Опыт перевода стихотворений Ф. Прешерна на русский

Поэтическое творчество Франце Прешерна (1800-1849) является заметным явлением в мировой литературе и истории человеческой цивилизации. Его следует рассматривать в едином мировом культурном пространстве. На него оказали решающее влияние культурные ценности древних эпох и произведения выдающихся деятелей современной ему литературы разных стран. Он является настоящим самородком, активистом славянского Возрождения, вобравшим в себя сокровища родного ему языка (крайнского наречия) и фольклора в их кристальной чистоте, и возвысившимся до национального поэта Словении, одного из создателей словенского литературного языка, во многом определившим путь дальнейшего развития национальной культуры на века. Велика роль поэта в формировании национального самосознания словенцев.
          В эпоху Возрождения произошла смена «поэтологической доминанты»: в античные и средневековые времена творческие работники делали упор на развитие и отработку стиля, а в эпоху Возрождения приоритетом становится развитие жанрового разнообразия. Происходит закрепление художественно-смысловых заданий за жанрами «по принципу прямой и косвенной оппозиции» . Прешерн создал поэзию, отличающуюся широким жанровым разнообразием на основе европейской традиции. Он обогатил литературу историческим познанием и самопознанием человеческой личности. Парадоксален тот факт, что литературное и творческое наследие гениального поэта невелико, но уникально . Оно исчисляется считанными единицами. Каждая из них шедевр или произведение, имеющее особую литературно-историческую ценность. Основными темами его произведений были любовь, патриотизм, тема предназначения поэта и поэзии, культивирование словенского языка, и, конечно, экзистенциональная, то есть касающаяся человеческого существования.
           Поэт-новатор был неповторимым не только в плане идейного и лирического содержания, но и новатором литературной формы. Считается, что именно он был тем творческим деятелем, который ввел в словенскую поэзию новые для нее стихотворные формы и жанры, как-то: классическую элегию, испанский ассонанс, нибелунгову строфу, романскую дециму, октаву и терцины. Благодаря ему в словенской литературе прижились глоссы, газели, повести в стихах, сонеты и венки сонетов. Следует особо отметить большую популярность такой стихотворной формы как венок сонетов у словенских поэтов, несомненно, вдохновленных на их написание непревзойденным образцом венка сонетов на словенской литературной почве, созданным Франце Прешерном.
           В своем выступлении по случаю столетнего юбилея Франце Прешерна Фран Левец (1846–1916) высказался о нем и уникальности его творчества в том плане, что как человек и как писатель он хорошо знал людей и все их страсти и чувства, нашедшие достойное выражение в образах, полных мятежной, буйной жизни, не зависимо от степени их проявления; его произведениям свойственен язык, в котором звучат словенские народные мелодии. Он говорит о том, что поэт был первопроходцем в области метрической системы, а именно: по немецкому и русскому образцу в соответствии с законами словенского языка он принял ударение за основу стихотворного размера.
            Многие произведения Прешерна публиковались на страницах литературного альманаха «Крайнска чбелица», организованного поэтом, его друзьями и соратниками. Они начали свой путь к иностранным читателям еще при жизни поэта. Ладислав Франтишек Челаковский (1799–1852) написал обширную рецензию по страницам первых трех выпусков альманаха «Крайнска чбелица» за 1830–1832 годы. Вышеупомянутая знаменательная рецензия увидела свет на страницах «Журнала чешского музея» в 1832 году . Она способствовала ознакомлению чешских читателей с творчеством Франце Прешерна. В рецензии критик подчеркивал новизну литературного направления, которое развивал тогда словенский альманах. В нем публиковались высокохудожественные произведения, выходившие за рамки утилитарности. Суть рецензии заключалась в восхвалении поэта Ф.Прешерна и его творчества, которое характеризовалось в ней как новаторское. Наряду с этим в журнале были напечатаны его стихотворения в переводе на чешский язык («Прощанье с юностью», «Совет дочки», «Солдатская», сонеты «Как ваших звезд на темном кругозоре...», «Как впредь писать нам: kашa или kasha?»). В рецензии говорилось, что идеи пробужденного словенского самосознания нашли свое высокое артистическое выражение в его поэзии. Благодаря положительному отзыву Челаковского поэзия Прешерна нашла признание у просвещенной части патриотически настроенной интеллигенции. Рецензент представил миру поэзию молодого словенского поэта как значительное явление, ознаменовавшее зарождение литературы для образованных читателей и, одновременно, подчеркивал достоинства художественной формы его произведений путем широких сопоставлений с европейской и славянской литературой, официально поставил его творчество в один ряд с поэтическими достижениями европейского значения. Такая оценка вызвала общественное признание новой словенской поэзии в Европе. Поэт Ф.Прешерн стал кумиром молодежи, получил мировую известность. Со второй половины XIX века переводы его стихов стали появляться также в прессе России, Сербии, Хорватии, Италии, Германии, Швеции, позднее Болгарии, а в двадцатом веке с ними ознакомился англоговорящий мир. Интересно, что Прешерн был практически двуязычным поэтом, он хорошо владел немецким языком, писал стихи одновременно на словенском и немецком языках, был первым переводчиком своих стихотворений на немецкий язык.
