Xxxiv

34. И вот Трималхион, закончив игру, попросил все то же самое, и громким голосом осведомился, не хочет ли кто еще медового вина из нас, как вдруг послышались звуки музыки, и закуска была унесена поющим хором. Однако в суматохе небольшое блюдце упало на пол, а мальчик блюдце попытался поднять, заметив это, Трималхион велел надавать ему тумаков и бросить блюдце обратно. Тут же вышел заведующий утварью и стал выметать серебро, словно мусор какой, веником. Затем вошли два кудрявых эфиопа с небольшими чашками, которыми песок обычно рассыпают в амфитеатре, и стали лить на руки нам вино, и никто не попросил воды.
Хвалимый за такую утонченность, хозяин сказал
- Равенство любит Марс! Вот я и приказал каждому по своему столу поставить. Чтоб нам не мешали вонючие рабы, толпясь вокруг.
Вынесли стеклянные амфоры, запечатанные гипсом, на горлышке которых были бирки с надписью
ОПИМИЙСКОЕ ВИНО, СТОЛЕТНЕЕ
Пока мы читали это, Трималхион хлопнув в ладоши сказал:
- Эх , живет дольше вино, чем человечешки! Так будем пьянствовать! Ибо в вине жизнь. Это настоящее опимское вино, вчера гости были и познатнее вас, и подавал я винцо похуже!
Мы пили вино, и смотрели на удивительные штуки, слуга вынес серебренного скелета, да так сделанного, что его части и суставы свободно крутились в разные стороны. Его несколько раз подбросили на стол, и он, благодаря подвижности своей, принимал разные позы, Трималхион же добавил:
- Эх бедные мы, все человечешки – пустое место,
Будем все такими, после того Как Орк нас унесет
Так будем же жить, пока хорошо живется

[XXXIV] Iam Trimalchio eadem omnia lusu intermisso (прервав) poposcerat feceratque potestatem clara voce, siquis nostrum iterum (еще) vellet mulsum (медового веина) sumere, cum subito signum symphonia datur et gustatoria (закуска) pariter a choro cantante rapiuntur. Ceterum inter tumultum (в суматохе) cum forte paropsis (небольшое блюдце) excidisset et puer iacentem sustulisset (подставляться для побоев), animadvertit (обратил внимание) Trimalchio colaphisque (кулаками) obiurgari (наказать) puerum ac proicere rursus (бросить обратно) paropsidem iussit. Insecutus est supellecticarius (заведующий предметами домашнего обихода) argentumque inter reliqua purgamenta (ссор) scopis (прутьяит/метлой) coepit everrere (выметать). Subinde intraverunt duo Aethiopes capillati cum pusillis (крохотными /блюдцами/) utribus, quales solent esse qui harenam (песок) in amphitheatro spargunt, vinumque dederunt in manus; aquam enim nemo porrexit.
Laudatus propter elegantias dominus: "Aequum, inquit, Mars amat. Itaque iussi suam cuique mensam assignari. Obiter (при этом) et putidissimi (вонючие) servi minorem nobis aestum (зной) frequentia (частотой/теснотой) sua facient."
Statim allatae sunt amphorae vitreae diligenter gypsatae (запечатанные гипсом), quarum in cervicibus pittacia (пергамент) erant affixa cum hoc titulo: FALERNVM OPIMIANVM ANNORVM CENTVM. Dum titulos perlegimus, complosit Trimalchio manus et: "Eheu, inquit, ergo diutius vivit vinum quam homuncio (человечешки). Quare tangomenas (tengo menas – предаваться пьянству) faciamus. Vita vinum est. Verum Opimianum (вино, приготовленное в консульство Опимия Opimius) praesto (выставил). Heri (вчера) non tam bonum posui, et multo honestiores cenabant." Potantibus ergo nobis et accuratissime lautitias mirantibus larvam argenteam attulit servus sic aptatam (так приладил) ut articuli eius vertebraeque laxatae (свободно движимые) in omnem partem flecterentur. Hanc cum super mensam semel iterumque abiecisset (подбросили на стол), et catenation (связь/сцеплением /частей/) mobilis aliquot figuras exprimeret (принимал позы), Trimalchio adiecit:
Eheu nos miseros, quam totus homuncio nil est!
Sic erimus cuncti, postquam nos auferet Orcus.
Ergo vivamus, dum licet esse bene.