Жизнь поэта. книга 2я. стр 372-401. продолж. следу

-Этот что надо! С дворцом. Только шапку надвинь!
Султаны всегда надвигают её  на  лоб.
-Теперь понял. Надвигаю.               
-Вот сейчас совсем хорошо. Продолжай дальше в
стихах. А я пока буду устраиваться во дворце с комфор-
том. Нет, я лучше станцую тебе танец живота. Хочешь,
мой султан?               
-Послушай, ты всё напутала. Мы не во дворце. Мы в
пустыне. Я вот так себе представляю это. Мы в пустыне.
Оазис. Ты лежишь на песке, под пальмой, а я склонился
над тобой...
....................................................
       ПРИМЕЧАНИЕ:
  В первой и во второй книгах есть станицы, которые
намного меньше остальных. Это из-за того, что на данном
сайте, встроенный редактор не позволяет печатать фото.
С фотографиями книга интереснее. Аналогичная картина и
в третьей книге, которую я начну публиковать дней через
пять. А затем, полностью перейду на другой сайт, где
встроенный редактор позволяет вставлять фото.
  Четвёртую и пятую книги буду публиковать там же. А если
будет возможность (по времени), то опубликую и здесь.
  О новом сайте, возможно, сообщу в конце третьей книги.
С уважением - автор Иван Капцов.
373
-Собрался целовать?
-Слушай дальше…
-А песок горячий? 
-В пустыне песок всегда горячий, днём…
-А мы там днём или ночью?
-Вначале днём, а затем и ночью.
-А змеи там есть?
-Змей и ящериц в пустынях всегда полно.
-Я боюсь и тех и других. Нет, тогда я лежать не буду.
Я буду представлять, как раньше. Вот теперь, что надо.      
  Теперь он, султан, точно как ты тогда, когда учился
со мной в техникуме, только в их султанской одежде. Сей-
час я хоть вижу твою мор.. лицо. Читай дальше.
-Сначала или с последней строчки, что я прочитал?
-Давай с последней строчки.
Миражный квас и пиво  пил.
374
В пустыне, я оазис встретил,
Ты там сидела, у воды,
Милее девы нет на свете!
Только от женщин - жди беды!
Ты в скромном белом одеянье,
Лицо завешено чадрой,
Востока дикого - влиянье
Тебя касалось, не одной.
Вы там: иль пленницы, в гаремах,
Иль подневольницы, рабы,
А кровь горячая ведь в венах,
Вам лучшей участи б, судьбы...
Востока женщины - вас жалко!
Но как гаремы разогнать?
Не бить же мне султанов палкой,
Я лишь могу их обругать.
Итак, в пустыне я. Оазис
На сотни миль вокруг - один,
Основа для гарема, базис,
Теперь султан я, господин!
А ты, моя жена, рабыня,
Но ведь тебя я так люблю!
Мешает лишь твоя гордыня,
Не покоришься, коль - убью!
Султана ты - не уважаешь!
Я твой хозяин, твой султан,
А ты лица не открываешь
И не даёшь... потрогать стан,
А стан девичий, очень стройный,
Его потрогать разреши!!!
Ты ж говоришь мне: - Непристойно,
И что-то шепчешь там, в тиши…
Хочу схватить тебя  насильно,
Прижать к себе, поцеловать,
Но я ж не раб, султан всесильный,
Тобой могу повелевать!
375
Понятно всё - меня не любишь!
Зачем тебе всю жизнь ломать,
Отдашься мне - себя погубишь
И станешь вечно ты страдать...
И с родника - водички чистой,
Как евнух, я тебе принёс,
Увидел взгляд такой лучистый,
У ног твоих присел, как пёс.
Всю ночь с тобою просидели,
И друг на друга всё глядели,
Окутал нас ночной туман,
А утром зори заалели,
Мираж - исчез! Любовь - обман!   
Тебя я в техникуме встретил,
Была ты  - той, но без чадры,
Следов гримасы - не заметил,
Зачем страдать, за ерунды?
