Заметки провинциального редактора

Про капусту
     Из микрорайона лесопильно-деревообрабатывающего комбината в кабинет зашел мужчина преклонных лет: в сапогах, в фуфайке (а было уже начало октября – самое время рубить капусту на полях). За пазухой у него был большой холщовый мешок.
     Я сидел за пишущей машинкой на одном конце длинного стола для заседаний, а посетитель подошел к противоположному концу, достал мешок и, как подкатывают мяч к ноге футболиста, довольно сильно отправил его в мою сторону. Тот по полированной поверхности подъехал к самой печатной машинке.
     Немало удивившись, спрашиваю:
- В чем дело?
- Пришел за капустой!
Удивление переросло в интерес:
- К сожалению, редакция до сих пор не выращивала капусту.
- Объявление о продаже давали?
- Давали! - тогда объявлений публиковали мало и запомнить их не стоило большого
труда.
- Обошел несколько магазинов, нигде нет капусты. Вот и обеспечивайте ею, коль
растрезвонили на весь город!
     А дело было так: действительно, в некоторые ларьки завезли капусту, но, пока в дирекции городского торга думали о рекламе, пока ее написали, принесли в редакцию, пока напечатали, пока газета дошла до читателя, - капусту продали. Мы в этой цепочке оказались крайними.
     У моего предшественника был более серьезный случай. Газета опубликовала, как оказалось, большой первичный список людей, представленных к государственным наградам. На пути документов к Президиуму Верховного Совета СССР перечень лиц несколько раз редактировался в разных инстанциях, и в окончательном списке была вычеркнута одна из фамилий. Обиженный человек пришел к редактору требовать названную вначале медаль для него.
    

Последняя инстанция
     Звонок телефона. Снимаю трубку. Слышу надрывный женский голос и всхлипывание.
- Успокойтесь и объясните, что случилось?
- Дверь в комнату захлопнулась.
- Какая дверь, в какую комнату? Откуда Вы звоните?
- Да, из Шатенева. Вышла из комнаты, видимо, сквозняком дверь захлопнуло, а
ключ, на свое горе, не взяла с собой, вот и кукую на улице.
- Что же Вы от нас хотите?
- Открыть замок.
- Но мы этим не занимаемся. Куда Вы уже обращались?
- В милицию.
- Что же там ответили?
- Предложили позвонить в редакцию.
- А в жилконтору не ходили, знакомого слесаря не просили об услуге или хотя бы
соседа по дому?
     -    Нет, нет и нет, они еще за это на бутылку попросят! А у меня пенсия - маленькая.
     Ничего, как говорится, не поделаешь, когда оказываешься последней и самой дешевой инстанцией. А горе, хоть и маленькое, все равно – горе для бедной женщины.
     Прошу заведующего отделом и шофера съездить в Шатенево. Те не отказались. Вскрыли замок. Естественно, обошлось без бутылки. В расстроенных чувствах женщина только вдогонку додумалась крикнуть «спасибо».

Золотой Берег
     Поехали с сотрудниками на пикник. Место выбрали божественное – недалеко от Грибцова. В бору пели соловьи, заливались не хуже, как известно, популярных - курских. Берег славной Кубены. В этом месте река расширялась, посреди ее – вытянутый вниз по течению остров с многочисленными чайками. А вокруг деревни – Большой Двор, Сониха, Медведево, а на той стороне – Зиновское, Митрофаниха, Ушаково. Не названия, а настоящая песня!
     Развели костерок, сварили немудреную похлебку из консервов. Выпили «за писавших и за снимавших», песен попели, анекдотов и разных историй порассказывали. С непрошенными молодыми «гостями» на мотоциклах пообщались, чуть было на конфликт не нарвались. Те ни много ни мало заявили, что это их берег.
- А как он называется? - поинтересовались мы.
- Никак не называется, но он наш!
Пикник получился несколько скомканным, мы стали собирать пожитки. И в суете одна
из сотрудниц обронила золотое кольцо. Всем миром искали потерю, обшарили луговину. Не нашли.
     На другой день сотрудница, рассказала, что сразу поведала мужу о своей потере. Тот спросил:
- Как берег называется?
- Безымянный он!
- Почему безымянный? У него теперь есть вполне определенное и красивое имя –
«Золотой Берег»!