           Занимаясь созданием литературного словенского языка, поэт интересовался русским языком и его влиянием на другие славянские языки, читал книги на русском языке. Однако он был категорически против замены словенского языка одним из более крупных славянских языков, первым из которых являлся русский язык. В то время в ходу были влиятельные иллиристские движения, которые стремились заменить словенский язык более распространенными славянскими языками, якобы, во имя единства славян, которому мешала их языковая раздробленность. Отстаивая право словенского языка на существование, поэт критически высказался против заимствований лексики из «книг москвитянских» во избежание смешения языков. Свою позицию в «Азбучной войне» он высказал в сатирическом сонете о любителях массовых заимствований из иностранных языков, опубликованном в 3-ем выпуске альманаха «Крайнска чбелица» в 1832 г.:

PTUJO - BESEDARJEM.
S O N E T
Ne bod'mo shalobarde! Mofkvizhanov,
Gorenzi moji! knige mi berimo,
In kar nam vfhezh bo, usmat' se uzhimo
Od bogmejov na meji Otomanov.

Чего зевать нам? в книгах москвитянских,
Мои горенцы, пищу мы найдем;
Как брать, что любо, мы пример возьмем
У богмеев с пределов оттоманских.
                (Перевод Ф.Корша)

          Его отношение к России и русскому языку изменилось с течением времени. Большое значение на популяризацию творчества Прешерна в России оказали личные встречи с двумя российскими учеными: И.И.Срезневским (1812–1880) в 1841 г. и В.И.Григоровичем (1815–1876) в 1846 г., что нашло отражение в творчестве поэта. Он написал теплое дружеское стихотворение «Гоcп. Измаилу Срезневскому в память о Страстной неделе 1841 года» (Gosp. Izmailu Sreznjevskemu v spomin velikega tedna leta 1841), оригинал которого хранится в архиве ЦГАЛИ.
          Он воспевал русских и ценность их культуры, наряду с представителями других крупных народов, например, в стихотворении «Памяти Матии Чопа», написанном в 1845 г. к 10-летней годовщине со дня смерти своего любимого друга и наставника М.Чопа (1797–1835) и опубликованном в «Новостях» Блейвейса 25 февраля 1846 года, а позднее в альманахе «Крайнская пчелка» в 1848 году.