376
-Хорошее стихотворение. Мне понравилось. А я сей-
час, представила, что, как  дура,  иду  в  этой  бедуинской
одежде на занятия. Если бы, я действительно пришла в
такой одежде, то все техникумовские парни были бы моими.      
-Если бы ты захотела, то они, и так были бы все твои.
-Меня с детства учили беречь честь смолоду.
-И ты её берегла?
-Берегла, как могла. Правда, иногда ходила с мужика-
ми в городскую баню, в отдельный номер, куда она, тётя
Шура пускала б....й за деньги.
-Но ты, же не была. б....ю?
-Была. Мысленно. Но все мужики сволочи! Ни один
так и не смог лишить меня невинности. В том числе и ты.
-Но нам тогда помешали.
-Настоящим мужикам никто не мешает делать девок
женщинами.
-Ты не сердишься на меня за это?
-Сейчас уже нет. Перекипело. Так это всё тебе прис-
нилось, пустыня и всё прочее?
-Я сейчас точно не помню,  но скорее всего, да. Мо-
жет, какой-то кусочек из этого, а затем всё это вылилось
в стихотворение.
-А кто первым ушёл из пустыни?
-Наверно, мы оба.
-А если бы я ушла первая, что бы ты стал делать  там,
377
в пустыне один?
-Скорее всего – грустить. Рисовать на песке сердце.
-Я не могу себе представить, как можно в пустыне
грустить, где жарко, полно змей и ящериц и пить, к  тому
же, хочется?      
Вначале я бы грустил, глядя, как ты уходишь. Одна.
Без меня.               
-Я что пошла по пустыне одна?
-Да, вскочила  и побежала. Босиком. Никогда  не  зна-
ешь, что у женщин на уме. Иногда, они такие долбану-
тые! Ведьмы!
-Ты обо мне?
-В общем, о женщинах.
-Это мужики козлы! Даже султаны. Говорил, что лю-
блю, читал стихотворение, а затем отпустил  босиком  по
горячему песку, где змеи и ящерицы - одну…
378
-А я постоянно ведь говорила тебе: -Ванечка, не оста-
вляй меня одну! Я слабая женщина.
-И похотливая.
-Что? Не расслышала.
-Я, говорю, что  вначале дал тебе Пегаса, своего лич-
ного персонального коня, с которым никогда не расстаю-
сь, а ты сразу схватила его за ху....за художественную уз-
дечку. Нежно посмотрела, на него и сказала: -А теперь
ты будешь моим жеребцом!               
  А он всего лишь символ. И он отказался тебя везти. У
него, этих самых причиндалов, которые любят дамы – нет!
-Это – отговорка.
-А потом я хотел отдать тебе последнего верблюда,
ведь я бедный султан, террористы ИГИЛ отобрали еди-
нственную качалку нефти, но ты уже успела поймать,
проходящего бедуина с верблюдом, и вы вдвоём уехали.
А затем я уже грустил, глядя вслед, как вы вдвоём уезжа-
ете без меня. А когда вы скрылись за горизонтом, то я
стал, на песке, рисовать разбитое сердце. Потому что
знал, если бедуину в пустыне удастся посадить красот-
ку на своего «верблюда», то…
-Что то…?
-То он свой шанс  не  упустит. Затащит  в  свой  гарем
379
тринадцатой или двадцатой  женой. А он сразу тебя
укротил. Надел на тебя чадру. 
-А что ты  делал дальше, когда мы уехали.?
-Всё время грустил, пока не встретил одинокую заб-
лудившуюся красавицу, случайно зашедшую в мой опус-
тевший оазис.         
-Она была очень красивая? Красивее меня? Конечно,
красивее, представляю.               
-Очень.
380
-В чадре?
-Без чадры.
-Значит, ещё красивее. Такая вот красавица.          
-А потом, что ты с ней делал? Любил её?
-Доил!         
-Значит, любил и доил. Какие же вы все, мужики,
сволочи! Любите и доите своих любимых, потрошите их
и их родственников. Меня бы тоже доил? Но я никогда
не была богатой, и мои родственники тоже.
