Горизонт

Утро «вползало» в окно кухни старого дома на пятом этаже. Женщина, стоя у открытой форточки, наблюдала, как неохотно отступала тьма. Это было то самое пограничное время, когда одно ещё не набрало полной мощи, а другое уже потеряло эту самую мощь. Инна вспомнила, как её подруга Катерина любила говорить, что всё дело в единстве противоположностей: без тьмы не было бы света, а без света – тьмы. Если же поймать момент их равновесия, то свершится чудо, это всё равно, что на мгновение очутиться на линии горизонта, где видимое с невидимым слилось и стало явным. Да и краски на рассвете в этом промежутке богаче оттенками, хотя, возможно, и не столь ярки.
Она не спорила с подругой, хотя, как следовало из её собственных наблюдений, на закате палитра красок была не менее удивительна, и там тоже существовал этот самый пограничный момент между уходящим светом и наступающей тьмой – это своего рода выверт, закат - это рассвет наоборот, считала Инна. Но, памятуя о том, что каждый имеет право на собственное мнение, почему-то своё мнение не озвучивала. Правда, всё же иногда зачем-то заявляла ей без всякой надежды быть услышанной, что красота мира стала бы ничем, если бы не было того, кто видит миг преображения природы. Всё дело в Наблюдателе.
  То, что Инна видела за окном этим утром, было, скорее, исключением из правил: за белесой пеленой невозможно было рассмотреть осеннее разноцветие. Может, именно из-за преобладания серого она ощутила что-то волнующе-тревожное в этом неустойчивом пространстве. Правда, попытка расшифровать возникшее ощущение не удалась. Она так и не смогла понять, откуда оно пришло, и  насколько было важно конкретно для неё.
За предрассветной дымкой были скрыты не только цвета, но и детали осенней картины, обрамлённой в оконную раму некого художника-сюрреалиста под названием: «Вид двора сверху». Только некие намёки, чуть размытые очертания предметов, деревьев и кустарников, узнаваемых и до боли родных.
В форточку врывались запахи ранней осени и ставшие привычными звуки: грузовик, проехавший по сонной улице, лай испуганной собаки из сквера рядом с домом,  скрип открываемой двери подъезда, чей-то надрывный кашель. А вот стук каблучков под звук метлы по асфальту, и почти сразу же в это кружево звуков вплелось чуть слышное, протяжно-печальное бормотание дворника, лишь отдалённо напоминавшее пение, но почему-то отозвавшееся тоской у Инны в груди. Смех влюблённой парочки на балконе этажом ниже, как некий вызов пасмурному утру, прозвучал диссонансом в мелодии осенней симфонии. Но как ни странно, именно этого диссонанса не хватало в звучании для ощущения полноты жизни.
Женщина отошла от окна. Щербатый паркет возмущённо стал поскрипывать под её ногами, а она облегчённо вздохнула, отправляясь на кухню:
- Всё как всегда.
Инна сварила кофе, налила себе в чашку, но вместо того, чтобы выпить ароматный напиток, подошла к окну с ощущением, что она что-то упустила, что-то проглядела или что-то ускользнуло или спряталось за пеленой тумана. И это «что-то» не давало ей покоя.   Только вот что? Инна приложила руку ко лбу, пытаясь вспомнить, что же на самом деле насторожило её? Попытка оказалась неудачной, она расслабилась, вновь прислушалась, машинально отметив, что в мелодии сегодняшнего утра чего-то не хватает, и в задумчивости сделала несколько шагов к столу, где стояла чашка с остывающим напитком. И вдруг остановилась, спросив неизвестно кого:
- Скрип качелей куда делся? Почему они молчат? Неужто штиль на улице?
Инна подбежала к окну и увидела в тающей пелене тумана качающиеся макушки деревьев, но на детской площадке по-прежнему была тишина.
- Снесли, - прошептала она, обнаружив, что сквозь дымку стали видны очертания скамеек, а на месте качелей оказалась пустота.
  Столько лет качели скрипели по утрам, напоминая о неком постоянстве в этом непостоянном мире. И вот теперь они кому-то помешали. Их красили из года в год, ремонтировали, но не убирали. Может, просто не решались? Уж очень необычными они были. Металлические столбы с головами львов наверху, удивлённо взиравшими друг на друга. Казалось, что они сторожили верхнюю перекладину, на которой висела цепь с сидением внизу.
На самих же столбах некий искусный кузнец, мастер своего дела, создал спиральный орнамент, в который вплетались надписи на каком-то древнем неизвестном языке. Рисунок создавал иллюзию движения по спирали то вверх, то вниз, что удивляло и завораживало не только Инну.
 Периодически кто-то предпринимал безуспешные попытки расшифровать текст, но потом бросал заведомо провальную затею, утверждая, что такого языка не существует, и никогда не существовало. Смелое заявление, но большинство жителей этому верило. Оставшееся меньшинство, похоже, вообще не интересовалось таинственными письменами или просто не замечало, считая их фрагментами орнамента.
Когда-то эти столбы были частью ворот в имении графа, имя которого уже никто не помнил, как не помнили и того, кто эти качели установил. Столбы с львиными головами, надписи, орнамент, а может, место или тот, кто осуществил идею с их установкой, а может, всё сразу и ещё множество невидимых причин слились воедино, чтоб с появлением столь необычных качелей на детской площадке воцарился мир и гармония. Даже дети перестали ссориться, а это уже факт.
 Может, невидимый мистический след был во всём этом? Правда, эта мысль пришла Инне недавно, хотя, сколько себя помнила, любила сидеть на лавочке и наблюдать за бабушками с внуками, подростками и влюблёнными парочками, школьниками перед выпускными экзаменами. Загаданные на этих качелях желания сбывались. Она не оценивала, хорошо ли это, слышала передаваемую по секрету «тайну» и думала, а вдруг это реальность приоткрывает своё фантастическое лицо?  Хотя, может, это вообще было простым совпадением, но когда таких совпадений слишком много, следует говорить о закономерности.
Только вот сама Инна не решалась «сделать заявку» на исполнение желаемого. А может, всё гораздо проще: вначале не верила, а потом приучила себя ничего не желать. Она от кого-то из «скамеечных попутчиков» услышала размышления о несовершенстве людей. «Мы должны желать того, что желает Вселенная в этот момент, в этом месте. Это желание и есть Путь. А мы не умеем».
«Точнее, мы не знаем, не понимаем, что от нас ожидает Вселенная, не слышим её, - подумала она тогда, - как же мы сможем пожелать того же, что и она? Мы – глухие слепцы».
