Наследники Склавен. История Орейбуржья. Кругала

I то грендiехомь трудете сен о всак ден
молбы твряе
i Суре пiящете
якожде допрiжь яхомь
I ту пентократы опыiемо дены
i хвалехомь Богы нашiа о радосще тоiе
яко сен осуре млеко нашiе
на прпыте нашiе
I крмь iде о кравiе до ны
i тiемо жiвiемо
I траве злащнiе оуварiехомь ове до млекы
i тако яждiехомь кажедь щасте свое
i тещахомь
Дощ.26 И вот идем (мы) трудиться всякий день, молитвы творя, и суру пьем ту, как и в прежние времена (мы) имели (то). И ее пять раз пьем в день и восхваляем Богов наших о радости этой, когда (она) осурится. Молоко наше, для пропитания нашего и прокорма, идет к нам от коров, и тем мы живем. И травы злачные - варим их в молоке, и так едим каждый часть свою и идем трудиться
 
Каргалский горно-металлургический центр: зона распространения меди и руды в бронзовом веке (вторая половина IV-II тыс. до н.э.) по данным спектрального и минералогического анализов.
A - зона преимущественного распространения каргалинской меди; B - зона максимального распространения каргалинской меди; С - поселение II тыс. до н.э. с каргалинской рудой; D - курганы конца IV - начала III тыс. до н.э. с каргалинской рудой
Поступательный ход развития человечества и динамику этого восхождения исследователи обыкновенно помечают разнообразными вехами, и одними из наиболее существенных исторических "меток" всегда служили технологические макропризнаки. Знаменитая гипотеза о "триаде веков" каменного, бронзового и железного, - через которые, как думали, прошли на нашей планете все человеческие сообщества, была предложена более полутораста лет назад, но целесообразность главнейших принципов такой периодизации очевидна даже в наши дни. Открытие металла и его свойств, познание металлургии и всего комплекса горно-металлургического производства стали той ступенью, с которой зачастую начинается отсчет первых и потому особо важных ступеней вхождения того или иного сообщества в цивилизацию современного типа. Наиболее ранние признаки знакомства человека с металлом датируются весьма отдаленным от нас временем. Первые и тогда еще очень нехитрые медные поделки появляются уже в 8 тыс. до н.э. Самая яркая их коллекция представляла слои восточно-анатолийского поселения Чайоню-тепеси - памятника по многим своим чертам уникального. Но не из Анатолии с ее древнейшим металлом последовали в более поздние периоды основные импульсы развития горно-металлургического дела в Старом Свете. Заря истинной Эры металлов вспыхнула лишь в 5 тыс. до н.э. на севере Балканского полуострова и в Карпатском бассейне. Именно там около шести с половиной тысяч лет назад свершилась подлинная технологическая революция. Совершенно внезапно и неожиданно (так это представляется ныне исследователям) в балканских мастерских началась отливка огромной массы медных орудий и оружия весьма развитых форм. Было вполне очевидно, что эта медь выплавлялась из руд местных месторождений, свидетельством чему явился ряд открытых здесь древнейших в мире крупных рудников (например, Аи Бунар в Южной Болгарии). Одним из ярчайших памятников древности стал некрополь в Варне (также в Болгарии), где в ряде центральных захоронений обнаружили более трех тысяч золотых украшений - также наиболее ранних в мире. Вскоре медь из балкано-карпатских центров по тысячекилометровым торгово-обменным путям начала энергично распространяться к востоку и северу, по пространствам Восточной Европы, вплоть до Нижней Волги. Восточноевропейская степь и лесостепь были заселены в предшествующий период народами, еще совершенно не имевшими представления ни о новом материале, ни о способах его получения. Одним из наиболее примечательных следствий "металлургической революции" явилось то, что трансформация значимости и удельного веса тех или иных регионов в окружавшем их мире начала меняться крайне стремительно, порой скачкообразно. Вместе с этим стремительно преображалась структура тогдашнего мира. Например, в 5 тыс. до н.э. (согласно археологической периодизации - то был медный век) горно-металлургические центры Балкано-Карпатья представляли собой своеобразный "фокус" средоточия племен, в технологическом отношении далеко ушедших вперед. В сравнении с ними все прочие культуры - соседние и более отдаленные - казались заметно более отсталыми, по крайней мере, в отношении обладания секретами горно-металлургического дела. Однако уже в следующем тысячелетии картина меняется кардинально: производство металла вспыхивает в совершенно иных центрах, где еще за одно-два столетия перед тем о металле даже не подозревали; Балкано-Карпатье же переживало тогда впечатляющую, но пока что мало понятную для исследователей глубокую депрессию этой индустрии. Так в 4 тыс. до н.