Сашка

Сашка бежала по лугу и что-то кричала от переполнявшего её восторга. Ей казалось, что ветер сейчас подхватит её и понесёт в тридевятое царство. В то самое царство, о котором она мечтала перед сном. Там нет печали, нет боли, нет обид, есть только доброта и радость и ещё что-то, что она не знала, как облечь в слова, не потому, что была мала, а от какого-то внутреннего знания, что нет «Этого» на земле или если есть, то не такое светлое и большое. И что «Это» ещё предстоит ей открыть, найти. А потом приходило сомнение, а может, оно всё же есть и на земле, просто спрятано, как клад?
И вновь мечты уносили её далеко-далеко. Пятилетняя девочка запрокинула голову и посмотрела на плывущие над ней облака и подумала, что вполне могла бы вон на том огромном облаке полететь в сказочное царство. Мелькнула мысль о бабушке и маме, которые будут скучать без неё. И письмо им она не сможет написать, чтоб рассказать, как  здорово в тридевятом царстве, потому что не все буквы ещё выучила. Она вздохнула и вдруг услышала:
- Сашка, ну куда ты летишь? Я не поспеваю за тобой. Речка вся не вытечет, песок не исчезнет…
Девочка в стареньком сарафанчике лукаво посмотрела на бабушку и вдруг рассмеялась, представив, как она заходит в воду и вдруг исчезает вода из реки. Как все в панике выбегают на берег, размахивают руками, и ничего не могут понять, садятся на горячий песок и кричат от страха, а из-под них и песок начинает исчезать: медленно так тает, а они пытаются его в горсти собирать, в ведёрки, но и в руках пустота, и в ведёрках. И только она знает волшебное слово, чтоб всё вернулось на прежнее место. Она тихонько произносит его…
- Эй, опять улетела? – спросила бабушка и погладила внучку по непослушным русым кудряшкам. – И что на этот раз?
Сашка с восторгом стала рассказывать увиденную картину, а бабушка покачала головой:
- Не дай Бог такую напасть. Ты уж лучше о цветочках мечтай, как они у нас в палисаднике цвести будут да людей радовать. О хорошем думай. Людям и так хватает страхов без твоих придумок…
- Но всё же хорошо кончается, - заупрямилась Сашка.
- А ежели у кого сердце не выдержит от таких чудес, что делать будешь?
Сашка растерялась.
- Но это же игра, забава.
- «Кошка играет – мышь дух испускает», - проговорила баба Нюся.
Сашка нахмурилась, и какое-то время шла рядом с бабушкой молча и вдруг вновь рассмеялась.
- А я буду свои мечты помещать в сказочное царство, где всё возможно.
Бабушка вздохнула и обняла Сашку.
- Выдумщица ты моя. Твой отец таким же был, - вырвалось у неё.
- А где он сейчас? Почему не живёт с нами?
- Так бывает. У него своя дорога, у нас – своя. Главное, что он жизнь тебе дал. Любовь к природе и чудесам от него к тебе перешла. Он был добрый человек. Их бригада на строительстве нового корпуса комбината нефтеперерабатывающего работала. Там твоя мать Ленка и встретилась с ним. Она перед самым их отъездом устроилась диспетчером на стройку. Красивый парень был, видный. Ты на него похожа. Ленка не ходила, летала от счастья. А потом кто-то сказал твоей матери, что у него семья осталась на родине. Ленка устроила ему скандал и про то, что ты должна появиться, промолчала. Вот он и уехал. А когда ты родилась, Ленка записала тебе отчество деда. Так ты и стала Михайловной, хотя на самом деле Семёновна.
- А сейчас он где? – спросила Сашка.
Бабушка вздохнула.
- На небесах, милая. Я всё же не утерпела, разыскала его адрес и, когда тебе было полгода, сообщила про тебя. Ответила мне его жена. Она написала, что очень рада, что у Семёна есть дочка, потому что своих детей им Господь не дал. Спрашивала, что нужно девочке? Обещала помогать. «Только вот встретиться с отцом девочке вряд ли удастся», - посетовала она в письме, а потом объяснила причину. Семён, оказывается, был серьёзно болен, лежал в больнице, но новость про тебя его жена сообщила, она ездила к нему в больницу, прочитала моё письмо. Он плакал от радости и горя одновременно, потому что знал, что осталось ему всего ничего. А через три месяца его законная жена прислала телеграмму, что Семён умер. Ленка простила его, ездила хоронить. Они с его женой проплакали всю ночь в комнатке барака, где Семён прожил со своей женой семь лет. Он ездил шабашить с бригадой строителей, потому что в их посёлке не было работы. А они всё квартиру ждали, очередь на подходе была. Инна, так его жену звали, просила прописать ребёнка Семёна у неё, чтоб получить жилплощадь на двоих, но Ленка отказалась, сказала, что у тебя всё есть. И от помощи отказалась. Испугалась она тогда, что тебя смогут отобрать. Мы из-за этого квартиру в городе обменяли на дом в деревне. Ленка, правда, говорила, что тебе свежий воздух нужен и парное молоко. Мать у тебя хорошая, только нервная очень. Характер взрывной, как и у меня. Вот и не можем уступить друг другу, упрёмся лбами и ни с места. А ещё твоя мать не может мне простить, что не отпустила её по молодости жить за границей. К ней сватался немец. Хороший парень и по-русски без акцента говорил. Он был из немецкой слободы. Ещё при царице Екатерине приехали его предки в Россию, поселились в Поволжье, жили, не тужили, из поколения в поколение традиции сохраняли, обычаи, и вдруг, когда появилась возможность, многие из молодых немцев решили вернуться на исконную родину. Среди них и Курт. Он тогда институт только закончил, а Ленка в училище поступила сразу после окончания школы. Ей только-только восемнадцать годков стукнуло. Ветер в голове.  Ни профессии, ни образования. Ну, я и не пустила твою мать в чужую страну. Я считаю, что «где родился, там и сгодился». А у них любовь была. Виновата, конечно. Но как отпустить? Боязно. Курт и его семья по-немецки свободно говорили, а Ленка, кроме «данке шон», «гуд» и «ауфидерзейн» ничего не знала. Вмешалась в её судьбу. Они переписывались больше года, а потом он замолчал, словно в воду канул. Ленка ещё писала ему какое-то время, а потом собрала его письма и устроила во дворе кострище. Правда, с католическим Рождеством всё же поздравила его, а он ей с Новым Годом открытку прислал. Я тогда подумала, что, может, ещё всё образуется. Они какое-то время друг дружку с праздниками поздравляли. А потом вдруг от него письмо пришло. Я по глупости своей заставила Ленку плясать, прежде чем вручить его. А в нём новость не радостная для Ленки оказалась: женился Курт на немке и просил не писать ему больше. Ленка на себя не похожа стала, угрюмая. Раньше всё пела, да шутила, а то и в танце закружится от хорошего настроения. А тут не до песен с танцами стало. Сидит дома, в окно глядит, вздыхает только. Похудела, морщинка на лбу появилась. Страдала молча. Училище она к тому времени закончила, а работы по специальности не оказалось, вот она и пошла на комбинат. Жить-то как-то надо. Мы одни с ней. А тут твой отец, ласковый такой, пожалел Ленку. Она и кинулась в его объятия. А потом  я встретила хорошего человека, из Дании, но русского по происхождению, к себе звал, а Ленка разрыдалась, потому что ты маленькая, она без работы оказалась, под сокращение попала, и то, что тебе только четыре года никого не волновало, на одно подсобное хозяйство надежда осталась. Правда, вскоре должность нянечки в детском саду освободилась, мать устроилась туда. Но всё равно страшно. А вдруг и здесь сократят. Заведующая твоим садиком соседка наша. Знает, что не сладко нам, но коль придёт приказ, разве ослушается? Ей своё место тоже дорого. А мужчина, что сватался ко мне, хороший был…
- Это ты про Майкла? Так у него же жена на родине была.
- Какая жена? Он вдовец.