          В стихотворении прозвучала слава достоинствам друга. Тут же была дана высокая оценка его деятельности в области культуры и просвещения. Интересный лингвистический, литературоведческий и идеологический разбор этой элегии дает в своей статье Август Жигон. Свою статью он построил на анализе имени, которым поэт назвал Матию Чопа, а именно Лель. Исследователь разобрал несколько написаний этого имени, потому что и у Прешерна было несколько вариантов его написания. Например, в «Новицах» было напечатано «Lelj», а в V выпуске альманаха «Крайнска чбелица» «Lel». В славянском мире это Бог любви и брака, аналог римского Амура. Лель присутствует в ряде классических произведений Г.Р. Державина, А.С. Пушкина, А.Н. Островского, хотя в XX веке существование этого божества у славян стало оспариваться. Разбор стихотворения говорит о сложном подтексте и его образной структуре. Вероятно, публикация имела целевую аудиторию, и автор хотел сказать нечто большее, понятное только посвященным в некие тайны читателям. Исследователь Жигон поставил вопрос, у кого из других писателей и поэтов являлся этот образ, возможно, позаимствованный Прешерном в хорошем смысле этого слова в плане обогащения произведения. Ученый привел целый список кандидатов от Вальвазора, Яна Коллара до Станка Враза. Другой вопрос, поднятый автором статьи, был направлен на уточнение того субъекта, который послужил прообразом Леля-Чопа, как-то: был ли он Римлянином, которому посвятил Цицерон свою книгу «О дружбе», фигурировавший под именем «Laelius», или славянским Лелем. В любом случае Жигон говорит о тайном смысле поэтического послания умершему другу (или оставшемуся за кулисой его духу и братьям). Доподлинно не известно, кого конкретно поэт имел в виду под перечнем представителей современных ему народов «Итальянец, Француз, Испанец, Немец, Альбионец, Чех, Поляк, а также Русский и Иллир»? В этой связи интересной представляется цитата из статьи Жигона, трактующая по-своему строчки из стихотворения поэта: «Однако словом Лель поэт хотел, в первую очередь, сказать: Наш челнок был в опасности, Братья! Был без кормчего... А это с е р д ц е нас спасло! Если бы не было между нами этого с е р д ц а … если бы этого не было между нами, наш челнок бы пропал (поплыл бы по воле волн и Бога), и мы с ним. Был Крез духа, великан учености. А это богатство духа в соединении с тем доброхотным сердцем создало и дало мужа Леля Чопа, спасшего нас. Этот дух – великан в канун празднования юбилея этого сердца Леля только указал нам путь в «мир духов», где мы «отломили лишь маленькую золотую веточку», ведущую к внутреннему глубинному мирозданию...»  (перевод Елены Степановой).
Стихотворение Пушкина «Арион» по своей трагической сущности перекликается со стихотворением Прешерна «Памяти Матии Чопа», написанным позже, чем стихотворение русского гения, датированное 1827 г. В их сюжетах много схожего. Образный и словарный запас практически совпадают. Произведения обоих поэтов чрезвычайно насыщены эмоционально трагичностью, создают ситуацию грозившей или грозящей опасности. Если Прешерн под Лелем понимает кормщика, трагически погибшего в водах бурной реки, то стихотворение Пушкина также является свидетельством о гибели кормщика, пловца и других членов команды судна. Удалось спастись одному лишь певцу. Однако у Пушкина катарсис наступает в конце стихотворения, он как будто пролонгирован в настоящем времени, а у Прешерна он выходит за границы элегии и устремлен в светлое будущее, неотделимое от судьбы словенского народа. Сравнивая стихотворения, можно прийти к убеждению, что словенский поэт знал и любил пушкинское стихотворение. Оно названо в честь древнегреческого поэта Ариона, жившего в VII–VI веках до нашей эры. Древнегреческий миф о нем рассказывает о чудесном избавлении певца от гибели в шторм на море. Его спас дельфин. Пушкин написал по этому поводу следующие слова: «Вдруг лоно волн / Измял с налету вихорь шумный...». Историки литературы считают, что миф об Арионе служил прикрытием для стихотворения, написанного в годовщину казни декабристов, говорить открыто о которых в те далекие времена было опасно. Поэт недвусмысленно называет Ариона тем певцом, который пел пловцам, вселял в них веру в лучшее: «...А я – беспечной веры полн, – / Пловцам я пел...». Разгром восстания декабристов, поднявших его из лучших побуждений на благо народа, и не понятых им, окончился для большинства из них смертью или пожизненной каторгой: «Погиб и кормщик и пловец». Пушкин называет Ариона «таинственным певцом», выброшенным на берег грозою, который, несмотря на пережитое, остался верен былым идеалам: «Я гимны прежние пою / И ризу влажную мою / Сушу на солнце под скалою». Важно отметить, что стихотворение написано от первого лица.
В элегии, посвященной памяти М.Чопа, певцом, подобным Пушкинскому Ариону, был поэт Прешерн. Из текста можно понять, что он является одним из друзей, объединенных в организацию, к которым он обратился в годовщину умершего старшего товарища и наставника. Прешерн был борцом за свободу словенского народа и отстаивал его право на самобытность и независимость. Можно сказать, что он пожертвовал для дела личным счастьем и семейным благополучием. Его главным оружием было гениальное поэтическое слово. В элегии упоминается какой-то Русский, имя его покрыто мраком. По этому поводу Жигон сказал в упомянутой выше статье, что те личности, о которых запел поэт, остались в тени, темными, и самой темной из них была личность Леля-Чопа. Однако, для нас, россиян, очень важно, что наряду с перечнем представителей других славных народов, поэт написал «Русский». Это знаменательно, так как, по мнению И.В. Чуркиной, являющейся корифеем в области истории Словении, «важным было осознание своей этнической близости с русскими, единственным славянским народом, сохранившим свою самостоятельность и создавшим одно из самых могущественных государств в Европе. Словенцы, принадлежавшие к лучшим сынам своего народа, хлебосольно и гостеприимно встречали русских ученых, как-то: П.И. Прейса, И.И. Срезневского, В.И. Григоровича, Н.И. Надеждина и других, «хоть это и не поощрялось австрийскими властями».
