Глава 1

Два месяца спустя


Что-то уже давно подсказывало Диане, что проект трещит по швам.
Степа как-то неохотно наведывался в офис, доверив все дела ее личной инициативе. О спонсорах, а точнее, об их вкладе в исследование, она слышала от него все реже.
Он постоянно был занят, дозвониться становилось все сложнее.
И вот, наконец, это случилось.
Степа появился в офисе как-то уж непривычно рано. Они начинали прием с девяти, не то чтобы совсем спозаранку, но в это время его так или иначе застать в офисе казалось чудом. Все встречи – ближе к обеду, вторая половина дня –  просто идеально.
Но тут он позвонил ей накануне, спросил, как идут дела, и в том явно слышалось, что дела его интересуют меньше всего.

Диана стояла у окна, глядя на улицу, с грустью отмечая про себя, что холода наконец подступили на всех правах. Эта грусть перемежалась с естественной жаждой тепла, но «бабье лето» и так безнадежно затянулось, добралось до ноября.
Город пронизывали совсем уже колючие ветра, давая понять, что зима значительно ближе, чем могло показаться. В этом году осень либо мельком отметит бал своим присутствием, не успев покрасоваться в новом наряде, либо ей придется драться за право на танец с наступающей на пятки зимой.
Пора менять привычное представление о временах года, подумала женщина со вздохом, вспомнив, что точно так же она думала и год назад, и два... Что-то переменилось в течении времени, и это слишком очевидно. Может, все дело в пресловутом 2012-м? Что там пишут про дрожь земли, пирамиды? Вот доживем до 21 декабря – узнаем, что имели в виду инки, ознаменовав этот год концом света.
Она хорошо помнит детство: заваленные снегом зимы, буйно цветущие бутоны по весне, пылающее лето, дожди сентября...
Теперь дожди – обычное явление января, а морозы стали капризом марта. Лето перемежалось солнцепеками и затяжными ливнями. А осень все чаще задерживалась на Новый год...

Офис, по сути, являлся однокомнатной квартирой-студией в духе минимализма.
Кирпичные стены, покрытые белой эмалью, дубовый паркет. Подобие кухонного уголка: небольшой бар с чайником и микроволновкой.  Шерстяной ковер на полу в центре комнаты, диван на металлических ножках, кресла и маленький стеклянный столик.  Чуть поодаль - стеллаж с папками и книгами, камера на штативе, стол с компьютером и парочка микрофонов.
Офисы такого рода, в центральной части Львова, пользуются бешеной популярностью.
Они занимают его уже почти три года.

Дверь растворилась в девять двадцать. Всегда суетливый, халеристичный Степа в этот раз отличался излишней сдержанностью. Аккуратно стряхнул зонт в пороге, перед тем как сложил его и поставил в специальный отсек на вешалке, затем снял и повесил пальто, пригладил тонкие каштановые волосы, доходившие до плеч, и, пройдя чуть дальше, нашел Диану у окна мини-кухни.
– Привет, – кивнул ей.
Диана чем-то напоминала учительницу младших классов: среднего роста, с темными кудрявыми волосами, мягко спадающими на плечи, с задумчивыми карими глазами и строгой линией скул. Лицо ее всегда выражало сосредоточенность, но при этом не казалось угрюмым. Когда женщина улыбалась, возникало просто феноменальное сходство с молодой Матерью Терезой.
В костюме из мягкой шерсти, с поблескивающей на лацкане золотой брошью совы, она являла собой одновременно образ женственности и внутренней стойкости.
– Привет. Что за новость ты принес? – спросила она без экивоков.
– Да, Диана, вот такие дела. – Степа так же не относился к разряду людей, тяготеющих к жеванию резины. Сделал только небольшое отступление, потерев озябшие ладони и спросил, есть ли кофе. Он знал, что есть, Диана следит за такими деталями, но явно чувствовал себя немного неуютно. Включил электрочайник, засыпал в прессинг двойную порцию – себе и ей.

Степе только перевалило за сорок. Он успел набрать неудобного жирка на бока, хоть вряд ли его можно было назвать полным, он все еще выглядел стройным, но темные деловые костюмы теперь уже чуть больше прилегали к телу и выдавали человека, не сильно склонного к физическим нагрузкам.
Пока чайник грелся он поинтересовался:
– Слушай, какая у нас была основная идея? Напомни.
– Исследование гипноза. В частности – способность вспоминать забытое, – ответила Диана.
– И что ты думаешь о результатах? – он быстро взглянул на нее.
– Больше тысячи сеансов. Полное отслеживание полученных данных. Не совпадение – семь из десяти.
Степа слушал, прислонившись спиной к столешнице, скрестив руки и поставив одну ногу поперек другой. При последних ее словах выразительно кивнул, как концертмейстер, тряхнув волосами.
– Вот об этом и поговорим!


