Солист

У жены юбилей. Мы сидим с ней и составляем гостевой список.
- Ивана Ильича надо пригласить, - говорю я робко, извинительным тоном.
Жена морщится, как от зубной боли, лицо ее мрачнеет.
- Может, примем грех на душу, не позовем? – с искрой надежды в голосе спрашивает она.
- Нельзя, Ирина, - вздыхаю я. - Во-первых, он мне родной дядя. Во-вторых, денег дал взаймы на мебель. А в-третьих, в его гараже стоит наша машина и мы держим там картошку. Выгонит к чертовой бабушке.
И дядя оказывается в списке последним.
Трудоемкая, нервная, в высшей степени дипломатическая работа -пригласить гостей. Мы с женой выхватываем друг у друга телефонную трубку, убеждаем, даже упрашиваем некоторых пожаловать на событие. “Иван Ильич будет”? – спрашивают почти все, надеясь получить отрицательный ответ.
- Будет, - говорим мы, - но надеемся, что вести он себя станет в рамках. Прилично.
На другом конце провода выдерживают паузу, обреченно вздыхают. Соглашаются из уважения к нам.
Затем мы с женой обходим соседей сверху, снизу, сбоку нашей квартиры, предупреждаем о готовящемся торжестве и возможных неудобствах.
- Петь будете? – спрашивают.
- Немножко, - говорим мы, пряча глаза. Соседи скорбно опускают головы.
- Кто у нас в доме иногда орет, как ишак? - нагрубил нам молодой человек из соседнего подъезда. - Додумались же – животное в квартире держат!
И вот наступает юбилейный вечер. Гости чинно сидят за столом, нет только Ивана Ильича с супругой. Ждем. Если вы думаете, что Иван Ильич грубиян, дебошир, скандалист, то жестоко ошибаетесь. Милейшей души человек, мухи не обидит, когда трезв. Роста он среднего, плотный. Красотой, конечно, не блещет. Портят впечатление узкий лоб и глубоко сидящие, немигающие глаза. Все бы хорошо, но есть у моего дяди страсть: как выпьет, так давай песни петь. А у самого, прости, Господи, ни голоса, ни слуха. Но это между нами говоря. Дядя как раз-таки считает, что у него изумительный голос и превосходный слух. Только нелепая цепь случайностей и козни недоброжелателей помешали ему стать оперным или, на худой конец, эстрадным певцом.
И дядя намучился со своей страстной привязанностью, и мы с ним. В юности его через неделю после поступления исключили из музыкальной школы. Он долго судился с ней, но, как сам говорит, правды не нашел.Вел переписку с министерством культуры-безрезультатно. В армии ему в приказном порядке запретили даже рот открывать, когда пела рота. А сколько раз нам стучали в стенку соседи и кулаками, и обувью, требуя прекратить его сольное выступление. У нас собака, слушая его рулады, забивается под диван, скулит. Потом мы несколько дней водим ее к ветеринару, снимаем нервный шок.
На прошлом юбилее, который мы, щадя соседей, решили провести в кафе, вечеринка закончилась скандалом. Когда дядя запел свой коронный номер, арию Мефистофеля “Сатана там правит бал, люди гибнут за металл”, сбежались все посетители кафе из зала этажом ниже. Был вызван наряд милиции. Дома, участвуя в спевке всеми гостями, мы пытались перепеть, вернее, перекричать его, не удалось. И ведь ничего не скажи ему, моментально лезет с кулаками разбираться. А они у него ого-го! Бахвалясь под пьяную лавочку, Иван Ильич любит повторять, что, живя в юности в деревне, он мог крикнуть на ее окраине, а на другой окраине его слышно было. А в деревне 400 дворов. Со временем от неумеренного потребления горячительных напитков и регулярного моржевания голос у дяди охрип. Но он считает, и уверен в этом, что голос, наоборот, стал гуще, бархатистее, сочнее.
Так где же дядя, что-то он сегодня задерживается. Раздается телефонный звонок. Я беру трубку и слышу голос супруги Ивана Ильича. Дядя простыл, говорит она, врач прописал ему постельный режим. Одним словом, не ждите. Гудки.
- Дяди сегодня не будет! Болен! - говорю я собравшимся радостно,  взволнованным голосом.
- Ура! - после паузы закричали все гости.
- Ура! - раздался крик из соседних квартир.
Торжество потекло, как по маслу.