Для себя же Инна давно решила, что надо принимать достойно «уколы» судьбы. Есть высшая справедливость: мы получаем то, что заслужили, не зависимо от того, понимаем мы это или нет. Главное, никого не винить в собственных бедах, потому что, как правило, причина в нас самих. Можно «обхотеться», но если  ты породил причину, обязательно окажешься в следствии. Таков закон. А может, в сознании засело где-то вычитанное изречение, что «желание могущества приводит ангелов к падению…». А что тогда говорить о человеке, с его бесконечными «хочу»? В болото провалиться легче, чем оттуда выбраться. К тому же никто не рассказывал, к чему привело исполнение желаемого в перспективе. Чем расплатились? «Бесплатный сыр бывает только в мышеловке», любила повторять её бабушка, а жизнь упорно подтверждала справедливость этих слов.
Со временем её «наблюдательный пункт», как Инна окрестила скамейку рядом с качелями, перерос в пункт «невидимой психологической помощи», потому что всё чаще рядом с ней на скамейке оказывался кто-то, кому необходимо было «слить» свои эмоции.  Инна умела слушать и ощущала благодарность случайного «оратора» на десять минут. Ей могли рассказать о случившемся скандале с мужем без прикрас, о собственных обидах, переживаниях, недоразумениях с повзрослевшими детьми. Но, самое главное, им не нужны были советы. Им был нужен слушатель. Незнакомый, безымянный.
К тому же она давно заметила, что даже самые тонкие и мудрые советы оказываются бесполезными, как все советы вообще. Порой она думала, что ещё неизвестно, кто больше кому даёт, потому что для неё это были не просто эпизоды из чужой жизни, она оказывалась невольным участником и наблюдателем некого События в эти несколько минут, незримым, молчаливым и нужным. Ведь быть кому-то нужным очень важно для человека. 
Инна вздохнула, выпила остывший кофе, не ощутив его вкуса, машинально поставила чашку на стол и задумалась. Мысли уплыли так далеко, что она их почти не слышала. И в какое-то мгновение ей показалось, что кухню заполняет пустота.
«Всё. Стоп. Пустоты мне и без того хватает, - подумала она. – Чего я испугалась? Одиночества? Так оно никуда не уходило. К тому же убрали качели, а скамейка-то осталась. Меня поражала искренность людей, откровенность. Ведь всем известно, когда мы рассказываем о себе знакомым людям, то сами выбираем события, о которых повествуем, подкрашивая нашу личность. Нам важно, что о нас подумают. Вот и тащим багаж прошлых деяний с собой по жизни, еле переставляя ноги. И нести тяжело, и освободиться боимся. Прошлое держит нас на привязи, связывает собственным представлением о себе. Незнакомому человеку рассказать о проблемах легче, но и тогда не обходится без прикрас. Мало, кто может судить себя «по всей строгости», выслушивая показания призраков, а потом отпускать их, освобождаясь от своего прошлого, чтоб оно не заявляло о своих правах. И тогда появляется шанс «оставить свою тень и научиться ходить по снегу, не оставляя следов», как сказал кто-то, - мысли сделали непредвиденный вираж, Инна улыбнулась вспомнив слова Омара Хайяма, -
«Внутри и вне, вверху, внизу, вокруг –
                Театр теней, нет ничего другого,
  Волшебный ящик, Солнце – в нём свеча,
                А мы лишь призраки бесплотные на стенках», - процитировала она вслух. -
Но в этом театре абсурда я жила и живу, воспринимая иллюзию за реальность, переживая, страдая, возмущаясь, радуясь, пока не пришло время увидеть мир иначе. «Всему своё время», - говорила моя бабушка. Моё сознание, видно, оказалось готовым к «удару». Только вот что делать дальше с увиденным однажды, я пока не знаю».
Инна вздохнула и посмотрела на часы. Она взяла за правило гулять утром и вечером при любой погоде, чтобы не оказаться в добровольном заточении, потому что работала дома, занимаясь переводами для издательства, где числилась внештатным сотрудником. Иногда ей казалось, что смирилась с одиночеством, приняла его и даже нашла некую прелесть в том, что ей никто не мешает.
- «Луна и дождь тоже одиноки и безмятежны, и я понимаю, что это мой дождь, моя луна», - произнесла она. – Такуану было легче, потому что я не понимаю, что «это мой дождь, моя луна», - вздохнула она. - А в остальном – всё прекрасно. Или почти всё. - Она надела куртку, взяла тёплый шарф, показала язык своему отражению в зеркале и предупредила его: - Скоро приду.
Дверь подъезда прозвучала торжественно-чинно. Инна давно заметила, что дверь по-разному звучит не только у разных людей, но и у одних и тех же в зависимости от настроения. На «её» скамейке сидели два молодых человека, скорее всего, студенты. Один из них пил пиво из банки, другой пытался что-то разглядеть на стволе старого дуба. А пока она решала, в какую сторону пойти, стала невольным свидетелем их диалога.
- Не надоело? Ты меня пугаешь. Ванюша, ты битый час, а может, и больше сверлишь дерево взглядом и молчишь. Что за прихоть такая, милый? – спросил тот, что пил пиво. – Я всё понимаю. Нет, я ничего не понимаю. Это не нормально. И мне не по себе уже.  Ку-ку, - он провёл рукой перед глазами молодого человека.
- Отстань. Не мешай. Созерцание – это серьёзно.
- Кто бы спорил. Вопрос в другом. Смысл твоего созерцания. Что постичь желаешь, отрок?
- Что-что? Может, я Буддой хочу стать, - достаточно серьёзно ответил Иван.
- А-а-а, - протянул его друг, аккуратно поставил банку с пивом рядом на скамейку, молча взял камень и стал тереть его о землю.
Иван с удивлением посмотрел на своего друга, а Инна улыбнулась.
- Ты чего делаешь? – спросил Иван.
- Разве не понятно? Грабли. Каменные. Только не спрашивай, зачем они мне понадобились вот так сразу…
- Обалдел? Андрюха, мне не до шуток. У меня душевный дисбаланс от внешних событий. А у тебя, похоже, от пива проблемы с головой. Какие грабли? – Ивану стало не до созерцания.
- Каменные. Грабли хочу, - упорствовал Андрей.
Инна невольно остановилась возле стенда с объявлениями. Ей стало интересно.
- Хотеть и иметь – не одно и то же. Ты ж не полный идиот. Тогда к чему это представление? Козлу ж понятно, что так ты никогда не сделаешь грабли.
