После всего этого. Пролог

Заболоченное тучами небо искажалось мягкими всполохами рассвета, практически не привлекая внимание собравшейся около барака толпы. Парень, из-за которого и стояли люди, сидел на табурете, сноровисто наигрывая мелодии на побитой временем гитаре. Брезентовая куртка с натянутым на голову капюшоном трепетала от резких порывов ветра, заставляющих так натужно скрипеть ржавую кровлю близлежащих домов.
 
Выбирая людное место, парень примостился у входа одного из жилых бараков. Громоздкие, грубые бетонные саркофаги длиной в десятки метров служили единственным укрытием от непогоды, местом, где каждый человек мог забыться тревожным сном, побыть с семьей и немного скинуть с себя накопленное напряжение…

Квартал. Название не броское, но сейчас, по истечении стольких лет, в этом слове было столько добра, ласки, уюта, что от одного упоминания о Квартале на душе становилось легко, а сердце искренне радовалось, когда после многочасовых скитаний по городу ты с набитым рюкзаком приближаешься к своему дому. К Кварталу.
Тот, кто поднялся первым на поверхность никогда не забудет увиденное: сожженные автомобили, разрушенные развалины, но самое страшное: тысячи трупов, смотрящие туда, откуда пришла смерть – в небо…
Но человек не сдался. Рокот огромных карьерных бульдозеров не стихал более месяца. Дни и ночи эти гиганты рвали останки асфальта, выкорчевывая глыбы бетонных плит. Люди дали всем понять, что они не сдадутся, что готовы хоть лопатами драть окаменелую землю, лишь бы укрепиться в этом городе. Их городе.
По зачищенным дорогам двигались военные грузовики с солдатами. Именно бойцы из близлежащего Донгуза сумели некоторое время контролировать город. Но, как потом оказалось, они лгали, говоря, что горожан спасут, что уже скоро эвакуируют весь город, укроют их под толщей земли в недрах убежищ. А потом им как-то перестали верить; солдаты потеряли в глазах людей прежнюю репутацию, после чего их «турнули» обратно в свой полигон, принявшись  грызть друг другу глотки…
Новый мир строился под ливнями радиоактивных дождей, в сорокаградусный холод и под порывистым, сшибающим с ног ветром. Но люди не сдались, и первое время ютились в уцелевших домах, а потом и вовсе переселились с сохранившихся этажей на землю, замечая, как на глаза попадается все больше и больше собак, постепенно отвоевывающих у них город.
Количество мутантов с каждым днем увеличивалось: они стекались в город с зараженных земель, осваивая Оренбург не хуже людей. Сплоченные за первые месяцы горожане «крошились», как сухарь, и в преддвериях войн было принято решение, на которое раньше мало бы кто согласился. Они разделились…
Люди слишком глубоко ушли в собственные проблемы, не обращая внимания, как уцелевшее зверье, покореженное излучением, медленно стекается в город и заявляет о себе все чаще и чаще.
Возвращаться в дома, а еще хуже в подвалы, означало сдаться, уступить город мутантам. Людям нужно было, пусть и малое, но пространство, на котором можно построить жилища, растить детей, выращивать свиней и картофель, а самое главное – жить.
Глупо было думать, что мутанты станут ждать. Нападения со стороны зверья участились, а их последствия все сильнее и сильнее прореживали население города. Сначала пропадали дети, а потом и вовсе стаи остервенелых тварей с невероятной прытью рвались на автоматные стволы, сминая бойцов и втаптывая в землю крохотный росток надежды. Надежды на спасение.
В их положении нужны были настоящие неприступные крепости, а времени и сил на постройку не оставалось. В мечтах грезились высокие крепкие стены, возведенные заботливыми предками, их стоило лишь увидеть, заметить среди этого склепа...
Квартал. Клок земли, огороженный домами, стал для людей пристанищем, Ковчегом, который вынесет людей в новое, светлое будущее и не даст подохнуть в настоящем. Строившиеся под прикрытием пулеметов стены соединяли развалины в одно целое, превращая Квартал в крепость, за чьей стеной продолжала теплиться человеческая жизнь…

Самодельный усилитель звука натужно орал, смешивая гитарную игру с промерзшими потоками воздуха. Казалось, даже могучая брань пулеметов на блокпосте, обороняющих Квартал, доходила чересчур вяло, как бы нехотя, а ветер же наоборот брал свое, поглощая оглушительную мощь выстрелов.
