О дутой дате

RLD

Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, аминь.

До сих пор 23 февраля в Российской Федерации отмечается фактически годовщина создания Красной Армии Мировой Революции. Причем в РФ этот день объявлен государственным праздником и нерабочим днем, чего не было даже в официально большевицком СССР. Советские историки и партийные пропагандисты громко именовали это событие «днем первых побед Красной Армии», «днем боевого рождения Красной Армии» – и как только еще не называли! Они всегда умели из поражения сделать победу, уж этого у них не отнимешь!

Поэтому 23 февраля стало «праздником Красной Армии» и в качестве такового отмечалось все 73 года Советской власти, хотя на самом деле все эти годы в этот день отмечались не «победы», а позорное поражение и бегство с позиций советских частей. Сейчас эту дату стыдливо называют «Днем защитника Отечества». Однако никакие переименования «порося» в «карася» не могут скрыть печальной сути происходящего — попыток сохранить не мытьем, так катаньем, также основные традиции, догмы и мифы большевицкого режима, в том числе и главные «пролетарские праздники».

Основанная в 1919 году «Рабоче-Крестьянская» Красная Армия (РККА) создавалась тт. Свердловым, Лениным и Троцким, как известно, отнюдь не «для защиты Отечества» (которого у пролетариев и коммунистов, по определению большевицких вождей, нет и быть не может), а как раз наоборот – для уничтожения нашего Российского Отечества и для безудержной международной экспансии ради победы пресловутой «мировой революции».

Красная Армия по самому существу своему была отнюдь не «Русской Национальной Армией», а интернациональной партийной «янычарской гвардией» большевицкой «партии национальной измены» — РКП (б) – ВКП (б) — и мирового Коммунистического Интернационала (Коминтерна), равно как и СССР считался – по определению! — отнюдь не национальным государством населявших его народов, а «Отечеством пролетариев (?) всего мира». Эта самая «Рабоче-Крестьянская» Красная Армия в годы развязанной большевиками беспощадной гражданской войны с Русским народом, используя безудержный и жесточайший кровавый террор против населения России, распяла на кресте наше многострадальное Отечество, надругалось над его Святынями и на долгие десятилетия «железной рукой» загнала русский народ в большевицкое рабство.

Отмечать ныне этот партийный большевицкий праздник под вывеской «Дня защитников Отечества» означает лицемерно глумиться над историческими традициями русского народа.

Но дело ведь не только в этом. Сама дата 23 февраля – абсолютно «дутая». По официальной советской коммунистической версии 23 февраля считался «Днем Красной Армии» потому, что в этот день, дескать, «вооруженные отряды Красной гвардии и революционных матросов под Псковом и Нарвой оказали героическое сопротивление войскам германских империалистов» (весьма туманная формулировка, не правда ли?). Иногда, впрочем, эту формулировку подавали в несколько более «расширенном» варианте: «В этот день вооруженные отряды питерских рабочих, Красной Гвардии и революционных матросов под Псковом и Нарвой остановили наступление войск германских империалистов на Петроград – колыбель революции». Но в обоих случаях формулировка оставалась предельно туманной – ни тебе карт театра военных действий, ни боевого расписания, ни численности войск, якобы участвовавших в «боях под Псковом и Нарвой» с той и с другой стороны, никаких данных о потерях «германских милитаристов» и свежеиспеченных «красноармейцев»…Короче – совсем ничего, одни голые лозунги. К тому же хорошо известно, что, несмотря на этот якобы оказанный им Красной Армией «героический отпор» пресловутые «германские империалисты», как ни в чем ни бывало, преспокойно продолжали свое наступление на «колыбель» организованной на их же деньги «русской» революции, пока перепуганные большевики не явились на «Брестское позорище» и безропотно заключили с «империалистами» похабный Брестский мир. Что-то тут концы с концами явно не сходятся. Поневоле задаешься сакраментальным вопросом – «а был ли мальчик?».

Увы! Ни в германских, ни в советских, ни в чьих-либо других военных документах и мемуарах не встречается ровным счетом никаких упоминаний о якобы имевшем место 23 февраля 1918 г. под Псковом и Нарвой «эпохальном событии». А что же там произошло в те дни в действительности?