э. собственное горно металлургическое производство возникает у народов северной половины Евразийского континента, причем его старт был опять-таки внезапным и стремительным. Уходит в прошлое век медный и начинается ранний бронзовый век (по принятой в археологической науке номенклатуре), приоткрывается следующая страница истории многих евразийских народов. Формируются новые горно-металлургические центры или же своеобразные "технологические узлы", где концентрируется этот древний промысел. Влияние их как в глубокой, так и не в столь отдаленной древности на окружавший мир было огромным; но мы совершенно не можем похвастать, что реальный механизм подобных воздействий вполне ясен для нас. Вот почему выявление и всестороннее изучение таких узлов и центров стало одной из наиболее острых проблем историко-археологической науки. Именно к такого рода центральным узлам жизнеобеспечения, значимым для древних культур, раскинувшихся на огромных евразийских пространствах, относится горно металлургический центр Каргалы на Южном Урале. Расположен он поблизости от Оренбурга, в засушливой степной зоне, рядом с воображаемой границей Европы и Азии. Открытие его археологами произошло совсем недавно - лишь в 1989-90 гг. При этом практически сразу для нас стало ясно, что центр этот воистину феноменален, благодаря целому ряду важнейших признаков; что его исследования должны носить сложный, мультидисциплинарный характер с привлечением специалистов различных наук; что изучение Каргалинского узла должно вестись на базе тесно связанных между собой полевых (экспедиционных) и лабораторных изысканий. Именно такого рода исследования и начали проводиться в 1992-96 гг., причем в последнее время финансовое содействие этим изысканиям со стороны РФФИ приобрело решающий характер. Каргалы, конечно же, не рядовой историко-археологический памятник, но уникальный комплекс-гигант. Во-первых, он является самым крупным и выразительным из всех - даже наиболее значительных центров такого рода, во всяком случае из тех, что известны ныне по всему необъятному Евразийскому степному поясу - от низовьев Дуная на западе вплоть до Великой Китайской стены. По существу это огромное рудное поле: общая площадь медной минерализации на Каргалах охватывает примерно 500 кв. км. Здесь, зачастую в виде своеобразных "групп-кустов" сосредоточено не менее 20000 (!) поверхностных и самых разнообразных следов горных работ - шахт, штолен, карьеров, разведочных разносов и т.п. - число воистину фантастическое. Но и эти следы - лишь верхушка айсберга: большинство выработок скрыто под поверхностью; причем глубина отдельных проходок достигает 90 метров. Попытки оценить суммарную протяженность всех подземных проходок этого рудного поля приводят также к фантастической цифре: несколько сотен километров! Во вторых, Каргалы - наиболее древний из всех центров, что обнаружены в северной половине Евразии. Его первое открытие и начало рудных разработок оказалось связанным с появлением в Восточной Европе (и на Южном Урале) во второй половине 4 тыс. до н.э. кочевых и полукочевых скотоводов-коневодов, оставивших нам бесчисленные курганы с могилами соплеменников. Открытие и эксплуатация всех иных - более или менее примечательных - горно-металлургических центров северной половины Евразии произошло позже или даже много позже. Мощность разработок в бронзовом веке постепенно нарастала и достигла своего апогея в конце этого периода - к середине 2 тыс. до н.э. Видимо, в то время Каргалинский узел горно-металлургического производства играл самую значительную роль для народов Восточной Европы. Однако уже в конце 2 тыс. до н.