          К сожалению, поэту часто приходилось писать эпитафии своим умершим друзьям и товарищам. Одной из самых знаменитых является стихотворение «О, человек, жаль, смертен...» на немецком языке, написанное для памятника Эмилю Корытко (1813–1839), безвременно ушедшему из жизни молодому польскому литератору и начинающему ученому-этнографу, интернированному в Любляну из Львова (проходил по делу А.Мицкевича):

Der Mensch muss untergehen;
Die Menschheit bleibt, fortan
Wird mit ihr das bestehen,
Was er fur sie gethan.

О, человек, жаль, смертен,
Людской род жив вовек;
Пребудет то на свете,
Что сделал он для всех!
(Перевод Е. Степановой)

          В оригинале стихотворение написано ямбом, женские рифмы чередуются с мужскими, за семисложными строчками следуют шестисложные. В первых двух строках прослеживается оппозиция: смерть - жизнь, временное, уходящее - вечное, остающееся на века, при этом первая группа понятий у него привязана к отдельно взятому человеку, а вторая к общности людей - человечеству. В переводе соблюдены все формальные признаки, передано основное философское содержание. Особые трудности составило уместить глобальное содержание в заданный поэтом стихотворный размер ямб с четко обозначенными лексическими рамками. Очевидно, что главный смысл поэт вложил в слова «человек» (Mensch) и «человечество» (Menschheit), которое при переводе было заменено аналогичным словосочетанием «людской род» по указанной выше причине. Для соблюдения ритма пришлось вставить вводные слова, внесшие дополнительную модальность, сожаление, печаль по поводу утраты, что соответствует духу эпитафии.
          В истории литературы имя молодого польского поэта и литератора Эмиля Корытко навсегда осталось связанным с Франце Прешерном и кругом его друзей и соратников, которых он называл славянскими братьями. В 1897 году в «Люблянском колоколе» появился анонимный перевод этой строфы на словенский язык вместе с другой эпитафией Прешерна. Интересно, что впоследствии многие поэты перевели эту гениальную строфу на словенский язык. Среди них были Симон Грегорчич, Антон Совре, Янко Глазер, Отон Жупанчич, Блаж Маврел, Алойз Градник, Янко Модер, Каэтан Кович.
         Особая тщательность требуется при передаче специфических стилистических фигур, тропов при переводе стихотворений поэта на русский язык для сохранения глубокого философского смысла произведения. Поэт был философом, и это можно утверждать не только потому, что он изучал философию в студенческие годы и питал к ней особый интерес. Всю свою взрослую жизнь он пытался понять ее смысл, глубинные движущие механизмы, тайну бытия. Для примера разберем его четверостишие и мой перевод на русский язык:

Kar je, be;i;
Al’ beg ni Bog?
Ki vodi vekomaj v ne-bo,
Kar je, kar b’lo je in kar bo.

В движеньи все,
Движенье – Бог?
Он вечно в небо нас ведет,
Что есть, что было, что грядет.
