Где-то в горах...

  Как-то раз, часть летнего отпуска я решил провести в горах, не долго, всего недельку. Хотелось пожить в тишине, послушать пение птиц, подышать чистым воздухом, полюбоваться на красоту настоящих гор, напиться воды из горного источника, отдохнуть от суеты и изрядно надоевшего интернета. Есть у меня очень хорошие знакомые, у которых имеется свой домик в горах, на высоте двух с лишним тысяч метров над уровнем моря. Конечно, это не новомодное шале, обычный домик, по нынешним меркам даже обычная хибарка, но в горах. И пусть для кого-то это хибарка, но мои знакомые гордо называют его домиком.
- Есть у нас домик в горах, - говорили они, - хороший домик, в нём даже полы деревянные, не то, что у других, земля вместо пола…
- И хорошо там? – Как-то раз поинтересовался я.
- Ой…, - и тут начались рассказы, как там хорошо, и про деревянный пол тоже. Ну и в конце, добавляли – только печку надо топить каждый вечер, ночами очень холодно…
И за энную плату, они, конечно же, готовы великодушно сдать мне это горное чудо хоть на целую неделю.
- А люди там живут? – Продолжал выяснять я, - а то, как-то боязно одному в горах, хоть и полы в доме деревянные.
- Конечно, а как же, конечно живут, - засмеялась хозяйка, - туда ведь с нижних и верхних сёл скотину гоняют пастись на всё лето, так люди там со стадом и живут, доят коров, сыр делают, ну и всё остальное, даже огороды сажают. Пчеловоды тоже туда свои ульи вывозят. Там знаешь, какой мёд вкусный, - продолжала она хвалить, - луга-то альпийские рядом, рукой подать. Так что, не переживай, один не будешь. Молоко, сыр и свежие овощи купишь там…
И вот, заранее договорившись с хозяином маленького, но очень, горного шале, я всё же  решил на недельку отдаться горам, подышать, попить, посмотреть и насладиться горным одиночеством…
Пацан сказал – пацан сделал.
Ранним утром, в назначенный день, я с сумками полными продуктов, краем уха слушаю краткий инструктаж от хозяйки и попутно жду, когда хозяин подгонит свой горный джип в виде УАЗика с открытым верхом, что б отвезти меня к моей мечте, к альпийским лугам, горным рекам, и глубоким ущельям…
Джип УАЗик прекрасен, весь блестит, сиденья покрыты бордовым бархатом, везде, где только можно - бахрома, бубончики, верх отсутствует, и поэтому обзор просто великолепен. Сумки с едой и вещами небрежно мною брошены назад, а я, словно заправский сафарист, прыгнул на переднее сиденье, рядом с водителем…
- Вперёд, мой друг, вперёд, - махнул я рукой, - нас ждут великие дела.
- Какие дела, - не понял мой извозчик.
- Великие дела, - засмеялся я своей, уже почти сбывшейся, мечте, - очень великие. Жить одному и без света, без телевизора, без радио и интернета. Читать книги, топить печку, и готовить на костре очень вкусную еду, дышать чистым воздухом и нюхать цветы…
- Ну, этого, там полно, - засмеялся он, заражаясь моим приподнятым настроением.
- А телефон там ловит?
- Ловит, но плохо, и не везде. Так что, я приеду ровно через неделю, как договаривались, а ты телефон береги, чтоб не разрядился, на всякий случай…
И мы поехали…
Ехали долго и нудно. Дорога оказалась не такой хорошей, как я ожидал. На асфальт не было и намёка, обычная грунтовка уводила нас всё дальше и дальше в горы. Я попытался достать фотоаппарат, что б фиксировать красоту надвигающейся на меня природы, но мои порывы всё запечатлеть, были беспардонно остановлены проводником  и извозчиком в одном лице.
- Там  будешь фотографировать, спокойно и без тряски. Там места красивые, - успокоил он меня, - лучше просто сиди, смотри и наслаждайся природой, и её неповторимой красотой. Я ведь каждый раз, как еду туда, так постоянно что-то новое для себя открываю…
- Конечно, - согласился я, - это, всё-равно, что дважды войти в одну и ту  же реку, а ты, как я погляжу романтик…
  Спустя два часа монотонной езды, изумительной красоты природа стала надоедать, горы, вначале величественные, плавно перешли в разряд обыкновенных, а глубокие ущелья, щекотали нервы всё меньше и меньше, и даже езда по самой кромке обрыва и та не могла сбросить сонливого состояния. Красота, когда её много тоже утомляет, так что мой визави был прав на счёт фотоаппарата, он так и остался лежать в сумке и без дела.
Монотонный гул двигателя, лёгкое потряхивание, приятный ветерок, и несметное количество сменяемых друг друга красОт, окончательно утомили меня. А может это мой ранний подъём, чистый воздух, лёгкая прохлада и тихая не навязчивая музыка окружающих нас гор, может это они, вселили в меня расслабляющее спокойствие, эдакое приятное состояние лёгкой неги. Глаза постепенно закрылись, и я провалился в лёгкий и спокойный сон…
Приехали, как мне показалось, неожиданно. Двигатель нашего неутомимого джипа взревел, меня подбросило,  встряхнуло, и если б не ремни безопасности, я бы точно из машины вывалился на землю, но они, истинные спасители, удержали меня в кресле.  Как потом оказалось, нас подбросило  на самом въезде в тот самый горный посёлок, куда я так стремился, где нет ничего из сегодняшних удобств цивилизации…
- Ээээй, всю дорогу проспал, - смеялся глядя на меня хозяин моей горной мечты, - всю красоту пропустил, какие скалы были, какие водопады…
- Успею посмотреть на обратном пути, - улыбнулся я его монологу, заодно сладко потянулся и, протерев глаза, старался рассмотреть, куда же это мы прибыли.
- Ну как тебе, - мы остановились на самом въезде в деревеньку из десятка разбросанных на пологом склоне горы, домиков.
Я стоял и смотрел по сторонам, наслаждаясь открывшимся передо мной видом этой горной пасторали. Кругом горы, сзади чуть ниже, откуда мы приехали - лес покрывал склоны, впереди немного выше - альпийские луга. Кое-где паслись коровы, немного в стороне, стройными рядами стояли ульи, дома хоть и неказистые, не хоромы, если честно сказать, но добротные, жить, как говорится, можно…
- Нам туда, - показал хозяин рукой на утопавшую в буйной траве хибарку стоящую немного в стороне. Даже издалека было видно – в этом году тут ещё ни кто не был.
Домик был собран из целых брёвен и выглядел действительно добротно и надёжно. Полы деревянные, как и обещали. Стол, скамейка, две кровати, печка…
- Дрова во дворе, будет мало, сходишь в лес наберёшь валежника, -  хозяин махнул рукой в сторону леса, - задвижку совсем не закрывай, а то угоришь. Подушки, одеяло и матрас вытащи на солнце, пусть просохнут, вода в роднике, - продолжался  инструктаж, - посуда в столе. Днём готовить лучше на улице на очаге, не жарко, но держи воду рядом, помни про пожар…
Что-то говорил про соседей, про ягоды, грибы, про орехи, про змей, про что-то ещё, но я стоял с открытым от восторга ртом и озирался по сторонам, любуясь окружающей меня девственной природой…
- А вон там, ты слушаешь, - он легонько толкнул меня в бок, вон там, берёт телефон, а вон там, видишь внизу, там аэропорт, но его сейчас не видно, дымка закрывает…
- А дикие звери, - зачем-то спросил я.