э. - на самом финале бронзового века - Каргалинский центр внезапно был предан по существу полному забвению. Этот феноменальный по своей мощности источник медной руды, служивший до тех пор людям в течении почти полутора тысячелетий, вдруг перестал привлекать людей. Нет, местное население - подвижные скотоводы - отсюда никуда не ушли, в течение последующих трех тысячелетий они пасли на каргалинских сыртах и в поймах степных речушек свои стада, но руду не добывали и меди не выплавляли. По всей видимости, по неясной для нас причине аборигены утратили знание технологии горно-металлургического производства и не делали попыток овладеть им вновь. Стандартное же в таких случаях объяснение - "источник руды был исчерпан" - здесь не подходило. Громада каргалинских залежей медных минералов людьми бронзового века была вовсе не исчерпана, и это показали первые на Южном Урале российские предприниматели. Каргалы были найдены по следам работ бронзового века. Заводчики 18 века особо не мудрствовали, но предпочли, по крайней мере в начале своей эксплуатации, просто продолжить свои выработки - шахты и штольни - по заложенным здесь в древности. При этом они выражали свое восхищение умением прежних горняков находить линзы скоплений богатейших минералов, вести подземные проходки, которые достигали глубины 40-42 м от поверхности. Наши исследования выявили еще одну из крайне примечательных особенностей феномена Каргалов. Именно здесь были старт и финиш архаичной модели горно-металлургического дела в Северной Евразии. Старт совпал с зарею бронзового века, финиш обозначился в 18-19 столетиях уже в рамках Российской империи. Разделенные между собой пятью тысячелетиями, основные технологические приемы этого промысла в обоих случаях принципиально не отличались ни в методах горных работ, ни в использовании древесного угля в качестве основного топлива, ни в приемах плавки. Различались лишь масштабы самого производства и детали приемов работ. Добыча руды здесь возобновилась в 1744г., а первая - после могучего производства отдаленного бронзового века - каргалинская медь была выплавлена в 1745г. на металлургическом южно-уральском заводе пионере. Завод этот был построен за 200 км к северо-востоку отсюда в богатом хорошими лесами и водой районе. С того момента Каргалы вновь возродились в качестве одного из самых мощных источников меди, и функционировали около 150 лет. Так, накануне охватившего весь этот регион пугачевского восстания, или уже через 25 лет от начала нового периода рудодобычи на пяти-восьми металлургических южно-уральских заводах из каргалинского малахита и азурита получали не менее четверти меди всей Российской империи! Каргалы объявились теперь и в качестве источника фантастических богатств для его владельцев. Эта медь устремилась далеко на запад за пределы России; ее покупали в Англии и во Франции. Почти полное оскудение недр центра реально обозначилось лишь в конце прошлого века. Ныне же об этом - некогда могучем, как в глубокой древности, так и в сравнительно недавнем времени -центре напоминает лишь вздыбленный хаос тысяч и тысяч отвалов пустой породы, провалов, руин. Впрочем в своем рассказе мы забежали вперед. Еще семь или даже пять лет назад изложить все это было бы попросту нереально: мы почти ничего не знали об этом удивительном центре. Ведь о Каргалах фактически ничего не говорилось ни в "Горной энциклопедии", ни в общих историко-металлургических сводках. И лишь энергичные изыскания последних лет смогли привести нас к важным результатам. К тем ярким чертам феномена Каргалов, о которых мы вели речь, можно было бы добавить еще одну, впрочем иного и довольно-таки неожиданного свойства. Мы и поныне не можем объяснить сами себе: как могло случиться, что реальное открытие Каргалов в качестве "историко-археологического гиганта" состоялось лишь в последние годы, но не десятилетиями ранее. Ведь литературныеупоминания о бесчисленных и ярких следах древних рудных разработок на Каргалах были вообще самыми ранними в России: сведения о них еще в 1762г. опубликовал южно-уральский историк и краевед П.И. Рычков. Сам он жил в Оренбурге и был, кажется, в то время едва ли не первым членом корреспондентом Академии наук среди ученых из российской провинции. Неисчислимые холмы каргалинских разработок и отвалов расположены совсем рядом с крупным областным центром, но не где-нибудь в глухой, болотистой и труднодоступной западносибирской тайге; они отлично видны на поверхности; к ним подходят удобные, даже асфальтированные дороги. О древних рудниках на Каргалах различные ученые - геологи и палеонтологи упоминали, но по преимуществу как-то вскользь, ведь для них это был побочный материал. Однако ни одна археологическая экспедиция так и не удосужилась до поры направиться на это рудное поле.
 
Рис.1. Так выглядит Каргалинский древний горно-металлургический центр из космоса (съемка спутника LANDSAT, сентябрь 1994г.).