– Семь из десяти! Семь из десяти, – повторял он несколько минут спустя, когда они прошли в центр студии. Диана села на диван, положив ногу на ногу, он вышагивал вокруг, попутно прихлебывая кофе из чашечки. – Семь женщин из десяти вспоминали то, чего никогда не было. Насилия, которые никто с ними не совершал!
– Ты считаешь, это плохой результат? – спросила она.
– Я не знаю, – мотал головой Степа. – Что он дает? Доказывает, что гипноз не безупречен? Навести на человека транс и заставить его выболтать лишнее, или отдать кошелек – пожалуйста, это под силу любому аматору! А дальше то что? Когда имеешь дело с подсознательным, что оно нам говорит? Во что само верит?
Он остановился и резко пожал плечами:
– Что вообще такое подсознательное! Думать, что наука владеет всеми секретами – это думать, что посредством неких манипуляций и нашептываний прекратишь этот дурацкий дождь, или притащишь лето среди зимы, а еще лучше – вернешь свои двадцать.
Он забавно хохотнул, сделал небольшую паузу и затем продолжил, возобновив и свое шагание, отчего Диане приходилось постоянно поворачивать голову то вправо, то влево:
– Мы знаем многое про методы внушения, но только думаем, что знаем что-то про гипноз. Вот что показывает нам это исследование! Замечательный шанс продемонстрировать, что мозг внушаем, но не более того. Но разве это новость? А вот применение гипноза в терапии, чтобы заставить слепого прозреть, а парализованного встать – до каких высот мы бы дотянулись! – Степа театрально взмахнул ладонью, а затем обреченно заключил: – Но проще слетать на Луну и обратно, чем изучить человеческий мозг. Эта фраза уже в зубах навязла... И пока мы тут бьемся над воспоминаниями этой жизни, шарлатаны зарабатывают миллионы на всяких регрессивных гипнозах, подрывая человеческую психику и доверие к психоаналитикам в целом. Может наше исследование и разоблачило бы парочку из них, но все равно найдутся люди, страстно верящие, что спонтанная игра воображения в их голове – это память предыдущих жизней. Всегда же приятно думать, что ты был фараоном, магом или завоевателем. Неуверенная в себе женщина вообразит себя рыцарем в доспехах, а разнеженный мужчина – Венерой Афинской... Всем хорошо, все довольны. Но где здесь место для науки?
– Мозг не отличает личный опыт от воображаемого – в этом вся загвоздка, – кивнула Диана. – Поэтому на какую именно киноленту наткнешься в подсознании человека – никому не известно. Дело не зависит ни от профессиональности, ни от методов гипноза. И все же, у нас есть эти тридцать процентов, мы же только начали...
– О, я прошу тебя, – воскликнул Степа, предвидя ее слова. – Что это дает? Наши исследования нигде не примут. Разве какой-то глупенький дамский журнал вроде «Космо» опубликует заметку, подивившись, что вот такая вот фигня, знаете ли, семь женщин из десяти не подвергались насилию, но под гипнозом почему-то утверждали обратное...
– Что такое три года исследований? Мы только копнули, – заметила Диана.
– Ты права, – Степа остановился. – И так можно копать до бесконечности. И ни к чему не докопаться... А можно заняться другими исследованиями, в области психологии и без того масса пробелов.
– Всем этим ты хочешь сказать, что мы прекращаем исследование, или переходим к чему-то новому? – задала она, наконец, прямой вопрос.
Степа вздохнул, поставил чашку на столик и умостился в кресло.
– Меня пригласили в Австрию, – сказал он, складывая пальцы домиком и рассеянно рассматривая их, – участвовать в проекте по изучению влияния видео-ряда на программирование мозга.
– Это то, из-за чего у меня нет телевизора? – усмехнулась женщина.
Степа засмеялся, резко дернув плечами (он всегда смеялся в особой своей манере, сильно потряхивая плечами).
– И у меня! – крякнул самодовольно.
– Австрия, значит? – спросила она. Было бы странно, если бы он не заметил в ее голосе разочарования.
– Я понимаю, как это выглядит, – ответил Степа. – Но уверяю тебя, над этим предложением я думал долго. Когда мы с тобой занялись нашим исследованием, мы рассчитывали на большее, согласись. Но... мы только на тридцать процентов можем быть уверены, что гипноз позволяет управлять подсознанием так, чтобы ему можно было доверять. – Он беспомощно повел плечами. – Каждый раз ты понимаешь, что можешь ошибиться. Господи, но нам нельзя ошибаться! Если крутишься как белая горячка в колесе, бегаешь по кабинетам этих ханжей, выбивая из них по банкноте, нужно быть уверенным, что делаешь это ради чего-то стоящего.
– Но наше исследование стоящее, – возразила Диана. – Сам посуди, большинство людей полагают, что гипноз - это какая-то мистика, а психолог - так просто маг. Миру важно, чтобы кто-то изучил причины, почему в одном случае все работает, а во втором – никак...