- Мы в горах, конечно, есть, далеко в лес один не ходи. Лучше с кем-то из соседей, так безопаснее…
- Какой же тут воздух, - я вдохнул полной грудью и выдохнул, - красота. Значит так, - решил подытожить я, - вода там, лес с дровами  ягодой орехами и прочей растительной лесной снедью - там, соседи там, а где река с рыбой?
- Река там, но глубоко в ущелье, так что, ходить надо кругом и далеко. Один не ходи, опасно…
- Ни хрена же себе, приехал отдохнуть, - улыбнулся я, - туда не ходи, сюда не ходи, куда можно ходить безопасно?
- К соседям ходи, люди хорошие, всё расскажут, всё покажут. На пасеку к Араму сходи, вон его дом с плоской крышей, он хороший мужик, правильный, посидите, поболтаете, к Сурену сходи,  посмотри, как он сыр делают. Загорай, читай, фотографируй, ты же это хотел, дыши глубже, тут воздух лечебный. Короче, набирайся сил, а мне пора, ещё долго ехать…
  Остаток дня прошёл в заботах. Вынес сушить одеяло, матрас и подушки. Осмотрел очаг, затопил печку, сходил за водой, принёс дров, по пути познакомился с соседями. Милые люди, приглашали в гости, звали на пасеку, улыбались, пожимали руку…
  К вечеру устал основательно – воздух пьянил своими ароматами, вода была неимоверно вкусной и невозможно холодной, словно только из холодильника. Кругом травка, цветочки,  пчёлки жужжали,  птички пели, кричали, ухали, цвиркали – насыщенная громкая тишина природы окружала меня со всех сторон, а тут ещё и коровы присоединились своим разноголосым мычанием, им вторили собаки, а я тем временем, заканчивал доедать свой первый горный ужин, приготовленный на открытом огне. Не просто ужин, а макароны с тушёнкой, с дымком и пеплом, и привезёнными с собой овощами, а потом чай,  вкусный и ароматный с конфеткой из детства – Кара-Кумы. Солнце медленно катилось к горизонту, а вслед за ним, так же медленно опускался вечер. Склоны гор, домики, и всё вокруг было окрашено в ярко розовый цвет. Медленно и неуклонно наступала ночь.
Ночь в горах опускается сразу, словно занавес в театре падает на сцену. Стоит только  солнцу скрыться за горизонт и погаснуть последнему лучику, как вокруг сразу же наступает тьма, хоть глаз коли. Только кое-где светятся окошки, но через некоторое время гаснут и они. Люди ложатся спать, им рано вставать, им работать. А я сижу на лавочке около своего шале, допиваю чай, слушаю тишину, вдыхаю аромат ночных цветов и любуюсь звёздным небом. Столько звёзд сразу я ещё не видел, они везде, и они рядом, они смотрят на меня, аж дух захватывает от этой невероятной красоты ночного небесного ковра, расшитого разноцветными алмазами. Они горят, светятся, переливаются, мерцают, они манят к себе…
Засмотрелся, задумался, залюбовался, замечтался…
На землю меня вернули подозрительные шорохи. Помня наказ хозяина, про диких зверей, я стал прислушиваться. То там, то тут, слышался хруст веток, вздохи, уханье,  ворчание, кто-то ползал, бегал, летал над головой. Я явно кому-то мешал своим присутствием, ночь меня прогоняла в дом. Напоследок посветив вокруг фонарём и не увидев ничего подозрительного, я всё-таки решил идти спать.
В доме было тепло, пахло чем-то уютным и давно забытым. Так пахло в моём далёком детстве, когда зимой набегавшись на улице, я, забегая в дом, прижимался руками к натопленной печке, а в комнате было тепло уютно и духовито. Сон навалился сразу, всей своей силой, даже не дал подумать, помечтать, проанализировать и взвесить. Только коснулся подушки головой и уже где-то на улице стали мычать коровы, хлопать двери, лаять собаки. Утро ворвалось  в мой дом через окно первым лучом восходящего солнца, ударило в нос, защекотало, я чихнул и проснулся. Часы показывали очень рано, но спать на удивленье уже не хотелось…
Улица встретила осенней прохладой. - Спокойно, Иполит, - это горы, - сказал я себе, - этот утренний ветерок с альпийских лугов и горных вершин, это он принёс сюда бодрящую прохладу, хорошо, что меня предупреждали, и хоть на календаре и лето, но, пока я умывался, меня трясло, словно на дворе поздняя осень. Это потом мне сказали, что этот горный утренний бриз, хоть и прохладный, но несёт с собой цветочную пыльцу с альпийских лугов, и немного подрожать, это не страшно, это даже полезно, главное вдыхать полной грудью, и не бояться, потому, как воздух насыщенный различными фитоцидами приносит только пользу. А для согрева можно и побегать вокруг маленького, но, очень горного шале, нарубить немного дров, растопить очаг, и поставить на него чайник с родниковой водой, что б тут же, заварить чашку ароматного и совсем не растворимого кофе. Потом притащить на улицу одеяло, закутаться в него и с наслаждением пить этот чарующий  напиток, вдыхая в себя всю пользу и прелесть просыпающейся природы. Солнце только начинало свой обход по небосклону, отправляя впереди себя первые лучи, что б прощупали и посмотрели, что творится на земле, что изменилось за ночь. И они летали, бегали, отражались, скакали, проникали, высвечивали, и от этого было так радостно на душе, особенно мне в тёплом одеяле и с чашкой ароматного утреннего счастья в руке…
Кофе, печенье и яблоко – вот и весь завтрак. Мне спешить не куда, режим соблюдать не к чему и я решил пройтись по окрестностям, а заодно принести и воды из родника…

- Манана, давай стаканчики, - позвал Сурен, хозяин соседнего домика, свою жену, - и накрой, что-нибудь на стол, вот, к нам сосед зашёл познакомиться. Водка, взятая с собой на всякий случай, пригодилась как нельзя кстати.
  Свежий домашний сыр, порезанный щедрыми кусками, свежие огурцы, варёная картошка и домашний свежий хлеб, крупными ломтями, аромат которого я почувствовал на расстоянии, всё это смотрелись на столе очень просто, но колоритно. От одного этого натюрморта, у меня потекли слюни, и заурчало в желудке, оказывается прогулка по окрестностям, и созерцание местных красот, существенно нагуляли мой аппетит, да и время было уже обеденное, солнце стояло в зените и основательно припекало…
- Нормально тут, - продолжал Сурен, - у меня стадо коров, хоть и не большое, но своё. Сыр делаем, вот, картошку выращиваем, овощи кое-какие, короче, всё хорошо. Водка прибавила аппетиту и развязала наши языки.
- А дикие звери не тревожат?
- Какие дикие звери, - не понял хозяин, - ты про что?
- Ну, волки например, или медведи, коров не воруют? Мне Алик говорил, что тут есть очень дикие звери, и предупреждал одному в лес не ходить, а лучше с кем-нибудь…
- Не знаю, не встречал, уже который год сюда гоняем стадо, оленей видел, козлов видел, шакалы есть, а волков не встречал. Может и есть где-нибудь, но здесь нет, не видел. Да и собаки у меня, вон какие злые, как шайтаны, они ни кого не подпустят. Ночью лают иногда, значит, кто-то подходит близко…
- Ну, давай ещё раз за знакомство, - предложил я и разлил водку по стаканчикам, мы выпили, похрустели огурцом, хлеб с сыром, зелень, картошка – всё было очень вкусно.      - А кто может подходить ночью? – не унимался я.