После того, как в 1990-91 гг. нам удалось очертить пока еще пунктирный эскиз основных контуров этого комплекса, встала сложная задача разработки плана реальных и возможных в настоящее время лабораторных исследований. Был определен и обширный круг проблем: а) общей геолого-географической структуры Каргалинского узла и его инфраструктуры, б) связанных с ними экологических особенностей данного региона, в) технологических особенностей производства, г) археологических и исторических памятников на территории Каргалов, д) места и значения Каргалинского центра для окружающих культур Евразийского континента. Стало также ясным, что намеченные проблемы могли решаться только с помощью самого широкого спектра методов - от традиционных археологических, вплоть до физико-химических, биологических, геолого-минералогических и иных, о чем кратко будет упомянуто ниже. Так, уяснение генеральной геолого-географической структуры Каргалинского центра требовало комплекса методов. При этом традиционный, трудоемкий способ пешеходного (без чего и поныне не мыслится ни одна археологическая экспедиция) обследования всего этого обширного пространства сочетался с геофизическими методами, с дешифровкой результатов аэрофотосъемки и, наконец, космической съемки. Космосъемка только в самые последние годы и пока еще очень редко входит в арсенал методов, привлекаемых к археологическим изысканиям. Вкупе с испанскими археологами, имевшими известный опыт дешифровки результатов космического наблюдения за регионами повышенной концентрации археологических памятников, нам удалось привлечь сравнительно недорогие материалы съемок американского спутника типа LANDSAT. К сожалению, разрешающая способность его снимков оказалась недостаточно высокой для выявления деталей этой структуры. К гораздо более эффектным результатам повела дешифровка аэрофотоснимков поверхности Каргалов. Их компьютерное сканирование и позволило дать оценку общему числу поверхностных следов выработок этого комплекса. В результате были намечены 11 крупных участков скоплений древних разработок, в которых концентрировалось по несколько тысяч следов этих работ. Доступная нам космическая съемка, по всей вероятности, сыграет свою более заметную роль в реконструкции экологической картины этого обширного региона, при оценке топливных ресурсов древнего металлургического производства на Каргалах. Эти результаты сопоставляются нами с заключениями о растительном покрове в бронзовом веке, сделанными на базе проводившегося палинологического (пыльцевого) анализа. Последний позволяет утверждать, что растительный покров этой степи не испытывал каких-либо кардинальных сдвигов за последние четыре-пять тысяч лет. Тогда здесь, как и ныне, господствовал степной ландшафт с редкими колками деревьев - ивовых и ольховых. Березы было очень мало, но ведь только она и была пригодна для пережога древесины в уголь, а без него пирометаллургические операции попросту невозможны.
 
Рис.2. Каргалы, Мясниковский овраг, аэрофотосъемка. На этом участке сосредоточено 2500-2700 поверхностных следов древних горных работ шахт, штолен, шурфов (черные точки на фотоснимке). Здесь же обнаружены следы более десятка поселений горняков бронзового века (середина II тысячелетия до нашей эры).
Блок технологических вопросов, конечно же, занимал совершенно особое место в наших полевых и лабораторных изысканиях. Огромные коллекции металла и шлака, полученные во время раскопок и разведок, стали предметом тщательного исследования методами эмиссионного спектрального анализа, рентгеноспектрального, петрографического и ряда других. Аналитические программы преследовали цели реконструкции разных сторон древней технологии горно-металлургического производства. Кроме всего при разработке технологических аспектов для нас оказались очень весомыми результаты специальных экспериментов по реконструкции основных процессов древней металлургии. На их основании, а также на базе изучения старинных документов, удалось установить, что для выплавки тонны меди необходимо было пережечь в уголь от 300 до 500 кубометров сосны или березы. По нашим прикидкам в бронзовом веке на Каргалах в совокупности было добыто не менее полутора - двух миллионов тонн высококачественной руды. Даже если из каждой тонны этой руды тогда удавалось получить около 30 кг меди (трехпроцентный