Ты кто такой

«Если вам навстречу идёт пожилое тело в робе –
будьте бдительны – или сундук , или адмирал…»
(Из моей лекции молодым лейтенантам)

Март месяц 198.. года во Владивостоке выдался на удивление тёплым. Лейтенант Пони-ковский Станислав Семёнович, в 17 часов 25 минут возвращался с лодки «Б–248» , стоящей в среднем ремонте на «Дальзаводе», в казарму. Шёл не спеша и размышлял – как бы потратить сегодняшний вечер – то ли рисованием поотсечных схем лодки в соответствии с РБЖ–ПЛ–82 , то ли сесть и начать печатать книжки «Боевой номер» на горячо нелюбимый личный состав ЭМБЧ . 
Этому предшествовали некоторые события, о которых целесообразно упомянуть. 16 августа 198… года лейтенант Пониковский со своей горячо любимой супругой Валентиной Петровной и 10-месячным сыном Андреем прибыли на теплоходе «Олонка» к предбрюшью полуострова Шипунский в светлый град Бечевинка, расположенный на левой стороне одноимённой бухты у подножий горы Перевальной, высотой 856 метров, сопки с высотой 789 метров и напротив сопки Снежная, высотой 916 метров.
Окопавшись в Интернете автор «надыбал» много интересной информации про бухту Фин-вал, которую начинал «обустраивать» для базирования дизельных подводных лодок ещё отец автора вместе с адмиралом Горшковым в бытность того Главкомом ВМФ.
Зададим себе простой вопрос: «Когда, как и кем была открыта бухта Бечевинская?»
Можно представить себе такую картину: взбесившаяся осенняя непогода гнала по миру непроглядные тонны тяжелого океанского тумана. Ближе к берегу, она рвала его в клочья, смешивая с  прыгающими по волнам лоскутами взбитой соленой пены, а в неожиданно появляющихся просветах было видно, как ураганный ветер срывает со скалистых склонов вековые деревья и сбрасывает их в океанские пучины.
На деревянном судне, попавшем в плен сильнейшего осеннего шторма уже безнадежно, из последних сил, молились люди. Они видели, что их парусник неумолимо приближается к прибрежным скалам и ничегошеньки не могли с этим поделать….
Это отчаявшееся судно еще совсем недавно было построено под Охотском, оно имело в дли-ну одиннадцать саженей по килю. Таких больших кораблей еще не было на Восточном море, а по ходовым качествам это судно заметно превосходило собратьев, ходивших в то время по тихоокеанским просторам.
В его трюме  лежала богатая добыча: «свыше девятисот бобров, четыреста лисьих шкур и восемнадцать выдр».
Данный парусник носил название «Святой архистратиг Гавриил», несколько лет назад он был построен на деньги и принадлежал иркутскому купцу Ивану Бечевину, о богатствах которого ходили легенды. Говорили, что он хранит в своих подвалах бочки золота и серебра, а так же меховые горы пушной рухляди.
А еще, что он серьезно занимается разработкой проекта по исследованию морского пути от Камчатки до севера Сибири и поиском новых островов в северной части Тихого океана.
Ивану Бечевину не было суждено дождаться осуществления своего замысла. В 1758 году он был схвачен вместе с другими иркутскими купцами по обвинению в незаконном производстве ви-на и утайке кабацких сборов от казны. Он закончил жизнь на дыбе в пыточной канцелярии Иркутска, за четыре года до описываемого выше события. Все имущество Бечевина было описано, а красавец парусник передан в казну.
Стараясь угодить великим указам государыни–императрицы,  лучшие адмиралы и морские офицеры российского флота бороздили океанские просторы в поисках новых земель, делали описания, рисовали карты и заносили в государственные реестры земли, ранее неизвестные.
А предприимчивые купцы ломали головы, как обложить население на них проживающее ясаком, да развернуть обширные промыслы и торговлю на островах и землях Тихого океана.
Мореходом на «Святой архистратиг Гавриил» был назначен знаменитый Гаврила Пушка-рев, ходивший еще с Берингом на «Св. Петре» и переживший трагическую зимовку на острове Беринга. Ему предстояло осуществить предприятие, затеянное иркутским купцом Бечевиным,  и было оно в достаточной степени рискованным: эпоха открытия и исследования великой Алеутской гряды только вступала в пору своей молодости.
Изначально дружественные отношения русских первооткрывателей с местными жителями вскоре сменились враждебными. Причиной тому  послужил откровенный разбой, который учини-ли излишне «вольные» промышленники.
Историки утверждают, что именно под руководством Пушкарева произошли вооруженные столкновения, где были потери с обеих сторон, а команда Пушкарева не только убила семерых алеутских заложников, что стало первым случаем убийства представителей коренного населения в истории освоения Камчатки и Русской Америки, но и забрала в плен около двадцати местных девушек.
С этим «живым грузом» и отправился «Гавриил» на Камчатку, а в след ему неслись проклятья островитян.
К камчатским берегам  парусник подошел через несколько недель. И сразу же стоны и плач плененных девушек поглотил надвигающийся шторм, а баркентина, вроде рассчитанная на плава-нье в любою непогоду, вдруг заметалась по крутым волнам, не слушаясь команд капитана.
Стараясь спасти судно от бедственного положения, Пушкарев поспешил найти прибежище в одной из безымянных бухт Шипунского полуострова.
Но вход в нее изобиловал подводными скалами, и 25 сентября 1762 года «Святой архи-стратиг Гавриил» с командой промышленников, возвращавшихся на Камчатку с Аляски и Але-утских островов, потерпел крушение между окруженным рифами мысом Ловушек и противопо-ложным береговым уступом.
Считается, что в память об этом событии бухта изначально была названа Т.И. Шмалевым, видным администратором и исследователем нашего края «бухтой Гавриила», это подтверждают экспликации к карте Камчатки, составленной в 1764–1765 годах.
Но это имя не прижилось среди камчатских мореходов. Вскоре они стали именовать бухту по фамилии бывшего владельца парусника.  Это, во всяком случае, подтверждают и современные ис-торики, например, И. Курганов.
 