- Да кто ж его знает, я ночью сплю, да и темно, не видно, выхожу иногда, посмотрю, фонарём посвечу, а что толку. Только на собак и надежда, но ты не переживай, - он засмеялся, увидев мой задумчивый взгляд, - если что, у меня ружьё есть, будем отстреливаться, ну, и собаки тоже…
Собак я видел, это действительно какие-то шайтаны, здоровые, лохматые, чистые волкодавы, на них смотреть было страшно, не то, что стоять рядом, а когда одна из них посмотрела на меня в упор и зарычала, обнажив зубы, мне показалось, что сама смерть заглянула мне в душу и улыбнулась.
- А кто же тогда подходит? Сурен, ты не подумай, что я боюсь, но я всё-таки опасаюсь, - честно признался я. - Ружья-то у меня нет, да и собак тоже. А я, в отличие от тебя - один живу, и на краю, ближе всех к лесу, так кто может приходить?
- Не знаю, честно говорю, не зна-ю, - по слогам произнёс он. Может ёжик какой, может шакалы, а может тётка лесная, а может и архар какой. Хотя нет, архар ночью спит, значит, ёжик,  - улыбнулся он, - да не бойся, спи спокойно, ни кого тут нету…
- Стоп, - остановил я его, потом плеснул водки в стаканчики,  - давай выпьем, и подробнее расскажешь, про ёжиков и про лесную тётку…
- Да, что там рассказывать, но говорят, что где-то здесь не далеко тётка лесная живёт, вся лохматая, и большая…
- Да ладно тебе болтать ерунду, - послышался с улицы голос Мананы, - придумаешь тоже, не пугай человека зря, ни кого тут нету, ёжики, да собаки лесные - шакалы, иногда подходят, но не близко, они трусливые, постоят, посмотрят, собак учуют и убегают. Придумаешь – тётка лесная…
- Вот, видел, что женщина творит, сама на улице, а уши у нас за столом, - засмеялся хозяин, - Манана, иди к нам, выпей с нами стаканчик, - позвал он жену.
- Некогда пить, скоро коров доить, и ты закругляйся, дел много…
- Так, что там за тётка, рассказывай всё как есть...
- Ну, эта, которая самка Йети, вон Арам пасечник, говорил, она к нему в улей ночью забралась, клок шерсти и следы были. Потом, он, стал ей оставлять гостинцы, она и перестала лазить, придёт, заберёт и уйдёт. Я сам, сыр оставлял на скамейке, а утром вышел, сыра нету, а кто взял – не знаю, может и собаки съели. Скорей всего они, шайтаны, вечно голодные…
- А что, может и мне оставлять гостинец?
- А тебе-то зачем, - удивился Сурен, - у тебя ни коров, ни ульев, даже огорода нету…
- А что Арам оставляет? – у меня появился чисто спортивный интерес.
- Когда яблоко, когда немного прошлогоднего мёда, когда сливы, - что есть под рукой, то и оставляет, а иногда хлеб намажет мёдом, тоже съедает, если хочешь, поговори с ним сам, но он постоянно на пасеке, а там пчёлы, я например, опасаюсь, они кусаются…
Остаток дня я бродил по окрестностям, и переваривал услышанное от Сурена и его жены. Уже и местные красоты не волновали, и чистый воздух и родниковая вода не восторгали, как ещё вчера…
- Тётка Йети, это ж надо, - крутилось в голове, я даже оглянулся, ни кто за мной не идёт, может, кто-то наблюдает из-за кустов, впечатление, что  смотрят в спину - не покидало. И так, в задумчивой тишине, постепенно, я вышел на край обрыва…
Вчерашний беглый осмотр местности, был похож больше на рекогносцировку - разведку боем, пробежав кругами словно метеор, и окинув быстрым взглядом вокруг, я наметил первоначальное посещение именно этого места. А сегодня, я даже рот открыл от удивления и неожиданности, настолько это было для меня необычайно красиво.
Скала резко заканчивалась пропастью, справа сбоку кое-где смогли примоститься редкие деревца, а слева тёмный голый известняк, отполированный ветрами и дождём. Далеко внизу шумела и пузырилась горная речка, настолько далеко, что камень, брошенный мною вниз, летел секунд восемь, прежде чем, ударившись о воду, поднял фонтанчик мелких брызг. Солнце клонилось к закату, и небо, чистое и глубоко голубое днём, сейчас было окрашено в оранжево-розовый цвет, природа постепенно замолкала, дневные её жители готовились ко сну, а ночные ждали своего часа…
Я, не стал дожидаться наступления темноты, поспешил к своей крепости, пусть неказистой, но, по моему мнению, очень крепкой. Ужинать не хотелось, видимо сказался плотный обед, и поэтому я решил ограничиться чаем. А помятуя наш разговор с Суреном  про лесную тётку, я в этот вечер не стал любоваться звёздным небом, а быстро выпив одну чашку с парой квадратиков печенья, сразу пошёл спать.
Пролежав полчаса с закрытыми глазами, я услышал,  как залаяли собаки. Тут,  мне вообще стало не до сна, я потихоньку подкрался к окошку, и  долго вглядывался в темноту. А когда долго, и пристально смотришь в чёрную ночь, то, постепенно  начинает казаться, что сама ночь уже забирается тебе под рубаху, обволакивает всё тело, и потихоньку начинает сжимать твоё сердце, и уже действительно начинает казаться, что там, за окном кто-то есть, большой и волосатый, и он, ходит вокруг дома, поскрипывает скамейкой, скребётся в дверь, и заглядывает в окно…
Проснулся от далёкого мычания коров, и лая собак, значит, Сурен с Мананой погнали своё стадо на выпас, солнце постепенно разгоняло ночь, а вместе с ней и уходили страхи. Я лежал под одеялом и перебирал в уме виденный ночью странный сон.
Много много собак, они нападают на меня, пытаются укусить, а большая и волосатая тётка, с лицом Мананы и почему-то с усами, прогоняет их. Собаки не уходят, а продолжают напирать, тогда она, хватает палку и начинает их бить, дальше замычали коровы, залаяли Суреновы шайтаны и я проснулся.
- Приснится же такое, - подумалось мне, - видимо вчерашняя водка и наши разговоры, -  решил я, и принялся размышлять. Во-первых - волков и медведей здесь нет, значит бояться мне нечего, а шакалы не в счёт, ночью в лес я не пойду, а они ночные охотники, хотя могут и днём напасть, но только далеко от дома. Во-вторых – я не Йети какой-нибудь, и лесной тётке, если она есть, я точно не нужен, какой с меня толк, людей, насколько я знаю, она не ест, значит, здесь тоже опасности нету. На всякий случай, буду оставлять ей яблоко, или банан, у меня два штуки ещё есть, один сейчас съем, на завтрак, а другой вечером на лавку положу, посмотрю, если исчезнет, значит, она есть, а если утром останется на месте, значит и опасаться нечего. От таких мыслей даже легче стало, я засмеялся, и, выскочив из-под одеяла, побежал на улицу умываться и ставить чайник для кофе. Утренний ветерок бодрил, я глубоко вдохнул, выдохнул. Схватил полено, поднял его несколько раз, упал на землю в упор лёжа - отжался и побежал к умывальнику.
Дальше - очаг, чайник, кофе, одеяло. Чашка ароматного утреннего напитка существенно подняла моё настроение. Я, удобно устроившись, отхлебнул глоток горячего кофе, зажмурился от удовольствия, на секунду  замер, и засмеялся -  как всё-таки жизнь прекрасна, и ну их к чёрту, всех этих Йети, шакалов и собак, я сюда приехал отдыхать, значит, буду отдыхать, буду любоваться альпийскими лугами, буду гулять по лесу, сидеть с книгой на краю пропасти и смотреть вниз на речку, кидать камни, мечтать, фотографировать, в конце-концов, у меня отпуск или нет?