- Нет. Марта. Он звонил ей и сказал, что скоро привезёт ей домработницу. И ещё он сказал, что не сбежит, если паспорт у неё забрать и в банковскую ячейку положить. Это надёжно. Он сказал, что ты хорошо готовишь и рукодельница…
- А ты ничего не путаешь? – спросила баба Нюся. – Тебе ведь всего четыре года было, - произнесла она, а потом подумала, что её внучка и сейчас дитё малое, а она с ней всё время, как со взрослой разговаривает.
- Майкл тоже думал, что я ничего не понимаю. Это я сказала маме, чтобы она тебя не пускала. А ещё, ещё я видела, ну, как кино, про то, как они живут. У них ферма и несколько работников. Женщина, которая им готовила, сбежала, нашла свой паспорт, взяла деньги и уехала. Ей парень соседский помог…
- Господи, и откуда ты всё это взяла, фантазёрка моя?
- А я перед сном попросила, чтобы добрый волшебник показал мне, как Майкл живёт. Ну, он и показал. Мама мне поверила и просила не говорить тебе, чтоб не расстраивать. Мама сказала, что ты нас не бросишь.
- Конечно, не брошу. Вы всё, что у меня есть.
Она вытерла платочком слёзы.
- Что-то попало в глаза, пыль, наверное, - пробубнила бабка Нюся. – Слышишь? – спросила она. - Это водопад. Небольшой, но шумный. А озеро от него сказочный вид приобретает. Вокруг сосны, огромные валуны, песчаный, всеми забытый пляж, потому что идти сюда далеко, все на реку бегают. А здесь волшебство творится…
- Знаю, - прошептала Сашка, водопад то песни поёт, то на жизнь жалуется, то про будущее рассказывает. И ещё, он знает такие тайны, о которых никто не знает, потому что это случилось очень, очень давно, когда феи жили в лесу, эльфы, гномы да лешие пугали людей, когда чудеса никого не удивляли…
- Господи, тебе в пору сказки сказывать…
- Я ничего не придумала, так и было, - обиделась Сашка.  А откуда водопад появился? – спросила девочка.
- Это всё та же река, на которую ходят купаться деревенские. Только здесь пороги когда-то образовались. Камни зажали реку с двух сторон. Вот она и несётся с высоты вниз. А перед этим водопадом в неё ещё две речушки впадают. Вода не успевала утекать сразу, наверное, поэтому и образовалось здесь озеро, из которого уже течёт спокойная река. Но это я так думаю, а как оно на самом деле было, один Господь знает. Может, он, этот водопад, всегда был, как и озеро. Так распорядилась природа, что озеро здесь должно быть. Может, от ледников овраг с горным склоном образовался? Но ведь горы тоже откуда-то берутся? Наверное, Бог создал здесь такую красоту, чтоб люди душой отдыхали. Только вот как объяснить, что вода на реке возле деревни та же, а чуда в ней нет такого? Хотя какое дело уставшим после работы в поле людям до чудес озёрных, когда река под боком, в которой можно искупаться? До озера им топать и топать. Да и боятся почему-то местные Озёрного. Они так призрака окрестили, болтают, что охраняет он заповедное место. За сквернословие по губам будто шлёпает. За дела пакостные и окунуть в воду с головой может, чтоб испугать. Но никто того призрака не видел. Мне кажется, сказки это. Вот мы с тобой второе лето ходим сюда, а никого не видели, никто нас не пугал.
- А мы хорошо себя ведём, зачем нас пугать? Пугают, чтоб перестали хулиганить.
- И то верно, - согласилась бабка. - А я и, впрямь, душой на озере отдыхаю. Красотища!  - вдруг воскликнула она.
Сашка вновь побежала вперед и вдруг рассмеялась.
- Здравствуй. А ты кто? – услышала баба Нюся, но никого рядом с девочкой не увидела.
- С кем это ты здороваешься, егоза? – спросила она внучку и невольно перекрестилась.
- С монахом. Он тоже к водопаду идёт. Созерцать красоту дивную будет.
- Господи! Час от часу не легче. Право, книжки писать девке надо. Как зовут твоего монаха? – всё же поинтересовалась бабка, включаясь в игру внучки, но та вполне серьёзно произнесла:
- Старец Никодим. Он из монастыря, что в десяти верстах от нашей деревни, - сообщила внучка и замолчала.
Она продолжала идти по тропинке, глядя себе под ноги. Бабка успокоилась.
- Духовная прозорливость – дар. Только нужно быть готовой к тому, что большинство не видят и не слышат то, что воспринимаешь ты, - сказал монах и улыбнулся, а Сашка вспомнила своего друга Петьку, сына той самой заведующей, что жила в соседнем доме.
Он был на два года старше её. Они играли с ним в казаков-разбойников, лазили по деревьям, а иногда лежали в траве, раскинув руки, и рассматривали облака. Сашка вдруг поняла, почему Петька и бабушка, называли  её фантазёркой: они просто не видели то, что видела она.
- Не грусти. Просто не всегда нужно сообщать всем, что ты узнала, ибо «подлинное в нас – молчаливо, наносное – речисто», - произнёс монах.
Сашке стало интересно, кто открывает этот дар и как? Монах услышал её мысли и ответил:
- У некоторых этот дар открывается через молитву. У других через чистоту помыслов. А иные приходят в этот мир такими. Ты родилась с этим даром. Ты должна бережно относиться к словам и мыслям, потому что любая мысль, любое слово – это, прежде всего, энергия. Я говорю с тобой не как с ребёнком, а как с душой, что впитает мои слова, как земля влагу, чтоб взросло на ней семя добродетели. Был такой старец, звали его Силуан. Так вот он говорил: «Чем больше сам себя будешь связывать, тем большую свободу будет иметь твой дух. Связать в себе нужно страсти, чтобы они не возобладали тобою; связать себя нужно, чтобы не делать ближнему вреда… Люди обычно ищут свободы, чтобы делать «что хочешь», – но это не есть свобода, а власть греха над тобою. Свобода творить блуд, или невоздержанно есть и пьянствовать… не есть свобода». Мои слова не сразу дойдут до осознания твоего, но они улягутся в твоей голове, как исписанные страницы книги. И когда-нибудь ты прочтёшь их. А пока не смущайся, что не понимаешь многого. Просто позволь мне немного побыть рядом с тобой и процитировать несколько высказываний святого старца. «Лукавство совести у страстного человека – велико и тонко. Человек, одержимый страстью часто  выставляет её, как искание правды и пользы, и нередко, как борьбу за славу Божию». «Гордый боится укоризны, а смиренный – нисколько». И не скорби об ушедших. Отец твой в лучшем положении, нежели иные живущие. Не огорчайся от обид и оскорблений, от напастей. Проявляй терпение. Любовь не зависит от времени, и всегда имеет силу, не забывай об этом. Ты необычная девочка. Смиренной душе Господь открывает тайны свои, - произнёс монах и едва коснулся волос девочки.
Словно дуновение ветра прошелестело рядом. Девочка подняла голову и увидела улыбку на лице монаха.
- Я ухожу, - произнёс он.
- И куда дальше? – спросила Сашка.
- У меня есть ещё дела. - Монах повернулся и пошёл через поле к лесу. - Там в скиту отшельник живёт. А у озера в другой раз размышлениям предаваться буду. Зов от старца слышу…
Бабка Нюся вздохнула, услышав вопрос внучки: 
- Куда-куда? По тропинке к озеру. Али запамятовала, куда идём с тобой? – спросила она и взяла внучку за руку, как только поравнялась с ней: то ли из-за опасения, что снова убежит, то ли от страха, что не может неведомое держать под контролем.
Всё же бабка оставляла большой процент на то, что внучка не всё выдумывает, а значит, есть нечто, чего ей просто недоступно.
Они пришли на своё любимое место. Баба Нюся расстелила старенькое одеяльце. Девочка затаила дыхание. От  водопада разлетались крупные капли, и точно слёзы, падали на камни.