- Как и ты не сможешь стать Буддой, что бы ты ни делал. Ты – Иван. И зачем искать Будду, которого уже имеем. Нельзя забывать, что любая привязанность – вредна. К поиску просветления, кстати, – тоже, - он улыбнулся и кинул камень в кусты.
- А без цирка никак нельзя было? – поинтересовался Иван.
- Не-а. Ибо «единственные образы, способные передать высшую идею, - это те, которые создают в сознании состояние удивления, растерянности, способные поднять сознание до того уровня, где живёт эта идея, где её можно воспринять во всей её свежести и силе». Только не спрашивай, чьё это высказывание. Я не помню. Для меня авторство всегда вторично, - и, взяв банку с пивом в руки, провозгласил: - Пью за человека без амбиций.
- А конкретней никак нельзя? Ты сегодня говоришь загадками, да и сам уже для меня сплошная загадка. Я не спрашиваю, за какого человека ты собираешься пить, потому что ты ответишь, что уже провозгласил: «за человека без амбиций». Но почему? – спросил Иван. – Объясни. Что-то я не догоняю. И где ты видел этого человека?
- Потому что человек без амбиций достигает просветления быстрее. А достижение просветления – неизбежно. У каждого из нас проблема лишь во времени. Кто-то раньше придёт, кто-то позже, но придёт, понимаешь? И ещё. Должен тебя обрадовать, что постижению нет конца. Открыл одно, появится другое. И так бесконечно. А потом приходит осознание, что наша «игра» - часть большой «Игры», - Андрей улыбнулся и сделал глоток из банки. – А что касается твоего последнего вопроса, то должен признаться, что пока не встретил такого человека.
- Вначале ты меня озадачил заявлением, что мир существует и не существует одновременно. Всё иллюзия. Но мой здравый смысл восстаёт против высказывания: «Чего нет, то есть; что есть, того нет». Стивенсон писал: «Мне трудно себе представить, как мы с тобой, которых на самом деле не существует, можем встречаться, разговаривать и курить трубки, тогда как нас окружает эта видимость реальности».
Андрей улыбнулся и бросил в урну пустую банку.
- Видишь ли, дорогой, мне тоже трудно это представить. Для этого «пробудиться» надо. Но момент «пробуждения» не может быть делом случая, так мне кажется. Ты же, как будущий учёный, в курсе, что на уровне частицы время движется одновременно в обоих направлениях. Весь мир одновременно непрерывен и пунктирен. А уравнения одновременно правильны и неправильны. К тому же «желание просветления – тоже иллюзия», - он стукнул себя ладонью по лбу. – Мне только что пришла в голову оригинальная мысль, хотя, возможно, что её уже кто-то до меня высказывал. Мне подумалось, что, может быть, в таком случае, желание иллюзии – просветление?  Я прочитал где-то, что «никакое особенное откровение невозможно, если само существование не становится полным инструментом откровения».
- Уильям Телепл, американский поэт. Это его высказывание, - произнёс Иван и встал. – У меня непростой день вчера был, ты же знаешь. Меня Ирка бросила.
- «Если от вас убежала невеста, то неизвестно, кому повезло», - пропел Андрей. – Ну, да. У тебя непростой день был, именно поэтому мы всю ночь бродили с тобой, в результате осели здесь, и я пиво пил за себя и за того парня. Всё-всё. Замолкаю, - он встал, обнял друга, и они пошли в сторону сквера. – Всё пройдёт, - донеслось до Инны, а она подумала, что ещё совсем недавно на этой же скамейке выслушивала сетования седовласого незнакомца по поводу нынешней молодёжи, а теперь она увидела и услышала «опровержение» его страхов.
Инна облегчённо вздохнула и, наконец, прочитала объявление, что некто отдаст котёнка в хорошие руки.
«А может, позвонить? Будет рядом со мной пушистое чудо жить. Только надо ли мне это»? – мелькнула мысль, но на всякий случай записала номер телефона.
  Она прогулялась по скверу, вернулась в пустынный двор, присела на скамейку и задумалась. «Поток» мыслей ворвался в неё, словно водопад с горной вершины. Но было в этой лавине что-то главное, ускользающее и вновь стучащееся.
- «Цветы осыпаются, хотя мы тоскуем;
    Сорные травы растут вопреки нашему желанию», - услышала она у себя за спиной женский голос, а потом увидела бабушку с авоськой. – Судьба. Она может преподносить сюрпризы. Одна японская поэтесса написала:
«Он не пустил меня в дом –
  Как грубо с его стороны.
  Но по его милости
  Я переночевала под цветущими вишнями,
  Глядя на подёрнутую дымкой луну».
Инна по привычке молчала, пытаясь понять, почему эта женщина преклонных лет заговорила с ней.
- Беспокойство – наш враг, - вдруг улыбнулась любительница японской поэзии. – Ошибочным, а может, болезненным является не само страдание и скорбь, а мысль о том, что мы страдаем и скорбим. Не помню, кто это сказал, возможно, не совсем точно воспроизвела цитату. Видно, меня поразила сама мысль когда-то. Но это не я придумала. А жаль. Не ломай голову, я и сама не знаю, зачем всё это выдала тебе. Вот, - она кивнула на авоську, - к внукам собралась. Я просто проходила мимо. 
  - Спасибо, - произнесла Инна.
- Знать бы ещё, за что ты меня благодаришь, - произнесла пожилая женщина. – Хотя, возможно, мне и не надо это знать, - и она пошла к скверу.
«День начался с философских рассуждений студентов, японской поэзии. Кого ещё Бог пошлёт мне сегодня? – подумала Инна, улыбнулась и посмотрела на часы. – Пора за работу приниматься, да и сидеть долго холодно стало. Последний островок чудесности, скамейка покаяний, - она сняла перчатку, провела рукой по деревянной поверхности и в который раз удивилась: - Тёплая».
Искать объяснения этому феномену она давно перестала, а другие люди либо не замечали этого, либо воспринимали как данность. Инна увидела мужчину лет пятидесяти, направляющегося к скамейке. На детской площадке было достаточно свободных скамеек, да и сквер рядом, но «кающихся» тянуло к определённому месту.
«Придётся немного задержаться», - подумала Инна.
Мужчина замер в нерешительности, а потом спросил:
- Не помешаю?
- Нет.
- Тогда я присяду.
Некоторое время он рассматривал собственную ладонь, после чего вздохнул и произнёс:
- Как много линий на руке, линий не прожитых событий…   
Инна молча наблюдала за очередным «попутчиком».
«Интригующее начало», - подумала она.