  День прошёл более чем прекрасно, любование восходом солнца, прогулка по окрестным лугам, созерцание горных вершин, с перерывом на обед, а затем  долгое сидение на скале, на самом краю обрыва и чтение книги, сделали своё дело, к вечеру я был уставшим, умиротворённым и настроенным на лирический лад. На обратном пути домой даже собрал букет полевых цветов,  красивых и душистых, и поставил в банку на импровизированном столике около дома. Ужин на закате, это романтично. Букетик цветов на столе благоухает ароматом, розовый горизонт, остатки обеда на тарелке, горка печенья, чай, вечерняя прохлада, и тишина. И, если б не коровы, то можно было бы подумать, что совсем оглох…
Уже перед сном я вспомнил про банан. Решил, значит надо. Достал его из коробки с яблоками, повертел в руках, вышел на улицу и положил рядом с букетом. 
- А завтра посмотрим, - сказал я ему, - если сегодня ночью останешься жив, то утром я тебя съем. И погрозив пальцем неведомым ночным обитателям, грозно добавил:
- И чтоб не трогать, не для вас положено, понятно? Всё, я ушёл спать…
  А звёзды смотрели и улыбались. Им всё видно, они всё знают, что будет ночью, что будет утром, они вечные соглядатаи  вселенной, молча наблюдают за нами и мерцают, мерцают, то  ярко, то совсем тускло, будто где-то там, главный электрик всего мироздания, убавил напряжение, а сам ушёл спать…

  Утром я стоял и озадаченно смотрел на то место, куда вечером положил банан. Его не было, не было даже шкурки от него. Я обошёл вокруг домика, прошёлся с ведром до родника, ни где и ни чего, даже следов, хотя может следы какие-то и были, но я, к сожалению не охотником, и не следопыт…

- А зачем оставлял, - поинтересовался Сурен.
- Так, ты оставляешь, Арам оставляет, я и подумал, что так надо, не зря же ты мне сказал про это?
- Я просто так сказал, без всяких задних мыслей, что б разговор поддержать, - улыбнулся Сурен, - а ты и поверил…
- А куда тогда банан делся?
- Может ты его сам съел, ночью проснулся, вышел посмотреть на звёзды, на луну, смотришь – банан лежит ни кому не нужный, взял и съел, – опять улыбнулся Сурен. – теоретически может такое быть?
- Теоретически может, - согласился я, - теоретически может быть даже, что ты, вышел сегодня ночью посмотреть на луну и звёзды, подошёл к моему дому, смотришь – ни кому не нужный банан лежит на столе, а луна его освещает, а он жёлтый, такой аппетитный, и ты взял его и съел…
- Ну, ты придумаешь, - усмехнулся сосед, - я что, по-твоему, лунатик?
- А я, что, по-твоему, значит лунатик, сплю и не помню, как свои же бананы лопаю…
Вечером решил оставить, на столике яблоко, долго выбирал, было несколько жёлто-зелёных и с пяток красных. Решил остановиться на красном, выбрал самое крупное…
Ночью опять снилась усатая Манана…
Утром, как я и ожидал, яблока на месте не оказалось. Стал пристально осматривать всё вокруг стола, даже опустился на колени, что б как следует разглядеть примятую мною же траву, вдруг, что-то не так. Хотя, что может быть не так, я не представлял…

- А зачем оставлял, - спросил Арам, пожилой и колоритный армянин, натуральный кавказец, джигит, хоть и пожилой. Усы, нос, акцент - всё при нём, как на картине, и всё это красиво. Есть такой тип людей, на которых смотришь, и смотреть хочется, проникаешься к ним доверием с первого взгляда.
- Так зачем оставлял, - улыбнулся он, - что молчишь?
Я молча поставил на стол бутылку водки, и улыбнулся.
- А не рано, - в ответ улыбнулся мне Арам.
- Так ведь обед уже, а по пятьдесят грамм для разговора, всегда можно…
- Ну, если для разговора, то тогда можно. Анна, - позвал он жену, - накрывай на стол, видишь, гость пришёл…
- Значит, говоришь, банан и яблоко, - спросил хозяин, разливая водку по стаканам.  Ладно, с бананами потом, я вот, что хочу сказать, - начал он и поднял свой стаканчик. - Когда гость переступает через твой порог, это значит не просто человек зашёл, это сам бог привёл его к тебе. И он, не просто выбрал именно меня, ведь дворов рядом много, в любой заходи, и тебе будут  рады, но раз он привёл ко мне, значит, он проявил ко мне своё великодушие, он мне доверяет, с гостем к нам в дом всегда приходит и божья милость. Поэтому я хочу выпить сейчас за гостя, за тебя, за твоё здоровье...
- Ух ты, - я отломил кусочек домашнего сыра и положил себе в рот, - неожиданно, очень неожиданно. Спасибо, а сыр у Сурена брал?
- Да, мы только у него покупаем, хотя коровы ещё есть и Михаила, он живёт чуть дальше, вооон там, - и Арам махнул рукой за свой дом, и у Алексея Ивановича, и у Грачика, он самый молодой из нас…
- Хорошо тут, прямо как на курорте, - начал было я, но хозяин перебил:
- Ты кушай, не стесняйся, бери сыр, лаваш, бери ложку, харчо свежее, Анна готовила, старалась, давай, давай, кушай…
- Так говоришь банан и яблоко, а зачем оставлял, - опять принялся за расспросы хозяин, когда харчо было съедено, и выпили по второму, а потом и по третьему стаканчику. - А зачем оставлял?
- Сурен сказал, что ты оставляешь, что б в ульи кто-то не лазил, он оставляет тоже, вот я решил, что у вас традиция такая - задабривать горных духов, что б они не мешали жить, решил схитрить я. - А тогда, чем я хуже? Я тоже хочу спокойно отдыхать…
- Ты же не местный, что б обычаи соблюдать, это наши обычаи…
- Ладно, Арам, расскажи человеку, а то он и так видно весь в напряжении, - вступила в разговор его супруга.
- Ты думаешь?
- Думаю…
Тут  уже я ничего не понимал, но внутренне напрягся ещё больше, чем утром.
- Какая-то тайна?
- Нет, тайны нету, но языком, там, внизу, лучше не болтать, - опять вступила в разговор Анна.
- Не буду, – ответил я, и, помолчав, улыбнулся и добавил, - век воли не видать, рассказывайте…
Хозяин посмотрел на меня, потом собираясь с мыслями, перевёл взгляд на супругу, потом разлил остатки водки по стаканам, убрал со стола пустую бутылку и, пожевав губы, начал:
- Мы своих пчёл сюда вывозим уже лет двадцать пять, да Аня? Не меньше, во всяком случае, ну, может немного больше. Мёд здесь всегда отменный, ты попробуй, не стесняйся, - Арам пододвинул ко мне чашку с мёдом, я зачерпнул полную чайную ложку и отправил себе в рот.
- Ну как, - спросила хозяйка.
- Очень вкусно, - я не лукавил, мёд был душистым, и на удивление вкусным, редко такое встречается, когда съев одну ложку, хочется зачерпнуть вторую, потом третью…
А это был как раз тот случай, когда, не ожидая от себя – я зачерпнул четвёртую и отправил себе в рот…
- Вкусно, - улыбнулась Анна, - вот, видишь. Наш мёд очень вкусный, у нас и постоянные клиенты есть…
- Но, одна неприятность тут была, – продолжал Арам, - дикие звери. Волки приходили, медведи, без ружей мы не выходили, ночами дежурили по очереди. Сначала нас трое было, потом ещё Алексей Иванович к нам присоединился, потом коров стали сюда гонять, с нижних сёл, уже веселее стало, но дежурить приходилось всё-равно, собак на ночь спускали. Видел у Сурена собак?
