Отважные женщины

Тяжело пишутся эти строки...

Пишу, а сам тем временем думаю о своей знакомой. Она талантливая скрипачка, с потрясающим, душевным тактом. В ее глазах играет целая оркестровая яма, а на лице сияет симфония улыбки. И она живет в своей маленькой, однокомнатной квартире, и растит одна двухлетнего сына.

Вся ее жизнь проноситься мимо нее бегом, и выпадают, лишь короткие урывки на отдых и передышку. Целыми днями она проводит на работе, в своей консерватории, а вечерами бежит на разные тои, и развлекает там публику, пиликая на скрипке.
А после, она бредет по ночному городу домой, и на пороге сразу попадает, в судорожные объятия соскучившегося малыша.

Одинокий малыш. Он целые дни и долгие вечера представлен сам себе. Перед уходом; мама раскладывает на столе ему обед, ужин, убирает ножи, прячет вилки и ножницы, задвигает на антресоли утюг, включает везде свет, ставит ему горшок. Затем усадив его перед мультипликационным экраном, целует в щечки и впопыхах убегает на работу.

Недавно я кстати, встретил ее на заиндевевшей улице. Уже тогда стояла промозглая осень и шумел постылый ветер. Вечерние прохожие надежно кутаются в свои добротные полушубки и меховые пальто. А она в своем стареньком, тонком, несуразном пальтишке - ожидает запоздавший автобус. Стоит на месте, отбивает каблучками такт, зябко поводит плечиками, и дует на свои выцветшие рукавицы. Останавливаюсь рядом, и предлагаю ее подвезти.
- Привет! Ты домой?
- Да, сегодня с банкета получилось уйти пораньше.

В салоне машины тепло, и ненавязчиво играет приглушенными тонами непостижимая кантилена.
Мимо нас проносится быстрый калейдоскоп вечернего Бишкека. По пути, мы говорим на отвлеченные темы и обсуждаем незначительные вещи. Вот и подъехали мы, к ее дому. И неожиданно оборвав оживление, в салоне вдруг воцарилось тишина.

- " Знаешь - неожиданно промолвила она. - Недавно один мальчик вышел во двор, он гулял со своим папой. Они весело играли в футбол, смеялись, разговаривали о своих мужских делах... А мой сын, увидев этого папу, стал там, как вкопанный, и не сводит глаз с этого мужчины. Он бесконечно долго потом так стоял и смотрел, пока счастливая парочка не вернулась домой. А потом спокойно взял свой совочек и ведерко, сел в песочницу и стал тихонько играть.
А я присела рядом и все глажу его по головке, а у самой сердце от боли и жалости сжалось. Нет, мне не себя беспутную стало жалко, не свою не сложившуюся судьбу. Его стало жалко... сына, что он НИКОГДА не узнает настоящей, отцовской любви и заботы, И никогда не будет вот так задорно играть с ним в футбол, ездить на рыбалку, ходить в кино, рассказывать ему о своих мальчишеских проблемах, о которых с мамой говорить не положено. И даже если я и выйду когда-нибудь замуж, это все будет не то... Не верю я, что мужчина может полюбить чужого ребенка, как своего собственного сына. Если уж родной отец отказался...."

Смахнув непрошеную слезу, она низко опустила голову, вышла из машины, и запахивая на бегу потертые борта старенького пальто, побежала к своему, темному подъезду.
Я же сидел и мысленно представлял ее маленького сына, терпеливо ждущего темными вечерами свою маму, под наигранный мотив диснеевских мультфильмов.

А потом подняв голову вверх, неожиданно увидел малыша в светящемся окне. В ожидании своей мамы, он водил по запотевшему стеклу худеньким, бледным пальчиком.
Некстати представил на миг, что ее мамы вдруг может не стать, ее может сбить машина пьяного лихача, и малыш сидящий один взаперти, так и не дождется своей мамы. От сюрреалистического кошмара, навеянным дурацкой мыслью, стало нехорошо.

Кто мы? Обезумевшие от жажды странники, мы тянемся, друг к другу, как деревья к солнцу. Мы скрываемся от душевного дискомфорта, и хотим печного, простого, человеческого тепла.

А вот другая жизнь играет своими серыми тонами.

Одаренная девушка, певица по призванию - растит одна сына семи лет. Объясняет мне то, чтобы пробиться на сцену нужен влиятельный любовник, или требуются связи, или необходимы деньги. Не хочет первого, нет и второго, и не имеет третьего. Потому и выбрала она, переливающиеся подмостки ночных кабаков.