Но продолжения монолога не последовало. Неподалёку соседка Инны гуляла с внучкой, которая поссорилась со своим другом, а тот выхватил у неё свою игрушку и убежал. Бабушка при этом пробурчала:
- Хулиган, - и стала успокаивать внучку.
«Впервые за столько лет дети ссорятся, - отметила Инна и посмотрела на то место, где ещё вчера стояли качели. – Полно, - остановила она себя, - не думаю же я серьёзно, что это из-за того, что качели снесли? Может, случайность? Ага. А как же моё собственное утверждение, что случайностей не бывает? Не знаю. Ну, не знаю, честно», - подумала она.
На короткое время выглянуло солнце. Деревья с разноцветными листьями возле скамеек на детской площадке, старое пятиэтажное здание, два двухэтажных дома-близнеца, соединённые аркой, в которую была видна дорога и сквер, стали временной декорацией сцены в театре одного актёра. Начало действия затягивалось. Танцующие тени тянулись к скамейке «откровений». Инна уже подумывала уйти, как услышала:
- Она обладала уникальной способностью улыбаться, смеяться, негодовать, удивляться глазами, смотреть и видеть насквозь предметы и людей. А я не замечал этого. Был слишком погружён в себя, в свои собственные переживания. Почему? Откуда такая слепота? – спросил мужчина, глядя прямо перед собой.
Инна промолчала, а незнакомец продолжил:
- Люди изобретают аппараты ночного видения, позабыв, что когда-то сами обладали такой способностью. А я всю жизнь записывал всё, что со мной происходило. Скрупулёзно, стараясь ничего не упустить, потому что боялся, что время устроит когда-нибудь большую стирку, очистив память от важных деталей. Иногда мне казалось, что женщина, живущая со мной под одной крышей, ревнует меня к записям, но она ни разу не высказала недовольства. А когда её не стало рядом со мной, я увидел бессмысленность собственных деяний. Сколько времени я мог бы провести с ней, а не за письменным столом? Понимаешь? Но я ни разу не услышал упрёка в свой адрес. Она умела радоваться жизни. Иногда казалось, что от её улыбки самый дождливый день из тоскливого мог превратиться в прекрасный. И только накануне нашего расставания я увидел её с распухшими от слёз глазами, с лицом испуганной лани. Но мне и в голову не пришло поинтересоваться, что случилось? Я спешил к письменному столу, где меня ждало удивительное путешествие в прожитый день. Фиксировать события стало моей страстью. И вот моя голубка улетела. А я остался наедине с тетрадями, исписанными мелким почерком. В них продолжали жить мои воспоминания, переживания, выводы, страхи, размышления, радости, огорчения и откровения, а я смотрел на «труд моей жизни», не испытывая ничего. Ничего. Хотя там – была моя жизнь, заключённая в слова. Я перечитал все дневники, а потом разжёг камин и бросил их в огонь, чтобы освободить себя от прошлого. Мне показалось, что я увидел в огне сценарий собственной жизни, ощутил каждое мгновение рядом с ней, я их заново пережил. Я плакал и смеялся, вскакивал с пола, что-то выкрикивал и впервые не боялся, что кто-то станет свидетелем моего безумства. Не потому, что знал, что я один в пустом доме сижу в гостиной возле камина, а потому что страх исчез. Я освободился от оков, в которые сам себя заковал когда-то, и ощутил, что  наполнен  любовью, светом. И это стоило того, чтобы сжечь мои воспоминания. Стоило, - он улыбнулся и повторил: - Стоило.
  Человек, открывший в себе Любовь, встал и посмотрел на небо.
- Она простит меня, я знаю. Она и раньше понимала меня без слов, а теперь, я думаю, она  слышит неизречённый дух слов и ощущает суть за их пределами. Кто-то сказал, что иногда «безмолвие говорит громче слов».
Он встал и пошёл, не оборачиваясь. Соседка, ставшая свидетельницей монолога незнакомца, спросила Инну:
- Так его жена бросила или умерла?
Инна пожала плечами.  Солнце вновь скрылось за облаками.
«Может книгу начать писать: «Скамеечные монологи»? – подумала она, открывая дверь в подъезд, которая ответила на её мысли осуждающим поскрипыванием.
- Поняла, - произнесла она вслух и улыбнулась.
Она просидела за письменным столом до обеда. Результаты собственного труда порадовали её. А потом её мысли вернулись к «скамеечным историям».
«Почему мы так зациклены на самих себе? Почему не думаем в иных масштабах, не ощущаем Землю живым существом? Кто виноват в её страданиях и дефиците Любви? Не хотим или не умеем видеть то, что происходит на самом деле? Кто промывает мозги людям, кто их зомбирует? И почему никто не думает, что это путь в никуда? И что нужно сделать, чтобы выйти из тупика? Как спасти Землю и живущих на ней людей? Я не верю, что «прилетит вдруг волшебник в голубом вертолёте» и всё исправит. Что? Как? Зачем? Почему? Можно кричать об этом, только что от этого изменится, когда все спят? И я не исключение, к сожалению. Стоп. Глобальности не хватает? А как насчёт того, чтобы с собой разобраться, понять, что ты из себя представляешь? Может, путь должен быть не вовне, а вовнутрь? Ну, да, путь к самой себе. Все всё знают, говорят об этом, только вот где начало этого пути? «Между представлением и действительностью, между пробуждением и действием падает тень», говорил Элиот. Марк Аврелий утверждал, что «человек, погрузившийся в себя и постигший свою силу, впоследствии не имеет ничего общего с утончёнными и приятными, а также с грубыми и болезненными движениями своей жизни», - она посмотрела в окно.
Грозное небо испугало её своей чернотой. Ветер терзал деревья и кусты. С неба упали первые редкие капли, а через минуту хлынул ливень. Инна смотрела на мир, расчерченный линейками дождя, на верхушки деревьев, пляшущих в диком танце, и словно услышала голос своей подруги:
- Жизнь – это слишком долгое падение. Я научилась падать, а теперь всей душой рвусь в небо, чтобы научиться летать…
- Нет, жизнь – череда событий, с которыми приходится мириться, если не хочешь провести остаток жизни в кабинете психоаналитика. Мысль не моя, «скамеечной попутчицы». Но зацепила меня, - сообщила тогда Инна.
А за окном продолжало лить, как из ведра. Мелькнула шальная мысль:
«Хватит ли у меня смелости пробежаться под дождём? И тут же здравый смысл вмешался, вопрошая: «Зачем»? – она показала ему язык и ответила: - Чтоб обрести уверенность, что я могу это сделать, могу победить собственный страх. – Тогда беги, - здравый смысл уступил. – Инна улыбнулась. – В том-то и дело, что не хочу».