- А монах-то чего делает? – всё же спросила бабка, потому что раздеваться при божьем человеке совестно как-то стало: а вдруг он сюда молиться ходит.
Сашка пожала плечами:
- Не знаю. Ушёл он.
Бабка Нюся облегчённо вздохнула, скинула платье и пошла к водопаду.
«Надо сходить в монастырь. Поговорить с их главным», - подумала она, ещё не зная, о чём говорить с ним будет, но её не смущали такие мелочи, потому что слова, как правило, находились сами.
Но на деле оказалось, что принять решение гораздо легче, чем исполнить. Так прошли две недели в трудах и заботах. Бабка то окучивала картошку, то поливала огород, то с сорняками боролась вместе с внучкой, то обед готовила, пока Ленка на работе была. Сашка же сама находила себе занятие: то рисовала, то лепила из глины зверюшек невиданных, усаживала их рядом с раскрашенными шишками, чем привела однажды в восторг соседку, что жила через дорогу от них. Она зашла на минутку к бабе Нюсе, увидела творения Сашкины и пригласила к себе.
- Покажу тебе, как лепить свистульки да пояса вязать старинные. У тебя руки золотые, - сказала она, - а глаза всё видят, всё подмечают. Твори, дева. У тебя чутьё есть. Твои обережки чудесными из-под твоих рук выходить будут.
- А что такое «обережки»? – спросила Сашка.
- Украшения такие. Кто их на себе носит, кто дом украшает. Но пока тебе рано о них думать. Вот подрастёшь, обучу. И как смешивать краски для раскрашивания свистулек покажу.
Соседка обучила Сашку лепить свистульки и как их раскрашивать показала.
- Я для вас слеплю свистульку, а потом раскрашу, - пообещала Сашка.
Только вот подарить не успела: уехала соседка в город жить к сыну своему через неделю. Там ещё один малыш на свет появился, и стало у бабы Мани четверо внуков мал мала меньше, да за всеми глаз да глаз нужен. Одной невестке не совладать с ними. Вот баба Маня и согласилась временно пожить в городе. Но никто не знал, как долго это «временно» продлится.
 А бабка Нюся всё собиралась на озеро с внучкой сходить, но к обеду так уставала, что откладывала приятное путешествие со дня на день, а может, и боялась чего-то. А как-то, когда она шла  с огорода с пучком моркови,  внучка остановила её вопросом:
- Слышишь, как в колокола звонят?
Бабка не слышала никакого звона, но всё же повернулась в ту сторону, где находился монастырь, перекрестилась и поклонилась. И тогда она решила, что это Господь напоминает ей, что обещания надобно выполнять, что больше нельзя откладывать, что завтра уж точно зайдёт в монастырь. Он хоть и находился в стороне от дороги в город, куда она собиралась, но от остановки автобуса можно через лесок за полчаса дойти, крюк небольшой, не сахарная, не растает. Она ощутила лёгкость во всём теле и улыбнулась.
«Чудные дела твои, Господи!», - подумала она.
Утро выдалось солнечным. В монастырской церкви служба подходила к концу. Стихли голоса  монахов, поющих молитву. Баба Нюся растерялась, не зная, что делать, куда идти, когда увидела молоденького монаха, бегущего от храма к хозяйственным постройкам.
- Милый, извини, бога ради. Мне бы вашего главного повидать.
Бабка Нюся увидела удивление на лице монаха.
- О Никодиме, старце вашем хотела спросить…
Монах склонил голову и ничего не сказал, словно ему заложило уши.
- Глухой, что ли? Вот незадача. Столько пройти и уйти ни с чем, - прошептала она,  а монах взмахнул рукой в сторону храма.
Бабка Нюся повернулась и увидела спешащего к ним старца. Он бубнил что-то себе под нос, но как ни пыталась, она так и не разобрала ни единого слова. Молодой монах Антоний, воспользовавшись замешательством женщины, неизвестно как оказавшейся на их подворье, поклонился и пошёл туда, куда изначально держал свой путь.
«Искушения поджидают нас на каждом углу, - подумал он, - только смирение позволяет победить грех. Господь смиренным даёт благодать свою, - он стал мысленно читать молитву, и все звуки мира отступили на задний план».
- Господи, - шептал старец Прокопий, - да побеседую я с ней, побеседую. Антоний принял обет молчания на год, а я бегу, видишь, поспешаю…
Бабка Нюся поклонилась храму, перекрестилась и собралась покинуть двор монастыря. Она подумала, что нарушила покой и уединение людей божьих, придя сюда без приглашения. А потом вспомнила, как перед ней дверь в воротах сама отворилась со скрипом и захлопнулась, опять же сама, только после того, как она вошла.
«Может, я и не нарушила ничего? А ежели что не так сделала, то не со зла же, а по незнанию. Бог милостив. Простит», - подумала она.
- Матушка, - окликнул её старец Прокопий, - подожди. Это ты про старца Никодима спрашивала? Опоздала ты, матушка, оставил он этот мир вот уж скоро год…
- Умер, что ли? Ничего не понимаю. Может, у вас тут ещё какой старец Никодим есть?
- Нет.
- А тогда с кем моя внучка общается? Кто приходит к ней? Может, нечистая сила искушает ангельское создание? Старец-то умер, не может он ходить среди живых…
- Ты вот что, устала, небось, с дороги? Пойдём в трапезную. До обеда ещё далеко, а вот хлеб только что испекли, чуешь? Чаем напою с хлебцем, вку-у-усно, - протянул он.
- Так мне б поговорить…
- Вот там и поговорим, - пообещал он и вдруг испуганно повернулся в сторону и спросил: - Что? 
- Ничего, - пожала плечами бабка Нюся, - молчу я.
- Прозорливая твоя внучка. Видит она Никодима. Он обещал присматривать за нами. Я тоже его вижу, - вдруг признался старец.
«Час от часу не легче», - подумала бабка.
- Идём, - вздохнул Прокопий.
            Бабка Нюся уже не спрашивала, куда её ведёт старец, но то, что не в трапезную, это она поняла.
- За этой дверью келья Никодима, - сказал старец. – Иногда братья наши слышат, как он играет на скрипке, ходит, а видеть только я сподобился.
- Так он же умер. А могила его имеется? Вы похоронили его?
Старец кивнул.
- Но так бывает. Святой человек и после смерти продолжает радеть о братьях своих. Предупреждает об опасностях, помогает тем, кому считает нужным помочь. Это его выбор. Некоторым он является во плоти. Однажды мальчишку, что заблудился в лесу, вывел к сторожке отшельника, а потом исчез. А тот уж его к родителям привёл. Утопающего из омута вытащил. Парень двенадцатилетний утверждал, что видел старца, бегущего к нему по воде, как по тверди земной, схватил будто бы он его за волосы и выбросил на берег, растёр окоченевшее тело паренька, молитву прочитал, а как только услышал, что отец его приближается, исчез. Парню никто не поверил. А с колокольни как нашего Юлиана на землю спустил? Тот опрокинулся, а тут Никодим подоспел, взлетел к нему и не дал разбиться. Сам свидетелем был. Он и после смерти не даёт пропасть заблудшим душам. Привёл недавно к нам паренька, который послушником стал, а до этого по наклонной дорожке шёл, хотел руки на себя наложить. А за внучку свою не беспокойся. 
- Ты хочешь сказать, что видеть то, что другие не видят, это нормально?
- Прозорливых господь на землю посылает, чтоб другим путь указывать, - сказал Прокопий. – Ты никому не говори про внучку свою. Силы небесные её берегут, но есть ведь и другие силы. И потом, существует знание, которое не может быть объяснено.
- Душа у меня за Сашку болит.
- А у неё за всех нас, за род человеческий. Вот, возьми иконку из кельи Никодима. Его любимая. Он просил внучке твоей передать. Пусть сама решит, куда повесить. Иди, милая, с Богом.
