На окрание рядом с Украиной

Став настоятелем храма, новый батюшка вначале пытался наладить приходскую жизнь. Село маленькое, на границе с Украиной, около 1000 жителей. прихожан почти нет, пожертвований - кот наплакал. Ходил по домам, в школу, к чиновникам - знакомился, рассказывал о храме, о православии, о таинствах. звал на службы в храм. отклика – никакого: равнодушие и непонимание.

Народ там особенный, нередко с хитринкой, да с гонором. А еще – в большинстве своем невежественный в делах духовных. А там, где невежество, там и суеверие. В храм если и пойдут, то не за советом, а со своим пониманием и со своими традициями «вхрамхождения», которые оказались важнее всего того, что заповедано святыми отцами.

Тот факт, что батюшка - не из местных, тоже стало поводом больше для осуждения, нежели понимания: не приняли "чужака". Они к нему ребенка на Крещение, а он им о катехизации какой-то: «Типа, книги читать, изучать, экзамен сдавать, молитвы наизусть знать. Да на кой нам сдался такой батюшка? Эти экзамены еще в школе надоели! Мы ему деньги платим за что? Чтоб все быстро было - как раньше, как всегда, как везде. Надо же еще стол успеть собрать, гостей порадовать, отметить такое важное событие, выпить. Успеть надо! А он?». Чужой батюшка!

И, ничтоже сумняшеся, - в соседний монастырь всей кавалькадой: "Вот там все по-нашему! Без всяких там терхизаций! Быстро покрестили, как надо, деньги приняли - все чин-чинарем! А этот.. святошу из себя строит!".

С миссионерством у батюшки пока не ладилось. Что делать? Господь дал испытание – терпи! Храм холодный, хибарка для жилья - неустроенная, без дверей, с отоплением проблемы, в щелях окон ветер свищет, а на дворе - зима, территория церковная не ограждена, все - в запустении.

Пришел по воле Божьей батюшке помысл - создать хозяйство при храме, чтобы оно приносило хоть какие-то средства на самое необходимое.

Вспомнил все, чему был научен родителями в детстве. Поговорил со знакомыми, посоветовался - решил завести пасеку, потом постепенно - индюшек завез, корову, теленка, кур. Все это потребовало дополнительных денег - на ремонт сарая, инструмент, строительные материалы, на закупку маленьких индюшат и прочей живности, на корма, на бензин для машины, на ее ремонт и много еще чего.

А потом вдруг выяснилось, что у храма - огромные долги, оставшиеся в наследство от прежнего настоятеля.

Однажды во время литургии в самый трепетный момент в храм ворвалась местная чиновница и прямиком со словами "как же меня достали все эти ваши игры! кто будет за газ платить?" направилась к Царским вратам, поднялась на солею и стала злобно что-то выговаривать батюшке, не обращая внимания на его увещевания и мольбы покинуть святое место. Эта кощунница всех пусек переплевала своей свободой!   

Ну что ж кручиниться - платить надо! 
Вначале батюшка занял у друзей. Потом влез в кредиты. Потом немного помогли редкие спонсоры. Потихоньку стал платить по долгам храма. Дело потихоньку сдвинулось с мертвой точки: пасека в сезон дала превосходный мед; индюки, выращенные на природных кормах, без грамма стимуляторов роста и прочей химии, прибавляли в весе – не быстро, не так, как у производителей дутого резинового мяса на стимуляторах, а естественно, как задано природой; с коровой произошла заминка - не учел, что у коровы на сносях молоко негодно для человека, да и мало его, но его, как оказалось, можно давать поросятам. И пошло-поехало – даже поросята вьетнамские в хозяйстве завелись.

Мал-помалу и в храме стало теплее, и место для ночлега батюшка как-то обустроил. Появился помощник - издалека.

Прихожан по-прежнему было мало. Те, кто ходил в храм постоянно, старались хоть чем-то помочь батюшке. Вот бабушка А. принесет пироги к обеду, вот Л. взялась за коровой ухаживать, а вот и семья целая – мама с дочерью на клиросе поют, а потом на кухне помогают, и, если что организовать, – тоже с радостью, а отец с сыном - и по службе в храме, и по ремонту дорогие сердцу помощники. А еще ребята-спортсмены стали изредка из губернского центра приезжать – тоже помощь.

Мёд удалось продать, во многом благодаря рабе Божией Т. из Санкт-Петербурга, - расплатился батюшка чуток с кредиторами. Реализовать бы мясо индюков в Москве и Петербурге (заказчики уже появились), можно было чуток вздохнуть, подумать о поиске толкового помощника, которому можно было бы передать дела, а самому вернуться всецело (без отвлечения) к делу устроения приходской жизни и духовного окормления паствы.

Собственно, от этого дела он и не отходил: ездил на отпевания, проводил в храме службы, исповедовал, причащал, беседовал – почти без помощников. Но только ли требы нужны прихожанам?

Однажды нещадно стал болеть зуб, а до этого начались проблемы с сердцем, с желудком. Совсем стало худо. Но, слава Богу, вытерпел, сдюжил. Зуб так и не вылечил до конца – попросил врача пока просто избавить от боли, а насчет желудка и сердца так и не съездил в центр, посчитал, что это нечестно – тратить время и деньги на себя. И так во всем – на себя минимум, только если совсем станет невмоготу, и если только это будет мешать службам в храме, - как с зубом.

Но там, где прибыток, там и убыток. Пригласил для ремонта специалистов из района - все сделали не так, как обговорили, - пришлось переделывать самому, а это новые затраты; обратился в фирму по дверям, обговорили размеры, но «специалисты» все сделали по-своему, "как принято", а не так, как просил заказчик – пришлось тратить деньги на переделку. Помощник проработал почти год, но то ли не выдержал спартанских условий, то ли еще были какие причины - засобирался уезжать. А как его без денег отпустить? Заплатил ему батюшка как мог - по совести, опять взяв в долг.

