Ракетчик

«От дурных мыслей – ни рукам,
ни самой голове покоя нет»
(Из моей лекции молодым офицерам)

Интересно всегда смотреть на продукт деятельности рук своих – так думалось Станиславу Семёновичу Пониковскому, который стоял в гордом одиночестве на правой сопке (если смотреть в сторону бухты) и готовился к первому запуску ракеты в синеватую высь неба (напомню для любопытствующих – «небо» – это там, где «НЕт БОга»). В правом нагрудном кармане его рубашки с короткими рукавами сидел главный помощник и бузотёр Везельвул , а над головой юного конструктора–ракетчика «гордо реял…» – нет, не Буревестник, а Купидон  в голубой тунике.
Что необходимо для того, чтобы изделие, носящее гордое название «ракета», соизволила начать работу по перемещению себя в пространстве – а именно – вверх и желательно перпендикулярно земле? Разрешите доложить, уважаемый читатель:
– во–первых – корпус самой ракеты – желательно цилиндрической формы с заострённой оконечностью;
– стабилизаторы полёта, которые, как правило, располагаются в нижней (хвостовой) части ракеты – там, где установлены двигатели;
– рабочее тело, которое приводит в движение ракету и именуемое топливом;
– непосредственно сами двигатели, которые преобразовывают энергию расширения потока рабочего тела в давление газов, воспринимаемое самим соплом двигателя, через корпус которого передаваемое на корпус самой ракеты…
На дворе стояла конец месяца мая – весна 1979 года уже вышла на финишную прямую, было тепло и воздух хорошо прогревался, и солнце ласково нежило и холило зелень травы и деревьев, но всё это было там – внизу, под сопкой, а здесь наверху – Пониковский обозревал уже начинавшую выгорать полынь и прочую травяную растительность, с усилием находящую жизненные соки в земле, засоренную камнями и металлом. Вокруг него стояло человек шесть мальчиков и юношей, которые были в роли статистов и на сам процесс никакого воздействия не оказывал – за одним исключением – они, пыхтя и отдуваясь, притащили трубу метра 2,5 в длину, из камней сложили что–то наподобие полой пирамиды с двумя отверстиями – вверху – чуть меньше диаметра трубы, и сбоку – достаточная для того, чтобы можно было наложить кучку дровишек для небольшого костра.
Итак, читатель, домик был сложен, труба сверху установлена и раскреплена пятью ветками, заблаговременно также поднятыми на верхнее плато, сухая трава и обломки веток в виде костра сложены внутри каменного иглу  – то есть практически весь подготовительный процесс был выполнен. Оставалось дело за малым – опустить внутрь трубы ракету и произвести запуск.
Теперь вспомним – а что же внутри наших космических агрегатов находится. А находится там корпус, внутри которого расположены две ёмкости – одна с топливом, вторая – с окислителем, снизу прикреплена куча двигателей – как маршевых, так и подруливающих, наверху – блоки управления – это схематично автор обрисовал устройство ракеты типа «Союз» или «Прогресс». Но их–то строили целые корпорации, а что мог изваять товарищ Пониковский из подручных материалов?
Если бы такую задачу поставили перед такими же 16-тилетними хлопцами из Соединённых Штатов – Джоном или Смитом – то результат был бы ясен заранее – вспомните как усиленно и вдохновенно решали американские подростки задачу на уроке математики: «Сколько трёхколёсных велосипедов можно собрать из 20 маленьких и 9 больших колёс?» и просто гениальный ответ 8-летнего русского чада, каким–то чудом оказавшийся среди этих маленьких копий Энштейна, передравшего теорию относительности у двух французов и формулу Е=mc2 у своей жены–сербки и русского математика: «Ни одного!». На вопрос преподавателя: «Почему?» тот на полном серьёзе объяснил непутёвому: «К колёсам ещё нужны педали, корпус и руль», чем поверг американского учителя в состояние полного аута…
А что же наш герой? А наш герой имел на руках (вернее рядом с собой) аж целых четыре изделия, которые он и намеревался в полной уверенности в конечной успехе, запустить. Первых два изделия представляли собой цилиндры из картона, склеенные ПВА и сверху и внутри обмотанные фольгой. На верхней части корпуса ракет были закреплены деревянные конусы, взятые безтрепетной рукой из детских конструкторов.