             Бабка Нюся завернула иконку в чистый платочек и спрятала в кармашек сумки. Она не знала, как будет объяснять своей прозорливой внучке, почему привезла иконку из кельи Никодима, зачем ездила в монастырь. А потом решила, что утро вечера мудренее. А ежели так, то и отдаст она иконку не сразу, а утром. От принятого решения ей стало легче. Вернулась она из города с последним автобусом. Дочь открыла ей дверь и спросила:
- И где тебя носило? Сашка давно спит, а ты ей гостинец из города обещала привезти.
- Забегалась, - сказала бабка Нюся и прошла на кухню, чтоб разгрузить сумки, увидела рюмки на столе, пустую бутылку, остатки закуски и строго посмотрела на дочь:
- Ленка! Это что такое?
- Ну да, выпила малость. Так повод был. Ко мне Михась свататься приходил…
- Этот алкаш? Где у тебя голова, дева? – возмутилась бабка Нюся.
- На месте, - хихикнула Ленка. – Он обещал бросить пить.
- И?
- Что «и»? – невинно хлопая глазами, спросила Ленка.
- Решила что, дитя природы?
Она посмотрела на мать, увидела страх в её глазах и почему-то обрадовалась.
- Мужик он видный, хоть и пьющий…
Бабка Нюся взяла сковороду в руки, а Ленка поспешила добавить:
- Но не мой это вариант. Отказала я ему, отказала. Сковородку на место положи. А, между прочим, он мне в любви признавался. Сказал, что давно по мне сохнет…
- Да он тебе за стакан и не такое скажет, - бабка Нюся выложила последний пакет на стол и вновь вопросительно посмотрела на дочь.
- Что ж мне так не везёт с мужиками? И не кривая, и не горбатая, и не старуха, и характер покладистый, - она улыбнулась и добавила: - Некоторый раз бывает…
- Вот-вот. Так говоришь, что Сашка спит давно? А кто тогда у нас во дворе стоит, мамаша?
- Сашка?
- На хрена было с алкашом пить? Стой здесь. Сама разберусь, - сказала бабка, схватила большое полотенце, с которым они обычно ходили на озеро, и выбежала во двор.
  Заморосил дождь. Сашка стояла босиком, с закрытыми глазами, в одной ночной рубашке, что-то шептала себе под нос и протягивала руки к небу. Бабка боялась напугать внучку. А вдруг это лунатизм? Хотя у Сашки ничего подобного никогда не наблюдалось. А может, это результат стресса? Бабка взяла себя в руки и перестала гадать. Есть ситуация, вот её и надо решать.
Сашка проснулась от очередной перепалки матери и бабки, вспомнила свой сон и, ощутив внутренний озноб, не стала укрываться одеялом, а пошла на улицу. Сашка не плакала, хотя жалость, безымянная, не к конкретному человеку, смешанная с болью, пыталась разорвать её изнутри. Она рвалась из неё, но не находила выхода. И тогда Сашка  протянула руки к сияющим на небе звёздам. Ей показалось, что от них тянутся к ней тонкие лучики. А потом она словно погрузилась в звёздную громаду и уже оттуда смотрела на свой дом, двор и на себя, маленькое беззащитное существо в старенькой рубашечке с протянутыми вверх руками. Она вспомнила, что соседский мальчишка Петька говорил ей, что это не просто горящие точки на небе, это целые миры. И где-то там есть жизнь, такая же, как на Земле, а может, и другая.
Сашка зажмурилась, когда ощутила, как заморосил дождь. Теперь можно было плакать, никто не разберёт: на её щеках слёзы или это от дождя всё лицо стало мокрым. Она услышала, как выбежала бабушка и замерла за её спиной в нерешительности.
- Ты чего стоишь под дождём, милая? - ласково спросила она.
- Мамку жалко…
- А чего её жалеть? У неё всё хорошо, - сказала бабка Нюся, укрыла внучку большим полотенцем и взяла на руки.
- Нет. Я видела сон…
- Какой, милая? Какой сон?
Сашка прижалась к бабке и всхлипнула:
- Страшный.
- Ну, что ты? – стала её успокаивать бабка. – Бог милостив, а сон, он и есть сон. Я тебе иконку от старца Никодима привезла. Мы её над твоей кроваткой повесим, чтоб сны страшные не пугали тебя. Ладно?
Сашка только крепче обняла бабку и всхлипнула.
- Да ты дрожишь вся, дева.
А утром у Сашки подскочила температура. Ленка на кухне сообщила матери:
- Горит вся. Горло нормальное, смотрела, ни насморка, ни кашля. Может, на солнце перегрелась иль под дождём замёрзла? Ты ей липовый цвет завари, чай с малиной, а мне на работу нужно.
- Иди, раз нужно. Справлюсь без тебя.
Бабка Нюся вспомнила про иконку. И как только за дочерью закрылась дверь, достала её и понесла Сашке.
- Вот, - сказала она, - это тебе подарок от старца Никодима. Я ещё вчера хотела тебе отдать.
Сашка молча взяла иконку, погладила, потом поставила на тумбочку и попросила:
- Ты скажи Никодиму: «Спасибо». Мне понравилась его иконка.
- Сама и скажешь, как в следующий раз увидишь его.
- Бабушка, ну как я ему скажу, если я не знаю, кто такой Никодим?
- Так, это старец из монастыря. Нечто запамятовала?
- Я спать хочу, - сказала Сашка и укрылась одеялом.
На следующий день температура спала. Сашка вышла на крылечко и долго сидела, рассматривая облака, а потом побежала на качели. Тёплый покой, солнечное блаженство царило вокруг. А через какое-то время бабка обратила внимание на то, что прозорливость после температуры к внучке не вернулась. И это, как ни странно, расстроило бабку. Так уж устроены люди, есть необычные способности – страшно, исчезли – ещё страшнее. Бабка попыталась заговорить о страшном сне, что так напугал внучку ночью, но та то ли, действительно, ничего не помнила, то ли не хотела его вспоминать и запрятала далеко и весьма надёжно. Она долго молчала после бабкиного вопроса, а потом спросила:
- Когда дует сильный ветер, поднимается шум, а когда он не дует, куда он уходит?
Бабка пожала плечами, а Сашка вновь подняла голову к небу и продолжила рассматривать плывущие по нему облака. А это означало только одно: разговор окончен.
А потом насущные заботы вытеснили бабкины страхи на счёт внучки. Так бывает, дети взрослеют и проявляются иначе, хотя Сашка по-прежнему любила придумывать небылицы, за что была не раз наказана матерью. Характер у Сашки был лёгкий, весёлый. Видно, правда, отец постарался передать ей свои качества, что впрочем, иногда раздражало её мать. От чрезмерного внимания к собственной персоне Сашка, как ни странно, избавилась в день шестого дня рождения, когда мать вышла замуж. 
К ней посватался отставной офицер, приехавший зимой навестить родителей. Соседка по секрету сообщила бабке Нюсе, что Николай разведён. Его жена нашла ему замену, пока он воевал в горячих точках.
Он случайно познакомился с Леной. А может, эту «случайность» ему устроила мать и сестра, когда, сославшись на занятость, отправили в детский сад за Лёнькой, сыном его сестры?  А потом Николай три дня подряд сам вызывался забрать племянника из садика, не потому, что воспылал любовью к сыну своей сестры, а потому, что воспитательница приглянулась ему. 
  Он играл с Сашкой и Лёнькой до тех пор, пока последнего ребёнка не забирали родители, а потом они с племянником шли провожать «девочек» до дома. Через неделю Николай спросил у Сашки:
- Возьмёте меня к себе?
Сашка попросила его присесть на корточки, потом сняла шапку, увидела седину и сказала:
- Взрослый, а не знаешь. Это ты нас должен взять, а не мы тебя…
- Я дом ещё не построил, - сказал он.
- Понятно. Нам мужчина в доме не помешает, - сказала Сашка. – Бабушка говорит, что у нас крышу пора чинить.
Николай улыбнулся и сел в сугроб.
