Банальная история

    В поисках места для могилы она исходила вдоль и поперек оба местных кладбища. 
Все более-менее приличные свободные места между могил и густо разросшихся зарослей сиреневых кустов были давно огорожены.  На кладбище, находящемся  вблизи  местной церкви, вообще не осталось свободного клочка земли, даже на бывших дорожках между могил местные жители произвели  свежие захоронения. При этом, во время рытья могил, неоднократно выкапывались кости, сохранившиеся в погребениях  начала прошлого века. Никого из родственников новоявленных покойников  это давно не смущало. Случалось, что некоторые из них проводили захоронения в могилах своих предков. Свежий гроб ставился на останки старого, опущенного в эту могилу в начале прошлого или даже в конце позапрошлого веков.
     Пришлось обстоятельно обследовать дальнее кладбище, расположенное на вершине местного холма. Обзор с горы открывался великолепный, хотя она возвышалась над остальной местностью не так уж и сильно, метров на  пятьдесят-семьдесят. 
     До революции на самой высокой точке горы стояла  церквушка, а вокруг нее располагался местный погост. После революции церквушку снесли и многие могилы забросили. Кресты сгнили, а могилы время сравняло с землей. На  погосте буйно разрослась  дикая сирень, но жители близлежащих селений продолжали хоронить своих близких рядом с могилами дедов и прадедов. Семейные захоронения встречаются здесь на каждом шагу.  Теперь же, когда мест для захоронения почти не осталось, люди торопятся огородить оставшиеся свободные места заранее. В черте города за два квадратных метра приходится платить уйму денег, поэтому малоимущие жители города частенько хоронят своих близких на сельских кладбищах, где за землю платить пока не надо.
     Наконец, измотанная  внезапной кончиной мужа, навалившимися проблемами и долгими поисками места для могилы, она остановилась на краю кладбища. В тридцати метрах от дороги, возле крайней могилы, было ровное место, только его требовалось расчистить от зарослей дикой сирени. Сосед запросил за работу пять тысяч рублей. На том сговорились.
      Вечером сосед вошел в дом со смущенным видом. Он стоял у порога и переминался с ноги на ногу, не глядя в глаза новоиспеченной вдове.
 - В чем дело? – спросила она.
 - Понимаешь, я докопал до уровня плеча и наткнулся на дореволюционное захоронение, - прошептал он, так и не подняв глаз.
 - Как ты понял, что захоронение дореволюционное?
- По скобам. Раньше гробы крепили скобами.    
 -Что же теперь делать?  - нерешительно спросила она.
- Да ничего! Я присыпал скобы слоем земли, правда, могила не глубокая, но земля там
сухая, известняка много, не обязательно рыть на двухметровую глубину. Не чума чай!
      Ей было уже все равно.  Последствия шока давали знать о себе странным образом.
Плакать она не могла, боли душевной тоже не было. Было полное опустошение и непонимание реальности. Все это придет потом, а пока надо достойно проводить в последний путь любовь всей своей жизни.
      Утром следующего дня они стояли в холле морга с подругой. Работник морга проверил содержимое принесенного пакета и приказал дожидаться на улице.
- Гроб будет стоять на постаменте через два часа, - сказал он и ушел.
     Она зашла в холл морга одна через полтора часа. Подруга разговаривала в это время по телефону на улице. Гроб стоял на постаменте и в нем лежал тот, кто на протяжении четырех с лишним десятков лет был для нее всем. Она молча подошла к гробу и сказала:
- Здравствуй, милый мой! Как светло ты улыбаешься, значит тебе хорошо там.
Молча погладила  его по голове, удивившись тому, что венчик лежит не на лбу, как это полагается, а почти на темени. Край венчика оторвался с левой стороны и ее глазам предстал большой безобразный шов. Голову вскрывали и после вскрытия стянули кожу четырьмя огромными безобразными стежками, небрежно приклеив на края шва  бумажную ленту – венчик.  Даже вид этого безобразного шва не смог  шокировать ее. Она вела себя как зомби. Быстро расстегнула пуговицы на рубашке и раздвинула ее края. Ей необходимо было проверить, надели ли ему на шею ее крестик, который она сняла с себя, чтобы передать вместе с вещими. От яремной ямки вниз тоже шел грубый шов. Ее серебряный крестик  лежал на его грубо заштопанной грудной клетке и она успокоилась.  Картины увиденного, запечатлевшиеся  в ее мозгу,  всплывут  в  памяти поздней и будут приводить ее в ужас, но сейчас она не понимала этого и вела себя спокойно. Нужно было вести себя достойно, не падать на гроб и не голосить, как это принято у сельских женщин.  Она просто молча гладила его непривычно холодное лицо, руки с посиневшими ногтями, сложенные на груди и тихонько разговаривала с ним, пока не подошел автобус с похоронной командой.
    Всю оставшуюся часть церемонии она плохо помнила. Было отпевание в церкви, во время которого ей стало плохо, было отпевание на кладбище, во время которого она выпала из времени. Вернули к действительности слова батюшки:
- Развяжите руки и ноги.
Это она сделала сама. Потом последний раз коснулась губами холодного любимого лба и гроб заколотили. Как его опускали в могилу, она тоже не помнила, но три горсти земли бросила первой.
       Поминки прошли спокойно и тихо. Люди разошлись, пожелав царствия небесного покойному и терпения и мужества ей.
       И потянулись долгие, наполненные заботами, одинокие дни и еще более долгие, наполненные слезами в подушку, вечера и ночи. С тех пор она жила воспоминаниями и торопила время. Место рядом с могилой любимого было огорожено и ждало того момента, когда они снова будут вместе, теперь уже навсегда.