Люди и встречи

Жизнь состоит из событий и встреч. Некоторые из встреч являются знаковыми или запоминающимися надолго. Разные люди и разные характеры, очень знаменитые и не очень. Короткие новеллы и эссе о моих встречах с интересными людьми – это целая книга, которая еще пишется.



Холодильник гения

Берг Иосиф Вениаминович-основоположник советской микроэлектроники.
 
Что отличает гения от обычного человека? Этот вопрос занимает психологов и просто людей любознательных.

Вы, наверное, читали о Паганеле, герое романа Жюля Верна, образ которого стал нарицательным. Когда я вспоминаю об этом человеке, то в памяти всплывает Паганель: очкарик, живущий в своем мире натуралиста, типичный представитель ученого в себе. Именно  так можно описать человека, в кабинете которого по стечению обстоятельств я имел удовольствие некоторое время работать. Там же и произошла наша первая встреча. В дверь тихо постучали, я сказал: «войдите», - он вошел и представился. Меня поразил явный американский акцент. Откуда в сверхсекретном КБ, да еще в моем кабинете этот американский «шпион» в образе персонального пенсионера?

Все, о чем мы говорили, – это его монолог о новой идее мини-завода по производству БИС (большие интегральные схемы). Идея была крутой, она позволяла полностью исключить проблему «чистых комнат», и строительства огромных и дорогостоящих заводов для производства микросхем. Оказывается, он носился с этой идеей уже давно, были проведены исследования и даже спроектированы основные элементы такого производства. Он пришел искать поддержки - я был достаточно большим начальником  в то время и занимал кабинет Генерального конструктора. «Паганель» оказался бывшим хозяином этого кабинета и одним из основателей советской микроэлектроники!

Эта удивительная история началась после войны. Двое американских друзей-ученых,  зараженных коммунистической романтикой,  выехали через Прагу в СССР. Здесь им пришлось начинать жизнь заново, поменять имена, привычки.  В 1956 году они продолжили свои научные разработки в Ленинградском КБ,  и всю свою долгую жизнь работали на оборонную промышленность, создав целую отрасль. Второго из них звали Филипп Георгиевич Старос.

Живая легенда, с которой я познакомился, оказалась настолько живой, что какое-то время я много и жадно общался с ним. Человек он был необычный, прирожденный Конструктор (так мы будем его величать). Вот, например, удивительная квартира  на последнем этаже хрущевской пятиэтажки. Вместо трех стандартных комнат была организована одна, в ней стоял большой черный рояль и самодельная мебель, собранная и спроектированная самим конструктором. Рояль являлся не случайным предметом, хозяин был большим ценителем настоящей музыки. В этом зале по субботам проходили музыкальные вечера для знакомых и друзей, где выступали очень разные,  но всегда незаурядные музыканты, там, кстати, я впервые услышал Сергея Курехина.
Кроме рояля в этой квартире было еще много чего интересного. Хозяин обязательно демонстрировал гостям холодильник собственной и весьма оригинальной конструкции - чудо изобретательской мысли - все детали которого были сделаны из каких-то трубочек и деревяшечек, собранных на свалке! При этом он исправно работал и  практически не потреблял электрической энергии. Особую гордость хозяина дома и радость гостей вызывал автоматический клозет с массой приспособлений. Было еще много разных мелочей на кухне, и казалось, что в доме не было ни одного купленного прибора или предмета!  Не могу не сказать и об автомобиле марки «Волга», который, наверное, он сам собрал из того, что было под рукой. И, уже, будучи давно на пенсии, как ребенок радовался, когда удавалось его завести в зимние холода и гнать как мальчишка до самой Москвы.

Но самым замечательным было его врожденное чувство юмора. В лицах он рассказывал о том, как переиграл американское правительство, предъявив права на пенсионное обеспечение за все 35 лет, которые он отсутствовал в стране, только на основании того, что после университета отработал несколько лет на это самое правительство. А на вопрос: «Вы не жалеете, что эмигрировали?» – Конструктор с серьезным выражением лица отвечал, что только выиграл, так как дал в СССР своим пятерым детям бесплатное самое лучшее музыкальное образование. Вы себе представляете, сколько бы это стоило в Америке? – многозначительно поднимал палец наш герой.
В общем, я получил некоторое представление о гениальном человеке, имея счастливую возможность много с ним общаться. Прошло время, и мы расстались, когда я ушел из ВПК на вольные бизнес хлеба. Я до сих пор сожалею, что наше общение прервалось, а ему в последние годы жизни было, наверное, трудно в этой стране, он по-своему был патриотом России, и настолько она ему въелась в печенки, что умер он здесь.



Ночной дозор

Валерий Гергиев, художественный руководитель Мариинского театра

О работоспособности этого персонажа ходят легенды. Утром он репетирует с оркестром в театре, вечером открывает фестиваль в в Лондоне, наутро летит в Нью-Йорк на премьеру...
 
Маэстро, не иначе, его называют в театре. То, что он сотворил с театром за последние годы, трудно представить, если не знать театральной истории. Я сам не отношу себя к завзятым театралам, и посещал это заведение в свой петербургский период жизни нечасто, обычно сопровождая гостей северной столицы и, наверное, зря. Хорошая музыка как хорошее вино – много не бывает (афоризм мой). Я может быть это понял в первый раз, случайно оказавшись по своим проектам в Мариинском театре, и услышав   предварительную запись нового гимна России в исполнении оркестра под управлением Гергиева. Особая прелесть в том, что это было первое исполнение, и никто его еще не слышал, а я находился в студии звукозаписи театра на правах гостя.