-Но ты ведь не была верблю… бедуинкой. Её родств-
енники, моей бедуинки, тоже не были богатыми. Они бы-
ли рабами султанов и вечно таскали груз на своих спинах
по горячим пескам пустынь и даже, иногда, неделями
не пили воды.
-Если бы я неделю не пила, то умерла бы.
-Что ты всё примериваешь на себя?! Вон, верблюды и
381
вер****и, то есть веблюдихи, могут три недели обходи-
ться без воды.
-Но я же, не вербля… верблюдиха!
-Я уже давно говорю тебе об этом, а до тебя не доходит.
-Что ты ко мне пристал со своим сном и с этой пус-
тыней. Лучше прочти ещё стихотворение, только обо мне.
-Но с одним условием. Ты не перебиваешь и не вы-
ражаешь вслух свои мысли, как ты это представляешь.
Представляй, как хочешь, только молча.
-А если я что-то не так пойму?
-Переспросишь. Позже.
-Хорошо. Читай, мой бедуин, своей бедуинке. Но то-
лько обо мне! А я буду мысленно всё представлять.
-Дай сосредоточиться… Читаю:
Вернуть бы мне мои года…       
Эх, вновь вернуть мои года!
Я бы без дела не слонялся,
Романы бы писал тогда
И с молодыми целовался!
Девчонок много – пруд пруди!
И все беспечны, похотливы,
Прижмёшь легонечко к груди,
Они склоняются, как ивы.
Но только годы не вернуть,
Они так быстро пролетели,
382
Порой тернист был, труден путь,
Морозы, вьюги и метели.
Порой всё было – благодать,
Дни, как в эдеме, протекали,
Но только вот ругала мать,
Когда с друзьями поддавали.
Когда вдруг разогрелась кровь
И гормоны вовсю шалили,
Пришла, негаданна любовь
И дни счастливыми те были.
Прошли года. И всё прошло,
Хотя ничто не позабыто,
И время старости пришло,
И чувство юности убито.
Вернуть бы мне мои года,
Я бы без дела не слонялся,
Романы бы писал тогда
И с молодыми целовался!
-Так не честно. Я, идиотка, тихонько, затаив дыхание,
слушала и не перебивала тебя, а ты даже словом не об-
молвился обо мне.               
-Ты плохо слушала. Я там даже три строчки посвятил тебе.
-Повтори их.
Пришла, негаданна любовь
И дни счастливыми те были.
Прошли года. И всё прошло…
-Эти строчки могут относиться к кому угодно.
-Я другим стихи не посвящал. Вот мой Ванька…
-Не приплетай сюда никаких Ванек. Я на тебя обиделась.
-Не обижайся. Я прочту тебе другое стихотворение.
-Опять не обо мне?
-Это уж, как ты сможешь представить.
-Хорошо. Прочитай.
Кольцо на палец ты надела,
383
-Это ты о ком?
-О тебе, конечно.
-А почему без имени?
-Но если в стихотворении есть имя, то оно посвящае-
тся конкретному человеку. А если нет имени, то каждый
сможет отнести это к себе, думать, что оно посвящается ему.
-Раз здесь нет имени, тогда это не обо мне.
-Хорошо. Пусть будет с именем.
Кольцо на палец ты, Люда, надела,
Окольцевали уж тебя.
-Тогда уже нет рифмы.
-Уговорил. Пусть будет без имени.
Кольцо на палец ты надела,
Окольцевали уж тебя.
Ты – замужем. Уже полдела,
Но вышла замуж, не любя.
Зачем ты врёшь себе родная?
Что хорошо и без любви!
Себя ты этим убивая,
Меня затем уж не зови!
Я не приду и не приеду,
Как пёс к тебе не прибегу!
Бокал вина выпью к обеду,
На травку лягу, на лугу.
Раскину в изголовье руки
384
И брошу в небо нежный взгляд
И отгоню всю боль и муки,
Тебя ведь не вернуть назад.
Ты ж прилетишь ко мне мечтою:
Иль бабочкой иль стрекозой
И снова будем мы с тобою
Следить за солнцем иль грозой.
Цикады зазвучат – сопрано,
Концерт устроят соловьи
И мы вдвоём. Как это странно?!
Хотя меж нами - нет семьи.