Я кивнул головой, и добавил – звери просто.
- Так вот, тут таких зверей, целая стая была, и то, то одну, то другую собаку волки, бывало, задерут…
- Да как вы тут жили, - удивился я, - это страх какой, да ещё ночью дежурить…
- А так и жили, мёд – это моя работа, это моя жизнь, я ведь про пчёл всё знаю. А теперь и про волков и про медведей, пропади они пропадом. Помнишь, Аня, как свою пасеку отвоёвывали у медведя?
- Помню, отчего же не помнить, - улыбнулась женщина, - молодые были, ты с одним ружьём на него бросился, а патроны забыл, хорошо, мишка совсем молодой был, а то бы нам несдобровать…
- А потом спасать пасеку Артёма Алексеевича, царство ему небесное…
 - Медведь задрал?
- Нет. Просто умер, он старый был, старше меня лет на двадцать, мы вместе сюда начинали пчёл возить.
- Мдааа, - произнёс я, не зная, что сказать, - жалко. Арам тоже помолчал, зачерпнул ложечку мёда, скушал его, посмотрел поверх меня и продолжил:
- Конечно, жалко, но это жизнь, все мы там будем. Его раны мучали, он же воевал, до Берлина дошёл. А тут осколок говорят, зашевелился, короче, врачи не успели, а может, не хотели, старик ведь. Молодых лечить не хотят…
- Ну вот, а лет пятнадцать назад, а может немного больше, мы заметили, что волков стало то ли меньше, то ли они ушли, короче перестали нас докучать, да и медведи тоже перестали хулиганить. Постепенно стали дежурить через раз, потом ещё реже, а потом только собак спускали. Ты кушай мёд, может чай?
- А что, можно и чай, - засуетилась хозяйка, - сейчас я быстро.
- А потом, как-то раз, вышел я на улицу, до ветру, слышу, собаки в стороне нашей пасеки лают, я схватил ружьё и туда, ну думаю, опять медведь. Прибегаю, а там уже Артём стоит, и собаки вокруг бегают.
- Что такое, - спрашиваю его. А он показывает на один улей, - лесные люди, говорит, приходили, один домик сломали…
- Какие такие лесные люди, не понял я, медведи что ли?
- Нет, - отвечает он, - лесные люди. И рассказал мне историю, которую ему поведал ещё его дед.
- Высоко в горах, или в лесной чаще,  живут лесные люди, сейчас их называют Йети, а раньше просто - лесные люди. Они большие, высокие, гораздо выше нас, обычных людей, и полностью с головы до ног покрыты шерстью. И, что бы про них не говорили, если их не трогать – они совсем не злые. Правда с людьми стараются не встречаться, и даже не показываются нам на глаза, наверно зная нас, опасаются. Но есть такое поверье, если с ними подружиться, то они начинают охранять своих друзей от дикого зверя…
- Ты заметил Арам, что волков не стало около нас, да и медведи тоже обходят стороной нашу деревеньку?
- Заметил, как же не заметить, - ответил я. 
- Я думаю, это они нас охраняют, - сказал Артём Алексеевич.
- И вот, с тех пор, мы стали оставлять для них угощение, ну, вот и всё, им хорошо и нам хорошо. Волков нету, медведи близко не подходят, ульи наши не трогают. Шакалы только, но они трусливые, главное далеко в лес одному не ходить…
- А они точно не тронут, - спросил я, - а то, как-то страшновато одному. Хочется вечером подольше посидеть, подышать вечерней прохладой, побыть наедине с вселенной, так сказать, здесь же небо вон как близко, и звёзды - просто сумасшедшие, луна над самой головой висит, протяни руку и дотронешься, - я аж привстал от возбуждения и поднял над головой руки, словно действительно хотел достать луну…
- Можно, не опасайся, лучше попробуй чай на травах, моя Аня сама собирает…
Чай был густой и терпкий, красноватого цвета, что там за травы я не стал уточнять, тут лесные люди – не до чая…
- А их, сколько человек, - не унимался я.
- Было двое, самец и самка…
- Вы их видели?
- Видел, мы с Артём Лексеичем ходил рыбу ловить на речку, так они купались не далеко от нас, метрах в десяти. Привыкли они к нам, вот и не боялись. Мы им яичек положили варёных и хлеб с мёдом, они после купания съели и ушли. Здесь, кстати форели полно, ты рыбак?
Рыбаком я никогда не был, если не считать детства, сколько себя помню, всегда был активным рыбоедом. Но, как говорится, если за компанию, то могу немного побыть и рыбаком, но только немного, поэтому честно ответил:
- Я большой рыбоед, но могу  быть и рыбаком, если будет чем и что ловить. Один, ни за что не пойду, тем более там двое не знакомых мне лесных жителя, больших и волосатых, - видя, что хозяин загрустил, я попытался пошутить, что б, как-то разрядить обстановку.
Но, ни кто, кроме меня не улыбнулся, а Арам продолжил:
- А года четыре или пять назад, уже Артём Лексеича не стало, самец умер, так что сейчас самка одна. Хозяин вздохнул, поднял свой стаканчик с водкой и молча выпил.
- Как, - удивился я, - неужели убили?
- Не знаю, ближе к осени было, я шёл по лесу, хотел грибов насобирать. Смотрю, самец лежит, а самка рядом сидит, я было, подойти хотел, может помочь чем, а она зарычала и камнями кидаться стала, я и ушёл от греха подальше. Потом приходил, смотрел из далека в бинокль, она сидела, гладила его и плакала, не поверишь – глаза вытирала рукой. Дня три наверно, потом исчезла и она и его тело. Утащила куда-то наверно и спрятала. Недели две не появлялась. Гостинцы не тронутыми лежали. Ну, всё, думаем, ушла, сейчас опять волки, медведи появятся. Я уже собрание провёл, рассказал всем о беде, договорились снова дежурить. Потом выхожу утром, смотрю, а хлеба с мёдом нету, и у Артёма тоже, Грачик радостный прибежал – наша тётка, кричит, вернулась…
- А вы не пытались приручить их?
- Вот за это нас, людей, они и боятся, нам же всех надо обязательно приручить, или опыты сделать и ещё лучше разрезать, глянуть, что там внутри. Зачем приручать? Ты жену свою сначала попробуй, приручи…
- Арам, успокойся, это я так, что б поговорить, интересно ведь…
- Да вам всем интересно, - махнул он рукой, - а они живые, они свободные. От них только добро. Ты их глаза видел? Нет, не видел, а я видел. Они вдвоём жили, они счастливые были. Их глаза светились радостью и счастьем. Я как тебя, их видел. Я им яблоки давал, нам как раз привезли с нижнего посёлка, они брали и улыбнулись мне. Ты не поверишь – улыбнулись. И глаза… - я их не забуду.  А ты – приручить. Я сюда приезжаю и отдыхаю от людей. Весну жду, что б скорей схватить свои ульи, и в горы сбежать. Что б, не видеть этого людского зла и жадности. С кем не поговоришь – только деньги на уме и зависть, ничего святого не осталось…
- Она теперь одна?
- Одна, - хозяйка подлила мне чаю, - ходит, руки опущены, под ноги смотрит, такая грустная, я видела её совсем недавно около родника, когда за водой ходила.
- А что она любит, - зачем-то спросил я.
- Да кто ж её знает, что она любит, вроде всё ест. Сало не любит, это точно, ни какое. Фрукты ест с удовольствием, мёд, сыр, молоко пьёт, рыбу тоже ест…
- А где она бывает, как бы её сфотографировать, - я уже представил какой фурор произведут снимки этой лесной тётки.