Парень остановился, бегло осматривая скопившуюся толпу. Среди работяг, возвращающихся с ночной смены, он приметил одного странного типа. Боец стоял, не двигаясь, чуть поодаль и бдительно наблюдал за игрой парня. Одет броско, притягивая к себе взоры зевак: черная кожаная куртка, бронежилет, зеленая армейская каска, в руках ДП-27  с громоздким дисковым магазином поверх ствольной коробки.
Ощущая пытливый взгляд бойца, парень продолжил играть. И пусть усилитель искажал звук, а ветер разбивал его в клочья -– люди узнали слова. Узнали пульсирующую в агонии песню, что в течение двадцати лет не покидала их душу. Их разум.
- … И лампа не горит. И врут календари. И если ты давно хотела что-то мне сказать… то говори… – парень как бы невзначай покосился на бойца. Тот оказался чуть ли не в паре метров от него, довольно улыбаясь, и продолжая держать наготове свой антикварный пулемет, – любой обманчив звук. Страшнее тишина. Когда в самый разгар веселья падает из рук… бокал вина… И черный кабинет. И ждет в стволе патрон. Так тихо, что я слышу, как идет на глубине… вагон метро… – незнакомец продолжал стоять, наблюдая за ним. Было ясно и так, он его ждет, – на площади полки. Темно в конце строки. И в телефонной трубке эти много лет спустя… одни гудки… И где-то хлопнет дверь. И дрогнут провода. Приве-ет, мы будем счастливы теперь и навсегда. Приве-ет, мы будем счастливы теперь и навсегда…  – парень замолк.
Вновь замолотившие пулеметы блокпоста, отражали новое нападение мутантов, продлевая людскую жизнь в этом пристанище. Именно, что продлевая! Через несколько минут хлынут новые твари, которые, возможно, сумеют решить судьбу этих трех сотен душ, что ютились на богом забытом клочке земли.
И так двадцать лет. Радовало одно: город ничем не заражен. Лишь в первый год наблюдался достаточно сильный радиоактивный фон, который со временем понизился до нормы. Области повезло гораздо меньше. Заводы и комбинаты регионального масштаба, природные ресурсы, места базирования ракетных войск, полигоны – потенциальные цели, по которым били в первую очередь. Враги перепахали всю область своими боеголовками, оставив целым лишь Оренбург.
Сделав твердый шаг, из толпы вышел грозного вида старик с надетым поверх ватника бронежилетом и охотничьим патронташем на широком поясе. Охотник. Людей вроде него было немного в городе, но и этого числа хватало, чтобы поддерживать хоть какой-то баланс среди мутантов. Охотники, или как их еще называли некоторые, санитары города, отстреливали наиболее опасных тварей, не позволяя тем плодиться на территории Оренбурга.
Придерживая свободной рукой висевший на плече карабин, он извлек из подсумка горсть патронов.
- Молодец. Прям посветлело в голове немного, – по уставшему лицу скользнула ухмылка, – вспомнил ту жизнь, которая раньше была. Я тогда кроме травмата ничего в руках не держал, да и подумать не мог, что смогу человека убить. А потом и не только убил, но и убивал. И убиваю… Жаль, – прикусил охотник губу, сморщившись, – стыдно мальца, но не суть. Погнал я парниш, давай в том же духе.
Охотник разжал кулак, высыпая добрый десяток патронов в цинковый короб, стоящий на фанерном корпусе усилителя звука. Развернувшись, он зашагал прочь, оставив о себе странное впечатление.