Встреча с композитором
     Полный, довольный собой человек напросился в редакцию на презентацию своего музыкального творчества. Представился:
- Эрнст Арменович Манвелян!
     Посадили мы его во главе стола. Собрались все сотрудники редакции. Он рассказал о себе, показал фото, афиши, светокопии, обложки журналов и даже вырезку из довольно официозной газеты «Известия» с нотами одной из своих песен. Выставил на стол настоящее тогда чудо – портативный японский магнитофон. Приехал в Сокол для написания песни о городе к его пятидесятилетию.
     Было интересно. А закончил Манвелян свой импровизированный концерт песней с банальным вологодским оканьем:
     Гулял гусь да по двору,
     Гулял рано поутру.
     Видит, нет здесь никого,
     Очень скучно – го-го-го!

     Он к индюшке заходил…
     К серой крякве постучал…
     Заходил он к курице…

     Всё не находил взаимопонимания.
 
     Заглянул к гусыночке
     В беленькой косыночке.
     Он: го-го, она: го-го!
     Лучше нету никого.
     Лучше нету никого,
     Го-го-го!

     Встреча с заезжим композитором нам понравилась, правда, песню о Соколе мне как-то не пришлось слышать. Может, только мне одному? Не знаю.

Борис, я не прав!
     Борис Васильевич, наш читатель, всегда приходил в редакцию как приятель – всех знал, со всеми хотел и мог поговорить. Постоянно рассказывал о недостатках в нашей жизни, подначивал сотрудников поиграть с ним в названия городов, провоцировал одного из лучших в городе шахматистов, заместителя редактора «сгонять хотя бы одну партеечку».
     Ходил он, чуть прихрамывая, с деревянной клюшечкой, в потайном кармане иногда имел четвертинку, из которой то и дело отхлебывал содержимое - для веселья.
     Обойдя все кабинеты, он обязательно наносил визит редактору – для подведения итогов.
     Начинал он с того, что редакция делает в материалах «до лешего ошибок», хотя конкретно ни одной не называл. Затем с угрозой говорил, что, если газета будет писать только «о социалистическом соревновании», то он перестанет ее выписывать и вообще бросит читать.
     Мои объяснения по данным вопросам посетителю очень не понравились, и он замахнулся на меня клюшкой. Я же совершенно импульсивно, в порядке самообороны перехватил клюшку двумя руками, и – о колено.
     Спохватился тогда, когда клюшка треснула пополам: со всех сторон я был не прав, нельзя ни в коем случае было делать этого! Но осознал это чуть позже.
     Посетитель округлил глаза в замешательстве, потом как захохочет – на всю редакцию:
- Вот это по-нашему!
     Я, конечно, принес ему искренние извинения, которые были искренне приняты. После чего Борис Васильевич продолжал ходить в редакцию, общаться с журналистами и со мной, а также не перестал читать «Сокольскую правду», а газета вынуждена была и дальше писать, в том числе, и о социалистическом соревновании.

Без волокиты
     Вдове, пенсионерке, матери шестерых детей отремонтировали трехкомнатную квартиру. Женщина пришла, чтобы написать за это благодарность людям. Сидит за столом, пишет карандашом:
- Директору завода…
- За что? – спрашиваю.
- За то, что всё разрешил.
- А главному инженеру?
- Он заявление на обои сразу подписал.
- Работников отдела кадров?
- Помогли прошение написать.
- Еще кого хотите поблагодарить?
- Само собой, начальника ЖКО, мастера, рабочих, соседа пенсионера - помог мужа
похоронить.
- А дальше кто?
- Тоже хорошие люди.
- Так ведь и я подсказывал, как написать благодарность.
- И Вас поблагодарю.
     Хороший у нас народ! Не капризный, не избалованный вниманием, - за то, что делается по обязанности со стороны чиновников и разных начальников он готов благодарить бесконечно.

«Командиры взрослеют рано»
     Офицер в отставке принес увесистую рукопись повести о Герое Советского Союза Н.В. Мамонове:
- Был в областной газете, там сказали, что столь большие вещи они
не публикуют, а «Сокольская правда», возможно, сделает это.
     Для сравнения скажу, что недельный объем печатной площади областной газеты в три раза больше недельной печатной площади «СП». Так что логика у руководителей в отказе публиковать материал внештатного автора начисто отсутствовала. Да, и бог с ним!
- Вот решил литературой заняться, - говорил автор.
     Тогда это было некоторым поветрием, начавшимся с Николая Островского («Как закалялась сталь»). Затем последовали Асадов, Титов и другие, считавшие труд писателя довольно простым.
     Автор был тяжело больным человеком. Когда его рука не стала держать карандаш, он родных просил привязывать карандаш к рукам и продолжал править свою рукопись. Человек сам был героем.
     Опубликовали мы его повесть под названием «Командиры взрослеют рано» в январе 1984 года. Во многих номерах газеты. К сожалению, автора уже не было в живых. Грустно. Очень грустно!