Она увидела на подоконнике номер телефона, что записала сегодня утром, и вдруг ощутила потребность позвонить. Инна не сразу осознала, что результатом этого звонка могут стать перемены в её жизни. Ей представился маленький полосатый пушистый котёнок, живое чудо, рядом с которым ей не будет так одиноко, и все сомнения почему-то исчезли.
На другом конце провода ей ответил приятный мужской голос.
- Я очень рад слышать вас. Если честно, уже отчаялся, что кому-то мой котёнок ещё нужен…
Они договорились о встрече завтра утром во дворе дома, где жила Инна. Она положила трубку и с удивлением произнесла:
- И что всё это значит?
А потом она позвонила Катерине и сообщила новость:
- Решила взять котёнка, которого отдают в хорошие руки.
- И ты убедила себя, что это именно твои руки? Или что-то ещё, о чём я не знаю?
- Если честно, это было спонтанное решение. Я до сих пор не могу понять, что руководило мною. Хочется верить, что это было само Провидение.
- Легче всего свалить ответственность на кого-то или на что-то. В конце концов, ты не спрашивала у меня совета. А уж постфактум советовать вообще бесполезно. Как кто-то сказал, «полезнее сорвать горький плод по своему собственному решению, чем сладкий – по совету другого».
- Ну, да. Не может быть победы без поражения. Только поражение даёт в полной мере  ощутить вкус победы, - произнесла Инна.
- О какой победе и о каком поражении ты вещаешь, мне не понятно. Но я ощущаю у тебя в голосе решимость отстаивать собственное мнение, даже абсурдное, только всё дело в том, что я не собираюсь тебе возражать. Я поддержу любое твоё решение, потому что оно твоё. К тому же я давно убедилась, что ты – любитель контрастов и диссонансов в музыке жизни. 
- Понятно.
- Всё, что понято, хорошо, - произнесла Катерина. – Девиз алхимиков знаешь? «Всё возможно, хотя не всё позволено».
- Ка-а-а-тя, - произнесла Инна.
- Ладно, потом расскажешь о встрече.
- С котёнком?
- С его хозяином. Чует моё сердце, не спроста всё это, - вздохнула Катерина, пожелала подруге спокойного вечера и ясного утра.
- В смысле погоды или ясного видения ситуации?   
- Во всех смыслах. Пока-пока, дорогая. Подожди, - вдруг сказала она, -  мой взгляд упал на страницу книги, где курсивом выделена русская народная пословица: «Рыбу ловят на червей, человека – на противоречиях».
- И что?
- Откуда мне знать? Может, в этом изречении подсказка для тебя таится.
- Почему именно для меня? Это ты прочитала её, а не я. Катерина, не морочь мне голову.
- Тревожно мне почему-то, - вдруг призналась она. – Ладно, всего доброго тебе.
- И тебе – тоже, - Инна положила трубку.
Свинцовая туча не собиралась светлеть или двигаться в каком-либо направлении дальше, окна устали плакать дождём, а Инна – ждать перемен.
- Похоже, это надолго, - вздохнула она и попыталась ещё немного поработать, но слишком быстро поняла, что всё время отвлекается.
Желание проникнуть сквозь завесу неведения и представить предстоящую встречу с хозяином котёнка оказалось сильнее. В итоге пришлось переключиться с умственного труда на физический. А вечером Инна не отважилась не то, что бегать под дождём, а даже прогуляться, прячась под зонтом от небесного потока. И только потом отметила, что произошёл сбой в её размеренном распорядке. И это почему-то обрадовало её, будто она давно ждала перемен, но только всё не подворачивался случай.
Среди ночи дождь прекратился, ветер затих, листья на деревьях словно замерли. Инна проснулась от тишины, которую лишь изредка нарушал отдалённый лай собаки. Ясная, словно умытая, луна с любопытством заглядывала к ней в комнату. Она босиком подошла к окну и замерла, очарованная картиной звёздного неба. То ли от созерцания звёзд, то ли ещё от чего появилось ощущение тщетности земных волнений.
Перед ней готов был открыться восхитительный мир грёз, но «открытию» не суждено было случиться: босые ноги окончательно замёрзли на холодном полу, она со смехом побежала прятаться под одеяло, и почти тут же уснула. Ей показалось, что прошло всего мгновение, но когда вновь открыла глаза, поняла, что едва не проспала «встречу» света и тьмы. Ощущение радости, вынесенное из сна, словно преобразило всё вокруг, хотя само сновидение не хотело всплывать в памяти. Инна улыбнулась, и впервые за долгие годы закружилась в танце, еле сдерживая себя, чтобы не завопить, как в детстве, когда её переполняли эмоции.   
Не смотря на то, что она проснулась чуть позже, на прогулку вышла раньше обычного времени и была приятно поражена. Солнечные лучи, затеявшие игру с листвой, оттеняли её разноцветность, прокладывали кружевные дорожки по листопадному ковру, внося в привычный узор неповторимые нюансы. Возникшая музыкальная пауза в осенней симфонической поэме создавала некую интригу и предощущение иного, необычного разрешения знакомого сюжета.
Инна увидела дворника, открывающего подсобку, чтоб взять орудия труда, поздоровалась с ним, а тот не утерпел, спросил:
- Зачем так рано просыпаешься?
- Хочу, чтоб хоть на несколько минут мир стал моим, - засмеялась она.
- Не получится.
- Почему?
- Всё очень просто. Обязательно найдётся кто-то, кто встанет раньше тебя.
- Логично, - улыбнулась Инна.
Сквер встретил женщину перешёптыванием деревьев, настороженным удивлением падающей под ноги разноцветной листвы. Застывшие с ночи вдоль дороги машины, ожидающие пробуждения своих хозяев, в сочетании с тишиной, вызвали в ней ощущение, будто она да дворник последние жители необитаемой планеты. Инна непроизвольно обернулась, но чуда не свершилось, люди не заполнили пространство.
И вдруг с грохотом промчался мотоциклист по ещё не просохшей дороге, напугав бездомную собаку, выскочившую из-за кустов и ставшую преследовать своего «врага», истошно лая на него, и только тогда, когда металлическое чудовище скрылось за поворотом, она замерла на месте, не зная, что делать дальше. Потом она, видно, решила, что «врага» напугала основательно, раз он убежал, тявкнула ему вдогонку и поплелась обратно вдоль дороги, ощущая себя хозяйкой местной магистрали. А Инна, глядя на неё, улыбнулась. 
