Как я ездил к Довлатову

- Вот эта улица, - сказала Валентина. - И дом, в котором жил Довлатов, тоже где-то рядом. Может, этот, кирпичный?

Я жадно смотрел на всё, что было вокруг столба с указателем "Sergey Dovlatov way". Прямо над ним была стрелочка с более понятным местным людям названием "63 dr.". То есть это угол 108-й и 63-й. Банк. Пиццерия. Ресторан "Салют". Овощной магазин.

- А вон две тётки разговаривают, они русские, - уверенно сказала Валя. - Иди, спроси у них про Довлатова, они тебе всё расскажут.

И она уехала по делам. А я пошёл к двум дамам в чудесном возрасте "слегка за шестьдесят", который может легко растягиваться до 80, а то и дальше. Одна была маленькой и довольно полной, в старой пляжной шляпе с слегка обвисшими полями. Другая - высокая, под метр семьдесят пять, худощавая и с железными зубами. Метрах в пяти от них я услышал, как первая говорила:
- Ну, всё, пойду. Надо ещё с собакой погулять, суп сварить...
- Добрый день, дамы! Вы говорите по-русски! Можно отнять у вас минуту вашего бесценного времени?

Они повернулись, как по команде. Но смотрели вполне доброжелательно.

- Вот, - начал я оправдываться, - приехал посмотреть на улицу Довлатова, а в каком доме он жил, не знаю. Может, вы мне поможете?
- Аня, ты знаешь? - спросила высокая, сверкнув зубами.
- Да где-то здесь, рядом. Может, и в этом, - дама в шляпе повернулась к кирпичному дому. Он возвышался над банком, возле которого мы стояли.
- Спа... - начал было говорить я, но она безжалостно закончила:
- А может, и нет.

Высокая посмотрела на меня внимательно, сделала небольшую паузу, а потом спросила:
- Вы не помните, в каком году умер Довлатов?

Внутри у меня всё похолодело. К такому экзамену я был не готов.
- Э-эээ-ээээ... - начал я осторожно. Она повернулась к подруге: - Аня, ты помнишь?
(В этот момент я уже открыл рот, чтобы наугад ляпнуть: "В 98-м, вроде?", но Аня меня опередила)
- 1991-м. Нет! В 92-м! Точно!
- Ты что! В 92-м моя Ирка переехала!
- И его уже не было? - недоверчиво поинтересовалась Шляпа.
- Не было, - уверенно сказали Железные Зубы. - И мы тогда ещё Пашу похоронили...
- В 91-м?
- Ну, да!
- Боже, как летит время!..
- Ой, и не говори!
- Значит, в 91-м...

Тут они вспомнили обо мне.
- А вы корреспондент, что ли?
Я немного подумал и согласился. Им понравилось. Железные Зубы снова проявили инициативу:
- Помните, как он писал про семейные пары - "Каждая женщина держится в этой жизни за своё говно (это слово она произнесла бесшумно, одними губами, но очень выразительно), потому что чужое ещё хуже" - помните?
Я вежливо улыбнулся и сделал вид, что киваю.
- Я мужу так говорю. Ему не нравится, - сообщила она доверительно. Я не знал, что говорить, поэтому продолжал улыбаться.
- Ой, я люблю Довлатова, - продолжала высокая, - у него столько всего!.. С памятью у меня, правда, совсем плохо стало. Раньше по полстраницы могла цитировать, а сейчас даже названия рассказов вспомнить не могу, - и она вздохнула, загрустив.

Зато мне эта тема оказалась близка. Я жизнерадостно подхватил:
- Это же хорошо - каждый год можно перечитывать, как в первый раз!

Дама молчала.
Тут напомнила о себе вторая:

- Дочка-то его, Катя, уехала в Москву, не захотела оставаться. А жена тут живёт. Всё в той же квартире. Только я не помню, в каком доме...
- Ничего, - сказал я бодро. - Похожу тут, порыскаю, порасспрашиваю...
- Вас всё равно в квартиру не пустят. Это же не музей. Живые люди всё-таки живут, - назидательно произнесла пухленькая Аня. - Ладно, пойду.
- И я пойду, - сказала высокая, чьего имени я так и не узнал. - Удачи вам!

Я обошёл весь квартал. Дома стояли в лесах, подобраться к подъездам не представлялось возможным. По крайней мере, моего ума на то, чтобы найти путь, не хватило. Мемориальную табличку тоже не нашёл. А потом начался такой ливень, что я едва успел спрятаться под козырёк у входа в банк.

Я смотрел на дождь, на бегущих мимо людей, на проезжавшие машины, на вывески на английском языке, на деревья, которые Довлатов, наверное, видел совсем маленькими, когда их только посадили, - и думал: может вот это всё вдохновлять на творчество? Или писательскую мысль питает только ностальгия? Стоял и печально пытался всё это осмыслить.

И тут вернулась Валентина. И дождь закончился.