- Так что? – он улыбался, заглядывал Сашке в глаза, а Ленка стояла чуть в стороне, затаив дыхание.
- У неё спрашивай, - она кивнула на мать, - только пообещай, что не сбежишь от нас.
- Обещаю! – крикнул он, схватил Сашку и подкинул в воздух.
У неё захватило дух. Она рассмеялась. А когда вновь ощутила твёрдую почву под ногами, строго посмотрела на него, потом перевела взгляд на мать и сказала:
- Шалит. Мам, может, ты его в угол поставишь?
Ленка была счастлива целых пять лет. А однажды пьяный Михась шёл через речку весной  по тонкому льду и провалился в прорубь. И, как назло, по случайности или по прихоти судьбы Лена с Николаем гуляли неподалёку, когда услышали его крики. Николай бросился спасать Михася. Вытащил бедолагу. Ленка только облегчённо вздохнула, как пьяный Михась «взбрыкнул», лёжа на снегу, бормоча что-то невнятное. Николай поскользнулся. Ленка так и не поняла, как Николай провалился под лёд возле берега. Утонуть там было невозможно, а вот искупаться в ледяной воде пришлось. Он выкарабкался, чертыхаясь, на берег, когда пришедший в себя Михась уже скрылся из вида. Всю дорогу до дома они бежали, чтобы Николай не замёрз окончательно. Но ни бабкины растирки, ни укутывания в овечью шубу, ни выпитый стакан водки, - не спасли его от крупозного воспаления лёгких. На следующий день они вызвали скорую.
- Ну вот, - с трудом улыбаясь, произнёс он, - вражеская пуля не сразила, а здесь…
- Молчи, - заплакала Ленка.
А когда приехала скорая, было уже слишком поздно. Ленка требовала сделать укол, чтоб Николаю легче стало, и никак не хотела верить, что ему уже ничего не поможет.  Михась, хоть и не считал себя виноватым, но на всякий случай не выходил из дома в течение недели. А потом соседи увидели его абсолютно трезвым. Видно, что-то «перещёлкнуло» в его голове, что смотреть не смог на водку со дня собственного спасения. По иронии судьбы у него даже насморка не было после купания в проруби.
Хоронили Николая всей деревней. Когда возвращались с кладбища и проходили мимо одиноко стоявшего в поле дома, в который собирались переехать по весне, и который Ленка отдала сестре Николая, сказав, что им он теперь ни к чему, бабка Нюся, сдерживая рыдания, проговорила:
- Видно судьба у нас такая: безмужними быть.
Ленка с каменным лицом прошла мимо былого напоминания о счастливых днях, держа за руку Сашку, которой вдруг показалось, что кто-то помахал им рукой, выйдя из-за угла дома.
А после поминок, когда все разошлись, Ленка долго сидела молча в комнате Сашки, на краю кровати, на которой мирно, как ей показалось, посапывала повзрослевшая дочь. Только тогда она позволила себе еле слышно проговорить:
- Только по любви выходи замуж. Это такое счастье любить и быть любимой. Я знаю, о чём говорю. Дождись, не торопись. И не важно, сколько вы проживёте вместе, неделю, месяц, год или целую вечность. Главное - в Любви, - она зажала рот руками, чтоб не расплакаться в голос, и выбежала из комнаты дочери во двор, где возле сарая дала волю своим слезам. 
И через много лет Сашка помнила слова матери, сказанные в тот день. Только вот тот, на кого бы раскрылось её сердце, где-то затерялся в пути. А может, вообще в другую сторону пошёл? Но она продолжала верить, что однажды всё изменится в её жизни.
- Господи! – бубнила бабка. - И когда только ты замуж выйдешь? Девке скоро восемнадцать лет, а она то ли с жиру бесится, то ли королевной себя вообразила. Ну, объясни мне, дева, что тебе надобно?  Ты чего парней одного за другим гонишь от себя? Тот не так сморкается, другой – чавкает за столом, третий – смеётся, как лошадь… А ведь чует моё сердце, что будет и четвёртый и пятый. И все они с изъянами будут. А ежели даже всё в порядке у кого случится, ты придумаешь что-нибудь. Обязательно. Скажешь, что не летает, как птица.
- Ты же сама назвала всё, чего меня не устраивало в добрых молодцах из моего окружения, - улыбнулась Сашка.
- И чего ты ищешь?
- Любовь, баб Нюсь. Любовь. Можно многое не заметить и простить, если любишь.
- Мам, не дёргай её. И не подгоняй. Она сама решит. Это её жизнь.
- Правильно, - засмеялась Сашка и обняла мать.
- Балуешь ты её, Ленка, балуешь, - вздохнула  бабка Нюся.
- Как говорится: «Последняя степень неудачи – это первая ступень успеха», - заявила Сашка.
- И кто говорит? – спросила бабка. – Кто такой умный?
- Ты слишком много хочешь от меня, - засмеялась Сашка. - Не помню. Да и какая разница?
- Никакой. Я и смысл не поняла. Заморочила ты мне голову. Да ну вас, - бабка взмахнула рукой. – Я ж переживаю.
- Не стоит. Сашка у нас сильная.
- В том-то и дело, что сильная, - вздохнула бабка. – А мужики нынче все хлипкие стали.
- За мной Катерина обещала зайти, мы с ней на озеро собирались, - сообщила Сашка.
- Так сейчас ещё холодно купаться. Середина мая на дворе, - напомнила бабка Нюся.
- Так мы не купаться идём, а заниматься. К экзамену готовиться будем, - сообщила Сашка.
- А во дворе у нас заниматься никак нельзя? Туда ещё дойти надо, а потом возвращаться. Времени сколько потеряете, - вздохнула бабка.
- Или приобретём. Я помню, как мы с тобой в детстве ходили туда. А потом почему-то перестали.
- Далеко, а я с каждым годом моложе не становлюсь, - озвученная бабкой причина – это первое, что ей пришло в голову.
Сашка увидела в окно свою подругу рядом с молодым человеком и нахмурилась.
- Привет! – крикнула Катерина, когда Сашка выбежала на крыльцо с небольшой сумкой на плече. – Знакомься, это мой двоюродный брат Антошка, он с родителями приехал к нам в гости. Он студент. Меня попросили показать ему окрестности.
- Привет. А твой брат говорить умеет?
- Здравствуйте, - улыбнулся Антон.
- И вам не хворать, - сказала Сашка.
- Юмористка? – спросил Антон.
- Местная достопримечательность, - буркнула Сашка.
- Это я уже понял, - улыбнулся парень. – И ты не исключение.
- Это ещё почему? – вдруг возмутилась Сашка.
- Потому что людям свойственно приписывать окружающим качества, о которых те и не подозревают даже. А чаще всего желаемое выдают за действительное, - с умным видом произнёс Антон.
- Философ, значит? А подробней нельзя? Что именно я тебе приписала?
Он пожал плечами.
- Не бери в голову. Он стеснительный очень. Вот и прячется за умные речи, - сказала Катерина, а Антон покраснел.
- Должен признаться, что Катя права, - он протянул руку, чтобы взять сумку Саши.
- Тебе хватит Катиной ноши. Я сама справлюсь.
Они вышли за калитку.
- Я пытаюсь развить в себе наблюдательность, потому что наблюдение порой может рассказать гораздо больше о человеке, нежели он сам о себе, но пока похвастаться нечем.
- Прекрасно, - сказала Сашка. – Отсутствие хвастуна в нашей компании меня радует. Чудеса любишь? – спросила она Антона.