Но доподлинно знать, почему бухта называется Бечевинская, к сожалению, не может никто.
Ведь даже фамилия сибирского купца в разных исследованиях пишется по–разному: то Би-чевин, то Бичивин, то Бечевин…..
Да и в красивой фиордовой бухте Шипунского полуострова  купец–промышленник Б-ч-вин никогда не был, а разбившийся при в ходе в нее парусник уже несколько лет как ему не принадле-жал…..
Данная информация получена с сайта, но была мною несколько интерпретирована и допол-нена из других источников.
Долго ли, коротко ли, но океанские шторма заглаживали место трагедии, сколько душ от-важных мореплавателей нашли на ее берегах последний приют, но читая скупые параграфы исто-рической хроники о жизни купца Бечевина, которую я несколько вольготно тут передал, мне по-думалось: «А ведь верно, какое имя закрепит за собой географический объект, такую судьбу ему и уготовит время»
И если проводить аналоги  жизненных перипетий  сибирского купца Ивана Бечевина и ди-кой камчатской бухты Бечевинская, то их судьбы во многом окажутся схожими…..
Когда–то они были безызвестны, но медленно и терпеливо накапливали свои богатства: ку-пец – золото, да серебро, бухта – природные ресурсы из морского и лесного зверя.
Они оба рассчитывали с помощью своего богатства прославиться и утвердиться в памяти многих поколений. Их честолюбивые планы начали сбываться, но человеческая жадность и за-висть обернулись для обоих непереносимой пыткой и мукой, а так, же медленной и мучительной гибелью.
Эх, человечество за все годы своего существования так и не научилось особо ценную инфор-мацию фиксировать, обрабатывать и хранить.
Но если, с купцом Бечевиным все понятно: умер, похоронен, почти забыт, то, как и чем жила два столетия Бечевинская бухта, прежде чем о ней заговорили вновь, можно только предпола-гать.
Наверняка, она пользовалась повышенным интересом у рыбаков и охотников на морского зверя, ведь о том, какой в ней водится гигантский палтус, легенды ходят до сих пор…
Жил ли кто постоянно в эти годы на ее берегах, что интересного видел, время до нас, увы, не донесло…..
 
Что для человека столетие, для природы всего лишь секунда.
Бухта Бечевинская, как и многие другие бухты, даже не заметила, как через два века на сме-ну деревянным парусникам пришли не просто новые корабли, а современнейшие быстроходные суда, которые могли ходить не только по воде, но и передвигаться в океанских  глубинах (фото из Интернета).
 
Не могу утверждать, но мне кажется, что когда над небольшой и красивой бухтой, глубоко врезающейся в Шипунский полуостров, начали регулярно кружиться вертолеты, изучая ее бере-га, когда начали высаживаться десанты исследователей, измеряющих ее глубины, то она обрадо-валась.
 
Ведь если люди начали проявлять к ней такой активный интерес, значит она особенная, нуж-ная, и ее ждет светлое и громкое будущее.
А потом на ее берегах началось строительство. Всего лишь за полтора десятилетия здесь появились дороги, причалы, вертолетные площадки и все то, что люди привыкли называть инфра-структурой.
 
Красавицу бухту совсем не беспокоило, что ее плоть люди рвут тяжелой техникой, углубля-ясь все глубже, что каждый метр ее неширокой косы заливают бетоном и начиняют мегатоннами железных конструкций.
 
Ей даже нравилось, что теперь здесь звучат не только птичьи голоса, а слышится тяжелое ур-чание техники, раздаются людские голоса и смех.
Она, как могла даже старалась помочь строителям: то песка океанского подвинет ближе к бе-регу, то унесет в океан ненужные строительные отходы, то проследит, чтобы во время ответствен-ных моментов сборки, связанных с точными расчетами, погода стояла изумительная, чтобы ника-кой ветер или иное непредвиденное природное явление не помешало людям осуществить их пла-ны.
    
Постепенно  невероятное количество ящиков, брикетов, тюков и прочей строительной тары расползлось вдоль всей прибрежной  косы, превращаясь в многоэтажные дома и другие постройки непонятного назначения. Но для бухты было совсем неважно, для чего люди развернули здесь та-кое объемное строительство. Ей просто нравилось наблюдать за их суетой и затем как споро и бы-стро они преображают ее берега.
А еще ей очень нравилось, что на берегу каждый вечер начали зажигаться огоньки, и каждый месяц их становилось все больше. Бухта ловила их отражения на своих волнах и покачивала туда-сюда и гордилась тем, что раньше она была просто красивой, а сейчас и вовсе заискрилась, обрела новые краски и статус, и стала невероятной красавицей.
Она полюбила  людей, которые поселились в новостройках, они не были похожи на зарос-ших, вечно курящих и матерящихся мужиков, которые заходили в бухту на рыболовецких судах.
Эти мужчины выглядели не просто подтянуто и нарядно, но порой даже щеголевато. Они вечно куда–то спешили с серьезным выражением лица и редко приходили на берег, чтобы полю-боваться на отражение закатного неба в водах бухты,
 
Но зато к ним приехали маленькие вездесущие ребятишки и нарядные жены. Это были заме-чательнейшие и праздничные дни бухты Бечевинской.
      
