Герои спят вечным сном 21

Начало:
http://www.proza.ru/2017/01/26/680
Предыдущее:
http://www.proza.ru/2017/02/20/2230

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
ЗАБЫЛИ ЧЕЛОВЕКА

держи в мысли, что когда пришла беда, то её не сбросишь как тесную одежду; надо перенесть.
Святитель Феофан, Затворник Вышенский.

1 — линия кожного разреза;
2 — направление разреза наружной косой мышцы;
3 — обнажение внутренней косой мышцы;
4 — волокна внутренней косой мышцы раздвинуты тупо, обнажена брюшина;
5 — лигатура * брыжеечки отростка;

6 — подготовка кисетного шва; наложение лигатуры у основания отростка;
7 — наложение зажима на отросток перед его отсечением;
8 — отсечение отростка;
9 — погружение культи отростка в кисет;
10 — операция закончена.

Андрей не дрогнул, когда сформированная рана заполнилась кровью, не обрадовался хрестоматийности случая без осложнений, но до полусмерти напугался, поняв, что не знает, как надо шить.

Про аппендицит, всё нарисовано, и Вася своевременно перелистнул страницу  лежащего на груди фолианта. Однако финал статьи предполагает наличие у читателя медицинской энциклопедии пустого любопытства или навыков и  знаний.

«виды хирургических швов, - Увидел Андрей картинки: -
1 — узловой; 2 — непрерывный; 3 — кисетный;
4 — Z-образный; 5 — прямой узел; 6 — двойной узел».
Милый! Он и это предусмотрел!

«Виды лигатурных узлов: а — двойной хирургический; б — косой; в — морской, или прямой».
Только учиться поздно, слишком поздно. Успеть бы!

«Положение кисти при пользовании иглодержателем: а — кисть в положении пронации (вкол); б — кисть в положении супинации (выкол)». *
До смерти в глазах стоять будет!

 «наложение швов на рану (или через все слои, или с учётом анатомического строения – послойно)».
Сколько этих слоёв следует зашивать и чем?!»
-Позвольте, я сделаю, - слышит он и обретает спасение!

Рита ничего не боится, так считалось вплоть до этого лета. Весной умер отец, и детский, не проигранный своевременно испуг вырос на освобождённом утратой месте.

Банальный случай - порез на вскрытии четвёртой степени гидронефроза, * обусловленного рецидивами оперативных вмешательств. Сам взялся описывать, ведь пат-анатом Беллинг, олух и разиня, штампует заключения стандартно: лишь бы в гроб! Сложных не ему лечить! А простые  у Карла Гэдке выздоравливают.

Разумеется, можно было бы принять меры интенсивной терапии перелить кровь, но профессор (так всегда бывает) не придал значения царапине, потом чем-то отвлёкся и понял ошибку, почувствовав себя плохо на конференции.

Сепсис: * запредельная  температура, обморок и, без покаяния, смерть. Похороны, море цветов, выспренние речи коллег, искренняя скорбь пациентов… и лучшая в мире ассистентка лучшего в мире уролога осталась одна во всём мире.

Она будто проснулась или вынырнула из-под операционной лампы, стеклянного лязга смотровой, уюта поблёскивающих корешками полок, фортепьянных вечеров в голубой гостиной и обнаружила войну и пустоту. Дома, в своей комнате, ещё могла находиться, но клиника без него казалась западнёй, где кругом одни Беллинги! Это слишком!

Нет, конечно, море сочувствия, всегдашняя готовность, услужить осиротевшей дочери гения… только бежать от таких услуг хочется дальше, быстрее. Рита убежала. Двоюродный братец Пауль позвал к себе хирургической сестрой.

Поезд застрял в пятидесяти километрах от места назначения из-за подорванного моста. Стоять, сказали, будет пару дней, и предложили доехать на автобусе с комфортом. Доехала. Присутствует при чудовищном эксперименте, против которого нельзя возражать.