Но не было бы счастья, да… сказать «несчастье помогло» язык как-то не поворачивался: приехали беженки из Донецка – Н. с больной дочерью.
Н. стала помогать по хозяйству и на кухне – самоотверженно, с христианской любовью, с терпением. Дочка тоже старалась не сидеть без дела.

Люди пережили страшное. В закутке, где мойка, оставшись одна, Н. поначалу часто плакала: «Как там Валечка? Как тетя Люда? Как семья племянника?». Потом увлеклась работой, некогда стало печалиться – индюкам с утра корм насыпать, воды налить, корову накормить, сена не забыть дать.

Дочка однажды за ужином сказала печально: «На родину хочу, а её.. нет. Какой у нас был красивый город!».

Воспоминаниями они делились редко, лишь однажды Н. сказала о том, как это страшно когда над твоей головой летят снаряды. Телевизор не включали – зачем? Муж ее, военный, погиб давно, в советское время. Она хранила ему верность даже после его смерти. Но сейчас, после ужаса насильственной европеизации, Н. нуждалась в опоре, как никогда сильно. Новенький помощник В. был ладен собой, но отшельник: ни словом перекинуться, ни Писание вместе почитать.

Статус беженцев местные "красные" функционеры им с дочерью не дали. Нашлись какие-то причины, непонятные ей.
Преследовал страх, сводил с ума: «А что, если нацгвардия нарушит границу, и её с дочерью как пособницу… как тех девчонок… Царствие им Небесное!».

Наклейка с орлом на спичечной коробке, как показалось новенькому, почему-то парадоксальным образом возвращала ей воспоминания о пережитом ужасе – она старалась тут же вынуть внутреннюю коробку и всунуть ее обратно так, чтобы наклейка с орлом всегда была внизу.  Все там жили надеждой на Россию. Орел на коробке был ли ей как укор? 

Спасал храм. Однажды – по благословению батюшки – после ужина она предложила новичку пойти в храм, почитать акафист иконе Курской Коренной – душа требовала молитвы. Читал он, путая ударения, пел неважно. Но за этот вечер она была ему бесконечно благодарна. Потом стали ходить вместе с К., добрейшим человеком, и Т., помощницей из центра. Почитаешь Акафист иконе «Курской Коренной» и на душе становилось так легко, так светло - хотелось жить!

Накануне Крещения на кухне новенький включил запись на мобильнике. Вдруг полилось как с небес - «Пресвятая Дево Матерь Божия Благая Богородица!». Слезы потекли, как от счастья нежданного, будто сама Богородица посетила их и дала надежду – всё будет хорошо.
«А ведь и правда, - подумала Н. – ведь БУДЕТ же!». Вдруг вспомнила песню Пугачевой,  запела:
 
А знаешь, все еще будет…
В сто концов убегают рельсы…*

А в Дебальцево рельсы никуда уже не убегают, европейская мечта связала из них смертельный узел.

Новичок пробыл в хозяйстве при храме недолго, меньше трех недель, засобирался обратно в Питер. Денег, обещанных ему матушкой Т., благодаря которой он оказался здесь, на самых дальних окраинах страны, не заработать, да и как можно требовать у батюшки того, чего нет: он сам гол, как сокол, весь в долгах. Храм рядом, но службы – редко. Со времен трудничества в монастыре «воспиталась» в нем привычка ходить по утрам на службу, полюбил он литургию. Да и беженка...  А вдруг чувства какие? Боялся он сделать ее еще более несчастной. Ведь болен он, смертельной болезнью. А лечения не получить, по причине отсутствия прописки. Таковы законы.

Собирали его в дорогу долго. Батюшка сам собрал гостинцев в путь, килограммов на десять – мед, вино собственного производства, мясо индюшки, сало, картошки вареной, орехи и еще много чего. А еще дал денег – даже больше, чем «помощник» ожидал. Отказывался поначалу, но потом взяла какая-то злость: «Ну что, мне вечно трудиться за «так»?!».
    
Некоторые селяне, глядя на новое ограждение храма, на отремонтированный сарай, на машины кормов и сена, завозимые в хозяйство, сделали свой вывод: а батюшка-то - куркуль! Нашелся и ушлый «экономист», который тихой сапой, раз за разом по ночам тихим и звездным, уволок из хозяйства при храме 50 (!) индюков, уже готовых для продажи, - видимо, для смирения батюшки, да на радость "красным" борцам с мракобесием, а по сути врагам истинного возрождения России - в православии. А кто-то украл весь бензин из бака машины батюшки, вырвав с корнем клапан-крышку.

Наверно, воровали что-то еще. С мечтой о полноценном помощнике и расплате с долгами батюшке на время пришлось расстаться. На какое время? А Бог знает! На все Его воля святая!
Но - сдюжим! Ведь мы же русские! Православные. 

* * *

«Пресвятая Дево Матерь Божия Благая Богородица!»

От пения этого у беженки Н. защемило сердце, она позабыла о готовке второго и первого блюда, присела на стул и прошептала, не сдержав слез:

- Спасибо!
 
Это было первое "спасибо", которое теперь уже бывший помощник В. услышал за последние шесть лет - не по этикету, а из благодарности, искреннее и чистое "спасибо": 

- Во славу Божью!

И уехал. Может зря?


© Валерий Иванов-Р.
Санкт-Петербург
18.08.2016

* Вероника Тушнова. Песнь Любви.