Она вернулась на детскую площадку немного раньше назначенного времени, остановилась возле скамейки, успевшей, как всегда, высохнуть почти мгновенно после дождя, села на неё и сразу же увидела того, кому назначила встречу.
- А вот и скамейка откровений, - улыбнулся седовласый мужчина и, увидев удивление на лице женщины, добавил: - Она накопила в себе столько историй, переживаний, восхищений, боли, страданий, признаний в любви, расставаний, чудесных встреч, что люди уже не понимают, почему их тянет на откровения. А может, дело не в скамейке, а в женщине, выслушивающей их откровения? Как думаете? – спросил он, а Инна пожала плечами. – Конечно же, это редкий дар: уметь слушать. И вы этим даром обладаете. Вы не равнодушный зритель в театре, вы «освободитель». Да-да, и не спорьте. Это не каждому по плечу.
Инна и не собиралась спорить. Бесполезность этого действия осознала ещё в молодости. А лесть, грубая и почти невесомая, витиеватая и не очень, любая, в любом обличии не касалась её, потому что знала ей цену, видела её последствия. А может, просто боялась впасть, как говорил Силуан, «в прелесть». И периодически напоминала себе: «В прелесть мы впадаем, когда думаем, что умнее и опытнее других». Её просто удивило, что незнакомый человек «попал в цель» с определением скамейки и её роли в жизни Инны.
«В пору прослезиться. Мессия на скамейке. Где же зеркало? Я должна видеть, как на мне сидит костюм «Освободителя». Хороша ли я в нём? По плечу ли тебе «кольчужка», девица, по плечу ли, красная, выдержат ли твои хрупкие плечи тяжесть её непомерную?»  - подумала она и улыбнулась.
А мужчина склонил голову, и продолжил:
- Только во всём этом есть тоже некая опасность, о которой предупреждал  Гурджиев.  «Есть путь в одиночестве, есть реки в пустыне, но нет ни пути, ни рек в том, кто растворился в других». Это к вопросу об освобождённости, - мужчина сделал паузу и вздохнул. - К тому же, как мне кажется, могут попасться среди «попутчиков» и воры, крадущие душевные силы. А они хуже, чем воры реального мира.
Она привыкла относиться к себе с юмором. По крайней мере, это был её метод, чтоб не дать гордыни разрастись до тех размеров, когда за ней и самого человека уже не видно. Но сейчас её спасительный метод не собирался о себе заявлять вслух, потому что от стоящего перед ней мужчины исходил настрой на серьёзный лад.
- Бесстрастность – лучшая защита. Не безразличие, - произнесла она.
- Я понял, - улыбнулся мужчина. – И, скорее всего, соглашусь.
- А вот, чтоб стать лучшим, достаточно пустить пыль в глаза другим, что многие и делают. Для них все средства хороши, лишь бы только обратить на себя внимание. Но тогда изымается право быть самим собой, право быть уязвимым, потому что надо постоянно соответствовать. Ведь чем больше выигрываешь, тем больше боишься проиграть. Я стараюсь не забывать о падающих звездах. Они могли бы стать прекрасными, если бы не ослепли от собственного величия и блеска…
- Признаю. Во всём нужна мера. Ошибся. Женщины обычно любят комплименты. Но в данном случае это правда. Кто-то сказал, что «если бороться до конца, чтобы избавиться от неведения, то истина сама будет бороться за нас и, в конце концов, победит всё».
- А для этого нужна самая малость: терпение, смирение и вера. Не правда ли?
- Правда. Меня Сергей Андреевич зовут. Можно просто Сергей.
- Инна Петровна, можно просто Инна, - она кивнула на переноску, откуда выглядывал любопытный полосатый пушистый котёнок. – А его?
- Безымянный. Кот. Имя сама подберёшь.
- Пушистик, - произнесла Инна и вдруг поняла, что сейчас Сергей отдаст этот мяукающий комочек и уйдёт.
Он стоял возле скамейки откровений, но сам так и не сел на неё. И, скорее всего, причина была не в том, что он торопился. Ей показалось, что Сергей чего-то испугался. И уж, конечно не раствориться в другом человеке, потому что чётко держал дистанцию, некую невидимую грань, за которую не переступал сам и другим вряд ли бы позволил это сделать. Инна растерялась, поймав себя на нежелании расставания с Сергеем.
- А если у меня возникнут вопросы по поводу воспитания котёнка, я могу звонить вам? – Инна облегчённо вздохнула, потому что нашла повод, чтобы едва заметная ниточка, возникшая во время общения, не порвалась совсем.
Ей показалось, что рядом стоящий человек всё понимает, видит её насквозь, отчего   смутилась.
«Не ожидала от себя такой прыти», - подумала она.
- Можешь, - улыбнулся он. – Правда, это моя мама попросила меня пристроить котёнка, поэтому мне придётся консультироваться у неё. А я могу хоть иногда проведывать Пушистика? – спросил он.
- Конечно! - радостно воскликнула Инна и смутилась ещё больше. – Приходите. Мы с Пушистиком будем рады видеть вас. Я живу в этой пятиэтажке…
- Обращайся ко мне на «ты». У меня телефон с определителем номера. Я позвоню, - пообещал он. - Я думаю, кот не сделает тебя несвободной. Хотя, как кто-то сказал, «свобода – это ежеминутная борьба, которую мы почти не осознаём».
- Глупости, - заявила Инна, - если и борьба, то с рабом внутри себя…
  Сергей промолчал, а при прощании поцеловал Инне руку и, увидев растерянность в её глазах, прошептал:
- Я не хотел напугать тебя. Извини. Мне бежать надо. 
 Инна молча кивнула и переключила внимание на мяукающего в переноске котёнка.
- Ему же холодно, а я всё о себе любимой думаю, - пробубнила она и заспешила к подъезду.
Сергей, действительно, торопился, потому что договорился со школьными друзьями, Андреем и Женькой, поехать сегодня, в пятницу днём, на выходные в лес, куда они ездили в отпуск в прошлом году.
Там была «скала чудес», к которой Женька вышел случайно через проход между двумя сросшимися у основания берёзами. Они боялись признаться даже себе, что это был проход в другое измерение. Дело в том, что если заглянуть за деревья с одной из сторон, то никакой скалы там не было. Когда они столкнулись с этим феноменом, то не спешили поздравлять друг друга с удачей.  Обследовали местность вокруг самих деревьев, сделали простейшие замеры. Андрей предполагал наличие аномалии в этом месте. Но то, с чем они столкнулись, вызвало бурю эмоций. Если кто-то из них проходил сквозь деревья, то просто исчезал, его не оказывалось с другой стороны. В Женьке проснулся ребёнок, готовый играть в «прятки», пока Андрей не прикрикнул на него. 