В нижней части была установлена двигательная установка, представляющая собой цилиндр, изготовленный из кровельной жести, в кормовой поверхности которого была вставлена алюминиевая втулка, закреплённая в цилиндре впотай  тремя винтами в верхней части втулки, с коническим отверстием посередине – в одном изделии, а вот сопловой агрегат второй ракеты ради эксперимента представлял собой более сложный агрегат – вместо одного сопла в днище алюминиевой вставки было расточено 3 сопла. С наружной части корпуса изделий были прикреплены по три стабилизатора, выполненных из того же кровельного железа, только у изделия с тремя соплами стабилизаторы были слегка подкручены и по площади в 1,5 раза больше, чем на первом изделии.
За рабочее тело – после долгих раздумий – были использованы:
– в первом изделии – тополиный пух, перемешанный с маслом М–8 до консистенции солидола;
– во втором изделии – порох из русских патронов,  так и немецких, размолотых пестиком до пылеобразного состояния, и в дальнейшем перемешанного с соляровым маслом (соляркой) до консистенции джема.
Одно волновало юного ракетчика – забивать корпуса ракет пришлось без обеспечения вращения корпуса ракеты методом набивки, поэтому мог случиться срыв горения рабочего тела и – как следствие – прекращение тяги с последующим падением изделия. Парашютов юным техником предусмотрено не было.
Вторые два изделия представляли собой две бутылки из–под шампанского, в которых на две трети высоты бутылки была налита вода, а рядом с ними в пакете лежал карбид, позаимствованный у газосварщиков, а ещё правей – непонятно зачем и кем принесённая наверх сопки кирка с железной ручкой, куча свежесорванной травы, две пробки и два мотка проволоки.
За всеми действиями молодого Королёва внимательно наблюдали два «сотоварища» – Везельвул с Купидоном.
– Может быть не будем геройствовать как маршал Неделин? – вопросил ракетчика хвостатый товарищ с пятачком. – Ну их к бесу эти изделия.
Пониковский отправлять изделия в адрес начальников чёртова племени не стал, а занялся более тщательными приготовлениями к предстоящим запускам, для чего:
– взял одну из бутылок из–под шампанского с налитой водой и начал аккуратно засовывать в горлышку сорванную траву так, чтобы она покрыла поверхность воды, но не утонула;
– закончив это мероприятие, последователь Циолоковского убедился, что вода «плотно легла» поверх воды, после чего начал опускать аккуратно в горлышко кусочки из разделённой пополам кучи карбида;
– когда до конца среза горлышка бутылки осталось сантиметра четыре, Станислав вогнал в горлышко пробку, а само горлышко обмотал тонкой проволочкой так, чтобы пробка фиксировалась и не могла самостоятельно покинуть «изделие».
Всё – ракеты была снаряжена и готова к запуску, о чём будущий корабел и сообщил присутствующим...
Резко повернув бутылку и закрепив на её днище конус, Станислав Семёнович опустил её внутрь трубы. Дав команду отойти от стартового «стола» метров на пятьдесят, Пониковский проконтролировал выполнение его команды и сам отошёл к группе притихших ребят.
– Щас как грохнет! – заволновался Везельвул. – И нам хана тут всем настанет, а меня Лолла  ждёт, да и Гайда  с Фионой  ко мне хорошо относится, а уж про красавиц Зену  с Азизой  даже и вспоминать не хочется – непочатый, Стас, у меня край работы, даже Лилит  всплакнёт на плече Нины , если меня не станет…
– Не боись, серый – это будет не больно. У меня тоже вон сколько нуждающихся в моей опеке – Адель  где–то тут рядом, Вероника  страдает без меня, Алина  с Селеной  расстроятся, и даже Купида  почтит мою могилку…
– Хорош страдать. Сейчас полетит, – оборвал их Пониковский и обе сущности в тот же момент спрятались у него за спиной – от греха подальше, ибо даже черти знают, что бережёного Бог бережёт.
