Ножик, ножик перочинный

03.01.10
Ножик, ножик перочинный

   Встретился однажды со своим старым школьным другом. Давно, очень давно мы не виделись и чувство локтя, да и особенности наших персон чуть потерялись в дымке прошедших лет. Он рассказал мне историю, после которой его имидж тихого мальчика на предпоследней парте резко поменялся на другой в соответствии с бурным перестроечным временем.
   Работал Миша на заводе имени Серго Орджоникидзе специалистом на прецезионных станках, т.е. оборудовании, на котором делаются точные детали.
   Однажды в домашнем почтовом ящике он нашёл повестку военкомата на сборы сроком на два месяца. Приуныл, но, благодаря врождённой смекалке, сообразил, что с помощью своей профессии может попробовать “отмазаться” от неожиданного приглашения.
   Оставшись после смены, он сделал на своём станке пару ножиков. Тонкая обработка, изогнутая маленькая гарда*, всякие завитушки на ручке из тёмной пластмассы выдвинули простые ножи в ряд сувенирных шедевров.
   В военкомате он вручил их майору, ответственному за сборы. Тот тепло по-
благодарил и куда-то вышел из кабинета. Вернувшись, выдал под расписку моему другу бумагу, где говорилось, что с 3-го сентября по 29 октября Миша должен проходить сборы возле Марьиной Горки в каком-то сыром и глухом лесу. Мелко внизу было добавлено – “курево, туалетные принадлежности, 20 рублей наличными иметь с собой”.
   Увидев большой и печальный вопрос в огромных глазах уже возрастного призывника, майор похлопал того по плечу и дружески сказал:
- Миша, не волнуйся, иди домой. Только по городу в это время часто не шастай. На сборах все-таки! Шеф попросил охотничий сделать. Ты парочку смог бы?
   Время от времени, когда в цеху не предвиделось никакой работы, Миша заходил к майору и возвращался на своё трудовое место через недельку-две.
Он был дисциплинированным и честным работником и не злоупотреблял открывшейся возможностью изредка менять прокуренное производство на уют тёплого кресла перед телевизором. Любителем эксклюзивных передач он не был, поэтому с удовольствием поглощал то, что случайно оказывалось на любом канале и с нетерпением ждал прихода жены и детей.
   Начальник цеха уже в третий раз с удовольствием выслушивал в “Красном уголке” бдительную табельщицу и, поглаживая её голые круглые коленки, тихо произносил:
- Ах ты, моя красавица! Оказывается, ты ещё и умная? Молодец! Запишешь себе работу в выходные дни, а мы сьездим с тобой на Нарочь. Там закуска и палаточка заждались. Ух ты, рыбка моя!
- Вот я вам, Вениамин Сидорович и говорю – что-то наш Миша на сборы зачастил. Его повестки явно липовые. Вам бы нагрянуть туда, а потом к нему домой и на собрание, и на профсоюз. Можно и на партком, неважно, что у него билета нет. А то нос задрал. Незаменимый, видите, да и денег дофига получает – в четыре раза больше, чем я. Несправедливо! Я и в будке стараюсь и на природе, хоть и холодно, тоже…
- Ладно, ладно, разберусь. Ты не очень-то про природу, а то на ней в шалаше и очутишься. Нам тебе ещё квартиру надо выбить. Осенью в лесу холодает, а при батареях можно и голяком друг за дружкой погоняться. А? Ещё неделька погоды нам остаётся, так что готовься, в выходные поедем. Только не возле завода жди, как в прошлый раз. Сколько я тебя, дуру, учил – отойди во двор физкультурного института, будто к тренировкам готовишься.
- Так вы уж насчёт батарей с крышей постарайтесь, а я оправдаю…
   Начальник цеха взял у широкопрофильной учётчицы все повестки и решительно направился в военкомат. Он давно недолюбливал Мишу. Слишком старательный, по работе подкопаться трудно, своё клеймо* имеет, поэтому и брака нет. Неудобный какой-то, да и внимания от него конкретного ни к одному празднику…
- Безобразие, товарищ военком! Я, кроме, как начальник цеха у него, ещё и в партком вхожу. Почти два года уже. Скрытный он, от руководства отдалён.
А тут сборы за сборами. Уголовным пахнет. Жаль его, но я всегда за справед-ливость, с малых лет я…
- Ну, давайте повестки. Здесь всё в норме – и подпись моя и печать наша. Подделкой и не пахнет, больше на поклёп с вашей стороны на советские вооружённые силы. Ладно, оставьте, а сами зайдите к майору, начальнику этого отдела. Он вам разьяснит.
   Не успел цеховик и пару шагов сделать, как военком по телефону:
- Игнатьевич, тут один шустрый с Орджоникидзе с вопросами по Михаилу нашему к тебе идёт. Встреть, как положено.

   Миша стоял возле окна и задумчиво смотрел на людей, сновавших туда-сюда по двору его многоквартирного дома. Ещё стояла золотая осень, воздух был пропитан запахами пожухлых трав, листвы, чем-то грибным…
   С высоты третьего этажа он ясно услышал, как кто-то, матерщинно выражаясь, выскочил из-за военкоматовских гаражей и, срезая парк по грязной и мокрой диагонали, помчался через листву и бурелом к остановке.
   В разбущевавшемся прохожем он узнал начальника цеха.
   Тот громко вопил: “Форменные идиоты ! Я на вас управу найду! Где это видано – самого начальника цеха на два месяца в болот;! У меня запланировано на выходные… Я весь занят… Где эти хреновы Василевичи? Как я до них доберусь, кто меня туда довезёт…?

*гарда – поперечное /на кинжалах, шпагах, саблях/ приспособление между клинком и ручкой, защищающее ладонь от скользящего удара.
*клеймо – здесь, индивидуальный знак качества продукции, выпускаемой конкретным
человеком, не требующей прохождения через ОТК.