Природа позволила увидеть чудо, воспользоваться им, но не собиралась открывать им тайну этого явления. Более того, как потом выяснилось, должно совпасть несколько параметров. Они знали только о трёх: время года, день, длительность. Впервые они попали туда осенью прошлого года и обнаружили, что в «запредельности» лето. При этом они не знали, было ли там вечное лето или присутствовала сезонность, просто не совпадающая с их измерением. Андрей сфотографировал диск возле берёз, сами деревья, после чего решили перенести свою стоянку ближе к аномалии. Через три дня диск исчез, проход – тоже. Но страстное желание открыть тайну аномалии – осталось.   
Сергей вышел из подъезда дома с рюкзаком за плечами, который собрал ещё с вечера, и сразу же увидел машину Андрея и Женьку, бегущего ему навстречу.
- А вот и наш ясновидящий. Привет! Да здравствуют чудаки! – воскликнул Женька.
- Это ты про кого? – спросил Сергей, обнимая друга.
- Про нас, брат, про нас. С точки зрения обычных людей многие наши проявления могут показаться не разумными, ибо наша проявленность не соответствует их пониманию разумности.
- Во, закрутил! Всё утро тренировался, что ли? – улыбнулся Сергей. – Помоги лучше рюкзак в багажник запихнуть, философ. Самое смешное, что иногда невозможно описать то, что ты видишь, потому что язык – орудие разума. Многие ясновидящие терпят крах при попытке сообщить об увиденном.
- Вот с этого места поподробнее, пожалуйста. Что ты такое увидел, что не в состоянии перевести в словесную форму? Это касается нашей поездки? Намекни, хотя бы.
- Не трать впустую время, - вмешался Андрей. – Пусть проживает наш нетерпеливый. Старец? – вдруг спросил он.
- Да, - ответил Сергей. – Я его на днях увидел во время медитации…
 - Заговор? О каком старце речь? Мы так не договаривались, - произнёс Женька, захлопывая багажник.
- А мы вообще ни о чём не договаривались, - улыбнулся Сергей. – Ищи точку.
- Опоры, что ли? Чтоб мир перевернуть? – хихикнул Женька.
- Точку зрения по ту сторону бесконечности. Во Вселенной существует точка, привилегированное место, откуда раскрывается вся Вселенная.
- Зачем мне вся Вселенная? – недовольно спросил Женька.
- Андре Брестон говорил: «Всё заставляет думать, что существует определённая точка ума, откуда жизнь и смерть, действительное и воображаемое, прошлое и будущее, выразимое и невыразимое, высокое и низкое перестают быть пронизанными противоречиями», - заявил Андрей.
- Умные больно? – спросил Женька. – Тогда не просите со зверьём разговаривать, тучи разгонять, камни слушать да деревья.
- Прости, повелитель стихий, животного и растительного царства, рот затыкаю. Куда ж мы без тебя, Жека? – спросил Андрей. – Истинный маг преодолевает все барьеры, проходит сквозь стены, ловит молнию руками, хочет поймать Вселенную с поличным на игре в прятки, при этом не ищет выгоды и славы.
- Откуда знаешь? Вот и не балуйте, а то будете у меня от медведя бегать вокруг костра, да по деревьям лазить от кабана дикого. А ещё лучше под дождём мокнуть…
- Вместе будем мокнуть, - улыбнулся Сергей.
- А вот и нет. Он за вами «ходить» будет, а я в это время загорать буду.
- Избирательность полива. И долго тренировался? Что ещё освоил за это время, друг ты наш непредсказуемый? – спросил Сергей, устраиваясь в машине рядом с Женькой.
- Я практик. На месте покажу.
- Звучит угрожающе. Что? Летать нас заставишь по поляне или грибы собирать, что полезут из земли по твоей просьбе? – спросил Андрей.
- Не-а, - хмыкнул Женька. – А это идея.
- Нельзя пользоваться человеческими недостатками для достижения своей цели, - произнёс Сергей.
- Какими недостатками?
- Болтливостью, - улыбнулся Сергей. – Чует моё сердце, что нас ожидает нечто…
- Лучше б оно нас не ждало, - прошептал себе под нос Андрей.
Они приехали на место к вечеру. Поставили палатку, разожгли костёр, приготовили ужин. Потом Андрей предложил тащить спички, чтобы была некая очерёдность посещения «скалы» завтра с утра. Цель у этой экспедиции была у каждого своя. Андрей пытался подойти к проблеме с научной точки зрения, измерял показатели, делал расчёты, не отказываясь от нетрадиционных методов. Метафизический подход был ближе Сергею. А Женька с лёгкостью экспериментировал, пытаясь через практику познать аномалию. То, что Сергей должен был идти последним, почему-то обрадовало его.
Дежурили возле костра по два часа, сменяя друг друга. Под утро Сергею показалось, что кто-то ломится к ним сквозь бурелом. Он осторожно подошёл к палатке, разбудил ребят. Женька сканировал пространство, но ни одного животного вблизи их стоянки не обнаружил. Они и раньше замечали, что животные и птицы стараются обходить это место стороной.
- Ветер, - произнёс односложно Андрей, глядя на показания приборов, расположенных в палатке, - не имеющий определённой направленности…
- Завихрение, что ли? – спросил Женька.
- Вроде того.
- А причина столь необычного явления? – спросил Сергей. – Как я вижу, усиленное движение воздуха по спирали происходит над определённым местом. Словно некто пытается обратить наше внимание на то, что спрятано под землёй.
- И что там спрятано? – Женька подошёл почти вплотную к Сергею.
- Это ты у нас специалист по стихиям, животным, камням и растениям. Вот и спроси у ветра или  деревьев, что там. А может, тебе сама земля сообщит? – спросил Андрей.
- Щас, - произнёс Женька и замер, прислушиваясь к едва слышным потрескиваниям веток метрах в тридцати от их стоянки.
- Какие-то записи на глиняных пластинах. А оставил их тот, кто оказался в другом мире, затерявшись во времени, проход потерял, а когда обнаружил его вновь и вышел, оказался в прошлом, лет на пятьсот до собственного рождения. Жил отшельником в лесу какое-то время, сделал записи-предостережение, после чего решил вернуться, чтоб повторить попытку.