- Смотря какие. Мне кажется, главное не любить, а остаться в здравом уме и светлой памяти после явления чуда. Я хочу рассказать вам, девочки, о малоизвестном случае, но весьма достоверном. Был такой писатель Артур Мэйчен. Он родился в 1863 году в Уэллсе в крошечной деревушке, бывшей резиденции короля Артура, откуда рыцари круглого стола отправлялись на поиски чаши Грааля. Возможно, множество причин слились воедино, чтобы его писательский дар смог обрести некую остроту, яркость. Говорили даже некоторые специалисты, что его творчество выше творчества Уэллса. Он писал, что «человек создан из тайны для тайн и видений», что сама действительность – это сверхъестественное.  Критик Стерн писал: «Возможно, в фантастических рассказах Мэйчена больше глубоких истин, чем во всех графиках и статистиках мира». Мэйчен страдал от безвестности, пытаясь раскрыть тайну реальности. И вот однажды одно издательство заказало ему рассказ о военных событиях 1914 года. Он написал рассказ «Лучники» в собственной манере, а где-то через неделю, 20 сентября 1914 года, на следующий день после отступления из Мокса, газета этот рассказ опубликовала. Мэйчен выдумал эпизод боя, когда святой Георгий в сверкающей кольчуге во главе ангелов, которые были древними лучниками Азинкура, приходят на помощь британской армии. Десятки солдат написали в газету, что этот господин Мэйчен ничего не выдумал, они своими глазами видели под Моксом ангелов святого Георгия, влившихся в их ряды. И, как не уверял автор, что всё выдумал, никто ему не поверил. И он стал знаменит в одночасье. Он считал, что на Земле нет ничего невозможного.
- Я тоже так считаю, - улыбнулась Сашка. – Ты прав, ведь сколько случается чудес, о которых никто не знает, кроме очевидцев? – она чуть прикрыла глаза, улыбнулась и сама ответила: - Много. Никому в голову не приходило их записывать и считать. Боятся, что сочтут за ненормальных.
- Если бы что-то чудесное произошло у нас в деревне, то все были бы в курсе, - сказала Катя.
- По принципу, «если ты вверишь свои тайны ветру, не кори его за то, что он откроет их деревьям»? – спросил Антон.
- Вот же любитель заумных изречений, - сказала Катерина. – Будь проще и народ к тебе потянется.
- Мне и так не плохо, - буркнул Антон.
За разговорами они не заметили, как пришли к намеченной цели. Водопад, как показалось Сашке, стал не таким грандиозным, как в детстве, но чудесности это не убавило от него. Прозрачная вода в озере искрилась от солнечных лучей. А сосновый лес, что разросся вокруг водоёма, звенел, и каждое дерево при этом не только звучало, но и светилось, подчёркивая контур дерева.
- Я никогда не видел ничего подобного. Но это только поверхность, которую мы видим, а она покоится на невидимых глубинах. И что там? Конечно, чтобы узнать, что там прячется от наших глаз, можно нырнуть, но это не всегда безопасно. Но мало кто знает, что можно мысленно посмотреть на эту поверхность с высоты птичьего полёта и увидеть, что там находится на глубине. Как бы пронзить толщу воды, - с пафосом произнёс Антон.
- И что? Увидел? – спросила Сашка. – Может, поделишься с не такими продвинутыми, как ты? Так что там прячется? А может, кто-то?
Антон сделал вид, что оглох на время.
- Я где-то прочитал, что новая перспектива даёт возможность увидеть прошлое и те последствия, которые оно вызвало.
- Так, прекрасно. Ты утверждаешь, что, изучив прошлое, можно просчитать будущее? – спросила Сашка.
- Я ничего не утверждаю. Я восхищён. Я теряю дар речи от окружающей нас красоты.
- А, по-моему, всё наоборот: в тебе проснулся оратор, - улыбнулась Сашка.
- Но ты же не станешь спорить, что каждый из нас носит Вселенную внутри себя? – спросил он.
- Чтобы спорить, надо знать. А я не знаю, - призналась Сашка.
- А то, что к природе надо относиться с доверием и уважением, ты не будешь отрицать?
- Не буду, - улыбнулась Сашка, достала одеяло, расстелила его возле огромного валуна на россыпь камней и пригласила Антона жестом присесть.
- Спасибо. Но я лучше вон на том поваленном дереве посижу. Камни холодные, хотя земля или песок могут оказаться ещё холодней.  А Катя вообще маленький складной стульчик захватила с собой.
- Помнишь, по дороге сюда я спросила тебя, веришь ли ты в чудо?
- Нет. Ты спросила, люблю ли я чудеса.
- Хорошо. Так вот чудо прямо перед тобой. Эти камни даже в лютый мороз излучают тепло. Я не знаю природу этого явления. Но с детства помню, как ложилась на них греться после купания в озере.
- Привет! Когда это было? Летом? Они просто нагревались на солнце…
- Тогда почему остальные не излучали тепло, а только вот этот валун и камни рядом с ним, не все, а только с этой стороны? Избирательность нагрева можешь объяснить? И ещё. Подойди сюда, - попросила Сашка. – Дотронься до камня.
Антон положил руку на камень и вопросительно посмотрел на Сашку.
- Этого не может быть, - заявил он. – Катя, что это такое?
- Откуда мне знать? Я никогда не слышала об этом феномене.
- А это излучение тепла не вредно для здоровья? – спросил Антон.
- Наоборот. Исцеляет болящих. Моя бабушка спину себе вылечила, греясь на них. Да и вода здесь необычная, мягкая, прозрачная. А водопад? Закрой глаза и послушай.
- Не сейчас. Не всё сразу. Слишком много всего. Мне пока достаточно созерцания окружающей красоты. Зрение – это искусство, как и видение. Но главное не просто увидеть, главное – понять. А я пока нахожусь в растерянности. И это ещё мягко сказано. При этом я не стою спиной к солнцу, - произнёс Антон.
- Какая разница, как ты стоишь? – спросила Катя.
- Просто Джербан утверждал, что «когда ты стоишь спиной к солнцу, то видишь только свою тень».
Катя захлопала в ладоши.
- Браво, я не подозревала даже, что у меня такой умный брат. Ты можешь погулять вокруг озера, а мы с Сашкой позанимаемся немного. У нас экзамены скоро.
- А почему вы выбрали это место для занятий? – спросил Антон.
- Это я выбрала, - сказала Сашка. – Здесь просыпается память…
- Какая? Субъективная, ретроспективная или объективная? О какой памяти ты сейчас говоришь? – спросил Антон.
Сашка растерянно смотрела на брата своей одноклассницы. Желание поделиться исчезло.
- Объективная память, - продолжил он, не обращая внимания на её молчание, - живёт собственной жизнью, не зависимо от человека, она неуправляема.
- А как быть с памятью воды, деревьев и камней? – спросила Сашка.
- Никак. Не доказано, - буркнул Антон, а потом подошёл к самой воде, стал что-то разглядывать в ней, затем посмотрел на небо и пошёл вдоль берега, - я буду думать, - вдруг произнёс он. – Честертон говорил, что «приключение – это лишь правильно понятое неудобство. Неудобство – это лишь неверно рассмотренное приключение».
- Брат, я тебя не понимаю, - сказала Катя.
- Я отправляюсь за истиной, - пошутил он.
- «Тот, кто следует за истиной по пятам, рискует оказаться забрызганным грязью». Это английская пословица, - сказала Сашка.
- Всё верно, - вдруг улыбнулся Антон. – Преследование истины приводит к её исчезновению, потому что исполненные страсти, мы не можем удержать её в своих объятиях. Только не спрашивайте, кто это сказал. Мне пришло это в голову только что. Возможно, я где-то когда-то что-то подобное прочитал. 
- Тогда думай в тишине, созерцай природу, - улыбнулась Сашка, - я тебе разрешаю. Только не слишком усердно.
- Я уже почти год пытаюсь научиться мыслить, как поэт, метафорами и образами.
- Получается? – спросила Сашка.
- Не очень, - засмеялся он. – «Почки распускаются незаметно без спешки и замешательства, словно короткий весенний день – это вечность», писал Торо. Вот и я без спешки пытаюсь…
- Меня мой двоюродный брат достал своей претензией на значимость. Может, ему надо учиться молчать? – спросила Катя.