- Даже и не думай об этом, - Арам погрозил мне пальцем, - даже и не думай, испугаешь. И ещё, вот что скажи мне, только честно, скажи.
- Скажу…
- Мы к тебе хорошо относимся? Мы тебя здесь хорошо приняли? Я, Сурен, хочешь, пошли к Михаилу, к Грачику, к Алексею Ивановичу, везде примут, везде встретят с открытой душой и сердцем, у нас по другому не могут, здесь все гостю рады, потому как гость несёт радость в дом, благословенье божье.
- Да, мне нравится, - у меня даже уши загорелись от таких прямых вопросов, -  я здесь всего четыре дня, а будто всегда жил, со мной все разговаривают, словно всегда знали....
- Вот, значит всё правильно. Поэтому и ты послушай меня. Забудь про нашу лесную тётку, про нашу Изауру, пусть ни кто про неё не знает, нету её и всё.
- А если я её увижу?
- Ну и что ж, увидишь - смотри на здоровье, только не пугай, а то ещё стукнет тебя, костей не соберёшь, будешь тогда знать, - улыбнулся Арам. – Короче, мы с тобой договорились, да?
- Ну что ж, конечно, договорились, - я тоже улыбнулся, потом подумал и добавил, - но это будет очень сильным испытанием. А почему Изаура, она что, отзывается на это имя?
- Нет, конечно, это так, мы между собой её называем. Эх, жалко, что она одна, нашёлся бы какой-нибудь самец нашей Изауре…

Этим вечером я долго сидел на улице закутавшись в одеяло, пил травяной чай с печеньем, ложечкой кушал мёд, который буквально насильно заставили меня взять гостеприимные Арам и Анна. Отдельно на столе лежали два красных яблока и раскрытая пачка печенья. Страхи были развеяны, даже шорохи в темноте не пугали. Я наслаждался отдыхом, настроение было под стать звёздам. Оно мерцало и переливалось. Я был в смятении, столько раз видеть по телевизору передачу про Йети, а она живёт здесь, рядом, может быть, даже сейчас, смотрит на меня из темноты и думает, что какой-то маленький дурачок сидит, весь закутавшись в одеяло, смотрит в звёздное небо и хохочет от счастья, право слово – ребёнок. Небо смотрело на меня и улыбалось жёлтым серпом молодого месяца, кривым, и узким, словно турецкий ятаган. Оно укрывало меня чёрным покрывалом, и пело песню о далёких галактиках, о не сбыточных мечтах, оно баюкало, как когда-то давно моя мама, укладывала меня спать и пела песню. И я засыпал, пригревшись в её нежных руках. И сны у меня были счастливые, светлые и радостные…

Опять снилась Манана, и опять с усами, смотрела на меня, но я уже привык, потом всплыла Изаура, вся покрытая чёрными волосами, и тоже смотрела, серьёзно и недоверчиво, осторожно взяла яблоки, печенье, понюхала букетик цветов на столе и ушла, потом опять Манана, показывала на меня пальцем и смеялась. А потом замычали коровы, я открыл глаза и увидел над собой чёрное небо с розовыми всполохами зари по краю. Сегодня будет хороший день, - подумал я, и покрепче завернулся в одеяло с головой, и тут до меня дошло, что спал я на улице, перевёл свой взгляд на стол, печенье отсутствовало, яблоки тоже, я улыбнулся и пошёл в комнату досыпать. Уснул счастливый – Изаура приходила и взяла мои гостинцы…

  После обеда долго стоял на скале и отдыхал. Я здесь бывал каждый день, это было что-то сродни моциону – прийти и постоять на скалистой площадке, долго рассматривать ближние и дальние горы, поискать глазами еле виднеющийся далеко внизу аэропорт,  потом подойти ближе к обрыву и смотреть вниз, в ущелье, думать и мечтать. А там, глубоко внизу, ущелье сужалось, словно бутылочное горло, где среди огромных обломков скал, извиваясь и рыча, неслась горная река. Я, не отрываясь, по долгу, и заворожённо смотрел, на этот  стремительный и бесконечно скользящий водяной серпантин, который, блестя на солнце разноцветной радугой, играючи захватывает всё, что может утащить за собой. А потом летит за поворот, что бы там, со всего размаху удариться о камни, утопить, вскинуть и опять подхватить, и потом, окончательно исчезнув за огромной скалой с грохотом рвануть вниз водопадом серебряных нитей и рассеяться вокруг мириадом брызг. И, не смотря на шум убегающей реки, пропасть каждый раз завораживала своим  бесконечным дыханием прохлады и безразличным спокойствием. И, наверно поэтому, хочется долго и пристально вглядываться, что б проникнуть в самою глубину души этого ущелья, и понять, почувствовать, что пропасть  живая и тоже смотрит на тебя, разглядывает, вздыхает, пульсирует, и мысленно разговаривает с тобой. Это только кажется, что внизу бессмысленное нагромождение камней, а между ними блестит, рычит и пузырится бесконечная река, которая летит  сломя голову, словно подросток  с горы, хватая и унося за собой, всё, что стоит на её пути…
Но день постепенно угасал, из ущелья потянуло вечерней прохладой, солнце уже клонилось к горизонту, пора было собираться домой. Урчание в кишках подсказало, что мой организм за сегодня уже насытился природой окончательно, и желает чего-нибудь более существенного, тем более, что обед сегодня, был очень скромный и поэтому наверно желудок вправе  надеялся на плотную вечернюю трапезу, короче - я почувствовал очень зверский аппетит, а когда вспомнил про лежащие в сумке мясные консервы, то ноги сами понесли меня к моему одиноко стоящему немного в стороне, но очень, горному, домику. Но как бы зло не урчало во мне моё голодное нутро, чувство прекрасного, оно не отбило, и что б мой одинокий стол, радовал мой голодный взгляд не только сытной едой, но и чем-то ещё красивым, я решил нарвать  букетик душистых  полевых цветов с самых настоящих альпийских лугов. Кипрей ещё не отцвёл, разноцветные колокольчики, пестрели то здесь, то там, жёлтые лютики, ещё какие-то яркие колосья неведомых мне трав, а рядом горели неимоверно крупные, просто гигантские оранжевые цветки девясила, всё это богатство манило, радовало и благоухало. Я увлёкся, собирал, разглядывал, закрывая от восторга глаза вдыхая аромат не знакомых мне цветов, настроение было восторженное, голова кружилась, то ли от свежего воздуха, то ли от многообразия фитоцидов, а может просто от голода…
И тут, задрав голову, я увидел лесную тётку, она стояла в нескольких шагах, и, наклонив свою большую покрытую волосами голову немного на бок, с интересом, как мне тогда показалось, наблюдала за моими действиями. Стояла она, наверно давно, а я от неожиданности, как сидел, так и остался сидеть, неестественно поднятой вверх головой. И как бы убедительно не говорил Арам, что её бояться не надо, но увидев в трёх метрах от себя, то ли здоровую обезьяну, то ли просто очень большого и волосатого человека, я оробел, если не сказать более грубо, я очень испугался. Посидев  ещё немного в неудобной позе, и не увидев её глазах для себя ничего опасного, я медленно поднялся, потихоньку выпрямился и тоже стал её разглядывать. Бежать смысла не было, если надо, подумал я, она догонит меня с двух шагов, но, что то подсказывало, что лесная тётка была настроена более чем миролюбиво. Она была огромна, и хоть я сам не маленького роста, но Изаура, была гораздо выше. Черты лица человеческие, но какие-то не обычные, чем-то схожи с негритянскими. И так, некоторое время, мы неподвижно стояли, разглядывая друг друга, она меня сверху вниз, а я её – снизу вверх. Затем, словно в замедленной съёмке, и наблюдая себя, как бы со стороны, я, сам не знаю зачем, делаю шаг ей на встречу, нюхаю цветы, зажатые в моей руке, и протягиваю их Изауре. Она тоже подалась вперёд, словно хотела рассмотреть меня и мой букет. Я опять поднёс его к лицу, втянул в себя воздух, и опять медленно протянул ей, сделав ещё один шаг на встречу. Она продолжала смотреть, то на букет, то на меня, в её глазах была видна явная заинтересованность. Потом медленно протянула свою большую руку, взяла букет, он буквально утонул в её ладони, поднесла к своему лицу и понюхала, а вместе с ней, чисто автоматически и я втянул в себя воздух, словно сам наслаждался ароматом этих полевых цветов. Сердце уже немного успокоилось и я, осмелев, вытянул руку, и дотронулся до неё. Она дёрнулась, и отпрянула, в её глазах мелькнула настороженность, а я решил больше не испытывать судьбу. Достаточно того, что увидел эту большую то ли женщину, то ли самку, даже и сейчас не знаю, как назвать. Но тогда, мы стояли, замерев, словно дети в игре, и смотрели друг на друга, она с моим букетиком, а я по стойке смирно, боясь, лишний раз пошевелиться, что б, не спугнуть. Время летело, и не понятно, то ли минуты прошли, то ли секунды проскочили. Неожиданно и она протянула ко мне свою большую сильную лапу, вот тут уже напрягся я. Изаура, так же медленно, как и я дотронулась до меня, потрогала майку, немного прижала пальцами руку, словно пыталась понять мягкий я или твёрдый…
Всё это время я наблюдал за ней, а Изаура изучала меня, в её глазах светился самый настоящий интерес. Интерес не как у собаки, когда она нюхает тебя и виляет хвостом, показывая своё миролюбие, а интерес, как у человека, как у школьника, который пришёл в новый класс и знакомится с одноклассниками, настороженно и заинтересованно. Она явно человек, значит она женщина…
Потом, как говорится, не сказав не слова, она повернулась и пошла в сторону леса, унося с собой мой букетик. Шла широкими размашистыми шагами, отводя в сторону ветки деревьев, иногда оглядывалась, как оглядываются люди, когда уходят, но хотят бросить ещё один взгляд, на оставшегося сзади человека.
