уж если про эротику 8 из романа Посредник

Проза жизни. Пуговица.

Тогда Владимир дневал и ночевал на производстве. Если и не фигурально, то мыслями – точно. Жена тоже приходила поздно. Вернее, приезжала на такси. Пока магазин закроет и сдаст на охрану, пока доберётся с другого конца города. Появлялась дёрганая, злая. Или наоборот – тише воды, ниже травы. Он не мог уловить её перемен настроения. Разбредались по разным комнатам.
Однажды он, проторчав до полуночи на производстве, поймал такси – своя машина сломалась – и, устроившись на заднем сиденье, продвигался к дому. Таксист, живой, подвижный, весь, как на шарнирах, без комплексов – беспрестанно что-то рассказывал. Время уже наступило такое, что понятия “свобода”, “гласность” некоторые восприняли как вседозволенность вперемешку с распущенностью. Ночь, голосующие проститутки на обочинах, навеяли таксисту тему.
-Хошь, прихватим одну? Вон какая аппетитная стоит, - гоготнул он, игриво притормаживая у бордюра.
Он только недавно выехал на смену, полон сил, природная дурь не даёт ему покоя.
-Может, поедем? – гася раздражение, произнёс Владимир.
-А куда мы денемся! Интересный эти бабы народ. Прикинь. Я тут одну бабёнку вожу с работы ихней, с магазина. Позвонит, я подъеду если свободный. Приноровился, стал уж приспосабливаться по времени. Недавно, как раз дожди-то зарядили, чего произошло! Она, вот, как ты, любит сзади сидеть. Я так в зеркало иногда на коленки её посматривал. Взгляд, быват, поймашь, невзначай будто. Ну, так вот. Дождь лил, ну стеной. Ни хрена не видно. Пробки кругом. Я в объезд. Как у Райкина: “огородами, огородами… ушёл… к Котовскому”. Едем, значит, по объездной. Темнота, фонари не горят, льёт, как из ведра. Тут ещё свет дальний не включается. Предохранитель наебнулся. Встаю. Свет в салоне зажигаю. На улицу выходить не хочется, а она сидит. Ноги раздвинула, плащ задрался. Покуриват. Я, вроде на правах старого знакомого спрашиваю: «Переждём?» Молчит. Я говорю: «Муж-то дома не заругат?» А она: «Тебе-то какая разница?» Думаю: «Так ведь один трахает, а другой дразница». Прикинь, вроде карт-бланш мне значит.  «Ну, – думаю, - была не была!» К ней. А она спокойно так: «Сиденье разложи». Драл её минут пятнадцать. Други, быват, орут. Эта – молча всё. Сопит только. Сосредоточенная. Но всю панель мне туфлями угваздала. Еле потом силиконом оттёр. Плащ только мешал. Я расстёгивать, ни в какую. Рванул пару пуговиц, что снизу. Шуршал в темноте. Нам куда дальше-то ехать? Командуй.
-Возишь?
-Кого?
-Её.
-А как же. Теперь регулярно.
-Брюнетки, они… - попытался оставить для себя надежду Владимир.
-Почему. Круглая блондинка. Злоебучая бабёнка оказалася. Крашена, наверное. Внизу-то волосы тёмные.
Совпало.
-Сам женат?
Таксист сбавил газ, поехал спокойнее.
-Непременно. Семья – дело святое. Ячейка общества. Здоровая семейная обстановка. Не. Здесь всё цивильно, чин-чинарём.
-Платит?
-Кто?
-Пассажирка твоя.
-А как же. По счётчику. У меня план. Так куда ехать-то?
Владимиру было не по себе. За квартал от дома он остановил машину.
-Свет включи, расплачусь.
Тут он и увидел под передним сиденьем, на краю коврика пуговицу.
Когда покупали жене плащ, поразила её реакция на эти неприметные, вроде, атрибуты одежды. Она среагировала на них, как, наверное, реагировал папуас на никчемный подарок заезжего путешественника.
Владимир наклонился, зажал пуговицу в кулаке, расплатился и вышел.
“Случайно, иль нарочно, никто не знает точно
 На пуговку Алёшка ногою наступил”.
Он вспомнил пионерскую песню из детства, усмехнулся недобро, сопоставил факты. Позавчера опять шёл дождь.
-Плащ надень. Дождь, - мимоходом посоветовал он жене, когда она уходила на работу.
-Пуговицу потеряла, а запасную не найду никак. Надо новые купить. И зонт, как назло, сломался.
Утром он положил пуговицу в хрустальную салатницу и торжественно оставил на кухонном столе. Вместе с запиской:
«Ухожу насовсем. Расходимся. Квартиру разменям, - не удержался, зло приписал. – Носи на здоровье. За всё надо платить. По счётчику».

                *              *               *

Владимир стоял сейчас на балконе, курил, удивлялся: «Не задержись я тогда на работе, не сломайся машина, не сядь в это такси, не попадись мне этот бугай на шарнирах разговорчивый, расстегни она аккуратно плащ… - сколько времени  мучили его эти мысли. Он гнал их, а они, как навозные мухи, опять кружили вокруг. _ Экстрасенс хренов! – выругался он. – Чужую судьбу видишь, а над своей лень напрячься».


Рецензии
Великолепно.. есть всё и в такой миниатюре!!! Восхищён!!

Василий Бабушкин-Сибиряк   04.03.2017 11:06     Заявить о нарушении
спасибо, хотя в структуре романа, его главы, все эти выдержки выглядят несколько иначе.

Юрий Марахтанов   04.03.2017 11:41   Заявить о нарушении