Степа кивнул, но снова тяжело вздохнул:
– Милая моя, повторяю, никто не даст обнародовать такие результаты, сама знаешь почему. А если каким-то путем мы их опубликуем, они ничего не решают в большом мире психологии. Поэтому тут мой энтузиазм заканчивается...
Диана выглядела сбитой с толку.
– Ты считаешь, куда больше перспективы в изучении влияния на массы телевизора? – спросила она. – Мы разве не знаем, как это работает?
– Мы знаем, как всегда, что-то очень поверхностно, – уверил Степа с сожалением. – А тут просто Клондайк! Только успевай придумывать новые методы, выбирай цель и задачу. Мы знаем, как закодировать человека через поток информации, но ведь нужно еще знать, как его раскодировать, я прав? - усмехнулся он. - Послушай. Все на что мы потратили три года – это не совсем ноль, результаты мы сохраним. Может, через сто лет кому-то пригодится... Но, если ты хочешь продолжать исследование, ты вправе это делать.
– Я не умею привлекать толстосумов к проектам, – печально констатировала Диана.
– Зато у тебя хорошо идут дела в консультировании, – заметил он.
– Не на столько, чтобы оплачивать офис в центре города, рекламу и все прочее. На поиски новых партнеров может уйти много времени. Ты прав, проект себя исчерпал, нужно это признать.
– Ты расстроилась? – спросил Степа.
– Почему же? Я рада, что принимала участие в этом проекте. Спасибо тебе, что привлек меня к нему, с учетом того, что сеансы мы проводили поровну, но ни с одним спонсором при этом я никогда не встречалась.
– Да, тебе повезло, – он снова затрусил плечами.
Диана взглянула в чашку с допитым кофе, которую все время держала в руках и вдруг засмеялась.
– Что? – поинтересовался Степа.
– У меня вчера был пациент с навязчивым состоянием, – сказала она. – Ему повсюду мерещится большая женская грудь. – Затем повернула к нему чашку, на дне которой из осевшей кофейной гущи образовалось два высоких круглых бугра.
– Какой кошмар, – воскликнул Степа и прикрыл лицо рукой в притворном ужасе, но меж тем заключил со всей серьезностью: – Вот и подумай, сколько всего еще нужно исследовать, потому что мы НЕ ЗНАЕМ, КАК оно работает!
– Это правда... Что ж, удачи тебе в Австрии! Когда отправляешься?
– Уже.
– Уже? - удивилась она.
– Знаю, знаю... Два месяца уже готов к этому.
– Почему молчал? – спросила она после неловкой заминки.
– Раздумывал, конечно. Я ведь тоже вложил в проект столько лет и усилий. Не просто с чем-то расстаться, даже если не видишь в нем толка.
– Ты правильно заметил, мы ждали другого. Жаль, что все исследования, которые не отвечают нашим запросам, захороняются в ящиках затхлых подвалов... Сколько такой информации собрано по всему миру, страшно подумать. А в том, возможно, заключается самое главное: все, что мы ищем и не можем найти. В этих «провальных», не оправдавших надежд результатах. Ведь если сделать вид, что их нет, мы снова придем к тем же ошибкам.
–  Я понимаю, к чему ты клонишь, но мы даже с тем, что имеем, не знаем, как поступить. Все очень запутано. Тут как раз тот момент, когда нужно либо развивать тему на очень высоком уровне – всемирно, я имею в виду, либо забыть обо всем...
– И выходит – проще забыть?
– Ну, пока так. Но кто знает, может через пару лет именно это исследование сыграет важную роль.
Вряд ли он сам верил в то, что говорил. Его разочарование ощущалось слишком явно, но он похоже уже давно смирился, выдохся, устал от проекта, его не стоило винить за это. Она достаточно хорошо знала Степу, чтобы понимать, как важно ему двигаться дальше, не застревать в неопределенности, день за днем растрачивая энергию на незначительный прорыв.
В окна забарабанило с особым напором – начался сильный ливень.
– Черт, –  забеспокоился Степа, – теперь точно ноги промочу!
Он вызвал такси, а затем они выпили еще по чашке кофе, продолжая обсуждать загадки  психологии, которую, по заключению Степы, слишком рано причислили к науке, ее еще лет триста изучать было положено, а не исходить из революционных заключений пары-тройки ученых, многие доводы которых не выдерживают никакой критики, а на проверку - так вообще не бери.

Потом они попрощались. Коротко, сдержанно. Она протянула ему руку, грустно улыбнувшись, он пожал ее, а потом быстро обнял Диану, чмокнул в лоб и заторопился к выходу.
Диана опустила ролеты и задвинула плотные занавески, от чего весь офис погрузился в приятную полупрозрачную темноту, вернулась к дивану и сидела одна, в тишине, наслаждаясь восхитительной дремотной атмосферой комнаты и слушая дождь за окном.
Что ж, время не стоит на месте, это правда.
Предстояло перебрать много материалов, разобраться с файлами в компьютере.
Но это потом...
Сейчас ей просто хотелось побыть еще немного в этом моменте...


глава 2 : [url=http://www.proza.ru/2017/02/26/1344]