Как известно, вожди большевиков, въехавшие во взбаламученную февральским переворотом 1914 года Россию через Германию в «пломбированном вагоне» (и в сопровождении германских офицеров, между прочим!) , имели четкое и недвусмысленное задание от германского Генерального Штаба – вывести Россию из войны, тем самым ослабить Антанту и обеспечить военную победу Тройственного союза (Германии, Турции и Австро-Венгрии) к весне 1918 г. Для обеих сторон заключенный договор был своего рода «договором с дьяволом», и каждая из сторон намеревалась своего «дьявола» при первом же удобном случае «надуть». Однако первыми пришла пора расплачиваться с «дьяволом» большевикам. Кстати, для судеб Российской Державы и определения тяжести вины предавших и продавших ее в разгар жесточайшей войны большевиков (больших любителей искать и карать «изменников Родины» в рядах своих военных и идеологических противников, поголовно обвинявшихся большевиками в «измене Родине», хотя они в огромном большинстве своем никогда гражданами этой большевицкой «Родины» не являлись! -, но упорно не видящих «бревна» измены национальным интересам России «в своем собственном глазу»!) абсолютно не важно, имел ли место с их стороны прямой шпионаж, в котором не без основания подозревали обер-иуду Ульянова-Ленина со товарищи (не зря же Ленин не соблаговолил явиться летом 1917 г. в суд с целью доказательства своей невиновности, а предпочел уединиться с верным соратником Апфельбаумом-Зиновьевым в Разливе – как говорится, «с милым рай и в шалаше»!), или же прав был немецкий социал-демократ Бернштейн, писавший, что: «первоначально большевики по чисто деловым соображениям воспользовались немецкими деньгами в интересах своей агитации и в настоящее время являются пленниками этого необдуманного шага». В обоих случаях – факт измены Родине налицо, и никто никогда не смоет этого позорного клейма (каинового или иудина, как кому нравится) с физиономии кровавого большевизма и его последышей!

Между тем, 22 февраля «черного для России» 1918 года, года позорного Брестского сговора большевицкой «партии национальной измены» с врагами исторической России и величайшего унижения нашей Отчизны, начался Первый Кубанский (Ледяной) поход не пожелавшей покориться захватившей власть над Россией большевицкой «пятой колонне» русской Добровольческой Армии генералов Алексеева, Корнилова и Деникина под национальным трехцветным русским стягом с надписью «Отечество». Белые русские добровольцы покрыли себя неувядаемой славой в боях с красными узурпаторами и ценой своих жизней спасли честь России, предотвратив большевицкую Мировую революцию. Вот этот день, 22 февраля, русские патриоты и должны по справедливости праздновать как День Защитника Отечества.

Кстати говоря, 23 февраля 303 года п. Р.Х. римский император Галерий начал кровавые гонения на христиан, религия которых была объявлена его эдиктом вне закона. Случайное совпадение? Вряд ли... Как говорится, sapienti sat...

Здесь конец и Господу нашему слава!

ПРИЛОЖЕНИЕ

Владимир Козлов

ДЕНЬ 23 ФЕВРАЛЯ ОТМЕЧЕН В ИСТОРИИ РОССИИ НЕСКОЛЬКИМИ "ВЫДАЮЩИМИСЯ" СОБЫТИЯМИ...

День 23 февраля отмечен в истории России несколькими «выдающимися» событиями….

23 февраля 1918 войска РККА под руководством пьяного матроса Дыбенко благополучно удирали от наступающих войск Кайзера, которые в тот день вплотную подошли к Пскову и продолжали наступление на Красный Питер.

А вот в Севастополе и во всем Крыму в те страшные дни 1918 году происходили события, которые по своей чудовищности могут сравниться с самыми страшными событиями геноцида Русского народа со стороны коммунистов, наравне с подавлением Тамбовского восстания и Бутовским полигоном.

23 февраля 1918 г. в истории Крыма и Севастополя – это по-настоящему ужасная дата. Именно в это время в городе, являющемся базой Черноморского флота, произошла вторая по счету масштабная резня офицеров и обывателей, устроенная революционными матросами.

Первые массовые убийства в городе случились еще в декабре 1917 г. Мстя за своих товарищей, убитых в боях с белогвардейцами и казаками, вернувшиеся с Дона участники красногвардейских и матросских отрядов, 15-20 декабря истребили 128 офицеров. Помимо военных, в числе погибших были священнослужители, врачи и чиновники – все те, кого революционные демагоги (в особенности, прибывшие накануне из Петрограда большевистские эмиссары) именовали в своих публичных выступлениях «приспешниками царизма» и «врагами трудящихся масс».

После этого волна насилия в городе несколько спала, перекинувшись на соседние города. Однако ни у кого, и прежде всего, у возглавивших местные органы власти функционеров ленинской партии, не возникало сомнений, что насилия, грабежи и убийства в самое ближайшее время возобновятся.

В двадцатых числах февраля 1918 г. ужасы расправ повторились, своей жестокостью и размахом шокировав даже самих коммунистов.

Одним из поводов для новой резни послужило принятие советским правительством 21 февраля 1918 г. в связи с начавшимся германским наступлением декрета «Социалистическое отечество в опасности!», один из пунктов которого прямо провозглашал:

«Неприятельские агенты, спекулянты, громилы, хулиганы, контрреволюционные агитаторы, германские шпионы расстреливаются на месте преступления».