 
Тогда, в шестидесятых годах ХХ века она даже не задумывалась о том, что все эти люди не просто люди – они военные!!!!
Конечно же, бухта Бечевинская даже не подозревала, что история ее новенького и современ-ного посёлка началась в эпоху «холодной войны», времени, когда в количестве и качестве танков, самолетов и ракет соревновались две системы. В результате по обе стороны океана вырастали все новые и новые военные гарнизоны, порой расположенные там, где Макар телят не пас.
«Как отмечает в своих мемуарах командующий ТОФ Н.А. Амелько: «Шестидесятые го-ды были периодом значительного роста.… На флоте появилось новое оружие – крылатые ко-рабельные, береговые, авиационные с обычными и атомными зарядами баллистические раке-ты.
Всё это требовало спецхранилищ, мастерских приготовления и пунктов специальной отработки, дезактивации, хранения отходов, и всё это хозяйство, повторяю, должно обу-строиться в необжитых таёжных местах без дорог и даже без подходов с воды».
«На флоте было развёрнуто колоссальное строительство. Чтобы не распылять строи-тельные части и технику, флоту передали всех военных строителей Дальнего Востока, воз-ложив обязанности по строительству объектов на побережье и островах для войск ПВО, РВСН, стратегической и дальней авиации. И вот этой «армией» строителей в 110 тысяч че-ловек руководил на флоте генерал–лейтенант Виктор Иванович Иванко.
За 10 лет на флоте были построены:
– база надводных кораблей с причальным фронтом, учебными классами в бухте Абрек;
– база дивизии атомных подводных лодок со всеми необходимыми сооружениями, скла-дами, хранилищами, казармами для рядового состава, учебным центром в бухте Павловского;
– завод ремонта и достройки атомных подводных лодок в посёлке Большой Камень;
– база подводных лодок в бухте Постовая в Советской гавани;
– место базирования бригады подводных лодок в Магадане;
– ракетно–техническая база и хранилище атомного оружия в посёлке Советский на Камчатке;
– в бухте Сельдевая – завод ремонта кораблей и атомных подводных лодок;
– в бухте Завойко, тоже на Камчатке, – городок и причальный фронт кораблей ОВРа с жилым городком;
– на окраине Петропавловска–Камчатского – позиция берегового ракетного полка тоже с жилым городком, расширены и модернизированы базы подводных лодок в бухте Улисс и Крашенинникова.
– Построен городок в бухте Стрелок для семей офицеров, служивших на кораблях и под-водных лодках, базирующихся в бухтах Павловского и Абрек;
– отличный городок дивизии морской пехоты;
– современный хорошо оборудованный защищённый командный пункт флота;
– закончено строительство аэродрома в Большом Камне, удлинены полосы в Кневичах, Постовом, Елизово;
– вновь построены аэродромы в Преображенье, Большерецке.
– Была также построена база подлодок в бухте Бечевинская.
Да всего не перечтёшь» [1, с. 75-80].
 
    
Из материалов Википедии – свободной энциклопедии:
«Бечевинка (также Финвал, Петропавловск–Камчатский–54) – гарнизонный посёлок на Камчатке в бухте Бечевинская, основан в 1960-х годах как база подводников.
Здесь базировался мощный флот: сначала из пяти подводных лодок 641 проекта, позже появились и атомные субмарины.
Отсюда же наши подводники отправлялись в автономные плавания, в Австралию, Аф-рику, Индонезию.
В августе 1971 года в Бечевинку переведена 182-я бригада подводных лодок, состоящая из 12 субмарин.
Новый этап существования гарнизона ознаменовался перевооружением бригады на под-водные лодки проекта 877. Первой лодкой, пришедшей в гарнизон, стала «Б–260» (2-ой корпус «Варшавянок»). Ее внешний вид был настолько необычен, что сразу после швартовки подвод-ной лодки, на пирсе собралась толпа любопытных зевак, рассматривающая необычный «утюг»
В 1889 году все лодки проекта 641 передали в состав других соединений».
 
Рассказывать о том, как перевооружался Финвал, оснащался новой военной техникой у меня нет желания, для меня важнее информация о том, что бухта Бечевинская вместе со всем своим населением, ждущая, что скоро о ней заговорят во всем мире как о нужном и красивейшем месте планеты, в своих ожиданиях была обманута.
 
Выстроенный с нуля поселок Финвал, так и не появился на картах страны, его предназначе-ние было строго засекречено.
А чтобы поддержать тайну строительства новых военных объектов на должном уровне, не только бухту, но и всю Камчатку объявили закрытой территорией, и попадали туда исключи-тельно по специальным пропускам (фото из Интернета), что спасало местных жителей от на-плыва в азербайджанцев, цыган, таджиков, туркмен, узбеков, китайцев и прочих «работни-ков торговли», заполонивших полуостров после отмены статуса «погранзоны» к середине 20-х годов XXI столетия.
Да и сам гарнизон после окончания строительства военных объектов, казарм, штаба, гаража, камбуза, дизельной подстанции, котельной, различных складов, а так же гражданских зданий, как школа, два магазина… в своем росте остановился.
Повторюсь: этого поселка никогда не было на карте, он был полностью изолирован от внеш-него мира, его скрывали не только военные, но и частые туман. Проживало в нем около 2.000 жи-телей. Все они имели связь с «большим миром» только во время отпусков и командировок (фото из Интернета).
Время неумолимо идет вперед, и вместе с ним меняются приоритеты, ценности, обычаи, во-енные доктрины.
То, что было грозой для блока НАТО в шестидесятые, перешло в разряд исторических экс-понатов в девяностые.
   
Военные гарнизоны в начале девяностых еще добросовестно охраняют рубежи Родины, под-чиняя свою жизнь Уставам.
О советских и российских подводниках, их нелегкой судьбе, их мужестве и героических по-ступках пишутся многочисленные научные труды, десятки интересных и захватывающих книг, сотни журнальных и газетных статей – в большинстве из них еще с привычным пафосом звучит доктрина, что молодое поколение России, стран СНГ на примерах героических подвигов подвод-ников учится быть патриотами своей страны, свято чтить память отцов и дедов.
А в это время вокруг боевой мощи нашей страны уже затягивается смертельная удавка поли-тических перемен.
Еще не перестроившаяся под новые правила жизни пресса трусливо молчит о том, как с це-лых армий, флотов, эскадрилий срываются погоны, и ничего не может противопоставить тому, как забываются былые заслуги, становятся ненужными звания, отторгаются истины…..
В 1996 году, в период «реформ» и бечевинский гарнизон попал под сокращение и прекратил свое существование.
Полная информация о том, как строился военный гарнизон в бухте Бечевинская, сколько бюджетных средств в него было вложено, сколько рабочей силы задействовано навсегда останется тайной за семью печатями, даже для тех, кто имеет доступ к архивам с грифом «Особо секретно»
А по–настоящему жалко, что так мало осталось фотографий, запечатлевающих события тех лет, ведь воспоминания из человеческой памяти стираются, а фотографии их сохраняют на долгие годы.
Все присутствующие в этом повествовании черно–белые фотографии собраны на разных сайтах, к сожалению, почти нигде их авторство не обозначено.
 