Силы меня покинули, мне хотелось сесть на траву и сидеть, а лучше лечь и не двигаться, только сейчас я понял, как мне было страшно. Медленно и постоянно оглядываясь, не бежит ли кто сзади, я побрёл домой.
  А дома, быстро, на скорую руку, сделал бутерброды с мясным паштетом, заварил лапшу, порезал овощи, и всё это великолепие моментально проглотил. И будь рядом классик, и наблюдай он эту вакханалию обжорства, сказал бы – Каштанка не наелась, а только опьянела от еды. Но я не Каштанка, и классик рядом не наблюдалось, а травяной чай к тому времени уже заварился и я, положив перед собой пару яблок, и закутавшись в одеяло, удобно устроился под звёздным небом и принялся вспоминать произошедшее…
Большая женщина, покрытая чёрными и жёсткими на ощуп волосами, и ещё, умные, жёлто-коричневые глаза, глубоко посаженные, немного сдвинутые к переносице. В этих глазах светилось какое-то доверие, или мне это показалось, но оно было, это я точно помню. Правильно сказал Арам, она доверяет, поэтому и ушла спокойно. Больше ничего не запомнил, только то, что она очень большая, её глаза и ещё запах, стойкий и не очень приятный…
А звёзды, словно старые знакомые, что-то шептали наперебой, пытаясь рассказать про свою звёздную жизнь, как им, там наверху хорошо, как им интересно, и всё видно, смеялись, подмигивали, а некоторые, не удержавшись, падали, и катились по небосклону, словно с горки на землю, и по пути не выдержав скорости - сгорали, оставляя за собой длинный след серебристых искр…
Я,  засыпал в своей кровати, уставший, довольный и счастливый…
Снилась Изаура, её запах и собаки Сурена. Они бегали вокруг неё и скулили…
Утро подбросило меня вчерашними воспоминаниями. Яблок на столе не было, вместо них лежал мой вчерашний букетик полевых цветов, весь помятый, но целый. Это меня озадачило не меньше, чем исчезновение банана. Я некоторое время размышлял, но потом махнул на всё рукой. Жизнь прекрасна, удивительна и очень мне нравится. Поставил на очаг чайник, умылся остатками воды и побежал с ведром к роднику. После завтрака, немного побродив по окрестностям, и стуча копытом от нетерпения, решил сходить к Араму, что б поделиться своими впечатлениями.
- Значит, говоришь, видел её? Ну, ты даёшь, и как тебе наша Изаура?
- Страшно было…
- Понимаю, - продолжал он улыбаться, - конечно, страшно, любой испугается…
- И букет взяла, говоришь…
- И тебя трогала…
- А потом букет принесла, говоришь, ну и делааа…
Арам помолчал, почесал свой затылок и произнёс с улыбкой:
- Забудь и отдыхай, чаю с мёдом хочешь? Садись, - он показал на скамейку, - будем чай пить…

Мы выпили по чашке ароматного и действительного вкусного чая, немного размякли, расслабились, и, сидели разговаривали. Арам мне рассказывал про пчёл и мёд, я ему про свою жизнь и удивительную красоту здешних мест…
Потом выпили по второй, он заговорил про грибы и ягоды, принёс баночку варенья из здешних лесных даров, я ему про своё любимое место на скале…
Налили по третьей, он заговорил про рыбалку и рыбу, я про желание прогуляться вниз, в ущелье к самой реке, но не решался, потому, как одному опасно…
- Да, - подтвердил он, - одному опасно, не потому, что дикие звери, хотя и это не маловажный фактор, просто ни дай бог, неосторожно упадёшь или ногу подвернёшь, а помочь не кому. А это опаснее всего, - потом на секунду задумался, посмотрел на заходящее солнце и произнёс:
- А что, а не рвануть ли нам завтра на рыбалку, а? Ты как, - обратился он ко мне, - не против составить мне компанию, сам говорил, что хочешь прогуляться вниз?
- А вставать, конечно, надо рано, - улыбнулся я.
- Кто рано встаёт, тому бог даёт, - засмеялся Арам, - а ты против?
На том и договорились. Утром, ни свет, ни заря, он за мной заходит, и мы сразу же идём…
Вечерело, пора было и честь знать, я поднялся, прощаясь с хозяином, поблагодарил за чай, за беседу, и побрёл домой. Мысли были заняты предстоящей прогулкой…

Прогулка удалась. Я насладился всем, впитал в себя всю красоту ущелья, высокие отвесные скалы, словно стены крепости окружали нас, река летела даже быстрее, чем я ожидал, радовался каждой пойманной мною рыбке, собирал разноцветные голыши, фотографировал, прыгая с камня на камень, что б поймать лучший кадр…
- Осторожнее, а то, упадёшь, - улыбался моим выходкам Арам, - ты словно ребёнок с этой игрушкой…
В конце концов, так и случилось, на очередном валуне, торчащем из воды, моя нога соскользнула, и я, потеряв равновесие, плюхнулся прямо в воду. Фотоаппарат выскочил у меня из рук, ударился о камень, разлетелся на несколько частей и уплыл вместе с чехлом…
- Ну, вот и всё, - откровенно говоря, я был расстроен, таких кадров мне больше не сделать.
- Не переживай,  - успокаивал меня Арам, - это ведь всего лишь вещь, я лично испугался за тебя.
- А что мне будет, промок и всё, - вздохнул я.