Он объяснил: предстоит экстренная операция имеющимися средствами. Имелись в чрезвычайном количестве: скальпели, ножницы, кровоостанавливающие зажимы, иглы с иглодержателями, пинцеты, корнцанги, * острые и тупые крючки, шовный материал в растворе и без, стерильные пакеты препараты все, кроме обезболивающих, но это Его не остановило.

Неладное Рита почувствовала при санации рук, а когда на свет Божий явился справочник, и малолетний пациент начал демонстрировать «доктору» элементарные иллюстрации, - чуть ни возразила!

Проблемы как-то обошли стороной: Беспечально добрался до цели, наложил, не затягивая, кисетный шов на слепую кишку, основание отростка перевязал лигатурой, отсёк его, культю погрузил в просвет кишки, затянул кисет… А дальше?

Поменялись «местами». Проверив гемостаз и опустив кишку в брюшную полость, Рита удалила марлевые салфетки, насыпала какого-то порошка, принялась шить, а он подумал: почему бы сразу не взяться ей за эту работу! И ещё вспомнил: под рукой не кролик подопытный, а Вася, любимый брат.

- «Человека забыли!» - Процитировал * Андрей и не заметил, что высказался.
- Кого? – Едва слышно спросил Вася.
- Тебя, знаешь ли. Я в животе рылся и вовсе упустил, как тебе больно.

- Правильно. Все врачи так делают. Иначе, не смогли бы оперировать, а занимались бы пассивным состраданием.
- Маленький ты! – Андрей перекрестил Васю, коснулся губами пропитанных слезой глаз. - Кончили, заклеивает! Господа молить, чтоб обошлось.

- С нами Крестная Сила! – Возникла в дверях Акуля. - Чем вы тут занимаетесь?
«Действительно, Сила, – мысленно согласился успевший избавиться от перчаток и маски Андрей. Вот крику-то было бы!»

- Смотрим, Аля Михайловна, - почтительно склонился пред терапевтом «хирург», указав на книгу. – Она резала под дулом пистолета, я сверялся: как бы ни мимо. Теперь главное – выходить мальчика.
- Выхаживай. – Хозяйка амбулатории сменила гнев на милость. Дам всё. Только ступайте домой. И пить нельзя, запомни.

Из чего они сделаны! Что происходит? Зачем она тут? Им бы следовало восхищаться, если б ни один пустячок: это враг. К нему лично вражды она не испытывает и вообще не знает даже имени. Но положение, в котором оказалась, заставляет только недоумевать.

- Идёмте, - произнёс он, так же, как в начале,  коротко кивнув, - сами уберут. Мы и так без спросу вторглись.
- Ужасно, шепнула одними Губами Рита.

- Во! – Он поднял большой палец и округлил глаза. – Удача, что додумался вас позвать. Если пошло бы не так, вы вмешались бы.
- Зачем это сделали?
- Нет хирурга. Он нужен мне живым, ему тоже нравится жить.

Солнышко сникло строго по окончании медпомощи. Вечер овладел миром. Только сейчас, тронув не успевшее остыть крыльцо, «Доктор» осознал, что босой. Детская привычка, чуять стопами путь, не утрачена, и это хорошо.

Ещё сюда шли, он заметил: она робеет даже на землю наступать. Обратно же! Будто поддёрнутая сверху. Казалось, в укрытой тенями траве прячутся все змеи евразийского континента.

- Вы боитесь собаки? – Предупредила Рита вопрос.
- Я не боюсь собак, и под ногами их нет.

- Чёрная с пятнами!
- Да, есть легенда. Эту собаку я знал щенком и хозяина знал. Мы лечили ей лапу. Я бы хотел её найти.

- Песнь моя летит с мольбою
Тихо в час ночной, * -
по густым, утомительно вязким сумеркам поплыл раскрывающийся в полноте звук.

- В рощу лёгкою стопою
Ты приди друг мой!
Рита остановилась, поражённая, забыв про собаку.

- Здесь эдем является миру! Хороший праздник, – подумала она вслух.
Андрей аж наткнулся, подавившись хохотом. - Гитлеру бы прописать таких праздников номером пять по три раза в день!