Я ж, окольцованную птицу,
Подняв на руки, всё прощу!
Возьму души твоей частицу,
Её на волю отпущу.
Не надевайте кольца девы,
Затем их с пальца трудно снять,
Свобода, юность… Где вы, где вы???
Ах, дайте деве погулять!
-Это, как бы, обо мне и, как бы, не обо мне.
-Женщинам не угодишь. А тебе, тем более. А я писал,
старался изо всех сил.
-А ты можешь прочитать такое, чтобы схватило за душу.
-Они, стихи, меня все хватают. То есть берут за меня.
385
За Душу. Слушай:
Голубкою влюблённою воркуй               
И не ропщи о мерзостной судьбе,      
Пообещай мне жаркий поцелуй
И я на крыльях прилечу к тебе.              
Ты горлицей свободною летай
И жди меня. Ты жди! Я прилечу!
Ты жди меня! Ты жди! Не унывай!
За всё своей любовью заплачу.
Ты жди меня. Прошу тебя, прошу!
Но только так, что б я об этом знал,
На звёздный бал тебя я приглашу,
Мы в Космосе устроим карнавал.
Из звёзд я ожерелье соберу
386
И подарю, на радостях. Возьмёшь?
А без тебя, ты так и знай – умру!
Если на бал небесный не придёшь.
Отдам в аренду я тебе Луну,
Бесплатно, знаю, не захочешь брать,
С тобой на Марс, быть может, загляну,
Там на песке мы станем загорать.
Все океаны я тебе отдам,
Гольфстрим, захочешь – я остановлю,
Стареть с тобой не будем по годам,
Я на всё золото бальзам тебе куплю.
Ты только жди меня. Ты только жди!
Когда снега холодные лежат,
Когда жара. Когда идут дожди,
Когда цветы от ветерка дрожат.
Ты жди. Ты жди! И я к тебе приду,            
Весь жар своей любви тебе отдам
И если вдруг, от ветра упаду,
Умру. Любить буду и там.
-Вот это красивое стихотворение. И оно обо мне.
-Почему? Здесь же тоже нет твоего имени.
-Но оно обо мне. Он, отец моего ребёнка, тоже го-
ворил мне, что бы я ждала, а он прилетит  ко  мне, 
но  не голубем, как пишешь ты, а орлом. Но…
-Но он не прилетел?
-Но он не прилетел! Ни орлом,  ни  голубем,  ни  даже
облезлым воробьём. А я его долго ждала…
387
-Не печалься, всё уже в прошлом. Наши жизни оста-
лись в прошлом и никогда не вернуться к нам.
-А память? Разве это не жизнь в настоящем? Ты ста-
вишь пластинку, диск памяти, он начинает вращаться, и
ты танцуешь танго встречи и любви…
-Или танго расставания.
-Я помню почти все танго, которые я с тобой танце-
вал. А ты помнишь?
-Некоторые. Особенно тот первый, когда мы, вече-
ром, в начале сентября, познакомились на пятачке, того
колхоза, в котором помогали сельчанам убирать урожай,
от нашего техникума.               
-И чем тебе запомнилась эта наша первая встреча?
-Тем, что у тебя была чёрная, как у негра, шея и ты
говорил вместо «ТЫ», «МЫ» - «МИ», «ВИ». Ти танцу-
ешь танго? – Спросил ты, - и мы тогда, пошли танцевать.
Боже мой, как ты танцевал?! Я тогда ещё подумала, «ка-
кие же у этого кавказского бугая яйца? Ведь знаменитая
пословица говорит: «Плохому танцору и яйца меша-
ют». Это, какие же яйца надо было иметь, чтобы так ме-
шать их хозяину – танцевать? Как же ты танцевал! Слон
в посудной лавке, был  бы  балериной, по сравнению с
тобой. То, что ты отдавил мне все ноги – полбеды. Беда бы-
ла в том, что ты испортил мне новые туфли. А тогда
было так трудно со всем, тем более, если учесть,  что  мы
388
с сестрой Алой учились в техникуме, а отца у нас не бы-
ло. Кстати, ты помнишь Аллу, единственную из нашей
группы, получившую красный диплом?