(Перевод Е. Степановой)

         Как легко заметить, в этом небольшом стихотворении представлено своеобразное видение мира по шкалам бытие – небытие, жизнь – смерть, Бог или бес. Высказывая диалектический постулат о постоянном движении, поэт ставит вопрос, – таким образом он выразил сомнение в очевидности сказанного. Действительно, весь мир находится в постоянном движении. Его создал Бог. Поэтому Прешерн сделал заключение о том, что движение есть Бог, обращая внимание на тот факт, что об этом можно поспорить с помощью знака вопроса. Словенский исследователь ученый Боштьян Марко Турк обратил внимание на интересный оксюморон, который заложен в стихотворении. В его основе – противопоставление постоянно меняющегося мира с неизменным и абсолютным Богом, который во всем, что есть на самом деле сейчас, что было когда-то и что произойдет в будущем. Как заметил в скобочках словенский ученый, сославшись на письмо Ф. Прешерна к А. Смоле, понятие Бога поэт понимал не только с точки зрения христианства, но и пантеизма, граничившего с языческим восприятием мира. Важно отметить, что поэт поставил перед собой грандиозную задачу – понять смысл жизни и ее основную движущую силу. В коротком стихотворении ярко выражено метафизическое понимание земного существования, стремящегося к вечной жизни, в небо, к жизни после смерти. По мнению Турка, в маленьком стихотворении в сгущенном виде выражена «конфессия человеческой немощи перед вопросами бытия и небытия» . Автор статьи отметил необычную и напряженную игру оксюморонов, на которых построено произведение. Турк вывел формулу этого стихотворения, где А равняется А и одновременно Б, то есть чему-то другому, что и выразить-то невозможно словами. Потусторонность, метафизичность и парадоксальность присуща и другим произведениям поэта, особенно циклу «Сонеты несчастья» и поэме «Крещение при Савице», и в них для выражения этих понятий используются сложные оксюмороны.
         Прешерн был прекрасным воспитателем и наставником молодых дарований. Некоторые из его учеников прославились в истории литературы, например: немецкий дворянин Анастасий Грюн (Антон Александр Ауэрсперг; 1806–1876) и Алойзия Хробатова (Луиза Песькова; 1828–1898), дочь его друга и начальника юридической конторы в г. Любляне Блажа Хробата (1799–1848), к детям которого поэт очень привязался. Алойзия вспоминала о том, как работал Ф. Прешерн у ее отца, к которому она часто приходила на работу в детстве. Обычно она заставала молодого служащего сидящим в соседней комнате за большим столом, покрытым зеленым сукном. Он был поглощен делами, но когда видел маленькую Алойзию, то сразу же отрывался от них и заводил разговоры с девочкой, рассказывал ей что-нибудь занимательное и веселое, а затем они вместе смеялись над его рассказами и ее репликами. В семье Хробатовых была традиция праздновать именины и другие праздники, именно Франце писал для этих семейных событий короткие стишки, а потом заучивал их вместе с Алойзией наизусть. Когда ей исполнилось четырнадцать лет, он посвятил ей стихотворение «Благородной барышне Алойзии Хробат» (Dem Wohlgebornen Fraulein Aloisia Crobath). Приводим текст этого стихотворения на немецком языке:

Nicht gross ist mehr des Tages Rest,
Nun hab’ ich erst erfahren,
Dass heute schon Ihr Namensfest;
Ich kann mich nicht verwahren
Vor dem Vorwurf, dass zu spat
Ich im Kalender nachgespaht,
Wann des heil’gen Alois wird gedacht;
Doch durfte ich in Anbetracht,
Dass ich fur Sie an jedem Tage
Die besten Wunsche im Herzen trage
Erscheinen nicht ganz ungalant,
Obwohl ein spater Gratulant.

          Это поздравительное стихотворение написано от 1-го лица. Оно состоит из двенадцати строк, которые Прешерн написал, в основном, восьми- и семисложными ямбами. По одной строке с девятисложным и десятисложным ямбом. Рифмы мужские и женские, как чередующиеся, так и смежные. Посвящая молодой талантливой девушке стихи, поэт прививал ей любовь к литературному творчеству. Он учил ее классической литературе и английскому языку. Благодаря ему Алойзия, как говорится, «с молодых ногтей» заинтересовалась литературой, особенно поэзией, что в какой-то мере предопределило ее дальнейшую жизнь. Она стала поэтессой и писательницей. Более того, по ее мнению, именно он дал ей стимул к познанию и развитию умственных способностей с самого детства.