- Не надо! -  По-кроличьи пискнул Вася. – Больно смеяться!
Рита глянула с недоумением.

- Двойные похороны, - последовал комментарий, - вот что там. Пироги для поминок отданы. А праздник! Разве такие бывают праздники! Когда это, - Андрей пальцем из-под Васиной шеи начертил в воздухе свастику, смяв её в горсти,  - сделаем, - будет настоящий праздник, для всего человечества.

- При луне шумят уныло
Листья в поздний час, -
Выводил вьющимся дискантом Алексей.
- И никто, о друг мой милый,
Не услышит нас. –
Подкладывал низок Николка.

- Живые? Не радио? – Спросила Рита.
- Вместе учились. – Указал Андрей на Васю. - Один класс.

- Вы думаете, будет?
- Что?
- Раздавлен Рейх?
- Разве есть другие варианты?

- Все войны кончаются миром, эта – тоже.
- Да? Почему же я вскрыл живот родному брату, и почему он вёл себя в лучших традициях Леопольда фон Захер-Мазоха? Можно же обратиться в клинику, если в данном месте глубокий тыл и предполагается мир?

- Потому, что вы сопротивляетесь.
- Причины, заставляющие меня делать это -  глупость или скверный характер?

Вася снова издал жалобный звук, а Андрей, с одного раза предположив стандартный ответ, его и услышал.
- Я не задумывалась, зачем так устроено. Мы оперировали почки, писали статьи… просто жили.

«Теперь довелось пожить сложнее? – Хотел сказать Андрей. - Интересно, что ты будешь делать, когда здесь начнётся? Куда тебя: подсадят к соплякам или забудут, как того деда? * Зондеры с ягдами не шутят: сперва прибьют, потом разбираются».

- Бабонька, - окликнул Андрей идущую с подойником Манефу, - Вещи её принеси.
Старушка утвердительно кивнула, не сменив выражения лица. Вот она, задумывающаяся! Понимает сполоборота.

- Туда нам? – Рита попыталась шагнуть к Манефиной хатке.
- .Следует выполнять конвенцию. – Загородил дорогу Андрей, направив внимание в сторону внутреннего двора.
- Вы знаете про конвенцию? Он где, этот мальчик?

- Тут все всё знают. – Сказал Андрей. А дальше! Какая сила заставила выговорить! Кем вершатся судьбы! Много-много раз, перебирая в памяти мгновения того вечера, так и не отдал Деменок себе отчёта, коим образом пришло на ум и сложилось слово.

- Эти мальчики, - указал он в направлении Шуберта, - заживо сгорели в доме. Так считает их мать, дурочка из гостиницы.

- Можно ли уцелеть в пожаре? – Укоризненно пожала плечами Рита. – Особенно, если дом деревянный!

- Мне известны два способа. Каким из них воспользовались дети, не спрашивал, но факт на лицо: они здесь, она там и не знает, что живы, потому что рассудок повреждён.

Пятьсот непоняток в этой истории! Тысяча нюансов! Где были пожарные, полиция, врачи, соседи, наконец! Почему спасённых из огня детей прячут от матери! Главное же: такой талант! Мир должен был бы приклонить колени перед чудом, а мальчики из осчастливленной земли – петь лично для фюрера!

В России, говорят, есть пара извечных вопросов: «Кто виноват?» и «Что делать?». Первый – риторический, второй – прикладной.
- Надо сказать ей. – Безапелляционно заявила Рита.

- Не поймёт. – Возразил Андрей. - Забыла всё из прошлой жизни. Сыновей, возможно, узнала бы, но туда их никто не пустит.
- А её сюда?

- Как объяснить, где дети? Она же ничего не понимает! Стоишь перед ней, - в упор не видит, хоть прежде общались.
- Взять за руку! Силой перевезти!

- О! Конечно. Вы предлагаете совершить «похищение века» - рискованно, да и умрёт со страху, если рот заткнуть, например.