- Как что, - возмутился Арам, - как что, а если б ногу сломал, как бы я тебя тогда тащил наверх, ты подумал об этом, вспомни, как мы спускались, а подниматься ещё тяжелее. А если головой о камень, - добавил он, -  тогда вообще каюк…
- Ты прав, - виновато пробормотал я, - ну и ладно, бог с ним с фотоаппаратом, он всё равно старый был, зато, сколько рыбы наловили…
Возвращение домой было долгим и утомительным, окружающие нас красоты  уже не волновали, воображение было полностью отключено, снасти и рыба, оттягивали руки, и мешали восхождению. Пот лил градом, словно я тащил мешок, лёгкие работали как кузнечные меха, ноги были словно ватные, а последние шаги вообще дались с большим трудом…
Наверху присели отдохнуть.
- Ещё пойдём, - улыбаясь, спросил меня Арам.
- Нет, спасибо, уволь, - ответил я и тоже улыбнулся, - больше не хочу, да и уезжать завтра, Алик к обеду обещал приехать, надо бы собраться…
- Смотри, - кивнул в сторону леса Арам, - кто стоит.
Я повернул голову и метрах в восьми от нас, в тени деревьев, увидел Изауру. Она стояла, облокотившись на толстую сосну, смотрела в нашу сторону.
- Чего это она тут делает, - удивился я, - нас, что ли встречает?
- Ага, - усмехнулся Арам, - специально пришла. Живёт она тут, здесь везде её дом.
- А вообще, интересно, где она зимует, в лесу же холодно, да и снега полно.
- Говорят, спускается ниже, к верхнимсёлам, там её тоже знают, и жалеют…
- Мдаааа, делааа, - вздохнул я, - жалко бабу, ходит, как неприкаянная, мужика ей надо, а так скучно одной, вон, как стоит и смотрит…
- Ну ладно, пошли, - поднялся Арам, - хватит сидеть…
Изаура шла за нами до самого посёлка. Только когда я свернул к своему домику и помахал ей рукой, она повернулась и ушла в сторону леса…

Вечером, как и было велено, я, прихватив последнюю бутылку водки, направился к дому Арама. Запахи жареной рыбы разносились повсюду, они были даже на моём дворе. Собаки Сурена, сидели по стойки смирно, жадно втягивая воздух, повернув свои огромные морды в сторону домика Арама и Анны, а из раскрытых, страшно-клыкастых и языкастых пастей стекала слюна.
На аромат жареной рыбы стали приходить соседи, прихватив с собой у кого, что было. Постепенно стол заполнялся тарелками и блюдами с различной снедью домашнего приготовления. Мясо копчёное и запечённое, цыплята и сыр, овощи со своих огородов и варёная молодая картошка, кстати, тоже с местного огорода, не говоря уже о зелени и домашнем вине. А середину стола венчало деревянное блюдо с жареной форелью.
За столом уместились все. Одни длинные тосты сменялись другими, не менее длинными,  весёлыми и грустными, больше похожими на рассказы и притчи. Всем хотелось рассказать своё, сокровенное,  поделиться своей жизнью, всколыхнуть свои воспоминания, и мы слушали, улыбались, смеялись, и поднимали бокалы, и выпивали. А потом, пели песни, красивые и тягучие, которые разносились по окрестностям, улетали в горы, падали в ущелье, и затихали в лесу...
А всё началось с того, что два человека решили просто пойти половить рыбки, развеяться и прогуляться. И половили, а потом, проклиная её, поднимались из ущелья наверх, теряли силы, и желание, когда либо, ещё идти на рыбалку. Но немного отдохнув, опять были веселы и довольны жизнью. Маленькая рыбалка, переросла в большое застолье, когда все соседи, не желая остались в стороне, сами пришли без приглашения, потому как знали, что им будут искренне рады. Совместное застолье, оно так сближает. И вы уже не просто живёте по соседству. А вы уже почти родные люди. К кому пойти со своей болью – конечно к ближайшему соседу, он обязательно поддержит и не будет в тайне радоваться твоей беде. А с кем поделиться своей радостью? Конечно, со своим соседом. Так жили всегда, ещё каких-то двадцать лет назад это было нормой, куда это делось?
Я сидел за столом наеденный и изрядно захмелевший, меня окружали мои милые друзья, люди, рядом с которыми, я хотел бы прожить всю оставшуюся жизнь. Люди, чувства и поступки которых остались в прошлом веке, они не перестроились, не приспособились. Они добро называют добром, а зло называют злом, для них обман был обманом, а не бизнесом, и тем более не лукавством. Совесть у них была мерилом всех поступков. Да, они жили по закону совести, для них обмануть человека - это сродни позору, а не помочь в беде – это что предать самого себя. Так они живут до сих пор. И, поэтому каждый год, как только растает снег, как только откроется дорога через перевал, в этот маленький, но очень горный посёлок, они выезжают сюда, со своими коровами и пчёлами, жёнами и детьми, и всё лето, до самых холодов, до первого снега, наслаждаются спокойной жизнью, без телевизора, без интернета, без зла, без ругани, и обмана…

Алик, как и обещал, приехал к обеду. Вещи уже были собраны, порядок в домике наведён идеальный. И пока мы с ним обедали, к нашему деревенскому шале, стали подходить соседи.
- Это тебе мёд и чай, Аня передала, - положил на стол гостинцы Арам. – Ты помнишь, что обещал?
- Конечно помню, разве это забудешь, ты не переживай, всё будет, как я сказал…
- Это вы о чём, - спросил Алик.
- Это наш маленький, но очень, горный секрет, - улыбнулся я.
- Аааа, ну ладно заговорщики, но, кажется, я догадываюсь.
- Ну и ладно, это хорошо, коль догадываешься.
Подошёл Сурен, принёс головку сыра, банку сметаны и мацони – Манана передала,  сказал, - обидишь, если не возьмёшь…
Грачик, Алексей Иванович, Артём, все смеялись, пожимали руку Алику, обнимали меня, и требовали, что б, в следующем году, я непременно опять приехал к ним. Мне было радостно до слёз, такого тёплого отношения к себе я давно не испытывал…
Вещи были погружены, ещё раз пожали друг другу руки, ещё раз обнялись, ещё раз сказали друг другу тёплые слова – расставаться не хотелось, но солнце не ждало, оно катилось по небосклону, уже касаясь вершин, и надо было спешить, чтоб спуститься к нижним сёлам ещё засветло.
- Ну, всё, пора ехать, - скомандовал водитель. – Слышал, что говорят люди, что б в следующем году был как штык, не подведи…
- Не подведу, - улыбался я в ответ, - постараюсь друзья, я вас так люблю…
- Смотри, кто стоит,- толкнул меня в плечо Арам.
- Где, - не понял я…
- Да вон, около дома, ишь ты, видно тоже пришла тебя проводить…
И действительно, около избушки стояла Изаура и смотрела в нашу сторону.
- Точно, - улыбнулся Сурен, - тебя пришла провожать, приглянулся ты ей.
- Да ну тебя, - отмахнулся я, и прибавил, - жалко её, совсем одна, смотри, как тоскливо стоит…
- Прощайте друзья мои, - я ещё раз пожал всем руку, - даст бог, свидимся, я очень рад, что встретил вас. Потом встал на подножку УАЗика, посмотрел в сторону одиноко стоящей лесной женщины и, помахав ей рукой, крикнул – прощай и ты Изаура, даст бог, и с тобой увидимся. В ответ она взмахнула рукой, повернулась, и медленно пошла в сторону леса…
- Вот и всё, - улыбнулся Арам, - все тебя проводили, а теперь, поезжайте  с богом, но помни, ты обещал…
И мы уехали…