          Приводим сокращенный перевод поздравительного и до некоторой степени шутливого стихотворения с немецкого на русский язык. Размер удалось сохранить, хотя в строчках на русском языке больше слогов, чем в оригинале, зато содержание стихотворения удалось передать десятью строчками. Конечно, чтобы увеличить число строк до двенадцати, можно было бы разделить две строки пополам, но автор выбрала как вариант перевода дециму. Следует отметить, что для Прешерна характерно использование редукции для сохранения стихотворного размера, что сокращает количество слогов в строке, в то время как в русском языке оно, естественно, большее, в частности, за счет полногласия. Рифмы с благозвучными женскими окончаниями преобладают и чередуются с мужскими. В то же время нельзя не подчеркнуть, что словенский поэт очень трепетно относился к числу слогов в строфе. Если, например, сравнить тексты его стихотворений «Девушкам», «Куда?», «Рыбак» и других на немецком и словенском языках, то можно обнаружить практически полное совпадение по показателю числа слогов в строфе. Несомненно, он очень строго подходил к стихотворной форме и считал количество слогов в строфе. Когда речь идет о его поэзии, ни о каком спонтанном неосмысленном творчестве не может быть и речь. Он тщательно продумывал содержание стихов, соблюдал точные количественные рамки стихотворных жанров, длительное время работал над разными вариантами, вносил корректуру в каждую новую публикацию. У Прешерна можно поучиться мастерству перевода. Он задал параметры переводов своих стихов на иностранные языки, которые были во многом соблюдены в переводах Ф. Корша. Хотя, например, переводчик считал невозможным перевести акростих магистрального сонета «Венка сонетов» из-за разницы алфавитов, хотя этот вопрос вполне решаем.
         В то же время мой авторский перевод поздравительного стихотворения Прешерна имеет право на существование, исходя из существующей переводческой практики и языковых различий между словенским и русскими языками. Это стихотворение еще никто не переводил на русский язык.

Немного времени до дня уж завершения,
Как стыдно мне, я лишь сейчас узнал,
Что день сегодня Вашего рождения,
Упреков я достоин, не похвал,
Ведь поздно заглянул я в календарь,
Чтоб справиться о памятной святой Луизы дате.
Но все еще не поздно передать Вам в дар
На каждый день благие пожелания на закате,
Галантностью они не блещут, но поймите,
От сердца написал их поздравитель.

          История знакомства российских читателей с творчеством словенского поэта насчитывает более полутора веков. И это было неслучайно, потому что в его поэзии неоднократно упоминаются русские и русская культура, звучит вера в братство и славянское единство при сохранении самобытной культуры и языка каждого из славянских народов. Следовательно, он мыслил себя весомой частицей могучей славянской общности с древними историческими корнями. Он благожелательно и по-братски относился к представителям русской науки и культуры. После смерти Прешерна почитатели стали печатать его произведения, книги стихов и популяризовать творчество поэта за границей. В 1861 году в России впервые были опубликованы два его стихотворения в сборнике «Отголоски славянской поэзии» в переводе известного профессора казанского университета Мемнона Петровича Петровского (1833–1912), а именно лирическая баллада «Розамунда» и элегия под названием «Поминки юности».
          Эти же переводы вошли в Санкт-Петербургское издание 1871 года под названием «Поэзия славян» . В сборнике была помещена краткая биографическая справка о Прешерне. Особо в ней было отмечено, что «жизнь свою он провел в борьбе с бедностью и всякого рода невзгодами» . Там же была дана высочайшая оценка его творчества, а сам он был назван «первым из хорутанских поэтов и отцом хорутанской литературы». В рассказе об особенностях творчества поэта особо подчеркивалось, что он является мастером отделки стиха. Интересно, что среди самых любимых стихотворных форм назывались песни, элегии и особенно сонеты, «которые признаются совершенством». Таким образом, российский читатель смог ознакомиться с шедеврами словенской литературы, которая была названа хорутанской. Звездой первой величины среди словенских литераторов был назван Ф. Прешерн.
          В 1879 году в журнале «Дело» было опубликовано стихотворение под названием «Ночью» с подзаголовком «Из Прешерна». Автором был российский писатель Александр Васильевич Круглов (1852–1915), ученик Ф.М. Достоевского (1821–1881). Российская исследовательница Н.Н. Старикова считает, что это был свободный перевод стихотворения Прешерна «Поэту» .
В юбилейном 1900 году в журнале «Славянский век» появились статьи Д.Н. Вергуна (1871–1951), посвященные великому словенскому поэту. В них говорилось о большом значении деятельности Прешерна, что не исключало полемичности, так как в то время противоборствовали разные точки зрения на идею славянского единства. Сам Вергун был активным участником славянского объединительного движения, ученым, преподавателем, публицистом и поэтом.
          Писал о Прешерне поэт, писатель, переводчик В.В. Уманов-Каплуновский. Работу на государственной службе он сочетал с литературной и переводческой деятельностью. Был специалистом в области славянской поэзии. В 1892 году в Санкт-Петербурге вышел сборник «Славянская муза. Переводы и подражания», в котором наряду с известными славянскими поэтами были напечатаны переводы стихов Прешерна. Этот сборник переиздавался несколько раз. В 1905 году в «Историческом вестнике» вышла его статья, которая так и называлась «Франц Прешерн».