Тем временем процесс пошёл – как любил говаривать не ко сну упомянутый Михаил Сергеевич. Вода через плотно набитую прослойку из воды добралась до карбида, который возмутился тем, что его мочат, и своё возмущение начал выражать посредством выделения газа. Но для того, чтобы изделия из тёмно–зелёного стекла начало своё движение вверх, само появление газа было необходимо, но не достаточно. Необходимо было создание определённого давления (что достигалось при помощи загнанной пробки, которая удерживалась не только силой трения пробки о стекло, но закреплённой сверху тонкой проволоки), которое должно было вытолкнуть пробку, разорвав тонкий провод, и за счёт энергии истечения газа из сопла (то есть горлышка бутылки) вытолкнуть через направляющую трубу ракету – как артиллерийский снаряд или мину – вверх.
Через минут десять раздался сильный хлопок и из среза трубы показалось летящая с ускорением зелёная бутылка. Вырвавшись на свободу, снаряд начал своё движение в атмосфере, кувыркаясь и совершая невероятные кульбиты и оставляя за собой беловатый дымок. Весь полёт длился чуть более минуты, после чего бутылка закончила свои перемещения в пространстве метрах в пятидесяти от места запуска…
Юный Отто фон Браун был доволен результатом. Подойдя к стартовому устройству. Станислав Семёнович начал приготовление второго изделия к запуску. Как вы помните, «замедлителем» в первой ракете была использована трава, а вот для «замедлителя процесса» в следующем изделии была выбрана бумага. Соотношение «вода–карбид» главный конструктор оставил прежним. Отправив одного из своих добровольных помощников за поисками улетевшего в сторону от первоначального изделия конуса, Пониковский снарядил ракету. Минут через десять искомый конус был найден и принесён.
«Забил снаряд он в пушку туго…» – так и Станислав туго забил пробку в горлышко и крепко обмотал сверху тонкой проволокой. После этого аккуратно поставил бутыль на землю и, встав на колени, поджёг сложенный внутри каменного «иглу» хворост. Как только пламя устойчиво загудело в трубе, главный ракетчик посёлка Голландия взял в руки второе изделие, резким движением перевернул бутылку и смело водрузил конус на «штатное» место, после чего вставил «ракету» в верхнюю часть трубы, подержал пару минут и отпустил ракету. Та с лёгким шумом понеслась вниз.
Станислав Семёнович бодренько отбежал на им же установленное безопасное расстояние и начал ожидать результаты «брожения» карбида в воде. Через пять минут труба «подпрыгнула», изрыгнув из себя нечто с огненным хвостом в нижней части. Полёт был неописуем – бутылка вращалась во всех степенях свободы, так как конус слетел с её днища ещё в первые мгновения полёта. Ракетчиков спасло только то, что во время и после «подпрыгивания» труба отклонилась в направлении, противоположном наблюдательному посту испытателей, что обеспечило удаление от ребят кувыркающегося в воздухе «изделия».
– Может хватить уже, – послышался просящий голосок сущности с рожками. – Ну их к Кощеям  ракеты эти. Мы летать и так можем, правда, крылатый?
– Угу, – ответил Купидон. – Пошли ужинать – кушать хочется…
– Хватить сопли распускать! Осталось самое интересное. Кто не хочет участвовать – никого не держим, – было сказано существам Мира Нави Пониковским, который направился к пусковому столу.
Придя к месту запуска двух изделий, юный техник поправил трубу, укрепив её положение ветками, и занялся подготовкой к очередному запуску. Делать было совсем ничего – сопло маршевого двигателя Станислав закупорил куском скрученной в шарик газеты и приготовился уже опустить ракету в жерло трубы.
– Стасик, миленький, давай заканчивай свои опыты, а то сюда уже Адель ле…
– Слышь ты, стрекозёл, хватит ныть – в ушах звенит, – оборвал на полуслове Купидона Везельвул. – Насяйник сказал люминий – так что никаких чугуниев. Кстати, там Гайды не видно?
Опять пришлось вмешаться начальнику испытательного полигона, чтобы утихомирить своих «сотоварищей», которые решили от греха подальше покинуть Станислава и пропали в просторах Бытия. Услышав вместо перепалки внезапно наступившую тишину, Пониковский наклонился к трубе, хотел было заглянуть внутрь направляющей, но почувствовал тепло, идущее из трубы, благоразумно отказался от своей идеи.