Данный декрет был передан на места телеграммой, а 22 февраля 1918 г. опубликован в печати («Правда», «Известия ЦИК»).

В Крыму это распоряжение Совнаркома спровоцировало новую вспышку террора.

Особенно трагические события произошли в Севастополе. Около 21 часа 21 февраля 1918 г. на линкоре «Борец за свободу» состоялось собрание судовых комитетов, которое решило «заставить буржуазию опустить голову». Намечен был ряд действий, «вплоть до поголовного истребления буржуазии».

Дабы избежать опознания, матросам-карателям было предложено перевернуть ленточки на бескозырках, чтобы не было видно названия корабля.

На исходе следующего дня, 22 февраля, к 12 часам на Каменной пристани (находится на западном берегу Южной бухты, ниже бывшего Дворца культуры строителей) собралось более 2500 вооруженных матросов. Разбившись на отряды, черноморцы под лозунгами «Смерть контрреволюции и буржуям!», «Да здравствует Социалистическая Революция!», около 2 часов ночи 23 февраля 1918 г. вошли в город, где начали массовые обыски, грабежи и убийства.

Одними из первых мученической смертью погибли глава Таврического мусульманского духовного управления и председатель мусульманского комитета, муфтий Челебиджан Челебиев, контр-адмирал Николай Львов, капитан 1-го ранга Федор Карказ, капитан 2-го ранга Иван Цвингман и старший городовой севастопольской полиции Синица, содержащиеся в городской тюрьме.

Согласно свидетельству очевидца, морского офицера Владимира Лидзаря, обреченным «…связали руки назад (вязали руки матросы и рабочий, плотничной мастерской Севастопольского порта Рогулин). Их повели.Никто из обреченных не просил пощады.

… Дорогой до места убийства, в Карантинной балке, как передавал потом рабочий Рогулин, их истязали: больного старика Карказа били прикладами и кулаками, и в буквальном смысле слова волокли, т[ак] к[ак] он болел ногами и не мог идти, адмирала Львова дергали за бороду, Синицу кололи штыками и глумились над всеми. Перед расстрелом сняли с них верхнюю одежду и уже расстрелянных, мертвых били по головам камнями и прикладами.»

Расправившись с первой «партией» узников, в 4 часа утра матросы возвратились в тюрьму, и, грязно ругаясь, вытащили из камер, избивая, полковников Шперлинга и Яновского, прапорщиков Гаврилова и Кальбуса, поручика Доценко, капитана II ранга Вахтина, лейтенанта Прокофьева, мичмана Целицо, севастопольских обывателей Шульмана (пробили голову) и Шварцмана (сломали ребро), инженера Шостака и матроса Блюмберга. Последним двум каким-то чудом удалось бежать. Остальные были убиты.

Очевидец вспоминал: «Всем обреченным связали руки, хотя полковники Яновский и Шперлинг просили не вязать им руки: мы не убежим, говорили они.И эти пошли на свою Голгофу, не прося пощады у своих палачей, лишь у мичмана Целицо выкатились две слезинки – мальчик он еще был, вся жизнь у него была впереди, да прапорщик Гаврилов о чем-то объяснялся с бандитами.Их увели, а нам, оставшимся, сказали: мы еще придем за вами.Минут через 15-20 глухо долетел в камеру звук нестройного залпа, затем несколько одиночных выстрелов, и все смолкло.Мы ждем своей очереди.

В ту ночь офицеров убивали по всему городу. При этом в отдельных случаях убийства совершались исключительно мучительными, садистскими способами. Так, полковнику В.А. Эртелю, командовавшему конным полком на Кавказе и приехавшему на несколько дней в отпуск к семье, в ответ на его просьбу завязать перед смертью глаза, один из матросов со словами «Вот мы тебе их завяжем!..» – ударом штыка выколол оба глаза. В течение трех последующих дней обезображенный труп офицера валялся на улице, и его не выдавали жене.

Садистский характер расправ подтверждается и официальными документами. Так, в протоколе осмотра одного из мест массовой казни, обнаруженного за Малаховым курганом, дежурный помощник комиссара 5 участка Севастополя А. Данилов указывал, что лица 2 из 6 найденных трупов были «разбиты до неузнаваемости», а у одного из мертвецов «снят со лба череп».

Известны примеры, когда людей уничтожали целыми семьями. Так, в ночь на 23 февраля «вершители революционного правосудия» расправились с отставным контр-адмиралом Николаем Саксом, одновременно не пощадили его жену Лидию, а также детей: 21-летнюю дочь Ольгу и 15-летнего сына Николая.