         О поэте Прешерне рассказывалось читателю также в «Истории славянских литератур» А.Н. Пыпина и В.Д. Спасовича (1829–1906), вышедшей в Санкт-Петербурге в 1879 году. Прешерн назван в ней «замечательнейшим из хорутанских поэтов». Приведена краткая биография поэта с неточностями. В частности, говорилось, что «только в 1846 он приобрел известную независимость, сделавшись адвокатом в Любляне», тогда как это было в городе Кране. Была дана краткая положительная характеристика сильных сторон творчества поэта, таких как фантазия, разнообразие жанров и родов, в которых он писал, сила чувства и выражения. О значении его творчества было сказано, что «он оставался чисто местным словенским писателем и одно время даже предпочитал писать по-немецки».
         Одним из первых популяризаторов творчества Франце Прешерна в России был также Федор Евгеньевич Корш (1843–1915), известный филолог и историк, славист, востоковед, переводчик и литератор, профессор Московского университета и Лазаревского института восточных языков, академик Петербургской академии наук. Известный славист С.Б. Бернштейн (1910–1997) охарактеризовал его как выдающегося полиглота. Интересную историю знакомства Корша с поэзией Прешерна описала Чуркина в книге о русских и словенцах. Когда ученый находился в Вене, то заболел и был вынужден три месяца пролежать в больнице. Один из медицинских работников Е. Енко, словенец по происхождению, дал ему почитать стихи поэта. Они ему так понравились, что он стал переводить их на русский язык. «Первый свой перевод Прешерна Корш опубликовал в 1881 г. в «Крестном календаре».
          В 1889 году в журнале «Русская мысль» за июль месяц был напечатан перевод на русский язык со словенского языка «Венка сонетов». Из вступительной части этой публикации становилось ясно, насколько мало был известен словенский поэт в России. Корш, переводя «Венок сонетов», оставил без внимания такой важный структурный момент этого произведения, как акростих. Он ссылался на тот факт, что у словенского литературоведа Стритара ничего не говорилось о нем. После того, как Корш сделал свой перевод, он обнаружил недочет. К сожалению, он не смог переделать сделанный перевод настолько, чтобы «Венок сонетов» зазвучал в первозданной красоте на русском языке. Дело в том, что в акростихе прямо указывался адресат творческого полета Прешерна. Это была его возлюбленная Юлия Примицова. Коршу представилось невозможным передать ее имя и фамилию на русском языке из-за разницы в алфавитах. Считается, что перевод Ф.Е. Корша был первым сонетным венком на ниве российской литературы.
         Позднее Ф. Корш переведет книгу стихов поэта и даст подробные комментарии переводчика. Книга была готова к 1889 году и вышла из печати в 1901 году. Она стала первой книгой стихов Ф. Прешерна в России. С ее помощью российские читатели смогли познакомиться с поэзией великого сына словенского народа – Франце Прешерна. Книга была приурочена к 100-летнему юбилею со дня рождения поэта. В своем предисловии переводчика, которое является довольно подробной и одной из первых научных статьей о творчестве Прешерна, Корш дал также его жизнеописание, разобрал произведения и классифицировал их. Ценно то, что он прокомментировал сложные места в тексте книги, которые тяжело понять, не будучи специалистом по словенской литературе. Корш познакомил своих читателей, чей круг не ограничивался учеными, но расширился на всех, кто любил поэзию, со Словенией, ее жителями и теми историческими условиями, в которых жил и творил поэт. Переводчик и комментатор совершенно определенно назвал Прешерна лучшим словенским поэтом и одним из лучших славянских поэтов. Что касается перевода стихов, то его качество оценивается очень высоко. Несмотря на изменившуюся орфографию, стихи гениального словенского поэта в переводе Корша звучат современно и сейчас.
         Словенец Ладислав Хам в статье «Немецкие стихи Прешерна» говорит о том, что русский язык как нельзя лучше подходит для перевода на него словенской поэзии Прешерна. Он высоко оценивает перевод Корша и отмечает, что тот почти равнозначен оригиналу. При этом говорит о том, что переводчик прекрасно владел словенским языком. Значение книги Корша имеет непреходящее значение еще и потому, что ее издание стало одним из первых крупных шагов на пути сближения словенского и русского народов  в культурном плане.