Пока писал рассказ наткнулся на следующие интересные факты про Бечевинскую бухту:
 «Село Бечевинка расположено в Белозерском районе Вологодской области
БЕЧЕВИНКА, с, центр Бечевинского с/с Белозерского р-на.
Название восходит к существительному бечева (бечевинка), имевшему в древности зна-чение «дорога или тропа по берегу реки, по которой шли бурлаки или лошади, тащившие суд-но» (Сл РЯ XI–XVII, I, 183), дано по местоположению села, находящегося на бечеве (бечевин-ке). В XVII в. селение находилось (в помещичьем владении и называлось д. Бечевинской)».
Что–то мне подсказывает, что подобное предположение может быть применено и к нашему географическому объекту и никаких разночтений тогда бы не было.....
Но ученым виднее.....
Забегая вперёд, хотелось бы выяснить: «Кем и как был разграблен военный гарнизон в Бе-чевинке?»
Конечно же, вопрос о закрытии военного гарнизона в бухте Бечевинская решился не «вдруг» и не «в одночасье».
Этой незавидной судьбе еще совсем молодого поселка предшествовало несколько лет пере-строечных реформ, происходящих во всех слоях нашего советско–российского общества.
Может только изначально они здесь переживались менее болезненно??? Из–за отдаленности и особого жизненного уклада поселка?
Но, по мере того как все быстрее раскручивалась перестроечная «карусель», то  и здесь: в штабе, казармах, на боевых вахтах, да что там говорить, в каждой семье все больше заводилось разговоров о том, что за будущее ждет и нашу армию и всех ее бойцов?
Но всем жителям Финвала хотелось верить, что расформирование и закрытие их гарнизону не грозит, ведь он еще совсем молод, ему–то всего–то чуть больше двух десятилетий….
Но все же, и в закрытой от мира Бечевинской бухте атмосфера становилась все более на-пряженной. С каждым месяцем и каждой неделей количество «нервных микробов» витающих в воздухе становилось все больше.
    
Раздражались начальники – волновались и подчиненные.
Многие в это время пытались задать высшему командованию вопрос: «Что с нами будет?» Но в ответ чаще всего – особенно от политрабочих – слышалось: «Что за идиотизм с Вашей стороны ставить подобные дилеммы? Что за некорректность?»
 
Жизнь в Финвале, конечно же, шла своим чередом: проводились занятия по политподготов-ке, матросы ежедневно выстраивались на построение, по–прежнему, драили и начищали техниче-ские средства своих заведований.
 
 
Но вот за «вечерней рюмкой чая», офицерский состав все больше вспоминал не боевые по-ходы на субмаринах,  вел разговоры не о рыбалке и об охоте, не о своих планах на предстоящий отпуск, а все больше рассуждал о том, что пришел конец великой Державе – СССР, что у распа-дающегося государства нет сил на преобразование его военной системы в ближайшее время.
И выходя на центральный плацдарм гарнизона, каждый невольно думал: «А не будет ли ны-нешний парад последним в истории данного военного городка?»
А общество все куда–то бежало, все более и более ускоряясь. Никто не желал и не хотел ос-тановиться, отдышаться, задуматься: куда мы бежим, зачем мы бежим, и туда ли мы бежим? А может быть, правильнее было бы замедлить шаг и повернуть свое движение совсем в другую сто-рону?
Но для всего населения, а тем более для людей военных был отдан негласный приказ: «Глаза закрыть!!! Уши залить воском!!!»
Оглядываясь назад, многие сейчас не понимают, как высокие чиновники из министерств, смогли развить такую «бурную» деятельность и диву даются: а россиянами ли они были??? Ведь прикрываясь громкими лозунгами о перестройке, гласности, о светлом будущем, которое нас всех ждет, они первыми набросились на богатства Родины.
Стуча себя в грудь «патриотическими кулаками», они в это время думали только о том, как с выгодой продать, или просто ни за грош отдать, или еще хуже того – разворовать то, что соз-давалось и развивалось многие десятилетия….
На свою страну, на свой народ им было просто «На–пле–вать!!!»
А потом, поняв, что все самое «вкусненькое и жирненькое» уже съедено, вдруг разом заго-лосили: «Денег нет!!! Нужно срочно закрывать по причине отсутствия финансирования весь недострой (а по всей России он был ого–го какой), армию сократить,  науку и исследования во всех сферах жизни заморозить, «счастливую жизнь» для всех «недоумков», все еще строящих коммунизм, срочно остановить!!!!»
Откуда в те годы на нас разом свалилось столько манкуртов (людей без памяти, без Родины, думающих, только о том, как им обустроить себя, как урвать послаще не только материальный, но и такой сладкий кусок власти над всеми) будет очередной загадкой в истории развития нашего общества.
Мы все тогда попали в плен реформ, которые уводили нас: «От высоких амбиций – к ут-рате Традиций!»
 
