Воспоминания о детстве. Школа 3

Один из моих школьных приятелей- Ленька Попов. Мы с ним часто слоняемся туда-сюда. Как уроки закончатся, через часик и выходим на улицу. И что-нибудь придумываем. Нам с ним никогда не скучно. В этот раз мы вышли на нашу центральную улицу без всякой цели. Подошли к парку и уселись на скамеечку рядом со стадионом.
    А я в это время как раз прочитал данную мне на два дня толстую, зачитанную до дыр книгу, которая называлась так: «Парапсихология: реальность или вымысел» .Страшно увлекательная оказалась книжка.
Если вы не в курсе, то я в двух словах объясню: парапсихология- это передача мыслей на расстояние. Американские ученые ее открыли, а наши, будто бы, провели исследования и подтвердили. Да, дескать, в самом деле, так. Мысли, оказывается, можно передавать на расстоянии. И вот я, решил один из этих опытов провести сам. Тут мне как раз Лешка и был необходим. Я ему говорю:
«У тебя, Лешка, есть три копейки?»
Он удивился: «Откудова, говорит!»
«Ну, ладно,- говорю я,- у меня есть две копейки. Тоже подойдет. Мы сейчас с тобой опыт проводить будем»
«Какой такой опыт?- загорелся Лешка.
«Сейчас расскажу» И я ему рассказал немного о телепатии. Он сразу просек о чем это я и навострил уши.
«Вот здорово!- говорит он.
«Сейчас я буду смотреть тебе в глаза и передавать изображение монеты Монета будет лежать либо решкой, либо орлом вверх. А ты должен уловить мои сигналы, увидеть монету и сказать мне. Сказать как она лежит. Это,- добавил я,- и есть опыт,»
«Мы стали экспериментировать. И Лешка то угадывал, то нет. И нельзя было по нашему опыту сказать есть ли телепатия на самом деле.»
«Так не пойдет,- говорю я Лешке,- научный опыт так  не делают.
«А как же надо?- спрашивает он.
«Нам надо посчитать количество экспериментов и количество удачных результатов. Если ты угадаешь больше половины, значит  телепатия существует.»
«Я смотрел Лешке в глаза пронзительным взглядом, пытаясь сколько возможно усилить передаваемое изображение. В конце концов, я утомился. И говорю-  хватит.»
«Мы подсчитали результаты нашего опыта. Удачных попыток оказалось больше, чем неудачных .
Но ненамного. Шестнадцать против двенадцати. Все же, мы сочли это приемлимым результатом. И, тем самым, подтвердили результаты американских и советских ученых.

  Мы сидели на скамеечке и поглядывали на футбольное поле, на котором обычно проводились матчи местной команды и на которой проходили также ее тренировки. Но сейчас поле пустовало.
Лешка, маленький щуплый белобрысый, неизменный приятель и сотоварищ мой, сидел рядышком и я подумал, как хорошо, когда у тебя есть друзья. И еще я подумал, что зря так наезжаю на школу. Ведь, если бы не школа, то и с Лешкой бы мы не познакомились и не подружились. Да и еще и Вовка Кармазин хороший парень, и мой напарник по рисованию: Вовка Калужин.  Ведь это все мои школьные друзья.
«Я так растрогался, что моя мысль пошла дальше. И я даже не только о школе подумал с удовольствием, но и об учителях. И они показались мне вполне даже ничего. А при воспоминании об учителе химии, которого мы нещадно третировали и которого за глаза пренебрежительно называли Шуриком,  я подумал, что мы сами дураки и обижаем хорошего человека. Ни за что ни про что. А потому нам надо не сетовать, а на самих себя оглянуться.
Такие благочестивые мысли приходили мне в голову, как вдруг на поле бодро выбежали футболисты нашей городской футбольной команды. В черных трусах и в ярких красных майках с гордой надписью «Спартак».  Я сразу забыл про школу и глазами стал выискивать на поле главную достопримечательность команды-  центрофорварда  Бутусова. У него на левой ноге, на колене была  белая повязка и говорили, что левая нога у Бутусова смертельная. И бить ей ему нельзя...


