Элевсин

Предупреждение: Осторожно, присутствует гетный секс!

_____________

Властвует месяц боэдромион над элевсинской землей. С лазурных небес щедро изливает благодатные лучи горячее солнце, и соленые запахи моря долетают, дразня воображение.
Над долиной летит легчайшая музыка. Трепетная, тревожная. Голоса флейт, лир и авлосов словно вопрошают о чем-то, сплетаются, и манящие звуки взлетают ввысь, окутывая толпу, зачарованную величественным зрелищем.

 ~

Звуки музыки долетают, кажется, даже под землю. Туда, где царит печаль, где нет света. Вот идет по полю, усыпанному асфоделями, мрачный Владыка, размышляет о чем-то, слегка склонив голову.
И тут внезапно музыка касается его ушей. Вздрагивает Аид, устремляет взор куда-то вдаль, словно присматриваясь к неведомому, и улыбка касается бледных губ его. Наклоняется он, рвет белые асфодели, складывая в букет, а затем открывает дромос и шагает прямо в зал.
В тронный зал подземного царства входит Аид. Там, на одном из двух величественных, массивных золотых тронов уже сидит Персефона, прекрасная Царица Мертвых. Строг и величествен лик ее, однако в огромных глазах, кажущихся еще больше на бледном лице, мгновенно вспыхивает бурная радость, едва она видит своего супруга. Улыбается жене мрачный Аид, и ответная улыбка касается губ Персефоны.
— Ты пришла.
— В Элевсине начались мистерии, муж мой, — говорит она, и звонкий голос отражается эхом от высоких стен залы, постепенно затихая вдали. — Я слышу запахи жертвенных костров.
Полной грудью вдыхает она пьянящие ароматы мяса, фруктов и благовоний. Расширившимися зрачками всматривается в пустоту и видит, как кружатся в танце юные танцовщицы, как вдохновенно играют музыканты. Вот выходит вперед базилевс архонт, возглашая жертвоприношение, и покорные воле людей свиньи подходят к жрецам, склонив украшенные золотыми венками головы. Животных оглушают и, чтобы добыть немного крови, перерезают горла. Свиньи покорно принимают свою судьбу. Вот назначенные для богов части тел животных кладут на костер, и новая волна восхитительных ароматов долетает до богов, касается их ноздрей.
Спокоен лик Царицы подземного мира, благосклонен взгляд. Медленно кивает она и вновь обращает исполненный любви взгляд на мужа. Он садится рядом с ней на второй трон и подает букет асфоделей.
— Я рад, что ты стала моей женой.
Протянув лилейно-белые руки, принимает Царица букет.
— Я тоже рада, супруг мой.
И вдруг, обернувшись к толпящимся у трона чудовищам и теням, восклицает грозно, взмахнув рукою:
— Убирайтесь прочь!
Вздрагивают тени, спешат укрыться поскорее от гнева Царицы. Персефона же, сошедши с трона, протягивает руку мужу, увлекая за собой.
— Пойдем со мной, господин мой.
И они идут. Идут вперед, минуя залы, и лишь гулкий звук тяжелых шагов сопровождает их. Вот они достигают богато убранного резного ложа, и падают к ногам Персефоны хитон и легкий гиматий. Тянет к мужу она нежные руки, и тихий стон любви и страсти слетает с горячих губ ее, приоткрывшихся в ожидании.
И не может устоять перед зовом Аид. Заключает он жену в объятия, и дыхание его в тот же миг смешивается с ее дыханием. Увлекает он жену на ложе, и сильная, твердая плоть его сливается с ее горячей плотью. Раздается призыв бурной страсти, стоны. Подобно змее, обвивается вокруг Аида прекрасная Персефона. Тяжело, прерывисто ее дыхание.
— Да! Да…
В груди бушует неугасимое пламя, и кажется, что лишь страсть супруга способна утолить его.
Вот подземное царство оглашает громкий крик, и без сил опускается на ложе Повелитель мертвых. Взгляд его встречается с лукавым, веселым взглядом жены. Протягивает руку красавица Персефона, достает гранат и подает мужу. Аид усмехается. Разламывает плод и одну половинку возвращает Персефоне. Та охотно принимает дар и вместе они съедают все до единого зернышка.
Вдруг Царица, встрепенувшись, поднимается на ложе.
— Я слышу голос иерофанта. Меня призывают явиться в Элевсин.
— Тогда иди.
Аид встает и оставляет на губах жены легчайший, исполненный нежности поцелуй. Та смотрит на него проницательным взглядом. Шепчет:
— Жду тебя.
И, надев обратно одежды, открывает дромос.

 ~

А над Элевсином ночь. Кругом царит непроглядная тьма, и лишь холодные острые огоньки звезд освещают небо. Поля и деревья тонут во мраке. Тут и там виднеются неясные тени. Раздаются бронзовые голоса даймонов.
В глубоком мраке ночи идут в сопровождении мистагогов мисты.
Персефона ступает на землю. Оглядевшись, хохочет звонко, и смех ее, подхваченный гулким эхом, многократно оглашает долину, постепенно стихая. Новички, участвующие в мистерии в первый раз, устрашенные, содрогаются. Богиня делает неуловимое движение пальцами, и повсюду начинают мелькать ослепительные огни. Раздаются страшные звуки. Кажется, будто лает вырвавшийся из Аида Цербер или ревут химеры.
Величественно ступая, Персефона поднимается по холму, входит в Телестерион и восходит на Анакротон. По толпе прокатывается тихий вздох. Иерофант почтительно приветствует Царицу Мертвых. Персефона же, пройдя в угол храма, снимает с сидящей там Деметры покров и обнимает ее.
— Здравствуй, мама.
Мисты благоговейно вздыхают. Персефона же, обернувшись к собравшимся, окидывает всех пронзительным, тяжелым взглядом и подходит ближе. Величественная, бледная после многих лет пребывания в Аиде, стоит она, невыразимо прекрасная, окруженная золотистым божественным сиянием. В восхищении мисты преклоняют колени.
Между тем богиня, подойдя еще ближе, приближается к каждому из них и возлагает руки на голову, целует в лоб.
Ярче вспыхивает пламя факелов. Громче бормочет молитву иерофант.
Персефона же между тем подходит к другому мисту, благословляет и его тоже, потом следующего.
Во все уголки храма проникает пение. Звенящее, торжественное и немного тревожное. Плавная музыка ненавязчиво сопровождает его, даруя глубину и образность.
Персефона обходит мистов, одного за другим, и наконец, закончив ритуал, оборачивается к иерофанту. Тот в почтении опускает взгляд, и Царица Мертвых улыбается благосклонно.
Вот посреди Анакротона возникает неясная тень. Колеблющаяся, полупрозрачная, даже в таком виде она нагоняет страх.
— Владыка Аид, — шепчет кто-то в восторге и потрясении.
Онемевшие люди стоят, не дыша. Персефона же, подав мужу руку, делает шаг вперед и исчезает, растворившись в воздухе.
И лишь бледный цветок асфодели остается лежать на том месте, где она стояла.
А снаружи храма, у самого горизонта, постепенно начинает разгораться нежно-розовый звенящий рассвет. И людям кажется, что это первый рассвет мира.
Самый первый.