На страну со скоростью цунами накатывал вал дерьма.
Конечно же, красивая и далекая камчатская бухта, которая  на своем веку пережила не одно стихийное бедствие от сильнейших землетрясений,  до разрушительных океанских цунами и пред-ставить не могла, что этот «вал человеческой алчности и жадности», окажется для нее самым тяжелым и опустошающим.
Пока она пытается прислушаться к разговорам своих обитателей о том, что происходит в их жизни, понять, почему они выглядят такими серьезными и озабоченными, на далеком «материке» многочисленные юридические военные законотворцы ночи не спят, чтобы выдать в массы но-венькие и горяченькие документы, например такого рода:
«Приказ министра обороны СССР от 12 декабря 1990 г. №485
Об улучшении обеспечения воинских частей, учреждений и военно–учебных заведений
Советской Армии и Военно–Морского Флота
спортивным имуществом, инвентарем, оборудованием,
специальной техникой и аппаратурой»
Да уж…..
На фоне трещащего по всем швам бюджета это очень актуально, тем более, что совсем скоро, другие командиры, дадут совсем другие указания: «надлежит перевезти имущество бечевин-ского гарнизона в другое место в минимальные сроки».
За что мы любим свою армию?
За то, что для нее нет задач невыполнимых.
За то, что есть у нее три знаменитых срока: к исходу, к утру, к понедельнику.
Подогнали к причалу десантные корабли, дали команду грузиться, пригрозили, что больше никакой транспорт в Бечевинскую бухту не зайдет, и все кто не успеет запрыгнуть на борт отхо-дящего судна, останется тут навечно….. А для подтверждения серьезности своих слов просто от-ключили отопление и электроснабжение…
Даже не берусь представить, что в те дни творилась в головах и душах жителей Финвала, ведь это совсем разные понятия: лишиться разом всего нажитого имущества в результате несчаст-ного случая (пожара, наводнения, землетрясения) или же просто оставить его по приказу какого–то равнодушного толстокожего чинуши…..
    
Та погрузка «в новую жизнь», по–видимому, была для всех настолько сильным стрессом, что даже спустя полтора десятилетия в своих воспоминаниях о жизни поселка, никто из них не пишет о том, как «сие действие» происходило.
Как–то где–то в Интернете наткнулся на единственную трагическую строчку о тех днях Бечевинской бухты, которую, не имея достоверного подтверждения, сначала отвергал как «не достойную внимания», но позже понял, что эта «заноза» в мой мозг впилась крепко. А рассказ был о том – что в действительности послужило причиной «закрытия» Бечевинского гарнизона. А оказалось – как всегда – всё до банальности просто. Дело в том, что электроэнергией посёлок снабжала дизельная подстанция, располагавшаяся напротив 2-го пирса. Там было установлено 3 дизель–генератора по 1 МВт каждый. Двух дизелей «с головой» хватало на обеспечение нужд по-сёлка.
 
Но с каждым годом из–за плохого качества ремонта дизелей бечевинцы всё больше и дольше сидели без света. Уже после вывода бригады в Завойко личный состав узнал, что оказывается по всем документам в Петропавловске–Камчатском в бухту Финвал была проложена ЛЭП и шос-сейная дорога с 3-мя мостами, по которой курсировали 3 раза в день автобусы – от Финвала до ТЭЦ–2 и обратно. То есть попросту говоря деньги были разворованы (или пущены на какие–то городские нужды Петропавловска минус Камчатского), а когда в середине 90-х встал вопрос – «Дайте мазут, дайте солярку, дайте дизель–генераторы» и т.д. – начальники всполошились – как же – сейчас всё «всплывёт» наружу и кое–кому в тисках зажмут «два мешка воспоминаний», а то и «конец любви», то дешевле закрыть гарнизон в Бечевинке, чем сидеть на нарах по поводу недостатка финансов.
Поэтому все же рискну ее передать своими словами: «Погрузка населения на отчалившие суда, а так же дни ей предшествующие, были настоящим безумием. Официальных данных об этом нет, но ходили упорные слухи, что вместе с бывшими жителями поселка Финвал, на борт военных кораблей было загружено одиннадцать трупов»….
Скорее всего это были чьи–то домыслы – ибо автор может твёрдо утверждать – никаких тру-пов не было.
Но представлять лица людей и их чувства, когда они бросали последний взгляд на родные дома, казармы, ремонтные доки, на  места, где проходило для кого–то детство, для кого–то ста-новление, а для кого–то зрелые годы жизни мне не надо – сам видел их, да и у самого видать было такое же!
И не ошибусь, если скажу, что у всех, стоящих на палубе военного корабля, в тот момент не только опустились руки, но и упали сердца….
У многих в глазах стояли слезы: обиды, жалости, сожаления, тревоги или даже страха перед будущим….
Сейчас здесь напрочь отсутствовала обычная  и  привычная  приподнятость,  которая раньше всегда сопровождала любой выезд в Петропавловск–Камчатский.
Улыбку можно было увидеть разве что у детей,  для которых этот переезд был очередной иг-рой, с увлекательным сюжетом.
    
Взрослые же, наверняка, ощущали себя беспомощными болванчиками, которых завели и подтолкнули вперед: хочешь – не хочешь, а катись.
Наверное, впору было вспомнить старинную морскую заповедь: «Обстановка неясная – ложись спать!», но, почему–то мне кажется, что уснуть тогда могли только навкалывавшиеся на погрузке  до смертельной усталости матросы….
Не знаю, какие льготы и «подъемные» на новом месте службы сулило высшее начальство подводникам – мне лично полагались подъёмные (ибо расстояние было более 100 км – даже по прямой на карте), ибо я их и никто так ничего и не получили (хотя сильно подозреваю, что день-ги были выделены на это), но наверняка оно так никогда и не поймет, что оставленная в Финвале табуретка, изготовленная своими руками, или забытый фотоальбом для многих из ее жителей зна-чили много больше и были гораздо ценнее любых материальных «компенсаций», а уж о мораль-ных и нравственных в нашей стране как–то совсем не принято и неприлично говорить….
    
