меня поразил воздух. Создавалось ощущение, что тело изнутри наполняется сиянием горного хрусталя. Расположились мы неподалеку от домика лесника. Это тоже было оговорено «наверху». Что б в случае чего рядом был опытный человек, контролер нашего поведения и защитник:   в заповеднике, естественно, водились дикие звери. Поохав и поахав, отдавая, таким образом, должное окружающим красотам, мы принялись за приготовление ужина. Подготовились мы, конечно, основательно, но… соль забыли. Меня отрядили «послом» к леснику, снабдив бутылкой «беленькой». Бартер. Да и отношения с командором надо было завязать в русских традициях. Мало ли что еще понадобится.

Я увидела ухоженный двор, добротные постройки, пару собак в вольере. Хозяином и не пахло. Постучала в дверь. Вскоре на пороге появился он. Я не сразу его узнала: обросший густой бородой, повзрослевший и… очень похорошевший. Меня пригласили в дом. Я по детской привычке отворачивала лицо в сторону, чтобы не вдыхать его «амбре». И зря. От него исходил какой-то удивительный запах. Даже не запах, а аромат: чистый, свежий – как воздух  после дождя в лесу. Он узнал меня. Спросил про общих знакомых, про город. Видимо в глазах у меня стоял большой вопросительный знак, потому что, налив  в глиняную чашку молока, он сам рассказал о причине  своего исчезновения.

После безуспешных попыток поиска  работы, он обратился за помощью к влиятельному другу своего отца, и тот выхлопотал для него этот райский уголок. Подальше от людей и их брезгливо сморщенных носов и страдальческих взглядов.  Трудностей особых не было. К одиночеству он привык с детства. Конечно, много физической работы, но это даже к лучшему. Он отвлекался от мыслей, что он в своем роде инвалид, что друзей нет и, никогда не будет. О женщинах и говорить не приходится. В свободное время он писал аналитические статьи в какой-то заумный журнал. Тоже отвлечение, к тому же – прибавка к скромной зарплате повелителя заповедных угодий. Как отправляет статьи? Да вот объявилась год назад молоденькая учительница из соседней деревни. Она с ребятами на экскурсию приезжала. Теперь перепечатывает его рукописи и отправляет интернетом в редакцию. Сам-то он не любит выходить «в люди».  И зачем? Ему и так хорошо. И вообще ему повезло, что благодаря своей необъяснимой болезни, он нашел себя здесь. Изредка наведываются гости: руководство, экскурсанты, да и учительница иногда остается на ночь… Все есть: свое хозяйство, любимая работа, увлечение. Чего еще желать? Видимо  знак вопроса так и не растворился в моем взгляде, потому что он как-то задорно расхохотался и объяснил.

Когда он впервые поселился в лесу, тоска все-таки была. Депрессия выразилась в том, что он перестал мыться. Вообще. А зачем? Для кого стараться? Одежду менял только когда грязь отваливалась кусками.  Спустя несколько месяцев он обнаружил, что бочка, стоявшая под желобом, наполнилась дождевой водой.  Впервые за долгие месяцы его снова потянуло к воде. К чистоте.  Вот он и нырнул в нее. Что-то произошло с ним в этой деревянной купели, потому что он выпрыгнул из нее и стал как дикарь кататься по земле, обтираться травой и упавшими листьями. Затем снова прыгал в бочку и снова как одержимый обмазывался землей и, как разрубленный червь, исступленно корчился в    конвульсиях. Когда он  окончательно обессилел, поплелся, в чем мать родила к ручью неподалеку.  Уже там был совершен обряд настоящего омовения. Спокойно  лежал он в прозрачной воде и отрешенно смотрел на вечернее небо.  Он думает, что именно после этого, он и перестал… вонять. Вот такое объяснение. Плюс свежий воздух, плюс здоровое питание и здоровый образ жизни. Он излечился. Природа ему помогла. Что? Нет, в город он не собирается возвращаться. От добра добро не ищут. К тому же, ему трудно общаться с людьми. Он смущенно отвел глаза в сторону. Дело в том, что… люди… плохо пахнут и ему трудно переносить их запах.

Я вышла из дома, крепко сжимая пакет с солью. «Вонючка»: - нежно приговаривала я сама себе о… самой себе.