Сашка пожала плечами, села возле вечно излучающего тепло камня, открыла книгу и погрузилась в чтение. Катерина последовала её примеру. Через два часа вернулся Антон и увидел мирно спящих подруг. Он кашлянул. Катя открыла глаза и улыбнулась:
- Антоха. Как я рада видеть тебя.
Сашка тоже проснулась.
- А я только что видела удивительный сон, - тихо сообщила Катерина. - Я даже не сразу поняла, что это сон, настолько всё было реально. Передо мной проявился гордо вышагивающий павлин. Я подумала, что это озеро навевает морок. В нашем лесу не живут павлины. А потом мне показалось, что с этой птицей что-то не так. И вдруг до меня дошло, что именно не так. Я от страха вжалась в валун, возле которого сидела, потому что разглядела, что перья птицы были с глазами, разглядывающими меня, и именно в это мгновение я пожалела о том, что не могу укрыться валуном, как покрывалом. А птица стала приближаться ко мне, я хотела закричать, но тут кто-то сел рядом. Это был Антон. Видение исчезло.
- Нам пора возвращаться, - сказал Антон. – Я переполнен впечатлениями. Спасибо вам, что привели меня сюда.
Но что именно так его впечатлило, Антон предпочёл промолчать.
- Ты помнишь, что читала? – спросила Катя.
- Наизусть, - сказала Сашка.
- Я – тоже. И как это объяснить?
- Не знаю. Я же собиралась сказать про память, но Антоху почему-то занесло. Он от одного слова память встал на дыбы, как лошадь перед медведем. И я закрыла рот. А может, и не надо было ничего говорить?
Но больше они к озеру не ходили до начала экзаменов. Не потому, что далеко, просто не сложилось. А после окончания школы Сашка предложила однокласснице Марусе поехать в город, чтоб подать документы в училище.
- Засекла? – спросила Сашка.
- Чего?
- Время, Маруся, время, а не парня, что по другой стороне улицы топает. Сколько нам придётся тратить на дорогу?
- Сорок минут.
- Прекрасно. Теперь засекай, сколько нам придётся тащиться до училища.
- Мы можем и не поступить в него. По-моему, мы занимаемся ерундой.
- Возможно. Но лучше знать маршрут и сколько времени он у нас отнимет. Потом придётся умножить всё на два. Это потерянное на дорогу время. Да, и не забывай держать сумку на виду. В ней – деньги и все документы. Хотя дай мне её. Ты от городского шума и суеты витаешь где-то. Ты – дезориентирована.
- О! – улыбнулась Маруся, отдавая свою сумку подруге, - какие слова мы знаем.
- А ты что думала? Два дня училась выговаривать без ошибки. Я ещё и не такие слова вычитала в толковом словаре. Хочешь, доложу?
- Отстань. Шутить будешь, когда документы сдадим.
- А раньше никак? Опять примета какая-нибудь?
- Нет. Просто я нервничаю, - сообщила Маруся.
- А я – нет. Если не поступлю, пойду работать. И никаких проблем.
Документы у них приняли, сообщили, когда будет консультация перед экзаменом, выдали памятки на всякий случай и пожелали им удачи. По пути к автобусной станции они купили пирожков, сели на скамейку в близлежащем парке, чтоб перекусить и вспомнить смешные моменты сегодняшнего дня. Они не сразу обратили внимание на то, что мужчина, сидевший рядом, вначале слегка отодвинулся от них, потом молча сверлил их взглядом, всем своим видом давая понять, сколь неуместно беспричинное веселье подруг. Потом он периодически стал покашливать. Когда и это не возымело действия, ухмыльнулся и подвинулся поближе. Сашку смутила бесцеремонность, с которой он стал рассматривать её.
- Не нравишься ты мне, - вынесла она вердикт.
Она увидела растерянность на лице мужчины от её почти пограничной откровенности. Ощутила, как подруга ткнула её кулаком в бок, и отмахнулась от неё, как от надоедливой мухи.
- Обоснуй, - попросил он.
- Зачем? Это моё сугубо субъективное мнение, - сказала Сашка.
- Тогда почему ты озвучиваешь его?
- Если б знала, обязательно сказала. Просто из меня иногда вылезают слова раньше, чем успеваю подумать. Ты, как яблоко червивое. Внешне красивое, а внутри - червоточина.
Мужчина задумался, и некоторое время сидел молча, погружённый в собственные ощущения.
- Должен сказать, что ты права, хотя мне это признание даётся не легко. Я иду по жизни без тени сомнения, потому что, как мне всегда казалось, знаю себе цену. И только что подумал, что моё запредельное тщеславие пожирает меня изнутри. Это то, что ты назвала червоточиной. Можно списать на воспитание, ущербное общество, короче, найти причину внешнюю, но есть что-то во мне… то, с чем борюсь, не смиряюсь и чего боюсь. Злобный я. Извини, - он вскочил со скамейки и почти побежал прочь.
- Ты что с мужиком сделала? – спросила подруга.
- Правду сказала. И только теперь, когда он убежал, задумалась о правомерности, - произнесла Сашка.
- Если не можешь помочь, зачем рот открываешь?
- Так он, это, сам открылся. Я говорю, а сама думаю, чего это я? Куда несёт? А может, ему надо было услышать это?
- Что? Что он на яблоко червивое похож?
- Это образ. Несоответствие внешнего и внутреннего. Ты посмотри на него, пока не скрылся за углом. Вид, правда, со спины, но и этого достаточно. Костюм дорогущий, галстук с показа мод, не иначе, рубашечка импортная, от какого-нибудь новомодного модельера, башмаки, какие нам и не снились, не то, что у нас с рынка по дешёвке, - Сашка выставила ногу на обозрение подруги. – Тапочки на все случаи жизни. Я не жалуюсь. А причёска у мужика какая? Ты обратила внимание? Сумка фирменная. Мне мой целлофановый пакет захотелось под лавочку спрятать, как только увидела такую красоту. Вообще, он весь прилизанный какой-то. А изнутри злоба прёт на весь белый свет.
- А может, обидели его? – спросила Маруся.
- Может. Но это не значит, что надо ненавидеть весь род человеческий.
- А вот на скамейке в парке сидел, как простой гражданин…
- Ну, да. С ощущением, что и парк и скамейка ему принадлежат. Ты видела его лицо, когда мы рядом сели и стали пирожки поглощать?
- Надо было угостить, - засмеялась подруга, - может, его от голода перекосило?
- А знаешь, я его где-то уже видела. Только вот вспомнить никак не могу. О! – Сашка стукнула себя по лбу. – Вспомнила. Он неделю назад чуть не сшиб меня на иномарке на переходе, да ещё обложил по матушке, а я старушке помогала перейти дорогу. Я приезжала, чтоб узнать, какие документы привозить в училище. Вот тебе и костюмчик!
Сашка облегчённо вздохнула.
- Правильно ты его сущность обрисовала. Не жаль мне его. Ну, ничуточки, - заявила подруга Сашки.
- Не постоянная ты, Маруся. То защищаешь мужика, то радуешься, что обложили его. А мне кажется, что его просто встряхнуть надо было. Может, ему никто вот так и не говорил никогда. А он не возмутился, не наорал на меня, задумался. И главное, признался. Значит, не всё потеряно. Правда, признаться незнакомому человеку, которого вряд ли ещё встретишь, легче. Но, тем не менее, - она подняла указательный палец и вдруг рассмеялась: - А вдруг его дом где-то рядом с нашим училищем? И будет он встречать нас изо дня в день…
- Он квартиру поменяет, - хмыкнула Маруся. – Убежит. 
Девушки не видели молодого человека, стоявшего возле дерева за их спиной и наблюдавшего за происходящим.  Он подошёл к ним почти вплотную, слегка наклонился и тихо произнёс:
- «Право подвергать людей самой суровой критике заслуживает тот, кто убедил их в своей любви к ним». Я не помню, кто это сказал. А я бы добавил, если твоё сердце наполнено Любовью, то ты не станешь критиковать людей, ибо приходит понимание, что и ты сам можешь заблуждаться, что со временем на то же самое будешь смотреть иначе. Это всего лишь процесс познания, а он может проходить и через заблуждения к открытию истины. «Умение прощать – свойство сильных. Слабые  никогда не прощают».