-Как не помнить? Помню. Это она всё время вставля-
ла мне палки в колёса, отговаривая тебя встречаться со
мной. А, что касается загара и грузинского акцента, я же
приехал из дома, из родного Кобулети  и ещё не отошёл
от райского черноморского уголка. Я ни разу не танцевал
такой танец с девушкой, держа её за талию или плечи.
-Разве у вас в школе не было вечеров?
-Были. Но я жил от школы в четырёх километрах.
Транспорта тогда было мало. Мы в школу ходили пеш-
ком, через чайные плантации, где ночью шакалы устра-
ивали свои свадьбы, поэтому я не посещал эти вечера и
не умел танцевать. Зато я плавал, как дельфин и бегал
по горам, как горный…
-Как горный ишак?
-Как горная лань. Кровь кипела во мне.
-Поэтому ты сразу попытался прижать меня к себе?
-Не сразу, а постепенно. И только к концу танца у ме-
ня это получилось. Кстати, и ты, как мне показалось, не
очень была против? Даже немного помогала мне, прижи-
маясь сама.
-Какой молодой девушке не стало бы приятно, когда
её нежно пытаются прижать к себе. Гормоны страсти,
как голодные псы, ищут пищу. Они и во мне бродили
стаями и спешили утолить свой голод.
-Твоё тело было нежное и мягкое. Мои пальцы про-
валились в нём. А ещё твои волосы. Я не знаю, чем ты их
мазала, но от них исходил такой аромат, который я пом-
нил потом, всю жизнь.
-Я их ничем не мазала. Это природное явление.
-Со мной в классе училась армянка Ася. Когда мы ут-
ром встречались, все ученики, чтобы вместе идти туда,
в Очхамури, в школу, в четырёх километрах от нас,
потому  что  одному  было  страшно,  даже  мальчику,  от 
389
Аси ничем не пахло. Она всегда перед школой мылась, а
уже когда мы подходили к школе, от неё сильно воняло
потом. И за партой она всегда сидела одна. Никто не вы-
носил её потливости.
-Как от Марата.
-От Марата воняло не так сильно, как от Аси.
-Бедная девочка, видимо так и не вышла замуж?
-У этой бедной девочки, уехавшей в Ереван, учиться в
институт, было затем трое детей.
-Без мужа?
-С мужем. Он или терпел её потливость, или она вы-
лечилась. Я после школы больше с ней не встречался.
Мы отвлеклись. Так, какой ещё танец со мной ты
запомнила.
-Только один. Первый.
-Но почему? Мы же с тобой танцевали много раз.
-И все они были одинаковыми. Ты так и не научился
танцевать. После занятий, вместо того, чтобы пойти в го-
родской клуб, где учили танцевать, ты бежал в спортзал,
где у тебя были тренировки по боксу.
-Я даже о таком и не слышал. Если бы ты подсказала, то
я ходил и туда, в этот клуб, учиться танцевать. А я по-
мню почти все наши танцы с тобой. Но это был один, сп-
лошной танец. Полёт. Полёт на огненной ракете. Ракете –
любви.               
390
  Мне казалось, что мы, танцуя танго, несёмся в огне-
нном смерче над миром. Вдвоём. Одни. Над нами только
луна и звёзды. И нет ничего лучше этого.
-А я думала о своих ногах и туфлях, а ты о луне и
звёздах. Но и, то и другое - призрачно.
-Космос вечен.
-Мы не вечны. Даже, если проживём по двенадцать
жизней, предназначенных нам сверху, высшим, четвё-
ртым ярусом Поднебесья, которым управляет он, сам
Всевышний.
-Лучше бы нам была предназначена одна жизнь, но
вместе.
-Значит – не судьба. Хотя ты очень хотел, чтобы мы
были вместе. Мы даже несколько раз ссорились с тобой
из-за этого. А однажды, после такой ссоры, когда я по-
просила у кого-то сигарету, хотя не курила, и пошла
за угол, ты пошёл следом. Значит, ты, следил за мной.               