Но до этих времён, когда Пониковский – уже в чине капитана 3 ранга – будет перевозить свои вещи «навалом» на теплоходе «Авача» (ибо ни одного контейнера для перевозки личных ве-щей, обещанных вышележащими штабами, народ в Финвале так и не увидел), а затем ещё трое суток без сна и отдыха будет «эвакуировать» имущество ЭМС к новому месту дислокации в За-войко, оставалось ещё более 7 лет – но об этом как–нибудь в следующий раз…
Станислав Семёнович был назначен КМГ  резервного 332-го экипажа, который на тот мо-мент своего корабля не имел, а посему, после представления вновь прибывшего механического лейтенанта сначала командиру бригады, а затем и НЭМСу , на следующее утро он был направлен сразу же на выход в море на две недели на подводной лодке «Б–470»  – чтобы жизнь мёдом не ка-залась.
Однако лейтенант времени даром терять не стал, и за две недели ухитрился сдать зачёты и допуститься к дежурству по кораблю и к несению вахты ВИМом , благо вместе с ними пошёл на выход Помощник НЭМСа по живучести покойный ныне к сожалению капитан 3 ранга Путанов Константин Павлович , который и начал «натаскивать» молодого лейтенанта в премудрости устройства кораблём и управления им.
После этого была первая автономка в жизни механёнка , в которой Пониковский встречал Новый Год на глубине 120 метров, а заодно к концу длительного плавания допустился к самостоя-тельному управлению ЭМБЧ и дежурству по живучести (об этом я уже писал в своём рассказе «Продуть гальюн»).
В начале февраля 198… года – через пару недель после возвращения из автономки НЭМС 182-ой обрпл  капитан 2 ранга Каранов  вызвал к себе молодого лейтенанта «на ковёр». Стани-слав Семёнович весь извёлся, пока дошёл до двери кабинета, в котором ему предстоит ещё поси-деть 3 года в должности Помощника НЭМС–метролога, ибо «грехов» за собой не чуял, не считая стародавнего обливания водой при продувании балласта ЗКБ  и собственного командира 332-го экипажа – но об этом как–нибудь в другой раз (читай рассказ «Первая вахта»).
Зайдя в кабинет начальника и доложившись, Станислав услышал предложение, от которого было грех отказываться. Каранов предложил ему съездить во Владивосток и принять от бывшего механика первого корпуса «Варшавянок» «Б–248», образца 1980 года выпуска, по классификации НАТО – «Kilo», управление БЧ–5. Механёнку дали сутки «на подумать», после чего отпустили с миром к жене и сыну, чтобы тот их порадовал.
На семейном совете Валентина Петровна выразила понимание предстоящими перспекти-вами повышения своего супруга в должности, сын же Андрей Станиславович по молодости лет скромнейше уклонился от обсуждения предстоящей поездки отца в столицу Приморского края. На следующий день Пониковский сообщил начальнику об итогах семейного совета, в результате чего он сам через неделю улетел во Владивосток, а его супруга – в Севастополь к родителям – всё же веселее…
Вхождение вновь назначенного командир ЭМБЧ в коллектив подводной лодки произошло скромно и заметно – ибо из всего офицерского состава экипажа в наличии были сплошь и рядом снятые со своих должностей бывшие старпомы подводных лодок: ПК  – капитан 3 ранга Ледика-ев Борис Семёнович, командир БЧ–1  – капитан 3 ранга Невоструев Пал Палыч, командир БЧ–3  – капитан 3 ранга Венцов Игорь Владимирович, командир БЧ–4,7   капитан 3 ранга Иванов Сергей Львович, а также КВГ  – старший лейтенант Добров Денис Александрович плюс бывший командир ЭМБЧ – капитана 3 ранга Суровый Александр Николаевич, награждённый орденом Красной Звезды за испытания и ввод в эксплуатацию новой техники. Они обрадовались, что в экипаж прибыл молоденький лейтенант, которого можно «загрузить по самый жвако–галс ».
Ер «загрузить» не получилось. Во–первых, лейтенант прибыл с допуском, во–вторых, в пер-вый же свой приход на подъём Флага новоиспечённый механик, пришедший вместе со старым механиком, уже назначенным командовать доком где–то в Африке, имел наглость потребовать, чтобы дежурный по ПЛ, а им был капитан 3 ранга Венцов И.В., вышел и доложил ему по форме о состоянии корабля и замечаниях за ночь. Игорь Владимирович – ясный перец – отказался (типа ну ничего себе – я, капитан 3 ранга, буду какому–то лейтенанту докладывать), но после того, как Станислав Семёнович после подъёма Флага и роспуска строя (моряков отпустили покурить на корень пирса) разъяснил бывшим старпомам, что ему глубоко перпендикулярно – кто и кем когда–то был – а именно сказал: «Когда морду бьют – на должность и возраст не смотрят», а посему – он, то есть лейтенант Пониковский, вечность и былые заслуги уважает, но Корабельный Устав и РБЖ–ПЛ–82  вкупе с РОЖ–РК  написаны не взирая на звания командира ЭМБЧ, вследствие чего он ничего сверхъестественного не требует – утром доклад по всей форме, плюс согласование работ по боевым частям…
Старпомы пошумели малость, но командир подтвердил справедливость слов Станислава и сказал: «Со временем с механиком разберётесь, а пока – всем в топку – работать»…
Через две недели совместной службы бывшие старпомы уже здоровались первыми с механи-ком, дежурные по ПЛ докладывали с утреца как и положено, а механик завоевал уважение капи-танов 3 ранга тем, что в свободное вечернее время отремонтировал двигатель на катере минёра, помог с ремонтом насоса на даче помощника командира и достал необходимые провода, которые были ну позарез нужны на даче штурману, но больше всего их поразило то спокойствие, с кото-рым новый механик управлялся с одуревшими от ремонтного безделья матросами.
Особенно их поразил случай (на третий или четвёртый день пребывания Станислава Се-мёновича в должности), когда с утра на построении были обнаружены трое крепко подвыпивших за ночь матроса из ЭМБЧ . Пониковский не стал кричать, арестовывать, а просто после подъёма Флага выстроил на корме лодки весь свой личный состав, приказал дежурному трюмному поднять наверх три аварийных пояса с тросиками (по 10 метров длины каждый и с карабинами на конце), надел пояса на шатающихся и борзо грозящих всеми карами небесными лейтенанту матросов, ка-рабины сцепил на поручне ограждения рубки, а затем – не говоря ни слова – короткими ударами столкнул всех троих за борт поплавать в февральской водичке…
