Расплескавшиеся чернила

ногда я чувствую любовь. По-настоящему сильно. Нет, я люблю не скачкообразно, но просто в определенные промежутки времени это чувство становится таким сильным и мощным, что начинает проламывать ребра. Вначале, эта легкая эйфория вводит в экстаз и доставляет наслаждение.

А потом это становится настолько мощным и сильным, что разрушает, переворачивает все в грудной клетке, как осадок в чайнике – и вся эта мутная вода начинает оседать, вызывая воспоминания, еще сильную любовь, а потом – безумное желание вернуться и снова поцеловать или обнять.

И любви нет к чему-то или к кому-то конкретному. Она затрагивает все, что меня волнует или беспокоит. И это сводит с ума.

Иногда.

Но сейчас все по-другому, и я в исступлении повторяю лишь…

…Я люблю тебя, люблю, люблю! Я так сильно люблю тебя. Я до безумия люблю, любл…

Поговори со мной! Пожалуйста, поговори со мной, я так сильно в этом нуждаюсь.

Поговори!
Поговори!
Поговори!
Я люблю тебя.
Я дышу тобой.
Я умираю…

Я умираю, люблю и говорю. Поговори со мной, а о чем - не важно. Не имеет значения, что ты будешь говорить, с какими эмоциями и с какой целью. Я просто хочу услышать твой голос. Я просто хочу поговорить с тобой… О, черт!

- Мне понравилось, - нарочито медленно произносит он, облокачиваясь о дверной косяк и скрещивая руки на груди. Его торс оголен, его взгляд полон высокомерия, и его голос хрипловат от большого количества скуренных сигарет. Просто идеал, сошедший с обложек журнала…

Мои ребра ломаются под натиском сердца, которое стучит так сильно, что вот-вот прорвется наружу. Дыхание спирает, и я ощущаю острый недостаток кислорода, что вызывает головокружение и тошноту.

Замолчи!
Замолчи!
Замолчи!

Пожалуйста, заткнись! Я задыхаюсь, черт возьми. Будь ты проклят, чертов сукин сын, но я задыхаюсь… Задыхаюсь, потому что ты – воздух, и сейчас тебя нет. Ты рядом, но уже не для меня.

- Слышала, что я сказал? Мне, правда, понравилось, - повторяет он, доставая пачку сигарет из кармана и прикуривая. Резкий дым табака, приторно-сладкий аромат нашей потухшей страсти – это лишь усиливает тошноту.

«Мне понравилось». Ему понравилось… Я вдыхаю эти слов, как белый порошок… Я эти слова – на десна, как кокаин. Я эти слова – в вены, как героин.

«Мне понравилось» ровно как: «Останься, я все еще хочу тебя».

«Мне понравилось» ровно как: «Знаешь, несмотря на все коллапсы, это было все равно незабываемо». Ровно как: «Ты выдохлась, но все еще на что-то способна».

Мне понравилось. Я ненавижу эти чертовы слова. Они каждый раз заставляют меня сдаться, каждый раз – остановиться и вернуться.

Ненавижу… Ненавижу так сильно что я…

- Я должна идти, - беру пальто, не глядя на объект всех своих проблем, слабостей и пороков, поспешно накидываю на плечи, пытаясь справиться с ремнем…

Прячу взгляд.

Останови меня!
Останови!
Останови! Схвати меня за руку сильно и крепко, как ты всегда это умеешь. Схвати и сожми, чтобы синяки стали темно-фиолетовыми или гнойно-желтыми.

Просто останови, гребаный ублюдок!

Мои ребра сломаны, а теперь по швам рвется кожа. Я стараюсь делать вид, что меня это не беспокоит, стараюсь делать вид, мол, все нормально, и я дышу ровно…

- Тебя никто не гонит, - неохотно и лениво произносит он. Я оставляю ремень не застёгнутым – руки совершенно не слушаются.

Перевожу взгляд на него. В его мыслях – лишь желания исполнить самые важные желания. В его сердце – любовь к удовлетворению потребностей. В его душе – гедонизм вперемешку с капельками декадентства.

В моих мыслях: «Поговори со мной! Поговори!! Поговори, мне охота закричать от того, что творится в моей душе! Пожалуйста, услышь мой немой крик!». В моем сердце: «Я люблю тебя, я люблю тебя! Люблю! Люблю! Я задыхаюсь, о боже!»

В моей душе пустота.

- Мне остаться? – произношу спокойно и тихо, переключая все свое внимание на того, кто угробил мою жизнь.