выход), то суммарная выплавка этого металла достигала 45-60 тысяч тонн - объем огромный, хотя его и следует "растянуть" по полуторатысячелетней протяженной хронологической шкале бронзового века. Изучение документов показывает, что существенно более концентрированно протекало горно-металлургическое производство в поздний период 18-19 вв. Тогда за полтора столетия на Каргалах было добыто от 2,5 до 3 миллионов тонн руды, из которой выплавили не менее 115 тысяч тонн меди. Высококачественного леса для плавки руд и рафинирования меди пережгли тогда от 35 до 45 миллионов кубометров. Результатом явилось то, что уже к началу 70-х годов 18 в. возникли отчетливые и угрожающие признаки крайне тяжелой экологической катастрофы на горно-таежном Урале, где были сосредоточены все металлургические заводы. Качественные леса оказались вырубленными, их место заняли "сорные" породы дерева, и это нетрудно видеть вплоть до сегодняшнего дня. Сходные явления, несомненно, имели место и в бронзовом веке, хотя и не в столь жестко выраженных формах. Наиболее тяжелая экологическая ситуация предполагается нами для середины 2 тыс. до н.э., когда активность горно-металлургического промысла достигла в древности своего пика. Вместе с тем оказалось, что древние мастера и здесь предвосхитили те приемы смягчения губительных экологических последствий от выплавки внушительной массы металла, которые спустя три тысячи лет применят на Южном Урале русские промышленники. По всей вероятности, большинство добытой руды экспортировалось (развозилось) по широкому региону. Специальные исследования, в рамках нашей программы выявили около двух десятков древних поселений бронзового века, где была обнаружена каргалинская руда, причем наиболее удаленный поселок отстоял от Каргалов на 500 км (близ Волги выше Самары). По существу же переплавка всей извлеченной из каргалинских недр руды на месте добычи была абсолютно нереальной: вполне возможно, что для плавки добытой лишь за один год руды вряд ли хватило бы угля, даже если бы на это пошла вся береза, произраставшая в местных лесных колках. Выплавка меди проводилась и здесь, но в ограниченных масштабах.
 
Рис.3. Каргалы, участок Усолка-Левобережный. Аэрофотосъемка поселения эпохи бронзы у хутора Горный (площадка в центре кадра). Селище окружено бесчисленными устьями древних и старинных шахт.
Археологические разведки на Каргалах тяжелы и не вполне стандартны по своим приемам. Однако к настоящему времени нам удалось обнаружить уже до двух десятков поселений горняков бронзового века. Расположение этих поселков оказалось весьма необычным, если сопоставлять их с ординарными селищами синхронных культур. Последние, как правило, теснились у водных источников, в поймах или на низких речных террасах, где доступ к воде легок и скор; здесь теплее зимой, поскольку жилища скрыты складками местности от очень сильных ветров. Горняки Каргалов в бронзовом веке делали все наоборот: устраивали свои обиталища на холмах или на высоких плато, рядом с шахтами, но вдали от воды. Здесь даже летом очень нередки трудно переносимые степные ветры; зимой же стужа на этих сыртах (водоразделах) особенно жестока. Раскопки одного из таких поселков, названного нами "Горный", проводятся уже несколько полевых сезонов. Жилая площадка селища, занимавшая на вершине холма до 4-5 гектаров, была окружена бесчисленными устьями шахт, штолен и провалами. Раскопанный участок пока что невелик, но полученные результаты впечатляют специалистов. Серия радиоуглеродных датировок, выполненных лабораторией Британского музея, позволила установить хронологические границы бытования этого уникального селища: 17-14 столетия до н.э. Первоначально (в 17 в. до н.э.) горняки сооружают здесь временные, сезонные жилища, напоминавшие скорее мелкие норы-шахты глубиной до полутора метров; мы насчитали следы примерно двадцати таких нор-жилищ. Их отличало плоское дно, не превышавшее площадью 3-4 квадратных метров; кажется, что в таких странных обиталищах вряд ли могли одновременно пребывать более двух-трех человек. Вполне вероятно, что все эти приюты принадлежали одному родственному клану горняков-металлургов или же так называемой "большой семье".
 
Рис.4. (Слайд) Раскопки поселения эпохи бронзы у хутора Горный. Видны ямы, пол и печь жилищно-производственного комплекса 17 века до нашей эры.