Бутусов и его команда ничего не показали. Они бегали, как весенние, только что проснувшиеся мухи и ничего с противником поделать не могли, куски дерна отскакивали от еще влажного майского поля. Эти куски заляпали игрокам и трусы и яркие майки. В старании игроков упрекнуть было нельзя, Бегали они много. И толкались изрядно. Но за мячом не поспевали. Мы с Лешкой за них болели, и криком их подбадривали, но они пропустили три штуки и даже знаменитый бомбардир ничем им помочь не мог. Это был уже солидный дядька, и, поняв неизбежность поражения, вовсе уже не бегал, а стоял на дальнем фланге, вроде как покуривал. Но вдруг мяч отскочил к нему, защитники соперника, видимо не заметив его, дали неточный пас. И он, не спеша, убрал сначала одного защитника, потом второго и под острым углом к воротам пробил несильным резаным ударом. Мяч угодил в самый уголок и затрепыхался в сетке. А Бутусов, не изображая никаких эмоций, лениво поплелся на свое место. Мы с Ленькой кричали, радуясь тому, что наш кумир забил такой классный гол даже и без использования своей «смертельной ноги». Но наши все равно проиграли. Игроки, обливаясь потом, грязные от нашей черноземной грязи, отправились в раздевалку.
  А мы с Лешкой остались на скамеечке. Солнце пригревало. Мы сидели, посматривая, как ветер теребит молодые клейкие листики тополей. Никуда идти не хотелось.
 Я любил приходить на стадион. И, как я теперь понимаю, не только и не столько из-за футбола. Мне нравилось просто сидеть на скамеечке и посматривать, наблюдать.
  Прежде всего, мне нравилось огромное свободное пространство. В те годы, я бы не смог это так сформулировать. Но мне нравилось пространство везде. И когда я стоял на высоком обрыве речки  Байгоры и смотрел на раскинувшееся на том берегу село Песковатка с разрушенной красной церковью вдалеке, и на железную дорогу, которая вилась тонкой ниткой еще выше церкви и по которой нередко проходили груженые составы. Я любил ходить на лыжах по снежной целине, в которую превращалось огромное огородное поле возле реки, о котором я Вам рассказывал. Зимой это пространство как будто еще больше расширялось и по нему мы, с кем-нибудь из друзей, без лыжни уходили далеко-далеко, в сторону Кузовского леса. Однажды в изрядный мороз в одной из таких прогулок я отморозил палец, который потом нарывал и болел, и который я смазывал вонючей мазью.
 Мне нравились  пространства и в те времена, когда мы с дедушкой на мотоцикле ездили на рыбалку по разбитым ухабистым нашим дорогам. И однажды завернули на какой то скудный хутор. Отдохнуть. На хуторе была пасека. Пасечник, одноногий мужчина, ловко управляющий  костылями, вынес мне миску липкого пахучего меда и кружку молока. И еще кусок белого хлеба. Я поел и решил пройтись, пока дедушка обедал с хозяином и вел с ним разговоры. У дедушки было тут четыре улья, за которыми присматривал пасечник. И у нас в чулане всегда стоял гречишный мед в больших флягах из под молока. Мы в детстве мучились без сладкого, но мед я не любил.  Перекусив, я решил размять ноги. Тропинка вела в поле. Огромное поле цветущей гречихи. Пчелы то и дело пролетали мимо , пот выступил на лбу, а я смотрел на это бескрайнее поле и не мог насмотреться  ..Картинка гречишного поля стояла у меня перед глазами, а я вдруг обнаружил, что сижу на лавочке со своим другом Лешкой, который терпеливо ждет, когда я посмотрю на него. Футболисты давно ушли. А на дальней меньшей стороне стадиона виднелся народ  и мы пошли туда смотреть.
  То был урок физкультуры у семиклассников. Они стояли около прыжковой ямы и смотрели, как их товарищи прыгают. И мы с Лешкой присоединились к зрителям.
  Я и сам любил прыгать. Это единственный вид спорта, который у меня получался- прыжки в длину. Прыгали на отметку. И были здесь ребята, которых я часто видел в школе, но с которыми не был знаком. Здесь была и Ленка, девчонка, которая мне нравилась уже второй год. Прыгала она неплохо, но и без блеска. При ее виде я напрочь забыл о прыжках. Это была необыкновенная девочка. Другой такой в школе не было. И я уже второй год на нее засматривался. Конечно, засматривался просто так.  У нее были светлые волосы связанные в хвостик и удивительно нежная заразительная улыбка.
Я познакомлюсь с ней в десятом классе. Когда в школе будет проходить вечер посвященный дню учителя. Но об этом я, если и расскажу, то отдельно, не сейчас.
  Насмотревшись на красавицу, я вернулся к наблюдению за прыгунами. Некоторые ребята прыгали толково. И техника у них была. Где-то в район пяти метров. Учитель физкультуры с помощью ученика замерял рулеткой результат и записывал его в синий блокнотик.
Учителя физкультуры звали Федор Иваныч. Это был крепкий мужчина с красным квадратным лицом, невысокого росточка. Он был настоящий энтузиаст и вел физкультуру, кажись у всей нашей огромной школы. Как он умудрялся это делать никто не знал. Казалось, он в школе и днюет и ночует. Когда я говорил о редких светлых пятнах среди учителей, к этим светлым пятнам смело можно было отнести Федора Иваныча. На вид он казался строгим и никогда не улыбался. Но что-то в нем такое было… Нестрашное. И народ к нему тянулся, сам не ведая почему.
  Федор Иваныч организовал в нашей школе секцию баскетбола и все вдруг так полюбили баскетбол, что от желающих играть и тренироваться никакого отбою не было. И я тоже записался на секцию и от всей души полюбил эту чудесную игру. Но на секции народу было много, а спортзал  маленький и вдосталь наиграться было невозможно. И от того многие из нас страдали.