Хозяйское дело
     Из городского комитета КПСС (?) направили к нам молодого пьяного человека. Я не понял: почему из горкома и почему в редакцию. Ну, да ладно. Спрашиваю:
- Что у Вас?
- Печи надо отремонтировать в квартире.
     Звоню по принадлежности квартиры в передвижную механизированную колонну. Главный инженер ответил, что, если гражданин напишет заявление, его просьбу они постараются выполнить.
     Объясняю посетителю:
- Пишите прошение.
- Ладно, напишу, - вышел из кабинета, как бы, довольный.
Через минуту вернулся с вопросом:
- А можно я заявление напишу с матюгами.
- Да дело это хозяйское, пишите и с матюгами, только предупреждаю, что в таком
случае Вас могут привлечь к ответственности за хулиганство.
     Внял молодой человек моему предостережению или пропустил его мимо ушей, – одному богу известно.

С помощью авиации
     В тот год шли долгие проливные дожди. И на поля, и на луга невозможно было заехать. Сено косили вручную. Делали примитивные из дерева вешала, на них набрасывали траву для просушки. Но, что высушишь, когда снизу вода и сверху вода?
     Зашел как-то в редакцию бывший житель Великого Устюга, -Тельтевский,  брат автора изумительного подарочного альбома про город, с которым всегда соревновался Сокол, зашел да и предложил сушить сено с помощью списанных самолетных двигателей. Он объяснил, что так делают в Краснодарском крае.
     Идея – конструктивная, хотя и фантастическая. Однако, звоню в Вологду, в авиаотряд, может, вдруг у них десятки двигателей валяются без дела, дожидаются нас. Ответ авиаторов был весьма лаконичным: «Двигателей нет».
     Это сказано к тому, что наши подписчики не только почитывали газету, но и хотели каким-то образом поучаствовать в решении обозначенных журналистами проблем.

Приглашение на мёд
     Пчеловод Константин Николаевич держал хорошую пасеку в Алексейцеве, - это по дороге на Чекшино, километрах в двадцати от Кадникова.
     Ну, сказочный просто старик: шикарная белая борода, удивительно бойкий не по возрасту характер, а матерился так классно, что позавидуешь. В свое время он был на одном корабле с известным полярником Иваном Дмитриевичем Папаниным.
     А молодым бандюгам на всё это плевать с высокой колокольни: им прихотелось меда, а дедко никак не хотел их угощать. Вот они и избили его до полусмерти.
     Любителей сладкого осудили на два года. Вернувшись из лагерей, те решили поквитаться с пасечником. Но и Константин Николаевич не дал на этот раз маху: он ножом попортил им одежду, и получилось так аккуратно, что не задел тел. Но самый гуманный в мире суд всё равно усмотрел в действиях ветерана состав преступления.
     И оштрафовал его на 25 рублей - за нанесение материального ущерба.
     Пришел после заседания суда пасечник в редакцию и смеется, что есть мочи:
- Получилось как с цыганкой, которая не могла ничего у моей тёщи выклянчить, так
сказала ей: «Дай хоть попить!»
А в конце разговора Константин Николаевич пригласил журналистов к себе на мёд.

Коротко о разном
     Один из читателей принес опровержение на заметку, в которой говорилось, что верблюд не умеет плавать. Оказывается, что он хорошо плавает.
***
     Мужчина лет 75 обратился в редакцию с просьбой, чтобы леспромхоз привез ему дрова, а потом стал требовать от нас: добейтесь исполнения, а то стану жаловаться в областную газету, а то - и в центральную.
***
     В редакции в длинном коридоре повесили судовой колокол, выпрошенный на пристани. Посетители удивлялись, но не смели его трогать. Не боялся его только один человек, бывший моряк Северного флота прекрасный журналист, пешком исколесивший район вдоль и поперек, незабвенный Валентин Иванович. Он считал своим всенепременным долгом ударить в рынду, подавая знак, что именно он пришел.