Пенсиомолл

      Иван Анатольевич любил большие магазины – такие, как этот. Музыка играет приятная, пахнет чистотой и бумажными ценниками, всё вокруг, на полках, такое яркое, прям игрушки на новогодней ёлке!
      А ещё продавцы. Нет, он, конечно, знает, что теперь их принято называть консультантами, и, ей Богу, им – улыбающимся, радостным от встречи с тобой, таким простым и неинтересным, – это название подходит гораздо больше, чем совковое «продавец». Вот тех-то – грузных, вечно недовольных и ленивых – тех можно было называть только продавцами. За глаза же – торгашами. Эти милые улыбчивые девочки и мальчики – консультанты.
      И неважно, что дежурная улыбка сползает с их гладких лиц тут же, как ты поворачиваешься спиной.
      Неважно.
      Дарят тебе ощущение праздника – и на том спасибо.
      Поклон им.
      Иван Анатольевич любил большие магазины. Обопрёшься себе на коляску – и ходи так хоть целый день вдоль бесконечных прилавков и витрин, стеллажей и тумб.
      Красиво, ярко, тепло и новизной пахнет.
      Совсем не то, что в его обшарпанной квартирке на втором. Совсем не то, что в загаженном подъезде на Ленина. Совсем не то, что в залитом октябрьскими дождями Третьесортовске.
      Иван Анатольевич любил большие магазины. В этот он ходил четыре раза в неделю – когда не нужно было идти в поликлинику и Собес. Ему нравилось складывать в большую сверкающую металлом тележку всё подряд, про себя воображая, что вот именно сегодня, вот прямо сейчас, он купит это немыслимо дорогое, цветное и ненужное, неторопливо и уверенно расплатится на кассе, сложит в большие, шуршащие пакеты и понесёт к себе по разбитым и грязным осенним улицам.
      Конечно же, этого не происходило. Разве пенсии хватило бы, ну вы что? Просто, проходя вдоль бесконечных рядов, Иван Анатольевич сначала наполнял тележку немыслимыми упаковками всех форм и размеров, а потом постепенно выставлял товары назад, про себя хитро посмеиваясь над тем, как гладкие мальчики и девочки будут потом находить вазелин рядом с огурцами, мыло в хозяйственном отделе, на полке с бельевыми верёвками, а сырок «Дружба» среди презервативов.
      В конце концов, должны же быть у пенсионеров хоть какие-то маленькие радости?
      Иван Анатольевич любил большие магазины. Жаль только, что магазины в Третьесортовске не работали круглые сутки. Ровно в двадцать два ноль-ноль автоматические двери закрывались, музыка выключалась, гасли огни, и консультанты разбегались под дождём в разные стороны, словно круги по стоячей воде.
      Разбегался и Иван Анатольевич. Словно ребёнок, которого мама забрала из детского сада слишком рано, он нехотя плёлся в загаженный подъезд на Ленина, тяжело поднимался на второй, вдыхая запах старости и нищеты своей заслуженной и полученной от государства однушки, грезя о завтрашнем дне, когда можно будет опять потеряться в бесконечном лабиринте яркого, гладкого, чистого и совершенно недоступного.
      Завтра Иван Анатольевич соберётся с мыслями и напишет письмо президенту. Пусть там, у себя в Кремле, решает – уж где-где, а в Третьесортовске большие магазины просто обязаны работать круглосуточно.