Лошадиная морда возникла прежде очертаний тела и повозки. Белая кобылица вынырнула из торбы с овсом, фыркнула, отдуваясь, недовольная тем, что хозяин вознамерился обротать, * но он запряг.
Издали казавшиеся монолитом кроны берёз расступились, отбросив тени влево, дали дорогу.

 Рита с любопытством разглядывала пространство, доселе скрытое полукругом стен. Поразила степень защищённости жилья от всего, кроме пожара. За внутренней (въезжей) площадкой проглядывался, отгороженный цепью хозяйственных построек, более просторный двор, обнесённый плетёной изгородью, которая при надобности могла сомкнуться с углами крайних срубов таким образом, что ни зверю, ни человеку не войти без дозволения. Но если загорится! Не спастись.

Поминальные столы убрали, число гостей поубавилось. Буканины и Болотины бабы уехали прежде мужей, прихватив с собой добрую половину здешней детворы.

Деменковы едва застали последнюю подводу в южный край.  На телеге перепуганной стайкой жались друг к другу Санькины подопечные, дети Ефима с Костей во главе.

- Найдётся краюшек, прилечь до свёртка? * - спросил Андрей. Мирон утвердительно кивнул, ребятишки подвинулись, дали Васе место.

Лишь девочка-глазастик, объятая остолбененным ужасом, не шевельнулась. Она, казалось, чует последнее и запоминает каждый сучок в стене родного дома, прощаясь.

- Зачем так смотришь? – Спросил Мирон. – Чего боишься? У меня, эвона! – Он придвинул к самому лицу малышки громадный волосатый кулак. – Вот, что есть! Можешь не сомневаться: любую беду отведу.

- Я, дедка, напугалась: а вдруг тебя убьют! – Вцепилась малая ручишками в живое подобие кувалды, прильнула губами.
- Ну и чего?
- Как чего! Делать-то без тебя-то!

- Почему без меня? – Поймал Мирон взглядом утонувшие в слезах зрачки. – Теперь, милая,  нам с тобой друг от друга никуда не деться, потому что и ты, и я – уже случились.
- Как случились? – Девочка не ждала подобного ответа, распахнула навстречу беспрекословной уверенности разом высохшие глаза.

Да так: навсегда случились один - одному, - объяснил порядок действий умудрённый опытом  человек. - Стряслось у тебя, например, горюшко, не надеешься разрешить. А ты вспомни: «Что, мол, дед Мирон сделал бы?» Я так же: окажусь в далёкой стороне, взгрустнётся, - ты сразу тут, умница моя, ласковый детёнок. Вот и весь случай.

«Как рано мог он лицемерить», * - вспомнил классика Леон, передёрнувшись от брезгливости.
- Зачем пугать? – Шепнула Рита. Вася объяснил. Рита не поверила: «неужели такая маленькая поймёт? Что нужно пережить для подобных умений?»

Сама она чуть не каждый миг пребывания в неволе сверялась с профессором Гэдке, но главного не сумела сделать: следовало спуститься с крыльца, пересечь открытое место, войти под  зарешёченный навес и осмотреть избитых.

Поползновение и расправу  Рита видела в окно, весь день ждала возможности оказать помощь пострадавшим и не рискнула из опасений худшего для них. Так хотелось считать. На самом же деле (по Карлу Гэдке) его дочь просто струсила.

Из просторных на все избы сеней потекли провожающие и попутчики. Ганя устроила в задок телеги Данилят, подоткнула сена помягче, и всё не могла отойти: гладила головочки, ласкала тихим словом.

Чрезвычайно довольный Сашка вышел об руку с \таисьей. «Не близок путь до пасеки, но приятен», - так, должно быть, следовало его понимать.

Жена Ефима раздала детям узелки с одёжей, наказав персонально каждому слушаться тётку Лександру.

- Почему не с тобой, мамонька? – Спросил Костя.
- Решено эдак, сын. Непраздная она, вас беречь при силе, а мне - в дозор. Ты тоже береги её и малых.