Мне просто надо шагнуть в неизвестность. В гущу темного леса. Затеряться в лабиринтах аллей, пока высокие деревья возвышаются над тобой, как могучие старцы, готовые наказать отроков за бездумность и малодушие. Просто шагнуть в глубины и понять, что подобные поступки ни к чему хорошему не приводят.

- Все в твоих руках, - пожимая плечами, произносит он, выдыхая дым, углекислый газ и яд своей души, а я этой смесью затягиваюсь, как наркотиком…

«Все в твоих руках». Звучит как: «Что бы ты не выбрала, я не стану этому противиться». И этими словами можно унизить… Вернее, подобные слова унижают сильнее, чем какие-то там избиения или оскорбления.

Он подходит ближе. Он подходит ближе, и я чувствую, как пространство вокруг меня становится вакуумным.

Привычное состояние.

Ты поговоришь со мной?
Поговоришь?
Поговоришь?
Поговоришь? Ответь же! Ответь!! Ответь!!!

Он медленно протягивает руки к пальто, снимает его с плеч, и одежда падает к ногам. Зачарованно смотрю на своего искусителя, погружаясь в глубины своего сознания и самых тайных желаний…

Я хочу тебя… Я хочу тебя. Тебя. Тебя. Только тебя…

Он берет меня за руки. Так нежно, что мне кажется, что я любима…

Он берет меня за руки и отступает, заставляя делать шаги вперед.

На мне – вечернее платье, помятое и порванное после очередного безумия страсти. Я не хотела так плохо выглядеть, и уж тем более не хотела возвращаться с растрепанными волосами и рваной одеждой домой.

Но больше мой выбор значения не имеет. Я уже не решаю ничего. Ничего.

Абсолютно.

Он подводит меня к зеркалу. К огромному зеркалу, стоящему в прихожей. Подводит, а сам останавливается позади, глядя из-за левого плеча мне в глаза и дьявольски улыбаясь.

- Я покрасил их в черный, - шепчет он. - Ты же не любишь нормальные вещи.

Обуглившиеся нервы не реагирует на внешние раздражители. Рецепторы притупились давно и уже настолько, что осязание ушло на второй план. Маленькие ранки кровоточили всякий раз, когда я срывала корочки. Кровоточили. Кожа вздувалась, становясь красной, иссиня-лиловой, багровой. И эти ранки были разбросаны по всему моему телу.

«Я покрасил их в черный. Мне понравилось».

Он покрасил их в черный.

Мои крылья.

Мои ослепительно белоснежные крылья теперь стали черными, как тягучая и липкая смола. Как чья-то отравленная кровь. Как зараженная вирусом жидкость…

Мои крылья.

- Ты так кажешься мне намного привлекательней, - его голос будоражит меня. Я зачарованно смотрю на свое отражение, не в силах противиться собственной слабости. Иногда просто нет сил бороться.

Действительно нет.

Иногда я чувствую любовь. По-настоящему сильно. Нет, я люблю не скачкообразно, но просто в определенные промежутки времени это чувство становится таким сильным и мощным, что начинает проламывать ребра. Я думаю, я чувствую ее потому, что моя душа еще помнит о том что такое святость, что такое честность и нежность. Я думаю, я чувствую ее, потому что не вся моя душа еще выкрашена в смоляной цвет, и не вся кровь пропитана вирусом.

Просто напоминание. Просто напоминание, которое выливается в слова: «Поговори со мной! Ты слышишь, как я кричу?! Я еще жива! Я еще борюсь, пожалуйста, поговори со мной!»…

Но я люблю… Я люблю, и потому лишь холодно произношу:

- Да, так намного лучше.

Поговори! Поговор-р-р-р…

Замолчи. Пожалуйста, замолчи, и больше не говори ни слова.

- Закрывай глаза и больше ни о чем не думай, - шепчет он, и я, закрывая глаза, отдаюсь в плен страсти и слепой любви. - Все, чего я сейчас хочу от тебя – твоей покорности и твоей преданности. Мне большего не нужно. Покорность и преданность – это слишком мало и ничтожно… Этого все, что я прошу, и согласись, просьба моя уж не так велика…

Наше черное солнце взошло над грешной землей. Оно освещает погибший и сгоревший мир, согревает падших и обуглившихся нас. Ты стоишь рядом, глядя на черный рассвет и сохраняя полное молчание.

Я соблюдаю твою просьбу. Я понимаю, что нет ничего прекраснее шикарного рассвета, окрашенного в пепел разочарований и пыль непонимания…

Черный цвет.

Потому что я никогда не любила нормальные вещи.