Гвоздь в сердце

16.02.2002
Гвоздь в сердце

   Дедушка Вениамин Поликарпович встал рано утром, почти в шесть. Только потянулся, как дверь из детской открылась и детский голос вкрадчиво произнёс: - Деда, ты не спишь?
- Да, да, конечно, я давно жду тебя.
   В глазах пятилетней внучки приятное удивление:
- Так ты не спал, а ждал меня всю ночь?
- Ну, как сказать? Я сначала поспал, а потом стал тебя ждать.
- Очень хорошо, - внучка уселась на его кровать.
   Нормальной кроватью назвать это сооружение было трудно. Дедушка, как и полагается, будучи консерватором в отношении к прочным и стабильным вещам, пол ночи боролся с плавающим во все стороны сверхмодным матрацем, уходившим из-под его 95 киллограмового тела во все стороны. Приходилось, одновременно упираясь тёплым пока задом в ледяную стену, цепко держаться правой рукой за всё, что было рядом, а левой страховаться за радиатор отопления. Сон получался нервным, прерывался частыми падениями то в пропасть, то с этажа, а иногда и опасным одиночеством на качающемся в океане плоту…
   Дед протирал глаза, а внучка уже совала ему под нос игрушку. Что-то наподобие вертолёта – тянешь за верёвочку, раскручивая пропеллер, и тот, срываясь, стремительно улетает в высоту. Через пару запусков, вспомнив своё босоногое детство, Поликарпович освоился. Когда-то и сам делал из двух катушек, парочки гвоздиков и пропеллера из консервной крышки почти такие же вертолётки и они на радость его уличных друзей неплохо летали.
   Вот и сейчас - дёрнул он за верёвочку, пропеллер с лёгким жужжанием полетел, а внучка рассмеялась от радости и счастья. Второй раз – опять смех и удовольствие.      
   Предложил попробовать и внучке. Для первого раза получилось неплохо. Показал, что надо дёргать энергичней и… резинка внутри ручки лопнула. Тут же из кухни выпрыгнуло напряженное лицо молодой мамаши и жёстко вопросом ему в лицо: “Как это получилось, что у тебя сломалось, работало же вчера?” “Да…, вроде, само. Попробую отремонтировать, - промямлил он, а у тебя есть хозяйственные резинки? Дай мне парочку”. “В шуфлядке возьми”. Взял, зацепил взамен порвавшихся за крючок храповичка, но протянуть через узкую дырочку в ручке-трубочке было нечем. “Проволка какая-нибудь есть?” “Нет”. Тогда он сам начал рыться в большом тазу, стоявшем в детской комнате на железной полке, и среди сваленных туда всяких мелких и не очень вещей нашёл деревянную тонкую палочку и маленький гвоздик. Обрадовался. Стал осматриваться, чем бы забить сантиметровый гвоздик в палочку, сделав таким образом крючок.
   За спиной опять выросла дочь:
- Зачем ты взял это?
- Для ремонта игрушки. Хочу сделать из палочки…
- Зачем ты это взял? Ты не видишь, что это не палочка, а стрела?
- Не вижу, палочка какая-то и всё, ни оперенья, ни наконечника, ничего, да и не пропадёт она..., мелочь это…
   Но лицо у неё уже вытянулось, побледнело, а голосок начал отдавать жестью: - Нет, это не мелочь, а гвоздик принадлежит моему мужу. Он откуда-то у него выпал. Вернётся, а гвоздика не найти. Положи на место.
 - Да ты что, серьезно? Я отремонтирую, а потом всё положу на место. Что ты следишь за мной? Дай мне отремонтировать игрушку для твоих же детей. Ни палочка, ни гвоздь не пропадут. Я их не сьем. Они валялись здесь годами и дальше валятся будут. Дай мне, как мужчине, делать то, что я задумал, не контролируй каждый мой шаг. Почему из-за маленького гвоздика столько вопросов? Да и не нужен он сто лет твоему мужу.
   И тут началось с ожесточением и злостью:
- Я сама знаю, что ему надо, а что нет. Не слежу я за тобой. Ты не можешь себя вести в гостях. Не валяются они. Это нужные вещи, а я им куплю новую игрушку взамен тобою сломанной. Ты должен спрашивать, что можно взять или нет, да и я вообще не хочу, чтобы в моём доме были скандал, тем более при детях. Это плохо влияет на их воспитание и на психику.
   Растерянный дедушка внимательно смотрел на лицо дочери – оно стало вытянутым, как рулон бумаги, бледным, глаза горели праведным пламенем, словно перед ней был не близкий родственник, а случайная сволочь, пробравшаяся к её детям, в её дом, к её игрушкам, портящая своим независимым поведением раз и навсегда заведённую атмосферу модерновой западной отчётности каждого перед каждым, мелочных и подробных обьяснений и словес, кто что взял, зачем и почему, куда и зачем ходил, когда любой шаг, любое движение в квартире разжёвываются, разьясняются вслух за утренним чаем, обедом или ужином, словно здесь живут инвалиды по головам или душам, или семинаристы на кружке у психиатра.
   Вениамин Поликарпович с горечью положил гвоздик и палочку на место. Посмотрел на красивую внучку, сидевшую на его очень мягкой и неудобной поэтому кровати. Её глаза были полны слёз, она смотрела в угол. Дедушке вспомнилось, что в этой квартире он часто случался виноватым. Сейчас - не следовало брать гвоздик. Прошлым летом - не следовало шутливо хлопать ладонью по стулу, за который зацепилась внучка. В позапрошлом - не следовало мыть самому чайную чашку, не убирать за детьми в один ящик горы скопившихся на полу вещей… Не говорить с ними строгим голосом, да и не только это…
   В сердце что-то оборвалось. С кухни продолжались обьяснения, как нужно себя вести у них, что брать, а что спрашивать, что нужно всё подробно обьяснять, чтобы проживающие узнали о твоих истинных намерениях, а не действовать скрытно, самостоятельно пользуясь любыми домашними вещами…
   Поликарпович стал собираться. Взял свои рубашки, брюки. На плечо повесил любимую зелёную холщевую сумку, вышел в прихожую и наткнулся на удивлённый взгляд его любимой, но очень покладистой в этой семье жены. Она не проронила ни слова, чтобы защитить своего мужа. Согнулся, чтобы одеть кроссовки.
- Да нельзя же так, так неправильно, мы же вчера только приехали…, - только и смогла произнести она. Ни оценки произошедшему, ни вопросов к ожесточившейся дочери, ни защиты ему…
   С кухни донеслось нервное: “Так ты и завтракать не будешь, что ли?”
- Завтракать? С кем? В такой атмосфере. После этого, когда из-за маленького, ничтожного гвоздика и деревянной никому не нужной палочки…, - подумал дед и ничего не ответил.
   Поцеловав жену, вышел вон. Оглянулся на окна – никого, пусто…