Андрей глянул на Васю и обмер: мальчик, бледнее полотна, молча, плакал, упершись глазами без белков в густеющую синь. Вона, чего! Качается телега, и болит!

Пришлось взять на руки, пятками уставить в карман штанов. Вася приник щекой к плечу брата, умиротворённо затих.
- Садитесь. – Велел Андрей Рите. – Скоро пойдём, не успеете за нами.

Пришла Манефа с вещмешком. Андрей отметил: как ладно он сшит, как точно ляжет по спине, распределяя нагрузку.
- Благослови тебя, Господи, - осенила Манефа Риту крестным знамением. – Надеюсь, Андрюша, ты не на беду её берёшь?

- Про беду и про радость ничего мы не знаем, бабушка. Пущу под город в безопасном месте, а там – как станется.
- Хорошее дело, правильное. Не след таких-то забижать. Она извелась по тем паскудникам: живая, знать, душа, хоть не нашей веры.

- Не её поймали. – Уронил пудовое слово Павел. – Все благостны на чужой счёт.
- На свой – лишь избранные. – Огрызнулась Манефа. – Ты же вот чего: оружных бей, а гнева к сердцу не примай. Опасный он попутчик, обессиливающий.

- Да, Калистратовна? - Будто очнулся Павел. – Наверно. Твоя правда, - сам заметил: «Не зайдёт солнце во гневе» * - ограждение всем. Федоска давно говорил: «надо избавляться от него», только я не верил. Казалось, что праведный гнев сил поддаёт. Сегодня же целый день черти внутренность пекут, рука просится расколоть черепушки. Представляешь! Если здесь такое учинили, что будут делать там?

- Может быть, Павлик, только без лютости надо. Отказ от гнева - залог Господней помощи, тверёзая голова.

- А день-то последний, - поделился открытием Степан. – Представляешь, бабонька! Если прожил в раздражении, - даром, считай. Завтра иной будет, и туда же: никого не одолел, только гневаешься.

- Мы щас вот чего, - предложил Андрей, - «Свете Тихий» на первый шаг.
Павел согласно кивнул, встал рядом.

Ганя привычным глазом схватила сразу всё, видела Новиковского, Мыскиных (Женю с Романом), но так и не поняла: вместе они или нет. «Наверно кому-нибудь перекинули строптивца», - сделала вывод Ясеневская хозяйка и отставила вопрос. С отъездом другие заботы накатили.

- Свете Тихий святыя славы, - низовым ветром в подлеске повёл Прохор Буканин.
- Безсмертнаго Отца Небеснаго, Святаго, Блаженнаго, Иисусе Христе! – Вступили прочие.

- поем Отца, Сына и Святаго Духа, Бога…
 Над извечным скрипом оглобель и колёс поплыла ввысь и ширь, обличённая властью смывать мороки волна, отхлынула, вновь разрослась и заплескалась, толкаемая биением сердец.

- Пришедше на запад солца,
видевше свет вечерний,
Достоин еси во вся времена
петь быти гласы преподобными,

Сыне Божий, живот даяй,
темже мiр Тя славит.

Рита возблагодарила Небо, что сидит, потому что если бы шла, подкосились бы ноги или выросли крылья! Подобное описанию не подлежит! чувства бессильны, мысль мелка!

С чем сравнить? Оказалась внутри органа? Нет. Там были бы оживотворённые мехами дерево и металл. Здесь – Живое воплощается в живом: первоисточник восторга, сораскрытие тайн.

каждый голос – уникальная душа, каждая партия – соло без влияний. Не музыка, но поток; не удовольствие, но радость; не певцы, но созидатели! Дыхания не берёт никто, будто силы восходят извне, и управляет закон звучащего слова.

Лес отзывается; травы бархатом окутывают слух; народившиеся звёзды сквозь трепет крон точечно акцентируют восприятие. Рампой – полоска зари, аплодирует – пролистывающийся меж стволов ветер.

Как такое возможно!  Скажи, - не поверила бы. Но вот они, присутствуют кругом и не похожи на бандитов, ибо слышит Бог!