Для всех это было шоком. Три товарища, отплёвываясь и размахивая руками, плавали в зама-зученной водичке и пытались достичь кормы, дабы взлезть на лёгкий корпус, но тросики не дава-ли им этого сделать – коротки были, женщины с соседнего парохода (а им была плавбаза «Совет-ская Украина»), стоящего по корме подводной лодки, кричали что–то типа «врятуйте, топлять молоденьких хлопців» , а дежурный по БПК  «Адмирал Виноградов», что стоял по носу «Вар-шавянки» , куда–то начал звонить и размахивал руками, но Станислав выждал минут 10, пока пьяные гоблины не протрезвели, затем отсоединил тросики и ведя всех троих, как пуделей на про-гулке, дал им доплыть до вожделенной кормы и залезть на лёгкий корпус, после чего приказал от-стегнуть пояса, отнести их вниз, переодеться и приготовиться к корабельным работам, а осталь-ных предупредил, что любителей «огненной воды» будет ожидать тоже самое...
Самое интересное, что моряки всё поняли и больше ни одного пьяного матроса на построе-ниях никто не видел, хотя – как чуял по запаху Пониковский – ночные пиршества были. Но был один, который считал, что ему всё можно – по фамилии Могусин. Кончилось всё это тем, что од-нажды напившийся морячишко, застуканный механиком, решил с ножиком отстоять свои права поступать только так, как ему возжелается, а не как положено по Уставам. Поэтому он в казарме – на глазах у всего экипажа – со словами: «Да я тебя сейчас попишу как Тузик грелку» – бросил-ся с ножом на Пониковского, который, ничего не говоря и никого не предупреждая, выбил нож, скрутил ручонки шаловливые Могусина его же брючным ремнём, при этом ухитрившись сломать ему правую руку, основным ремнём прикрепил руки юрода за спинку койки, после чего слегонца попинал пьяного ногами и предупредил зрителей, что если какая падла развяжет оборзевшего бойца – то с ним – как с предателем…
К утру Могусин протрезвел, Пониковский развязал ему руки и предупредил тихо: «В сле-дующий раз сломаю шею…» – и матрос понял, что это не просто слова, а посему после этого больше пьяным на глаза начальникам не попадался. Но кончил он довольно плохо – связавшись  местным криминалитетом, Могусин «взялся» продать тогда только входившие в моду «Тойоту Короллу», машину продал, но деньги решил прикарманить – дурной был, думал, что хитрее всех. Первый раз он получил отвёртку под рёбра, но «не понял» и не внял предупреждению, а побежал жаловаться в полиотдел – меня местные обижают. Политрабочие ему посочувствовали и решили спровадить его подальше – в родной город Челябинск. Пониковский с двумя бойцами, одетые в бронежилеты и вооружённые автоматами, под предводительством – нет, не Стёпки Разина – а политрабочего с безполезным в реальном бою «макаровым» – довезли Могусина до аэропорта Владивостока, затем, пугая всех пассажиров своим грозным видом, сопроводили его вместе с ра-ботниками милиции до трапа самолёта и понаблюдали за взлётом последнего. На выходе из аэро-порта им встретился паренёк, который, сияя белозубой улыбкой, проинформировал конвой, что зря они по жаре в жилетах таскаются – всё равно чудо то, которое они отправили в полёт, найдут и своё заберут…
Забрали – но не деньги, а жизнь – ибо через неделю от челябинского военкома пришла теле-грамма, что Могусина просто как свинью зарезали под дверьми его же квартиры…
Но это было ещё впереди, а пока же молодой командир ЭМБЧ шёл в казарму и радовался майскому теплу, которое уже позволяло ходить не в шинели, а просто в кителе, правая сторона которого украшала «лодочка» , которую вручил Пониковскому сам НЭМС после зачитывания приказа о назначении лейтенанта командиром БЧ–5 ПЛ «Б–248» и которая вызывала недоумение у офицеров–надводников, никак не могущих поверить в то, что лейтенанта, срок службы в офи-церской должности которого равнялся 10 месяцам (считая с момента выпуска), назначили коман-диром боевой части.
И всё бы было ничего, если бы за 50 метров до подъезда казармы, на втором этаже которой располагался экипаж «единицы», шагающего в раздумьях лейтенанта не обогнал УАЗик, на кото-рый Станислав Семёнович даже не стал обращать внимания – ну едет колымага и едет – да и хрен с ней. Но хрен оказался в нём, а не с ней – проехав метров пять, изделие Ульяновского авто-завода резко затормозило и из него вылезло тело – в робе, без пилотки. Пониковский не стал бы и на него обращать своё внимание, если бы не идиотский вопрос, заданный вылезшим из авто де-душкой: «Почему честь не отдаёте?»
– Слышь, вундеркинд, ты кто такой вообще? – ответствовал ему молодой механик с «пота-ённого судна». – Едешь себе по делам – так кати и дальше, не застилай свет – не видишь – меха-ник с подводной лодки идёт… Двигай, сундучара, отсюда быстрее, пока в бубен не получил. Я те-бе не проститутка с Луговой, чтобы честь налево и направо кому ни попадя отдавать. – Поников-ский потихоньку начал «заводиться», но его перебил старикашка:
– Да как ты смеешь так со мной разговаривать? Ты кто такой вообще?
Станислав Семёнович оторвался от своих дум о прекрасном, подошёл поближе к телу в ро-бе, не спеша взял левой рукой за куртку и тихо, но со значением, прошептал:
– Не сметь мне «тыкать». Сядь в машину и кати дальше, иначе челюсть сломаю с одного захода. Дай пройти – мне некогда с мичманами тут разговаривать, – и, отодвинув влево от себя остолбеневшее от такой наглости тело, отпустил куртку последнего и пошёл по своим делам да-лее. Не спеша дойдя до подъезда, Пониковский смело шагнул в него и скрылся из вида, тут же за-быв о произошедшем…
В 17.40 в кабинет влетел командир капитан 3 ранга Федорцов Александр Сергеевич с пере-кошенным – то ли от волнения, то ли от бешенства – лицом и приказал механику срочно прибыть в кабинет к командиру 4-ой бригады ремонтирующихся кораблей. Пониковский не стал возра-жать, а поднялся, осмотрел себя на предмет порядка в форме одежды и вышел из помещения…