Затем он аккуратно поднял ракету, поднёс её к верхнему срезу трубы, вставил в неё стабилизаторы ракеты и, недолго думая, отпустил ракету. Та с лёгким шуршаньем устремилась вниз. Помня простую истину о том, что бумага горит быстро, Станислав быстро отбежал к группе наблюдателей и приготовился ждать. Однако ждать долго не пришлось – из трубы, оставляя за собой дымный след, показалось творение рук юного ракетостроителя, которое начало двигаться в пространстве вверх, описывая некую параболу. Через минуту заряд из промасленного тополиного пуха иссяк и тяга «закончилась», приведшее к тому, что ракета перестала лететь вверх, а подчиняясь влиянию земного притяжения устремилась вниз и через секунд 15 воткнулась в землю.
Подбежавшие к месту приземления участники событий увидели, что от ракеты остался смятый кусок картона, из которого торчит сопловой аппарат, а стабилизаторы сломаны и висят, понурив головы.
«Недурственно, – подумал будущий Глушко . – В следующий раз надо будет длину «тела» ракеты делать побольше».
Оставалось запустить ещё одно изделие, после чего можно было и отдохнуть от трудов праведных. Подойдя к «иглу» с торчащей вверх трубой, Станислав увидел, что костёрчик внутри начал затухать, языков пламени видно уже не было, и только красноватые угли подсказывали недорослю, что силёнки у костра хоть ещё и остались, но требуют немедленно подкрепления в виде дровишек. Рядом валялись ветки, которые необходимо было разломать и подкинуть в ненасытное жерло «иглу».
«Зачем дело стало – сейчас наломаем дровишек, и вперёд и с песней!», – примерно так размышлялось Пониковскому в то время как он сначала установил два больших камня на небольшом расстоянии друг от друга, затем положил на них ветку, взял в правую руку кирку и, хорошенько примерявшись, с силой опустил её рабочими органами вниз. Задумка была хороша, но то ли тяжести у кирки не хватило, то ли Станислав не рассчитал свои силы и чересчур понадеялся на вес шанцевого инструмента, но ветка не сломалась… а спружинила, чем вызвала в соответствии с законами сопромата и теоретической механики перемещение железного орудия вверх, край трубы, выполняющей функцию рукояти, которого врезался Пониковскому практически в центр лба.
В глазах резко потемнело, в голове зашумело и заворчало, лоб начал как–то нехорошо гореть, но сознания отрок не потерял. Выпустив из руки железную рукоятку кирки, Станислав Семёнович обернулся и через некоторое время увидел, что лица ребят, стоящих метрах в тридцати, начали вытягиваться. Сначала юный ракетчик не понял в чём дело, но после того как почувствовал, что правый глаз начинает заливать чем–то тёплым, поднял руку, протёр глаз и решился посмотреть – что там такое льётся по челу у него. Опустив руку, Пониковский увидел левым глазом, что вся ладонь у него в крови и снова почувствовал, что правый глаз снова начинает заливать.
Раздумывать было некогда, поэтому оставив на испытательном полигоне последнее изделие, Пониковский сделал несколько шагов по направлению к дороге, ведущей к нижнему КПП  (около будущего общежития, в котором три года будет жить будущий курсант славного третьего факультета СВВМИУ ) и далее – по трапу мимо бани – к родному 18-му дому, где ему, несомненно и окажут помощь. Но пройдя шагов десять Станислав провалился в темноту и больше уже ничего не чувствовал…
Минут через 15 студент судостроительного техникума очнулся и, совершив над собой насилие, заставил себя встать. Всё лицо было залито чем–то тёплым, правый глаз открываться упорно не желал, лоб горел и пульсировал, рядом причитали какое–то существа женского пола и слышались советы, высказываемые явно мужиками. Заставив себя открыть левый глаз, Пониковский увидел своих «сотоварищей», с испуганными лицами смотрящих на него, и двух плачущих и размазывающих слёзы по своим лицам «подруг» Нины Сабельниковой, невесть каким макаром оказавшихся на сопке.
