Глава 2. Банальная История

Я услышала стук подков за пятнадцать минут о того, как постучали в дверь.
Я услышала его запах. Миндальный запах, так еще пахнет цианистый калий, но это был настоящий, ореховый аромат. К нему примешивались запахи разгоряченной лошадиной шкуры, копченого мяса в сумке, давленой травы…
Я не стала распахивать дверь и встречать гостя – явно из знатного рода. Пусть спешится. Не люблю смотреть, как люди ездят на умнейших животных.
Я присела к прялке, стала скучно выщипывать серую пыльную пряжу. Честно говоря, она тут только для вида. Я прясть не умею. И мать моя не умела. И бабка. Мы для другого на этом свете живем, а прялка – это так, дать понять, что мы не бездельничаем одни в лесу.
В дверь, щелястую, еле держащуюся в петлях, постучали.
- Войди, - приказала я.
Раздался невыносимый скрип (дано пора подлить маслица в петли) – и вот он в комнате. Первый. За пятьдесят лет – первый. Оно и неудивительно – нас тут несколько ведьм в округе, так что выбор есть.
У него были светло-коричневые, как поджаренный миндаль, глаза, с черными точками зрачков. Светлые волосы, чуть с рыжинкой. Квадратный, гладко выбритый подбородок, но проскальзывает в лице какая-то жесткость…
- Здравствуй, ведьма…
- Здравствуй, странник.
- Я лорд…
- Ренат. Я знаю. Гонец твой доложил. Небось тоже за зельем?
- За зельем, да…
- Кто она?
- Принцесса…
- Та самая, что ли?
- Да.
Я пожала плечами. Говорят, что принцесса поощряет поединки за право быть с ней. Говорят, она никого не любит. Мне то что? Лишь бы платил. Сахар вышел, и спичек надо прикупить.
- Принес камни?
- я все принес.
- Покажи.
- Лунный камень, сердолик, два агата, два граната… Серебряная монетка. Все так?
- Камни давай сюда. Монету… нет, не пойдет. Серебро должно быть… с историей... Колечко любимое, старый подсвечник…
Странник сдернул с шеи серебряный нательный крест. Протянул мне – спокойно так протянул, как те камешки.
- Бога продаешь…
- Бога нет.
- А, мне-то что? Давай сюда. Да иди корма лошади задай, а то ездить все горазды, а как покормить…
Он послушно вышел. Умный, знает, что мне перечить – судьбу калечить, вот превращу в соловья, пой потом серенады принцессе этой…
В комнате остался тонкий запах миндаля.
Я оглянулась на треснувшее зеркало. И пошла во двор – костер разводить. Зелье сильное, приворотное, такое в печурке не сваришь, как есть всю избушку и разнесет.
На подготовленном заранее костерке из еловых и сосновых веток поставила треножник с котлом. На бревна бросила камни любовные – лунный камень да сердолик, крестик рядом положила. Остальные камушки мне в браслет пойдут. Дунула – вот и костерок на дереве да камнях вспыхнул, колдовской, синий.
Повела над котлом ветхими рукавами – и вспенилось варево темное, горячее.
Все они любви жаждут. Молодые, красивые, умные – ждут, как праздника, бьются за нее, душу в ад продают. Из гнезд летят на любовь эту, словно мотыльки на костер. Ишь упал один в котел прямо. Оно и неплохо. Символично.
Лорд стоял рядом, глядел неотрывно в огонь.
- Руку! – кричу я в азарте. Красиво как – ночь, синие искры… любовь булькает в закопченном котелке.
Протянутую руку я с размаха протыкаю стилетом, и рву за запястье отшатнувшегося было рыцаря, пусть зелье кровь впитает. С рукава его камзола в котел летят несколько волосков и приставшая овчинка. Хорошо. Зелье точно будет знать, к кому привязывать дамочку.
- Мед! Полынь! Листья одуванчиков! – я кричу, и Ринат этот настороженно смотрит, как я кидаю в котел подобранные рядом травы.
Он дает мне два миндальных орешка. И то верно, будет приворот еще и на запах…
Орешки летят в котелок.
Гаснет пламя. Нашариваю в кармане стеклянный пузырек, откупориваю, зачерпываю несколько капель – больше и не надо. Отдаю Ринату. Он в ответ протягивает увесистый мешочек. Серебро.
- Я постелю тебе в комнате. Утром поедешь.
- Ты добрая…
- Лошадь твоя отдохнет. Ты жеребенком ее взял, так изволь заботиться. Котелок не трогай, остатки к утру испарятся.
Я устало побрела к избушке.
В приворот идут разные травы. И их присутствие не так уж важно. Это только лишь символы… полынная горечь и сладость меда, отметины одуванчикового сока, аромат миндаля и кровь… Ведьмина сила делает символы причастными в жизни, да и само зелье – всего лишь символ. Хотя, может, это любовь наделяет жизнью символы?
А ведьмы свободны от символики. Ведьмы не умеют любить. Даже себя.
Утром он проснулся раньше меня, заварил чай, нашел у меня хлеб и напластал бутербродов со своим копченым мясом.
- Доброе утро.
- Ты еще здесь?
- Должен же я выразить благодарность.
Я села к скобленому добела столу, придвинула чашку. Похоже, миндальный аромат надолго впитался в мое жилище.
- А ты красивая…
- И что?
- Ты не хочешь поехать в город? Со мной?
Я молча пила чай и вдыхала аромат миндаля.
- Что мне там…
- Будешь работать на меня. Ведьмой. Превращать в студень кости моих врагов, от тещи избавишь…
- Мне и тут хорошо.
- Ты должна любить меня! Я подмешал тебе зелье в чай. Для проверки…
Мне мигом вспоминаются волоски, миндальные орешки, полынь… Символы, так их…
- Перехитрить хотел? Глупый мальчик… Превратить бы тебя в лимон, да чаю с тобой выпить, как эта… Как ее… Леди.
Красивое лицо лорда на миг приобретает глуповатое выражение.
- Шучу, шучу. На черта мне лимон? Ведьма я, понимаешь? Ведьмы любить не приспособлены. Могу ненавидеть, презирать, игнорировать – а полюбить не могу.
Но наказать тебя надо… Чтоб впредь неповадно было. О, придумала.

Я картинно роюсь в карманах. Пять лет назад какой-то турок с пасынком приходили в мой дом за каким-то пустяком, сейчас и не вспомнить. У мальчика были потрясающие волосы, я даже украдкой срезала прядку – просто на память. Вчерашний пузырек с каплями приворота выпорхнул из его кошеля - прямо мне в ладонь, я выдернула пробку и дунула на волосок, чтоб влетел во флакон. Волосок мальчика (кажется, его звали Али) растворился в привороте, как будто в кислоте.
- Пей.
- Но послушай!
- Пей, а то в прах развею.
Он выпил те несколько капель.
Сам виноват.
Искать тебе того мальчика– не переискать.
Я взяла с полки книгу и начала лениво листать. Рыцарь с кривой ухмылкой на лице смотрел на меня еще секунду. Потом вышел.

В комнате остался запах миндаля. Ничего. Выветрится.