– Разрешите войти, – запросил добро у капитана 1 ранга, сидевшего за столом в своём каби-нете Станислав Семёнович и добавил, – командир БЧ–5 подводной лодки «Б–248» лейтенант Пониковский по вашему приказанию прибыл…
– Заходи, – разрешил кап раз и добавил. – Расскажи–ка нам, орёл комнатный, как ты адмира-ла за грудки хватал…
– Какого адмирала? – удивился лейтенант.
– Вот этого, – указал пальцем на тело, которое ещё час назад вылезло из УАЗика и которое механик отодвигал в сторону со своего пути. – Это контр–адмирал Крицаев, заместитель Коман-дующего Приморской флотилией разнородных сил…
– Да вы что? – удивился сын отставного адмирала. – И где это на нём написано, что он не «сундук» со склада, а адмирал? На робе «Боевого номера» нет, пилотки с адмиральским крабом на его голове я не заметил, а знать всех адмиралов Тихоокеанского флота я не обязан. Далее – поче-му я ему должен честь отдавать – когда я его в упор не знаю, да и ехал он из–за моей спины – я что – должен каждый раз оборачиваться на звук едущей машины? У меня у самого отец – адмирал, так что как тот должен выглядеть – десять лет наблюдал…
В кабинете наступила тишина. Минут через 5 Пониковского попросили выйти. Ещё через минут 30 в кабинет заскочил моряк с иголкой и нитками в руках, он пробыл в кабинете ещё минут 10, затем вышел и сказал лейтенанту, что тот может заходить. Станислав Семёнович переместил своё тело из коридора в кабинет и увидел, что на робе, в которое было облачено тело из УАЗика, появилось изменение – на нагрудном кармане была пришита широковещательная бирка, что это не мичман с продовольственного склада, а целый Зам. Командующего ПФлРС.
Пониковский представился:
– По вашему приказанию прибыл.
– Представьтесь адмиралу, – потребовал комбриг, но лейтенанта уже «занесло» на поворо-тах:
– Не вижу здесь адмирала. Вижу здесь только Заместителя Командующего Приморской флотилией разнородных сил – а им может быть и капитан 2 ранга – я только лейтенант, но уже командир БЧ–5. Я сюда прибыл с Камчатки и здесь, во Владивостоке, только около месяца, не выходя из прочного корпуса, мне некогда изучать структуру Приморской флотилии, тем паче, что наша бригада к ней не относится. Пусть представится как положено – тогда и я буду с ним разговаривать по Уставу. А пока я его звания не вижу, никаких докладов ему делать не буду.
Комбриг аж обалдел от услышанного.
– Лейтенант, ты бы не зарывался…
Пониковский за словом в карман никогда не лазил:
– Товарищ комбриг. Если хотите со мной разговаривать – извольте мне не «тыкать», а об-ращаться как положено – я с вами водку не пил и детей ваших не крестил. Я офицер в третьем по-колении – и мне ведомо – как и что на флоте делается. Извиняться перед заместителем Коман-дующего я не буду – если он адмирал – пусть уважает свои погоны и своё звание – и появляется перед офицерами в соответствующем виде, если он хочет, чтобы к нему относились соответствен-но, а не путали с мичманом, – не буду. Честь имею. – С этими словами Станислав Семёнович вышел из кабинета и направился в свою казарму…
Через час командиру «Б–248» принесли бумажку с красной печатью, которая предписывала лейтенанту Пониковскому Станиславу Семёновичу самостоятельно явиться на гарнизонную га-уптвахту города–героя Владивостока и провести там 10 суток, осмысливая своё поведение и об-ращение с адмиралом…
Механик спорить не стал, сходил в бригадную столовую и поужинал, помятуя о том, что на губе его в этот час никто кормить не станет, затем сложил свои вещички и на комбриговском УА-Зике приехал на губу, там он был препровождён в офицерскую камеру, в которой и дождался сле-дующего утра. Утречком дежурный по губе выгнал всех на строевые занятия, которые Станислав Семёнович злостно проигнорировал, пообещав капитану, что если тот его будет «доставать» ша-гистикой – то ведь срок ареста всё равно когда–нибудь закончится, а вот адресок ретивого служа-ки узнать недолго, а значок «КМС»  на кителе Пониковского о многом мог рассказать…
До завтрака оставалось уже совсем ничего, как в камеру к Станиславу влетел капитан, со-провождаемый караульным и разводящим, и сказал, чтобы лейтенант как можно быстрее шёл в каюту дежурного. Придя туда под охраной вооружённых товарищей, Пониковский увидел знако-мое лицо контр–адмирала Иванькова – начальника ТУ  ТОФ, который обрадовал молодого меха-ника, что срок его ареста закончился. И что всё, хватит лейтенанту отдыхать – пора Родине слу-жить, а именно – вводить в строй свой корабль.
После чего Пниковскому выдали все отобранные у него вещи, адмирал усадил бывшего аре-станта в свою чёрную «Волгу» и отвёз механика к проходной «Дальзавода», по пути рассказав, что утром, поле подъёма Флага главный строитель Станислав Николаевич – бывший командир БЧ–5 «малютки»  и лично знавший отца Пониковского ещё по временам их совместной службы в г. Полярный, не увидел на утреннем совещании механика. На вопрос: «Идее он?» получил от-вет: «Арестован, сидит на «киче» за неотдание части адмиралу из Приморской ФлРС», после чего не поленился дойти до кабинета главного инженера «Дальзавода», тот оторвал от сна дежур-ного по ЭиР  ВМФ в Москве, который – как понял Пониковский – разбудил своего начальника, спавшего сном праведника. Вице–адмирал, злой от недосыпа, но помнивший отца Пониковского по годам совместной учёбы в Академии, связался с Начальником ЭиР Тихоокеанского флота и пообещал тому всяких «радостей» по самую катушку, если механик головной ПЛ 877 проекта будет вместо того, чтобы восстанавливать техническую готовность готовящегося к выходу из СР  корабля, будет прохлаждаться на губе. Понятный ёжик тот оторвал Начальника техупра от дел праведных и приказал «воткнуть лейтенанта в прочный корпус»…
И Пониковский «воткнулся» и практически вывел из ремонта «единичку», но этому помешала сломанная челюсть моряка, о чём я расскажу как–нибудь в другой раз…