-Да, я помню этот случай. Глупо всё получилось. Я
тебя приревновал тогда, когда ты отказалась танцевать
со мной, а пошла с парнем из другой группы.
-Я переживала за свои ноги, в модных  туфлях.  А  тот
391
парень, танцевал, как бог, если боги танцуют, хотя по
внешности он сильно уступал тебе. Я сказала ему об
этом, что он танцует, как бог, а он ответил, что и любить
будет меня, в постели, как чёрт, если я  ему  отдамся. Ты
не знаешь, как любят черти?
-Не  знаю. Но, возможно  страстно!? Я видел,  как  ты
прижималась к этому парню. Как кошка к коту.
-Ты, после нашего танца с ним, сказал мне грубое, ха-               
мское слово и я психанула, даже побежала курить.
-А потом я принёс тебе, в общежитие цветы. Первый
раз в жизни я купил цветы, потратив три рубля, оторвав
от стипендии, когда полноценный обед, из трёх блюд, в
студенческой столовой, стоил 23 копейки.         
-Тебе до сих пор жаль этих денег? Скупердяй!
-Не денег, а то, что ты не взяла эти цветы, и я выбро-
сил их. У меня в душе всё кипело.
-До этого, зимой ты приносил красную гвоздику.   
392
-После того, как принёс хурму, и мы целовались в ко-
ридоре. А после истории с этим парнем, когда ты обозвал
меня, я злилась, и у меня тоже всё кипело в душе.
-Ты восприняла всё случившееся по-своему, а я по-
своему.
-Каждый воспринимает мир по-своему.
-Но я с этим и не спорю. Ты так воспринимаешь, а я
этак. Но я немного художник.
-Ты разве умеешь рисовать? Ни разу ни говорил об этом.
-Нет, я рисовать совсем не умею. Художник, в смы-
сле – поэт. Поэтов и писателей тоже называют худож-
никами. Они тоже рисуют образы, но не кистью, а сло-
вами.
-И у них, у художников, которые рисуют кистью, то-
же есть своя лошадь, символ, как у поэтов  -  Пегас?
-Нет, у них своих лошадей нет. Но каждый тоже стре-
мится на гору Парнас. Вершину искусства.
-И как же они туда забираются без лошадей?
-Рисуют перед собой ступени-картины и шагают по
ним. Правда, у одного художника, Марка Шагала была
лошадь с тележкой, но он совсем её не жалел. Возил на
беременной лошади беременную козу, свою любовницу,
соседи болтали, в парикмахерскую, а беременная жена
плелась за ним пешком. Вот эта его картина. Предста-
вила?
-Представила.
393
-Ну, эта дура так и вывезла его на Парнас.
-Кто? Беременная жена или беременная любовница,
Коза?
-Беременная лошадь. Она так и привезла их всех
вместе на Парнас. Вместо парикмахерской. И теперь, он,
Марк Шагал – знаменитый художник. Не, я бы на
своём Пегасе, если бы он стал беременным, ездить не
стал. Жалел бы его.
-Но ты говорил, что он, ни мужик, ни баба?
-Я разве тебе говорил об этом? Не помню. Хотя, мой
Пегас, когда летит к поэтессам, то пристёгивает, на вся-
кий случай силиконовый кардан, под пузо.
-Для чего?
-Для того, чтобы у поэтесс появлялось вдохновение
для творчества. Он ей вольёт карданом творчество и у
неё после этого рождаются....
-Дети?
-Стихи. Глубокомысленные.
-Согласна с тобой. Нельзя ездить на беременных ло-
шадях  Лошади тоже живые существа. И красивые.
-Мой Пегас  самая  красивая  лошадь на свете.
-А где он? Я его что-то не вижу.
-Вон он летит ко мне по небу.               
-Сюда? К нам, в кровать?
-Нет, на поляну, где мы обычно с ним встречаемся.
Ты представь и увидишь. Представила?
-Да, а почему вы такие маленькие?
393
-Как это так - маленькие?
-Я же вижу, что маленькие. Он, Пегас, 50, сантимет-
ров, без кепки, а ты 80 - с кепкой. А ты мне врал. Пегас
то твой – мужик! У него кардан под пузом. Он, что и те-
бе вливает им вдохновение?