Пониковский сделал пару неуверенных шагов по направлению к дороге и, почувствовав, что сознание прочно удерживается в его организме, начал работу по перемещению своего тела от космодрома к родному дому. Что щебетали сквозь всхлипывания «подруги» Нины Стас не воспринимал – ему было важно не упасть и дойти до отчих пенатов, хотя и был благодарен всем существам Мира Нави за их заботу и поддержку.
Затратив минут пять на спуск с горы, раненый с заливаемым кровью лицом миновал КПП с обалдевшим вахтенным матросом из комендантского взвода Училища, повернул налево, прошёл метров 70 вверх по дороге, после чего довернул направо и на автопилоте поднялся по трапу к остановке «Верхняя Голландия».
Там он миновал дорогу под истошный крик «Боже мой, ты же сейчас упадёшь!» какой–то несознательной гражданки, даже не подумавшей остановить Стаса и оказать ему помощь. Поднявшись от остановки ещё вверх метров тридцать, Пониковский вышел на финишную прямую – то есть к 4-му подъезду своего дома, где и был остановлен своим родителем под всхлипывания своей сестры и Нины Сабельниковой, которой её «подружки» уже успели наябедничать о происшествии.
Пониковский–младший в залитой красным рубашке был препровождён к печально знаменитой скамейке (читайте рассказы «Альпинистка» и «Покатался») Семён Петровичем и Ниной Викторовной (которую на сей раз Станислав не стал обнимать, чтобы кровь не испачкала её платье) и усажен на неё.
– Кровь бежит? – поинтересовался у отца отпрыск и, получив отрицательный ответ, закрыл левый глаз и стал терпеливо дожидаться подъезда «Скорой», которую – как сообщил Семён Петрович – уже вызвали и она вот–вот появится.
– Успокойся, Нина, ничего с ним не случится – видишь – от дурной головы и ей самой покою нет. В следующий раз думать будет, олух царя небесного… – сказал отставной адмирал хлопотавшей возле своего сына девушке, с нежностью поглядывая на неё, ибо как потом (на следующий день) он заявил своему отпрыску – так родная сестра за ним не ухаживала, как Ниночка, а он – безтолочь худая – даже не поблагодарил её, не зная ещё, что вырвавшийся вечером на улицу (типа подышать свежим воздухом) после возвращения из больницы перебинтованный Станислав встретился с Сабельниковой и, ласково обнимая девушку, наговорил ей много ласковых и нежных слов, хотя и постеснялся поцеловать её в раскрасневшуюся от комплиментов щёчку…
Приехала «Скорая» опять вышло две тёти в белых халатах, одна с удивлением оглядела фигуру пациента и, пробормотав «Что–то мы стали часто встречаться, молодой человек!» (это была та, которая забирала Станислава после его полёта с велосипеда – читай рассказ «Покатался»), быстро скомандовала переместить тело парня в чрево белого микрика с обляпанными красными надписями боками, грозным взглядом в очередной раз пресекла все попытки Нины Викторовны проехаться вместе с молодым человеком до операционного стола, дождалась когда Стас вместе с отцом усядутся на сидушках внутри, села на переднее сиденье, и машина – под завывания сирены и проблески сигнализации – помчалась в 4-ю горбольницу, что была расположена на Северной стороне (читай рассказ «Промах»).
Везельвул с Купидоном сопровождать Станислава отказались, заявив, что Адель и Гайда все в слезах, расстроены, а потому присутствие «сотоварищей» рядом с «подругами» важнее, нежели смотреть как будут лечить болезного на всю голову…
Затем в кабинете №2 Станиславу промыли и зашили рану, отмыли лицо, перебинтовали голову как товарищу Щорсу, сделали запись на чистой странице медицинской карты отрока и отпустили восвояси…
После этого больше Пониковский по просьбе родителей, сестры и Нины Викторовны Сабельниковой уже до самого призыва в армию постройкой и запусками ракет не занимался, а во время службы для стрельбы из РПГ и при охране и обороне пусковых «точек» для запуска «Союзов», «Прогрессов» и прочих «изделий», находящихся на вооружения Ракетных войск и артиллерии, уже ломать ветки для костра киркой не было никакой необходимости…