Зазвякали о цинковое днище разнокалиберные патроны и прочая мелочь – привычное дело, когда ты играешь уже более месяца, ежедневно зарабатывая на жизнь. Слова охотника не желали уходить из головы. Как так, он раньше спокойно забирал десятки душ, а сейчас, когда любой боец за одну неделю убивает и по сотне человек, ему стыдно продолжать своего дело? Киллер не в силах убивать, ибо каждый сейчас киллер? Как это понять? Неужели интерес к убийству людей был утерян лишь тогда, когда он зародился в душах других? Или увидев, что мир канул в небытие, и теперь он сможет наслаждаться «свободой»? А почему бы и нет? Трагедия многих заставила перестроиться: учитель стал строителем, строитель стал убийцей, а убийца стал учителем. Замкнутый круг.
- Здорова, Егор. Я по твою душу, – слова незнакомца вернули парня в серую, безжизненную реальность. Боец расстегнул висевший на бедре подсумок, доставая из него продолговатый автоматный рожок с выгравированным на стальном корпусе крестом. – Держи. Это, – он указал на эмблему, – знак того, что ты, паря, теперь в нашей мафии.
Рожок выскользнул из ладони, грузно падая в цинк, полный различных патронов и прочей мелочи.
Деньги утеряли свою ценность почти сразу. Смысл ценить то, что стало доступным каждому? Важность тысячной купюры и тетрадного листка уравнялись, монеты пускали на различные нужды: переплавляли в дробь, засыпали в цинки и ставили на баррикады, как дополнительные укрепления.
- Пообщаться надо с тобой мне.
Подхватив лежавший у ног рюкзак, Егор сноровисто пересыпал в него свой разношерстный заработок. Спешно отсоединив усилитель звука, в чьем корпусе находился небольшой аккумулятор, питавший все устройство, он убрал его вместе с цинком в нутро вещмешка.
-Скажи хоть кто такой, – по голосу могло показаться, что парень был сорокалетним курящим каторжником, а не пацаном, которому только-только перевалило за девятнадцать.
- Твоя правда. Звать меня Олег, прозвище – Вор. Двигался я раньше по чужим торговым лавкам, да и инициалы так сложились. Если тебе о нашей компашке вкратце рассказать, то мы – Крестоносцы, ну или Каратели, кому как удобнее. Диалектика че уж. Работаем по принципам наших предков: те арабов резали, типа кровь у них грязная, мы же других чурок режем: охуевших зверушек и бандюг, – боец притих. Зябко поморщившись, он продолжил: – воспитываем город потихоньку. Патронов все меньше и меньше подвозят в город, скоро будете палками обороняться от псин и друг друга ими же мочить. Загнется наш Орен через немного месяцев. А у нас свои каналы, свои поставки, спонсоры. И точная цель: город этот, который сейчас засран в хлам, отчистить от грязи и залатать. Соберем форпост, обозначим границы и больше ни одна сука вшивая не пересечет окрестность Оренбурга и не порвет десяток мелких пацанят...
- И кто эти спонсоры? Твари ведь очухаются, когда осознают, что двери в столовую запер сам провиант. Чем будем оборону держать? С заточками и обрезком трубы? – парень закинул рюкзак на плечо, подхватил гитару, продолжая стоять напротив собеседника и невольно вздрагивать от разрыва гранат бушующей за воротами Квартала АГС.
Не здесь. Пошли найдем место потеплее, да и ты, я смотрю, от выстрелов весь дрожишь, – по-товарищески хлопнув парня по плечу, боец зашагал по промерзшей земле, на которую грубо ложился вихрящийся снег.
Надвинув ниже капюшон, Егор направился следом.

Местный кабак не являлся особо элитным местом – обычный загаженный притон. И уж точно не место для обсуждения сделок.
Обшарпанная, наскоро сколоченная дверь скрывала смрадное, мрачное помещение с засаленными стенами и черным от копоти потолком. Десяток самодельных грязных столов тесно ютились вдоль стен, оставляя лишь небольшой проход в центре кабака. Как ни странно, здесь было людно. Витающий запах дешевого спиртного, дым самокруток, разговоры, слившиеся в единый гомон.
Некое подобие барной стойки стояло у стены напротив входной двери. Устало облокотившись на столешницу, бармен лениво косился на посетителей и неспешно тушил бычок о столешницу.