Сына своего записала во всевозможные кружки, и устроила в дорогую, частную школу.
Хватким растет ее мальчишка, повсюду успевает. И работа по дому, полностью на его плечах. Мама все никак не нарадуется сыном: успевает учиться, и сам убирает, и готовит, и постирает.
В эти минуты, большие глаза мамы оживают и счастливо блестят: - " мечтаю дескать сына увидеть, успешным и состоявшимся в этой жизни."

Однажды ко мне, как-то заехал мой друг, и пригласил на дегустацию вкусного шашлыка; в новом, открывшемся кафе.
С жадным удовольствием сминать в пальцах мамалыгу, сочно кусать зеленый лук, яростно рвать крепкими зубами сочное мясо - что еще нужно джигиту?

На улице уже наступила темная ночь, и звезды в небе зажглись и интимно сияют. Сочный шашлык, идем на вы. А в шумном кафе все же душно, накурено и музыка гремит яростно.

Сразу же увидел за соседним, оживленным столиком - она сидит. Хорошенькое личико разгорелось, волосы собранные в пучок на затылке слегка растрепались, и в красивых глазах хмельное отчаяние.
Одну ногу заложила за другую, и тугие бедра - вызывающе оголены.

Увидев меня, она приветственно вскинула изящную кисть, и помахала мне несдержанной жестикуляцией. Веселье видать было, в самом разгаре.
- Здорово бражники! - смеется она.

Потом нетвердо встала на ноги, немного пошатываясь подошла, и облокотившись об стол, приблизило свое красивое лицо. Ее чувственные губы оказались опасно, совсем вблизи.
- Осуждаешь? - дыхнула она на меня вино-водочными порами.
А в опьяневших ее глазах озорство и бравурный вызов. А в капризных изгибах губ, вовсю играют чертики.
- Нет.
- Имею право! Отдыхаю сегодня, у подруги день рождения. Нальешь?
- Присаживайся.

Пододвигаю ей стул, усаживаю, даю меню, зову официантку. Она залихватски дыхнула в пустой стакан, отодвинула его и вперилась рассматривающим взглядом в друга. Уловила его провожающий взгляд, вслед вихляющей походке официантки.
- Ну и суки вы мужики! - с восклицательной горечью брякнула она.
- Поспорим? - подрагивают ее длинные ресницы, и она улыбается мне, через стол.
- Докажешь, что мужик?
- Докажу.
- Сейчас я бедная, растрепанная женщина, в растрепанных чувствах сбегу отсюда. И буду нетрезвая шляться, в одиночестве на холодной улице, застужать свои придатки, и горько плакать у подножия памятника Манаса. Ну, спасай же теперь рыцарь.
И не успев я сказать ни слова, как она смеясь, и сверкая голыми плечами, убежала в ночь.

Как бы идиотски мы не выглядели, пришлось хватать ее пальто, и с другом выбегать на улицу, вслед за ней. Спасать, поймать, успокоить, привести в чувство, и сдать на руки встревоженным подругам.
У друга. в тот вечер, на щеке алел смачный след, от ее пощечины. Весь вечер я над ним подтрунивал и подшучивал.

Женщинам нашим - окруженными посудомоечными комбайнами, стиральными машинами-автоматами, пылесосами - уютно ли?
Держащими круговую оборону от ежедневных забот и хлопот - надежно ли?
В век погони за длинным рублем, хватает ли им заботы, ласки и просто человеческого внимания? У самого ведь дочь маленькая подрастает.

Год назад произошел со мной один случай, который я никогда не забуду. Я тогда расслабленный полеживал на диване, умиротворенно внимая уникальному, саксофонному соло Сиднея Беше.

В доме с громкими криками носились и шумно играли расшалившиеся дети. Вдруг в мою комнату, с криком залетела моя раскрасневшаяся доча. Ей тогда было всего полтора годика. Увидев меня, притворившегося моментально спящим, она резко смолкла.
Краем уха слышу ее топающие шажки ко мне, затем сосредоточенное пыхтение, и возню. С детским усердием заботливо укрыв меня пледом, она поцеловала ступни моих ног и ласково погладила мою голову. Тут я почувствовал, как судорожно вдруг затряслись мои плечи, из глаз брызнуло, и в горле встал ком.
Отвернувшийся к стенке, съежившись, чтобы не выдать себя: я долго благодарил Всевышнего за его прекрасный дар, желал нам долгой жизни, чтобы быть ей опорой, а ей процветания и простого, женского счастья.

Счастья и Процветания Вам - наша лучшая половина человечества.