Вернемся к маэстро. Я видел много талантливых и работоспособных людей (да и сам не прочь себя отнести к таковым), но то, как работал маэстро Гергиев, меня, конечно,  поразило. А дело было так. Однажды в воскресенье вечером, часов этак в десять, мне позвонили домой. Звонил помощник маэстро и предложил мне встречу с маэстро вечером, часов так в двенадцать. Заметьте, это было воскресенье и на вопрос жены: «Ты куда»? -  ответить: «Я еду в театр», -  это все равно, что сказать в библиотеку, эффект был бы точно такой же. Но имя Гергиева сработало, как пароль. И через полчаса я уже еду по ночным улицам города на своем спортивном Опеле.

В театре картина выглядит примерно так. В приемной сидят человек пятнадцать, и это, оказывается, живая очередь. Помощник мне быстро объясняет, что мы пятые и точно попадем еще до часу ночи, ну, хоть и на том спасибо, думаю я и устраиваюсь на диванчике. Вокруг театральные разговоры, из которых ясно, что тут половина - директора разных театров, а другая - композиторы и исполнители. Постоянно идет движение: из кабинета выходят люди с круглыми глазами, в кабинет влетают курьеры, секретарь непрерывно готовит то чай, то кофе, и, как апофеоз, заказывается ужин из ресторана. Нам, сидящим в ожидании, тоже кое-что перепадает. Часа через два из кабинета - голос Гергиева – всем пива! Выносят ящик пива «Балтика» от спонсора театра. Помощник нервно заглядывает в кабинет и постоянно мне подмигивает, мол, все нормально, скоро пойдем мы. Картина напоминает ставку Кутузова в ночь перед Бородинской битвой, думаю, что там все-таки было поспокойнее.

И вот свершилось. Мы входим в кабинет. Передо мной не похожий на свои глянцевые портреты маэстро собственной персоной. Это не тот мэтр во фраке с волшебной дирижерской палочкой, с легкостью управляющийся с сотней музыкантов. Это кабинетный жук – АДМИНИСТРАТОР. Он отводит меня в угол кабинета. Мы садимся на диванчик и минут двадцать беседуем о проекте для театра, который я предлагаю. Это использование виртуальных технологий для  представления театра в интернет. Очень быстро выясняется вся картина, и маэстро на лету включается в проект. В принципе всегда приятно говорить с умным человеком, даже если он музыкант, но маэстро еще и хороший менеджер и поэтому говорить с ним вдвойне просто. Мне кажется, мы поняли друг друга, дело доходит до сумм и контракта.

Из этой встречи мне запомнилось ощущение некоторой «сверхчеловечности» маэстро. Не знаю, какое слово можно подобрать, но впечатление такое, будто бы вы беседуете с богом, степень уверенности и непогрешимости так высока, что, по-видимому, спорить с ним никто и не пытается. Может быть так и надо, я сам такой. Никаких авторитетов кроме классиков!

А может я и встречался с живым классиком. Ну что же классик о классике всегда может написать пару теплых слов. После бессонной ночи и двух бутылок пива «Балтика».




Дешифровщик

Юрий Кнорозов,  Российский лингвист и этнограф

Никогда не знаешь, какая мимолетная встреча оставит след в твоей памяти.  Бывает, что всего несколько минут разговора с незнакомым человеком запоминаются на всю жизнь. Именно такую историю я и хочу рассказать.
Эта  встреча произошла в стенах первого Российского музея на Университетской набережной в Петербурге, известном как Петровская Кунсткамера.
В свое время я туда частенько захаживал, так как там трудилась моя жена. От университетской кафедры, где я работал, мне было всего две минуты до служебного входа в музей. Я открывал тяжелую дверь прямо с шумной городской набережной, и попадал в мир, которому было, по крайней мере, лет триста, где не было электричества, автомобилей и пепси-колы.

Осторожно поднимаясь по лестнице, я уже слышал глухое эхо шагов по всему зданию. Слева на полпути стоял огромного роста деревянный сакральный фаллос. Зачем он тут? Маски древних индейцев зло посматривали на японские мечи самураев. Гавайский король Камеамеа в огненно - красном плаще неожиданно возникал в узком проеме, пугая до смерти молоденьких практиканток. Тишина стояла полная.

В этот раз все было как всегда. И я не удивился, поднимаясь по лестнице,   встретив странного человека: шапка черной овчины, протертая до кожи, старомодное пальто, папироса Беломор-канал в зубах и полная отрешенность от всего происходящего. На секунду он остановился и взглянул на меня, из-под нависших черных бровей. Было такое ощущение, что его взгляд просто прошел мимо. Не от мира сего, - мелькнула мысль. Мы одновременно с ним поднялись на маленький балкончик, который был традиционной курилкой над лестницей, и мирно покуривали каждый свое. Я уже не помню, был ли предметный разговор и о чем, наверное, просто о погоде или о том, какое старое и ветхое здание Кунсткамеры, что оно вот-вот рухнет и задавит всех научных сотрудников. По-моему я ответил, что жаль, конечно, поскольку моя жена еще не покинула это здание.

На этом, в общем-то, и закончилась наша встреча. Уже потом от  жены я узнал фамилию этого человека и те легенды, которые окружали его работу и жизнь. Не мог я тогда знать, что именно он расшифровал древнюю систему письма майя, над которой  бились лучшие умы, и ученый мир сразу признал в нем гения.  Что самый загадочный исследователь мировой истории, наш современник, так запросто ходит по коридорам хорошо известного мне научного заведения с глазами пророка и с папиросой в зубах. А ведь мы могли бы и не встретиться никогда, ему от этого ничего, а у меня не было бы этой записи и чувства причастности к великим открытиям двадцатого века.


Продолжение следует....