Стряхнув налипший на бронежилет снег, Вор широкой поступью направился к хозяину заведения, оставляя замешкавшегося Егора стоять у входа.  Он простоял долго, обдумывая предложение бойца. Жизнь порядком надоела, хотелось давно еще сменить всю обстановку, рвануть в новую реальность. Но хороших вариантов не было, во всем городе творилось одно и то же. А тут Вор, со своей идеей. Да, возможно, все это блеф, но все же…
- Э, Егор, ты чего встал-то? – Вор поманил парня к себе, продолжая о чем-то переговариваться с трактирщиком. – И это, ты сними-ка капюшончик, а то неприлично – в помещении да в головном уборе.
Егор одобрительно кивнул, устало стягивая сырой от талого снега капюшон. Брезент сполз по нечесаным волосам, открывая исхудалое небритое лицос сильно выпирающими из-за голода скулами. Залитые кровью глаза отражали некую пустоту, а хмурый, нелюдимый взгляд грузно оседал на его лице. Казалось, парень потерял все, что мог, не было в нем азарта, радости, веселья, одна лишь старуха-боль и ненависть ко всем: и к мутантам, и к людям… И к самому себе.
-… ты же помнишь, как Шанхайцы Маяк зачистили? Они за месяц зачистили каждую квартиру, каждую щель огнем выжгли и до сих пор там живут. И знаешь, живут они там весьма неплохо, – бармен устало покосился на собеседника. – А мы ведь тогда и вмешаться не могли, ну, думали, что бандюки совсем с ума сошли. Что сами успокоятся, либо их самих успокоят. Н-да, какие ж мы все-таки наивные были… Итог мы сейчас видим: нам ****ец… – трактирщик остановился, неуверенно косясь на подошедшего парня, что явился сюда вместе с Олегом Вором – другом детства, еще того детства, когда машин было гораздо больше, чем сейчас. Людей.
- Свой он, свой, - Олег расплылся в улыбке, и только теперь Егор понял, что Вору едва ли больше тридцати. Странно. Первое мнение о незнакомце было другим: что-то наподобие грозного, старого вояки с сотней шрамов и тысячами трупов за спиной. А, оказывается, в Воре ярко вырисовывались мягкие человеческие черты, не свойственные теперешним жителям.
- Понял… Ты понимаешь вообще, что эти урки город чистили палкой и мотыгой? У них не было ни огнеметов, ни гранат в таком количестве. Топляком обливали подвалы, заливали щели, жгли все, что в них было. А там много чего обитало. Какие только гоблины не шкерились. Израсходовались на это они сильно, но бля, зато заняли топовые места в городе, – трактирщик сплюнул на пол.
- Ну, это как посмотреть… Я пойду с парнишкой перетру, потом договорим, – Вор, бросив косой взгляд на наручные часы, поднялся с места, маня за собой Егора.
- Ну, пошли, я тебе выделю секретный уголок, -– хозяин заведения прошелся вдоль столешницы, открывая неприметную на фоне бетона дверку. – Вэлком ту хэлл, епта…
***
Они сидели на дощатых ящиках в тесной, слабо освещенной кладовой.