-Ну, и фантазёрка ты! Мой Пегас метр восемьдесят, в
высоту, а в длину – два с половиной. Я на нём  сплю,  как 
на кровати, когда у нас дальние полёты.
-Вот бы мне полежать на коне?
-Ложись и лежи. Он смирный. Только не говори, что
ты поэтесса. Он не любит тех, кто врёт и женщин поэ-
тесс, хотя, некоторые из них, умеют сочинять стихи.
-А он ничего. Стоит смирно в воде и даже поддер-
живает меня головой, чтобы я не свалилась в воду.
-Ты что загнала Пегаса в воду? Он же промочит ноги
394
и заболеет.
-Он сам туда пошёл. И цвет у него - ничего, рыжий. И
подрос немного, как я на него улеглась.
-Животом на спину?
-Спиной. Спина на спине. Мне так удобнее.
-Мой Пегас белоснежный. Ты на чужого жеребца
залезла. Слезай, о то он тебя…
-Что меня?
-Увезёт куда нибудь и…
-И что и…?
-И сбросит!
- А я думала, что он меня … покатает. Слезла.
-Садись на моего белоснежного Пегаса.
-О, чёрт побери, какой он высокий! Как я на него
заберусь?
-Мысленно. Получилось?
-Получилось. Он помог.
-Только крылья ему не помни своими  сапожищами. 
-Я буду сидеть осторожно, и гладить его.
-Он это любит.
-Хочу тоже стать поэтессой. Конь поможет?
-Поможет, если сама будешь трудиться.
-А как другие художники залезают на Парнас? Они
не просят твоего Пегаса, чтобы он подвёз? За плату.
-Нет. Не просят. Да, мой Пегас и не повёз бы их.
Даже отказался вывезти тебя из пустыни. А там всего-
то было, каких-то пятьсот километров.
395
-Твой Пегас – ишак противный, а не конь! Разве он
поможет бедным художникам? Меня уже сбросил.
-Пусть сами выкручиваются. Как Малевич. Рисовал,
рисовал ступени, чтобы по ним дошагать до него, до Па-
рнаса, а они у него всё время не получались. Он разозли-
лся и залил их чёрной краской. Получился чёрный ква-
драт. И вдруг этот квадрат стал внезапно ковром-само-
лётом и вознёс его, художника Малевича, на Парнас. А
теперь этот квадрат висит в музее и стоит 2 миллиона
долларов.             
-А ты тоже нарисуй квадрат и покрась его, в какой
нибудь, цвет. Тогда и ты станешь художником, и тебе
дадут столько же денег.
-Не, не стану. Их, квадраты, уже рисовали всеми
цветами, даже круги и треугольники, но они уже не ко-
тируются. Главное сделать что-нибудь первым. Как это
сделал Ньютон.
-Который изобрёл велосипед?
-Нет, велосипед изобрёл Кулибин. В пятом веке до
нашей эры. А Ньютон изобрёл яблоко и…
-И что?
-И съел его. А деньги мне не нужны. У меня есть
больше семидесяти баррелей алмазов.
-Нашёл чем удивить? Из них, алмазов, на нашей
планете Златолит, где я сейчас живу, делают высоко-
прочный бетон.
-А ты помнишь, мы в  техникуме тоже  делали  бетон,
396
вначале в лаборатории, а затем на полигоне.
-У нас же специальности  «техники-технологи по из-
готовлению и монтажу сборного железобетона».
-Ну, и память у тебя? А я уже забыл.
-А я даже помню, как ты там, в лаборатории, пригла-
сил меня в кафе и я согласилась, а Марат, увидев, каки-
ми мы стали радостными и счастливыми, после этого, вы-
брал момент и шепнул мне, что ты похвастался ребятам,
что укротишь меня. Когда мне, до этого сказала,
болтливая утка, сплетница, Нелька, я думала, что
всё это непра-вда, а когда сказал Марат и поклялся,
что ты говорил именно ему, я поверила и, разозлившись,
убежала из лаборатории.