Да. Нет сомнений. Всё, оказавшееся в сфере влияния поющих, обласкано Господней милостью. Рита впервые с той минуты, как угас любимый взгляд, чувствует мир целостным, живым, пригодным и призванным хранить человека.

- Что это? – шепчет она.
- «Iucunda lux tu gloriae…» * - отвечает он, почти без звука.

Всё правильно: не блеск, но «Свет, и нет в нём никакой тьмы». * Однако даже в Этом свете сложно разглядеть перспективы смутного жития: куда  дальше? Как-то переменится? В какую напасть влечёт цепь событий? Кто они? Малыш говорит по-немецки чуть лучше, старший подбирает слова, но тоже вполне адекватен.

Если бы не война, почитательница полутонов и светотеней почла бы за счастье пожить здесь, всмотреться в явление человеческого духа средь первозданной природы.

Однако, для них Рита Гэдке только присутствует: будто бы вещмешок! Случайные взгляды скользят мимо, на диссонанс чужеродных слов не оборачиваются, погружённые в своё, стараются сохранить Свет.

Неужели осталось грехопадение! Неужели после этого можно убивать! Наверное. Тот жест весьма красноречив, и девушка сегодня утром дралась профессиональней опытного штурмовика.

Вот она, рядом, не идёт, но плывёт по воздуху в руках неприметного с виду парня, и каждый миг с ним – бесценен.

Федос Буканин ушёл в дозор, Сашка свернул на второй версте (это предполагалось без прощаний), но вряд ли кто заметил, как пятью минутами раньше от группы отделился Леон.

Два шага в сторону, и нет никого. Лишь кроны волнует верховик, да светляки промелькивают меж невидимого.
Хорошо двигаться известным путём: мимо пасеки; через торфоразработку и Ломову гать; по заветной тропе вкруг Лутовни-Озера…

Топь пропустит, пост не задержит, поскольку мальчик идёт с этой стороны, и нет надписи на спине, что самовольно.
Впереди, за дубовыми рощами, Сирым оврагом, глушью несжатых полей – Лутовинский посёлок, Нюша и свобода от множества тягот.

Какое счастье! Никогда-никогда не свяжется больше он с тупыми, бескультурными недоумками, не подчинится нелепым правилам!

Как стукнули по голове и заткнули рот вонючей тряпкой, Леон не понял. Глухая, в окамененном крике взвилась тишина, рвотным рефлексом забилось отчаяние, но дела до этого теперь нет никому, ибо там, откуда ушёл, есть «тупое» правило: «Никто не отвечает за вас, кроме вас. Никто искать не будет. Запомните».

1. Лигатура - нить, используемая для перевязки трубчатых органов.
2. Положение супинации – пронации – ладонь кверху – книзу.
3. Гидронефроз — стойкое, прогрессирующее расширение почечной лоханки и чашечек
4. Сепсис - "заражение крови" (в просторечии).
5. корнцанг  - хирургический инструмент-захват прямой либо изогнутой конфигурации.
6. Гемостаз - комплекс реакций организма, направленных на предупреждение и остановку кровотечений.
7. Антон Чехов. "Вишнёвый сад".
8. Серенада. Франц Шуберт.
9. фон Захер-Мазох – Австрийский писатель, воспевающий сладость самоистязания.
10. Фирс — лакей, старик 87 лет.
11. Свёрток - поворот с основной дороги.
12. ОБРОТЬ — недоуздок, род узды без удил с одним поводом. Используется  при содержании коня на привязи.
13. "как рано мог он лицемерить" - Александр Пушкин.
14. Послание Ефесянам, глава 4, стих 26.
15. "Свете Тихий" - молитвословие православной вечерни.
16. Рампа – подсветка снизу (театр.).
17. "Iucunda lux tu gloriae" – т. С. (Латинский текст).
18. Первое послание Иоанна, глава 1, стих 5.

 
Продолжение:
http://www.proza.ru/2017/02/22/664