- Объясню вкратце. Мы обитаем в бывшем ТД «Восход» – центр города, все дороги ведут к нему. Самое вкусное место, которое ни у кого освоить и удерживать не получалось, досталось нам. Оттуда мы и начинаем двигаться… - сделав паузу, Вор продолжил: – Все это время мы набирали людей, как, собственно, и сейчас. Ищем ребят по всему городу, присматриваем какое-то время. Понимаешь… Нам нужные не долб*ебы какие-нибудь. Не ссыкливые маменькины сынки. И не лживые падлы. Можно научить убивать и выживать, но… знаешь… быть человеком научить нельзя, – сидевший напротив Вора Егор одобряюще кивнул, – мы сможем очистить город, пацан. Сможем объединить его в форпост, а всех недовольных – выжить… ну или выжечь, если не захотят уходить, – Вор снял с головы каску, кладя ее на колени, – да, на тему того, кто снабжает Крестоносцев. С год назад я с отрядом преданных мне людей покинул город. Хотели с ребятами прошмонать ближайшие поселки в радиусе десяти-пятнадцати километров. Работы было невпроворот. Хотели кое-какие схроны проверить, погреба, а наткнулись на кое-что другое. На третий день мы, где-то в десятке километров от Оренбурга увидели колонну армейской бронетехники.  Около десятка БТР и пяток танков. Оказались мирными ребятами. Долго мы с ними общались. Короче, Тоцкий полигон принял на себя основной удар. Уровень радиации у них такой, что только двухголовых детишек плодить и получается. Они на поверхность стали выбираться только с пару лет назад, да и то в химзащите. До сих пор ее, кстати, не снимают. Все это время они жили в подземных складах, но жизнь там у них не сахар. С продовольствием и боеприпасами проблем нет, но радиация всю малину засирает. Потомства – найн, люди хворают, от рака некоторые дуба дали. В общем, фигово у них там. Тоцкие все это время прокладывали маршрут в Оренбург. Предчувствие у них, что ли, или еще что-то. Все, вроде бы, круто: они до нас добрались, но тут… бац!.. Мы их обломали, сказав, что у нас тут происходит...  Они не особо растерялись, кстати – предложили нам контракт. Суть проста у него: мы чистим город под их спонсированием, чтобы их люди переселились к нам в последующем. Подумаешь так вот: вроде как нашими руками делают грязную работу, но ведь ее должен кто-то делать? Да и выбора у нас нету – своими силами-то никак. Мы согласились, и до сих пор об этом не жалеем. Весь отряд поддержал идею, став зачатком Крестоносцев. Двадцать-тридцать человек – не карательная армия, поэтому мы и набираем подходящих людей. Ну, вроде бы я тебе все рассказал. Вопросы? – Олег устало откинулся назад, упираясь спиной в голый бетон.
- Почему ты решил, что я чем-то подхожу вам?
- Ты ни разу не стрелял товарищу в спину, не предал таких редкостных сук, которые бы тебя кинули без малейшего замешательства… Мы навели кое-какие справки о тебе, да и в городе-то не полсотни тысяч людей, многие друг друга знают. Пара наших ребят о тебе хорошего мнения, вот порекомендовали тебя и твоего кореша… Мне без разницы воровал ты или убивал, гораздо важнее, что у тебя внутри. Решай сейчас, ждать нет времени, – Вор напрягся, уперев локти в колени, пристально смотрел на собеседника.
- Я иду.
- Вот и ладненько… Теперь слушай. У тебя есть день, то бишь, сегодня, чтобы завершить все дела. Твой кореш – Макс, уже знает, что делать дальше, он тебе все передаст. Да, если есть родня где, или подружка там – можешь прихватить с собой. Нежелательно, чтобы кто-то из близких тебе людей был за пределами Крепости – хрен знает, что будет с городом через пару месяцев. Благо мест хватит всем. Мы все продумали, Егор, назад пути уже не будет, – Вор расстегнул подсумок, доставая оттуда крупный сверток камуфлированной ткани. – Аванс. Автоматический пистолет Стечкина. Полезнейший, я тебе скажу, пистолет. Он штампованный, если что. Если у кого-то увидишь АПС с такой гравировкой – значит, встретился с кем-то из наших ребят. Да и жетон лишним не будет – случаи разные бывают, а мы везде имеем свою силу, так что проблем с пропусками и с гопотой не встретишь.
Егор принял протянутый Вором сверток, развернув который, он увидел совершенно новый пистолет с выгравированной на рукояти буквой «К» и овальный жетон на грубой железной цепочке. На нем было всего две надписи: «Крестоносец», «Каратель». Имя обладателя отсутствовало, похоже, оно будет выгравировано позже, когда он действительно встанет в их ряды.
Каратель. Слишком громкое слово для их миссии, но именно оно наиболее ярко отражают всю суть Крестоносцев. Карать. Убивать.
- Вроде все. Егор, нам необходимо ввязаться в борьбу за город, а то просрем его нафиг, – Вор поднялся с места, медленной, размеренной поступью направляясь к выходу. Застыв в шаге от двери, он обернулся. – И помни: мой дом – моя крепость. И что бы ни случилось, этот город всегда будет для тебя домом, а будет ли он крепостью – это уж, братец, тебе решать…