«Это я-то слабая? И никого я не подвергала никакой критике. Ну, не понравился мне мужик. И если б смогла промолчать, промолчала бы. Кто-то же должен был ему сказать правду? А может, у меня миссия такая»,  - подумала Сашка, резко повернулась и оказалась лицом к лицу с молодым человеком.
Она хотела возразить, но слова застряли где-то внутри. А потом вдруг сообразила, что молчит и разглядывает парня до неприличия долго.
- Гордыня? – спросил он.
Сашка ничего не ответила и вдруг услышала знакомый голос, а потом увидела старца возле того дерева, где ещё совсем недавно стоял этот парень.
«Быть щедрым – значит давать больше, чем ты можешь; быть гордым – значит брать меньше, чем тебе нужно».
Она улыбнулась и прошептала:
- Я его знаю.
Парень открыл рот, потом повернулся в ту сторону, куда смотрела девушка, и спросил:
- Ты его видишь?
- И слышу.
Маруся посмотрела на дерево, а потом сказала:
- Я тоже вижу дерево. Слышу шелест его листвы. Кто мне объяснит, в чём прикол?  Дуб увидели. Эка невидаль! Я бы поняла, если бы это был баобаб какой-нибудь, а то дуб. Он не у лукоморья даже, и кота учёного нет, и цепи – тоже. 
- Представляешь? Это он привёл меня сюда.
- Не очень, - вздохнула Маруся. – Дерево-проводник – это, брат, клиника.
- Он шутит, - сказала Сашка.
- Что-то я не врубаюсь в его шутки, - сказала Маруся.
- Извините. Сашка.
- За что тебя Сашка должна извинять? – поинтересовалась Маруся.
- Меня зовут Сашка.
- Её – тоже. Я – Маруся. Пирожок хочешь, Саша?
- Спасибо, - сказал парень.
- Спасибо – да или спасибо – нет?
- Маруся, - Сашка посмотрела на подругу.
- Ну, чего? Может, он не хочет?
- Тогда зачем предлагаешь?
Маруся пожала плечами и посмотрела на парня.
- Спасибо, нет, - произнёс он и улыбнулся.
- Я вспомнила, - произнесла Сашка. – Я уже видела его раньше, когда мне было лет пять. А потом что-то случилось, что я забыла о его существовании.
Старец Никодим подошёл поближе и слегка коснулся Сашкиной головы:
- Я предвидел, что ноша непосильной может оказаться для тебя. Потому и иконку передал тебе с бабушкой в помощь. Помнишь ту ночь, когда ты стояла во дворе и плакала, подняв руки к небу? Я видел это. Я молился всю ночь, чтоб прикрыли тебе твой дар до тех пор, пока не окрепнешь. И я никуда не уходил, я приглядывал за тобой.
 «Значит, он был всегда рядом, а я не ведала об этом. Как такое вообще могло случиться»? – подумала она.
- И я забыла…
- На время, - произнёс старец. – Сейчас же вспомнила? Всплывут и разговоры наши. Ничего не исчезло…
А Маруся с удивлением смотрела на подругу, потому что не видела старца, не слышала его, и все Сашкины заявления и вздохи были не понятны, а порой абсурдны. Она перевела взгляд на парня с умилением взирающего на Сашку и не удержалась:
- Господи! Что за трагедия? Забыла о дереве. У нас в деревне и побольше дубы имеются. Почему именно этот? Что в нём?
- Радость, - сказал молодой человек.
- И ты ему веришь? – поинтересовалась Маруся.
- Угу.
- Откуда вообще этот блаженный взялся? – спросила Маруся.
Сашка пожала плечами, а потом произнесла:
- Он же объяснил.
- И ты веришь в эту чушь? Веришь, что дуб его привел сюда? Он что? Нас за придурков держит?
- Нет, - улыбнулся молодой человек, - просто не знал, как познакомиться. – А вообще он часто рассказывал о милой Сашеньке. И в какой-то момент я понял, что мы очень похожи, а потом испугался, потому что бытует мнение, что противоположности притягиваются, а одинаковые знаки, как в магните, отталкиваются. Я хотел увидеть её и боялся.
- Она не кусается, сказочник, - Маруся вздохнула и подумала:
«Похоже, все законы физики в отношении этих безбашенных не будут срабатывать. Наглядный пример: одинаковые полюса не отталкивались, а всё больше и больше притягивались. Здравый смысл мне подсказывает, что эти двое ещё несколько минут назад не знали друг друга, а у меня ощущение, что они всегда были вместе».
- Я хотел встретиться с девушкой, о которой он мне рассказывал, ещё год назад, но он посоветовал мне не торопиться. Я учился терпению. А однажды я увидел двух спящих красавиц возле валуна радости. Там солнце пряталось за лесом и птицы танцевали в небе под музыку водопада.  А брат её подруги встретил в лесу… Но это уже другая история.
- Ты подглядывал за нами? – спросила Сашка.
- Громко сказано, - засмеялся молодой человек. – Это был сон, всего лишь сон.
- У нас вся жизнь – сплошной сон, который «поддерживается окружающим нас миром», как утверждал Гурджиев. Мы были на озере в середине мая, - сказала Сашка.
- А я увидел сон за месяц до этого…
- Сновидящий? – спросила Маруся.
Молодой человек пожал плечами:
- Типа того.
- А сегодняшнюю встречу тоже видел во сне? – поинтересовалась Маруся.
- Я до сих пор не могу понять, сплю я или не сплю. А вдруг я сейчас проснусь, и вы исчезнете?
- Оригинальный метод знакомства, должна сказать, - улыбнулась Маруся, сменив гнев на милость.
Сашка промолчала, что тогда, в мае, когда они уснули вместе с Катей возле валуна, она тоже видела чудесный сон, в котором встретила молодого человека. Они бегали по лесу, взявшись за руки, и сердце в её груди от ликования готово было вырваться наружу. Ничего подобного она ещё не испытывала в своей жизни. А потом они стояли возле водопада, и молодой человек поцеловал её. А теперь этот парень стоял перед ней наяву и улыбался. Более того, он утверждал, что впервые увидел её тоже во сне.
- А проводить вас можно? – спросил парень.
- Провожай, - разрешила Маруся и пошутила: - Надеюсь, дуб не пойдёт за нами?
- Надеюсь, - засмеялся парень.
- Но мы не местные, - сказала Сашка. – До нашей деревни сорок минут на автобусе от автобусной станции.
- Я тоже не местный. Я живу недалеко от мужского монастыря.
- Прекрасно, полдороги можем вместе проехать, - сообщила Маруся. – А если напрямки идти, то от монастыря и не так далеко до нашей деревни. В гости, правда, не набегаешься, к тому же мы скоро в городе учиться будем.
- Я найду. Везде. Чем больше я понимаю этот мир и людей в нём, тем больше люблю их. Нет. Не так. У любви нет сравнительной степени. Тогда так: я люблю мир, в котором живу. Очень. Сильно, - он посмотрел на Сашку. – И ты в этом мире, - он коснулся её руки.  – Понимаешь?
Сашка ощутила огонь в груди от его прикосновения и улыбнулась:
- Пока ещё не совсем. Может, нужно время? Но то, что ощущаю то, что в слова перевести не могу, - это факт.
- Блаженные, - прошептала Маруся и услышала счастливый смех подруги и молодого человека. – Сашки, - добавила она. – Только музыки не хватает до полного счастья, - проговорила она, и вдруг на летней танцплощадке заиграл оркестр.
Маруся замерла на месте, потому что была уверена, что когда они ещё совсем недавно проходили мимо, там никакого оркестра не было.
- И что это? – спросила она.
- Музыка, - сказал Сашка.
- Чудо, - улыбнулась Сашка.
- Любовь, - прошептал старец.

Ноябрь 2016 год