В следующем 16 веке ситуация резко меняется. По всей видимости, клан мастеров-владельцев данного участка решает обустроиться здесь постоянно и надолго. Тогда непосредственно на месте множества прежних маленьких жилищ они сооружают один крупный жилой и производственный комплекс, для чего роют большой котлован общей площадью до 300 м. Котлован углублен в слой подстилающей глины на 60-130 см и укреплен по бортам глиняной же обваловкой. Здесь хорошо можно различить с одной стороны, жилое помещение, а с другой, - производственные и складские площади: плавильный двор и двор рудный, где складировались подготовленные к плавке медные минералы. В исследуемом комплексе уникальной и в практике научных изысканий доселе совершенно неизвестной является так называемая "сакральная штольня". Это весьма своеобразное святилище древних горняков имело вид десятиметровой узкой норы, проложенной под полом и обваловкой жилого помещения. Ее намеренно заполнили, - буквально затрамбовали линзовидными массивами богатой рудной породы. Получилась своеобразная имитация реального рудного тела: видимо, так горняки заклинали таинственных духов - властителей подземного царства - не уводить их в сторону от желанных зеленых и синих камней во время тяжких блужданий по их владениям. Крайне любопытным является одно обстоятельство. Русские металлургические заводики 18 столетия на Урале принципиально повторяли ту же "жилищно-производственную структуру": шахта, плавильные горны, рудный двор, жилые дома, святилище (церковь). И также как в глубокой древности они молились и христианским святым, и языческой "хозяйке медной горы" об удаче во время своих рискованных и неверных поисков. Только характер самих сооружений и объем выплавки меди стали тогда более масштабными в сравнении с бронзовым веком. Металл и руду местные горняки, по всей вероятности, меняли на скот. Обилие костных материалов на этом поселении поражает. Только с весьма ограниченной раскопанной площади собрана гигантская остеологическая коллекция в один миллион триста тысяч костей. Их археозоологический анализ показал подавляющее преобладание крупного рогатого скота (около 80%) - здесь остались кости не менее 30000 коров. Однако их породы различались между собой весьма заметно. Возможно, что различия, уловленные на остеологических материалах, объективно отражали разницу в районах разведения самого скота. И наконец, последнее. Очень кратко упомянем здесь тот результат, что является наиболее выразительным в группе проблем и вопросов о месте и значении Каргалинского центра для окружавших его культур. Удалось установить зону распространения металла этого центра, и базой таких заключений явился своеобразный химический состав меди, выплавленной из каргалинских руд. Металл весьма выразителен, благодаря своей химической чистоте его состав напоминает современную электролитическую медь. Поскольку тысячекилометровые пространства Восточной Европы фактически лишены своих меднорудных месторождений, то выявление исходного источника импортной на этих огромных просторах меди заметно облегчено и проводится здесь с помощью сопоставления меди по вариациям ее химического состава (кстати, операция эта для восточноевропейских материалов очень часто приводит к успеху). Оказалось, что в бронзовом веке каргалинская медь распространялась по преимуществу в западном направлении, охватывая Волго-Уралье и прилегающие огромные площади - максимально до миллиона квадратных километров. К востоку от Урала мы ее не находим вовсе. За всем этим проявляются контуры крайне сложной картины взаимосвязей и взаимозависимости различных этнокультурных групп евразийского населения в эпоху бронзы; отчетливо прорисовываются также и детали международного разделения труда, истоки которого восходят к началу Эры металлов. Так в результате экспедиционных и лабораторных работ последних лет видятся лишь некоторые черты этого неповторимого и гигантского историко-археологического комплекса, равного которому трудно сыскать на всем Евразийском континенте. Через всесторонние исследования Каргалов сегодня представляется возможным решение (прямое или хотя бы косвенное) целого блока фундаментальных проблем, таких как: история важнейших технологий; антропогенные экологические катастрофы, сложные структуры технологических "узлов"; воздействие подобных центров на этнокультурные взаимоотношения крупных блоков древних и не столь древних культур; первые ступени международного разделения труда и другие. Успех изысканий на этом исследовательском поле возможен лишь при участии коллективов ученых, представляющих различные направления. Каргалы уже стали настоящим полигоном для мульти-дисциплинарных международных изысканий на стыке ряда наук гуманитарного и естественного циклов, но это начинание должно получить свое развитие. Помощь РФФИ в 1996г. была решающей для проведения и успеха изысканий по этой программе, и мы очень надеемся на ее продолжение.
Каргалы: у истоков горно металлургического производства в Северной Евразии. Доктор исторических наук, проф. Е.Н.Черных Институт археологии РАН, Москва
http://kargala.hut.ru/chernyih.uistokov.htm
Наследники Склавен. История Орейбуржья
http://kirsoft.com.ru/skb13/KSNews_491.htm