-И поэтому не пришла в кафе. А я тебя ждал полтора
часа и всё недоумевал, в чём дело.
-Затем стал пропускать занятия, выпивать и избегать
меня.
-Да. Всё это было.
-Нужно было прийти  и  всё  честно  рассказать. Я  бы
тебя простила.
-Но я – не надеялся. Хотя много раз приходил.
-Мысленно?
-Не только мысленно, но и натурально.
-С цветами?
-С цветами и без цветов. Однажды целый час проси-
дел у дверей подъезда в общежитие.
-Почему не вошёл?
-Был первый час ночи. А к вам, девчонкам, парней
пускали только до десяти. Просил эту старую мымру,
вахтёршу пропустить на пять минут, даже шоколадку
предлагал, которую приготовил тебе, но она так и
не пропустила.
-Ей было не понять. Старая дева. Она же была старой
девой и, ни разу, не спала с мужчиной.
-А может, спала? Ведь никто не видел, а болтали.
-Представляю, какой у тебя был несчастный вид.
397
-А потом, на другой день, меня поймали дружинники,
блюстители нравов, в городе и разрезали мои узкие брю-
ки снизу до колен, а у меня других больше не было. И я
три дня не ходил на занятия. А затем приехал брат и дал
деньги на брюки, сказав, чтобы я перестал быть стилягой.
-Я, то думала, что ты из-за меня не ходил на лекции, а
ты, оказывается, сидел без штанов. Позвал бы через кого-
нибудь меня, и я принесла бы тебе юбку. – И она захо-
хотала.
-Тебе хорошо сейчас смеяться, а мне тогда было не до
смеха. Не ходить на лекции перед самой сессией.
-Мне сейчас смешно оттого, что я тогда в мыслях
получала от тебя букет и шла со свидания счастливая,
по парку, с цветами черёмухи.            
398
Или входила в комнату с букетом ромашек и девчон-
ки завистливо смотрели на меня.               
Или приходила к тебе на свидание в жуткую сляко-
тную погоду и долго ждала, всё время, поглядывая на
часы, а тебя всё нет и нет и вот, наконец, ты бежишь и,
целуя, вручаешь мне цветы, бережно укрывая своей курткой.      
-Но я же, сидел дома без штанов?
-А ты взял у Витьки, напрокат, его красные штаны. И
розы у тебя были красные. Ты же знаешь, что вы, мальчи
399
ки - быки, не любите красный цвет, а мы, девочки, тёлки –
обожаем. Поэтому женщин на корридах всегда больше,
чем мужчин.
-Ты права.             
-Ты принёс розы с портретом? – Спросила я.
-Ты же знаешь, что если я дарю тебе цветы, то все
они с твоими фотографиями.
-Сейчас  посмотрю. В этой розе  есть. И  в  этой.  И   в               
этой. Как это у тебя получается?
-Твой образ в разных ракурсах запечатлевается в мо-
ём мозговом компьютере, а затем я переношу его на цве-
ты. Это совсем не сложно. Но  мне  больше  нравится  да-
400
рить тебе белые розы и помещать твои фото. Смотри!               
-Знаю, а мне нравятся и те и другие. Но на белых
розах я, почему-то - всегда грустная.
-Потому, что я грущу о тебе, и тогда моя грусть пере-
даётся на твои образы.
-Значит, меньше грусти, и я буду всегда весёлой. Или
ещё мечтала о том, как прибегала к тебе в кафе или рес-
торан, куда ты так часто стремился меня пригласить, со
своей широкой кавказской душой, а там все, пока я шла к
столику, который ты охранял, иначе бы его сразу заняли,
смотрят восхищённо на меня.            
  Мои мысли были насыщены фантазией, а ты, оказы-
вается, сидел без штанов дома.
-Ничего не поделаешь, милая. Иногда прекрасную любовь
уничтожает самая маленькая бытовая мелочь, как
401
Продолжение следует. Любители поэзии могут просто
набрать в браузерной строке   стихи ивана капцова   и
найдут множество сайтов, где публикуется ваш покорный
слуга Иван Капцов, на секунду возомнивший себя поэтом.
www.kapczov-stihi.ru