Экклезиаст

Всю ночь проповедывал. На возвышенном месте, повышенным голосом - все как надо. Самому себе. Самая лучшая, кстати, аудитория - и критичная в меру, и в ту же меру доброжелательная при этом. Мысли верные, слова точные - Экклезиаст! Тут бы писаря какого - ни какого! Ну или хотя бы секретаря на худой конец, а то "писарь" - слово уж больно двусмысленное какое-то для снов (а если конец не очень худой, то можно бы и секретаршу, прости Господи). Так ведь нет никого; когда надо-то!

А утром кошка разбудила. С другой стороны прыгнула на голову спящей рядом жене, та взвизгнула прямо над моим ухом, и из головы моей посыпалось все, что там было и чего не было  - не собрать. Как медяки из вывернутого в милиции кармана. Графоману хорошо, у него всегда все дома, рука работает быстро, как у онаниста. А тут - жди теперь следующего утра. Такого же, как это, не дай Бог; если и ваще...

***

Первородный грех

Оскар Уайлд утверждал, что единственный способ преодолеть соблазн, это поддаться ему.
Мы живем в мире соблазнов и запретов. У них общий источник, ибо соблазн только тогда обретает силу, когда на него налагается запрет.
Так было в Саду в тот день, когда мы впервые себя осознали - сразу подступил соблазн съесть запрещенный фрукт. Пасифлору, как помнится.
А не было бы запрета – и соблазна бы не было. Или объяснили бы хотя бы как-нибудь не так круто: что-де с фруктом этим входит в тело семя смерти. А то, такое услышав, кто же устоит; да еще и в проблемном возрасте, к тому же!
Хорошо, Лукавый вразумил: сразу не умрете, но успеете еще подергаться некоторое время; понаслаждаться жизнью то есть. Ибо откроются глаза ваши друг на друга, и прежде, чем увидеть, что наги, увидите, что красивы. И тогда вместо того, чтобы тупо, но целенапроавленно плодиться и размножаться ради наполнения земли работниками, как велено, будете бесцельно беспорядочно трахаться одного лишь удовольствия ради. (А там уж все как по писаному: разбитые судьбы, криминальные аборты, обиженная мама, неполные семьи и слезы, девичьи чистые слезы… Поэт Асадов сплошной, одним словом)
Вот в этом-то последнем, расхождении между инстинктом самовоспроизведения и "принципом удовольствия" и зарыта собака: инстинкт без подкрепления действием ослабевает и управлять нашей жизнью остается один лишь принцип, т. е. соблазн.
Это и имел в виду Творец, предостерегая: "смертию умрете". Соблазн ведет к смерти. Все то, что гибелью грозит, для сердца смертного таит неизъяснимы наслажденья. Бессмертья (!), может быть, залог.
Как это вместить, Алексанр Сергеич, грозит гибелью и вместе с тем таит в себе залог бессмертия? Абсурд?
Отнюдь, нормальный евангельский парадокс - чтобы возродиться к вечной жизни, надо прежде погибнуть в этой. Точнее, для этой. Монашеская парадигма. "Кто отдаст за Меня душу, тот сбережет ее."
Все это так, но летом я хочу ходить голый, мне жарко. А мне не дают – неприлично. Да я и сам не решусь – внутренняя цензура.
Или, может, несовершенство, мягко говоря, моего тела кому-то оскорбляет глаз? Ну так и что! А мне, может, его нос оскорбляет - так что, и носы теперь закрывать?
    Ах да, нос не имеет прямого отношения к продолжению рода (только косвенное), и поэтому традиция не охраняет его тайной. Традиции нос не интересен. Только пенис, и все, что при нем. 
Ну уж и жопа заодно почему-то. Вероятно, потому что рядом и потому, что работает как бы осенизатором нашего организма, эвакуируя некий зловонный продукт. Где это, скажите, и когда общество уважало тех, кто за нами подчищает.
Ну хорошо, я согласен ходить в трусах, хоть и противно, но как быть с волосатой грудью - трусы натягивать? А у девочек и вообще с грудью полная путаница – что и в каком возрасте уже нельзя, что еще можно, но лучше-бы уже не надо. Тоска!
А все потому, что те два недоумка в Саду вместо того, чтобы радоваться своей наготе, устыдились ее и этот свой ложный первородный стыд оставили нам в наследство. И пошла эта "внутренняя цензура" из рода в род, из поколения в поколение.
Вот и я так же, их пра-внук недостойный – через ту их нерадивость всю свою молодость прекрасную прошляпил.