Наряду с офицерами, уничтожались имущие горожане. 23 февраля 1918 г. некоторых из них – тех, кто не успел собрать или не сумел выплатить полностью контрибуцию, сначала собрали в помещении Севастопольского Совета, откуда затем перевели в Морское собрание. О том, что с этими несчастными сталось в дальнейшем, поведал в своем выступлении на II Общечерноморском съезде матрос Беляев (судя по всему, противник кровопролития):

«Когда все люди были собраны в одной комнате, я посмотрел на них: там были и офицеры, и священники, и так, просто разные, кто попало. Там были совсем старые, больные старики. Половина матросов требовала уничтожить их. Была избрана комиссия, куда попал и я. Я старался, чтобы люди шли через эту комнату. Людей было много, были и доктора, была уже полная зала. <…>Никто не знал арестованных, ни того, за что их арестовали. Больше стоять было негде. Пришла шайка матросов и требовала отдачи. Я уговаривал, что офицеры на выборных началах, доктора и старики. Ничего не слушали. Согласились вывести из зала. А около 12 час. ночи звонит телефон из городской больницы, меня спрашивают, что делать с 40 трупами, что около больницы. И тогда я узнал, что всех поубивали. Я слыхал, что в Стрелецкой бухте на пристани много убитых. Я обратился снова в Совет.<…> Но все меры были бессильны, матросы разбились на отдельные кучки и убивали всех».

Тела убитых складывали на платформы, бросали в автомобили и свозили на Графскую пристань. Отсюда их погружали на баржу, выводили в море, и там, привязав груз, топили.

Всего по городу за две ночи (23 и 24 февраля) по разным оценкам, было расстреляно от 200 до 600 человек.

Два года спустя, 8 (21) февраля 1920 г. газета «Крымский вестник» писала: «История Севастополя знает много кровавых событий, но и среди них февральские ночи займут первое место по той бессмысленной кровожадности, которая их сопровождала…

Нужно только вспомнить лужи крови на улицах, изуродованные трупы, подвозимые на автомобилях к баржам для погребения, бледных женщин с печатью смертельного отчаяния, мечущихся по улицам… Ведь все это было так недавно, всего два года тому назад.

Мало в Севастополе семей, так или иначе не затронутых февральскими убийствами. Много погибло тогда людей, которые еще долгие годы могли бы приносить пользу родине.

Убийство – всегда преступление. Но эти убийства были дважды преступны, т. к. была пролита кровь ни в чем не повинных, беззащитных людей…

Кто убивал – мы не знаем. Слишком сумбурно и волнующе было то время, чтобы беспристрастное расследование могло найти виновников преступлений, совершенных в те ночи. Мы их не знаем: убивала озверелая толпа, в которой не было ничего человеческого. Убивала для того… чтобы убивать.

Массовые расстрелы по севастопольскому «почину» в феврале-марте 1918 г. прошли и в других городах Крыма. В ночь с 23 на 24 февраля 1918 г. в Симферополе матросы из отряда анархиста Семена Шмакова, узнав о событиях в Севастополе, произвели аресты «буржуев». Были расстреляны как «наиболее известные своей контрреволюционной деятельностью», так и своевременно не внесшие контрибуцию лица (всего 170 человек).

В ночь на 1 марта 1918 г. из Евпатории исчезло около 30-40 человек – в основном, зажиточных горожан и 7-8 офицеров. Все они были схвачены и убиты по заранее составленным спискам. На автомобилях их тайно вывезли за город и расстреляли на берегу моря. Несмотря на то, что решение о расправе принималось местными властями, было объявлено, что на город совершили нападение анархисты и увезли горожан в неизвестном направлении. Позже, «при раскопке могилы и при осмотре трупов оказалось, что тела убитых были зарыты в песке, в одной общей яме глубиной в один аршин. За небольшим исключением, тела были в одном нижнем белье и без ботинок. На телах в разных местах обнаружены колото-резаные раны. Были тела с отрубленными головами (у татарина помещика Абиль Керим Капари), с отрубленными пальцами (у помещика и общественного деятеля Арона Марковича Сарача), с перерубленным запястьем (у нотариуса Ивана Алексеевича Коптева), с разбитым совершенно черепом и выбитыми зубами (у помещика и благотворителя Эдуарда Ивановича Брауна). Было установлено, что перед расстрелом жертв выстраивали неподалеку от вырытой ямы и стреляли в них залпами разрывными пулями, кололи штыками и рубили шашками. Зачастую расстреливаемый оказывался только раненым и падал, теряя сознание, но их также сваливали в одну общую яму с убитыми и, несмотря на то, что они проявляли признаки жизни, засыпали землей.

Такими в историю Крыма и Севастополя вошли 23 и 24 февраля 1918 г.