          Интересовался и изучал творчество Ф. Прешерна Андроник Иоанникиевич Степович (1856–1935). Он был специалистом в области славяноведения, работал преподавателем Киевского университета, редактором «Ежегодника Коллегии Павла Галагана» и других изданий. Большой популярностью пользовались его очерки по истории славян. В 1902 году в Киеве он выпустил небольшую по объему книжечку под названием «К столетию рождения словинского поэта Франца Ксаверия Прешерна». В своей брошюре Степович дает список литературы о Ф. Прешерне и переводов его произведений на другие языки. Он рассказал краткую биографию поэта Прешерна, объяснил, что означает его фамилия на русском языке. Рассматривался также вопрос о связях Прешерна с чешскими деятелями славянского Возрождения, такими как Ф.Л. Челаковский и другие. О литературной и идейной борьбе со сторонниками иллиризма: Людевитом Гаем и его приверженцами, в том числе С. Вразом. Говорилось о влиянии на Прешерна новой немецкой литературы, в том числе Рюккерта и Платена. Затрагивал автор и тему любви к Юлии Примицовой.
         А.И. Яцимирский озаглавил свою работу «Франц Прешерн и его лирика». Статья вышла в журнале «Славянские известия» в 1905 году в Санкт-Петербурге. Александр Иванович Яцимирский был российским славистом, а также специалистом по истории европейских стран. Занимался древними рукописями, читал лекции в высших учебных заведениях, писал статьи в энциклопедические издания. Статья начиналась с сообщения о таком знаменательном событии в Словении, как открытие памятника Франце Прешерну в 1905 году в Любляне. Он перечислил библиографию, касавшуюся поэта. Автор подошел к личности поэта с психологической точки зрения и описал истоки творчества словенского поэта. Заканчивалась статья лирическим отступлением, в основе которого содержалась метафора и противопоставление одновременно. В отличие от солнца, способного озарить умственную жизнь целых эпох, поэзия Прешерна сравнивалась с небольшими, приветливыми огоньками, у которых можно «обогреться и отдохнуть среди всеобщего мрака и холода».
           В начале 1900-х годов переводы стихов Ф.Прешерна и статьи о нем печатались в журналах «Славянский век», «Исторический Вестник», газете «Русские Ведомости», а также в отдельных сборниках.
          В советское и постсоветское время выходили отдельные издания стихов Ф.Прешерна, как-то:
Прешерн Франце. Избранное. Перевод со словенского. Под редакцией Николая Тихонова. М.: ОГИЗ, 1948, 124 с.
Прешерн Франце. Избранное. Перевод со словенского. Под редакцией Николая Тихонова. М., 1955, 128 с.
Прешерн Франце. Лирика. Пер. со словен. М., 1971, 165 с., фронт. портр.
Прешерн Франце. Лирика. Перевод со словенского. М., 1987, 288 с., ил.
Прешерн Франце. Ксаверий. Стихи = Pesmi. Пер. со слов. Сост. и ред. Пиберник и Франц Дролц. Послесл. Майя Рыжова. Крань: Мэрия города Крань; Клагенфурт [и др.]. Изд-во «Мохориева дружба», 2001, 175 с., портр.
           Стихи поэта печатались наряду с другими поэтами-классиками мировой и славянской литературы в сборниках и периодических изданиях.
          Российскими исследователями был написан целый ряд статьей о поэте и его творчестве, выходивших в различных солидных научных сборниках, альманахах, журналах и энциклопедиях. О нем рассказывается в учебниках по словенской литературе. Много информации о поэте можно найти в интернете.
Поэзия Ф.Прешерна на словенском и немецком языках содержат в себе богатство человеческого гения и философской мысли, которое еще сокрыто от российских читателей из-за отсутствия переводов полного собрания его сочинений и другого творческого наследия, например, писем на русский язык со словенского, немецкого и других языков. Из них многое можно узнать о жизни в XIX в. Перевод шедевров словенской поэзии и писем Ф.Прешерна, без всякого сомнения, обогатил бы познания российских ученых и читательской аудитории, а также способствовал их приобщению к сокровищницам мировой литературы. На основании вышеизложенного можно сделать заключение, что стихи Ф.Прешерна оставили неизгладимый след в русской литературе благодаря усилиям их переводчиков и исследователей. Несмотря на существующую критику, в целом, существующие переводы произведений словенского поэта на русский язык оцениваются положительно.