Матренов, я

Мне было двенадцать….
Родители мои, впрочем, как и все родители того времени, решили отправить свое чадо за бугор, то есть к бабушке в деревню.
Не сильно упираясь родительской воле, 26 июня 1984 я прибыл по месту последующего проживания.
Кстати, забыл представиться, зовут меня Кирилл. То есть раньше звали. Сейчас меня величают не иначе, как Кириллом Владимировичем.
Итак, электричка прибыла на станцию без опозданий, но к моему безграничному счастью, меня никто не встречал… До деревни было километров 40 пешком, и я, закинув рюкзак за спину, собирая пыль сандалиями, отправился в путь.
Солнце палило нещадно и я, в который раз, пожалел, что не послушался свою заботливую мамашу, и не взял свою панаму. То есть, взять то я её взял, но в электричке поменял сей головной убор на перочинный ножичек с двумя блестящими лезвиями, открывалкой и шилом.
Часам к двум, мне захотелось есть, пить тоже хотелось, но эту проблему я решил довольно просто, свернув с главной дороги и шагая вдоль реки.
По моим расчетам, река должна была привести меня в деревню даже раньше, чем пыльная дорога, поэтому, особо не торопясь, я решил провести день на реке, а ближе к вечеру отправиться в путь.
Ну не буду объяснять, что такое мальчишка в двенадцать лет, тем более, когда он предоставлен сам себе. Уже через полчаса я совершенно забыл о голоде и с увлечением учился нырять щучкой с ребятами из соседней деревни. И только тогда, когда все стали расходиться по домам, я вдруг с ужасом понял, что солнце уже давно село, а идти мне предстояло ещё долго. В животе заурчало, так что слышно было на другом берегу, и я, недолго думая, принял приглашение своего нового друга Серёги отужинать у него дома.
Серёга был на несколько лет меня старше и уже умел курить. Он так авторитетно пропускал дым носом и так смачно плевался, что увидев все это, я стал его рабом до конца лета…..
Через полчаса мы сидели на веранде и с аппетитом уплетали пироги. Его мама, ни о чем нас не спрашивая, налила нам, только что сдоенное, молоко, и удалилась кормить то ли кур, то ли гусей. Решив похвалиться перед своим новым другом, я вытащил нож из рюкзака и предложил порезать пирог им. Серёга с интересом посмотрел на моё сокровище, и с этого моменте стал рабом моего ножика…..
Только когда совсем стемнело, я отправился домой. Серега, заявив, что на дороге полно разбойников, благодушно вызвался меня проводить до развилки. Но мать его, схватив парня за шкирку, загнала в дом, и мне пришлось идти одному. Напуганный рассказами о разбойниках, я вприпрыжку побежал по дороге, вздрагивая от каждого шороха и собственных шагов. Единственное, что меня успокаивало, так это то, что в правой руке у меня был зажат драгоценный ножик, только он и придавал мне храбрости.
До деревни я добрался далеко за полночь…. Во многих домах горел свет, что немного меня удивило, но не придав этому особого значения, я садами и огородами начал пробираться к собственному дому.
- Стой, куда идешь?
Бородатый мужик схватил меня за руку и потянул на себя.
- Дяденька, я это, к бабке иду.
- Матрёнов будешь?
- Ну это… да…
-Ах, ты прохвост, а ну пошли.
Сдернув с меня рюкзак, и забросив его за плечо, мужик волочил меня за собой, как упирающуюся собачонку на повадке, и как только мы поднялись на крыльцо, швырнул меня в объятья деда.
- Ваш?
- Спасибо, Макарыч, наш сорванец…. Ты это, отбой дай, скажи, нашёлся гадёныш, а тут уж мы сами разберемся.
Схватив за ухо, дед потащил меня через сени в горницу, на ходу расстегивая ремень…. Ожидая справедливого наказания, я не сопротивлялся, и покорно трусил за дедом, волоча за собой рюкзак.
За накрытым столом сидела бабка, и, причитая и охая, глотала какие-то пилюли. Увидев меня, она соскочила с табуретки, и, отодрав от деда, прижала к своей необъятной груди. Надо заметить, бабка моя была женщиной в теле, поэтому через несколько секунд я начал задыхаться в крепких объятьях, и, пытаясь избежать слюнявых поцелуев, коими щедро меня одаривали, начал пятиться.
- Внучек ты мой ненаглядный, дитятко ты моё любимое…
- Ну хватит мать, большой уже, нечего с ним цацкаться, выпороть как сидорову козу, и дело с концом.
- Да ребенок то с утра не ел, голодный, небось, завтра успееться…. Садись, я тебе тут щец наварила, картошечки, молочка со сметанкой.
Усадив меня за стол, бабка начала лихорадочно срывать салфеточки с приготовленных блюд, не успевая нахваливать свою стряпню. Есть не хотелось, но отведывать ремня и подавно, поэтому изобразив волчий аппетит, я заталкивал в рот все, что мне заботливо подкладывали в тарелку.
Спать мы легли под утро, когда в соседних дворах запели петухи. Уплетая за обе щеки бабкины щи, я, не переставая рассказывать о своих приключениях, поглядывал на деда. Дед, разморенный медовухой, уже клевал носом и благодушно трепал меня за вихор. Забравшись на гору подушек и сладко зевнув, я понял, что наказания удалось избежать. Согреваясь сей мыслью я заснул.