- А нам-то что от этой информации? – спросил Андрей. – Надо пластины те найти и прочитать. Конкретно, из какого времени пропал, когда это случилось, что обнаружил в ином измерении, как жил. А впрочем, вряд ли он занимался жизнеописанием. Я бы тоже поторопился повторить попытку, пока на костре не сожгли, как ведьмака, или не замёрз в лесу зимой…
- Нам известно, что проход сворачивается и разворачивается с определённым ритмом. Кто бы его ни создал: природа, гений, пришельцы, жители из будущего, была веская причина для его создания. Может, это своего рода предупреждение, чтобы мы не заигрались? – спросил Сергей.
- Именно поэтому после случайного попадания туда мы предприняли меры предосторожности, которые кому-то не очень нравятся до сих пор, ибо не встретилась видимая угроза, - Андрей выразительно посмотрел на Женьку. - И все наши привязывания верёвкой к дереву, ограничения по времени, это, конечно, не та страховка, которая должна быть на самом деле. А кто-то предлагал предпринять разведку местности, - он снова посмотрел на Женьку. - Мы не научная экспедиция, мы – самозванцы, наткнувшиеся на что-то, что объяснить не смогли с точки зрения здравого смысла.  А потом этот портал так же внезапно закрылся. Благо мы в это время не совались туда. Серёга ощутил тревогу, и мы решили отложить посещение на следующий день, а он возьми и схлопнись ночью. Свечение помнишь? Хорошо, что Ленка после нашего возвращения подсказала обратиться к шаману. Это он сказал, что «работает» портал не постоянно, есть некий ритм в его жизнедеятельности. Большую часть времени он закрыт. Нарисовал рисунок, который получил во время проведённого ритуала. С этой криптограммой ещё работать надо. Мы же знаем определённую дату, вот и танцуем от неё. А вот кто открывает портал, с какой целью, мы не ведаем. Может, он здесь не одно тысячелетие «работает», и берёзки никакого отношения к нему не имеют. Может, всё дело в диске, что перед ними проявляется. Кстати, куда он исчезает потом? Мы так и не выяснили. Наши раскопки никакого результата не дали. Слава Богу, что  мы не отходили от «портала» дальше трёх метров и не встретили ни единой живой души с другой стороны, - он сделал паузу и добавил: - Но это ничего не значит. Там есть жизнь. Моя аппаратура и ваши нетрадиционные методы показали, что в радиусе тридцати метров существует защитное поле, сквозь которое мы видим не всё. Люди и животные «закрыты» по каким-то причинам для нас. Возможно, что и нас не видно сквозь него. Мы попадаем в некое «чистилище», а «рай» где-то там. И что это за «рай», нам не известно. Недавно я увидел Старца во сне. Хотя с полной уверенностью сказать, что это был сон, не могу. За месяц до нашей экспедиции увидел его. Так вот, Старец назвался Стражем двух миров. Ибо появились любители путешествий, приносящие из одного мира в другой «сувениры». Страж утверждал, что есть люди в нашем мире, способные проходить сквозь защиту. И ещё. Действительно, на границе двух миров есть порталы времени. Я не знаю, как они работают. Возможно, существует некий код, открывающий проход. Возможно, по странному стечению обстоятельств тот, кто оставил нам предупреждение, сделал что-то не так, поэтому оказался не в своём времени. Я не знаю, сохранились ли глиняные пластины, в каком они состоянии, стоит ли нам их выкапывать или оставить всё, как есть? Не запутает ли нас его информация ещё больше? Главное, из какого он времени исчез? Может, он ушёл за защитное поле, а когда вернулся, портал уже закрылся? В литературе описано достаточно случаев исчезновения людей и их внезапного появления…
- Не надоело научно-популярную лекцию читать? Мы не отходили далеко, потому что там скала. А слезать по ней – себе дороже. И по тропинке вокруг скалы топать страшно, а вдруг сорвёшься. Я привязывался исключительно с этой целью, а не для того, чтобы вы меня вытаскивали из другого мира с её помощью. К тому же если бы действительно кто-то из нас оказался за «стеной», вы вытянули бы только верёвку. Так что все твои меры предосторожности исключительно для твоего успокоения, Андрюха, - сказал Женька. – И к прозрачной защитной стене мы не приближались, потому что не выработали общий, согласованный план действий. Моя бабушка меня предупреждала: «Не суйся в воду, не знавши броду». Надеюсь, в этот раз у вас есть некий разумный план. А может, вообще не будем экспериментировать? Мне не очень хочется вернуться за тысячелетие до моего рождения. Конечно, это прикольно, но меня Лариска не поймёт, скажет, сбежал, чтоб алименты не платить, хотя в этом что-то есть… Бред какой-то. Пластины будем выкапывать, учёный муж? - он посмотрел на Андрея. – Я покажу место, но копать не буду. Из принципа.
- Какого? – поинтересовался Сергей.
- Равенства, - засмеялся Женька и протянул Андрею лопату.
- Вы понимаете, что мы можем оказаться на пороге сенсации… - начал Андрей.
- И никогда его не переступить, - добавил Женька. - И потом, мы решили, что будем молчать о портале, чтоб не выстроилась очередь из любопытных и не появились те, кто будет продавать билетики на новый аттракцион. Или чтоб не прилетели спецслужбы, не обнесли «объект» колючей проволокой, не поставили молодчиков с автоматами и не стали использовать Явление не в мирных целях. Или ты, Андрюха, стал думать иначе?
- Нет, конечно, - произнёс он и взял лопату. – Веди, Сусанин. Я учёный и смотрю на эту ситуацию с точки зрения учёного.
- Тогда ты в курсе, что император Ашока, царствующий в Индии с 273 года до нашей эры, умудрённый ужасами войны навсегда запретил людям использование разума во зло. Это именно в его царствование была засекречена наука о природе, о прошлом и будущем. Это он создал общество «Девяти Неизвестных» о засекреченных знаниях, - произнёс Сергей.
- Да, в Ватиканской библиотеке хранится столько сюрпризов, что вам и не снилось, - произнёс Женька.
- При чём здесь Ватиканская библиотека? Тебе приснился вещий сон с секретной информацией о ней? - не удержался Андрей.
- Не стоит тратить силы на игру в пинг-понг, - произнёс Сергей. - Я недавно в одной старой книге прочитал, что с тайной общества «Девяти Неизвестных» в 19 веке соприкоснулся французский писатель Луи Жаколио. Он был французским консулом в Калькутте, написал несколько научно-фантастических романов. История «Девяти Неизвестных» в 1927 году была обнародована в книге Талбота Мэнди. Он в течение 25 лет служил в английской полиции в Индии. Каждый из Неизвестных обладает одной книгой, которая содержит описание определённых наук и постоянно дополняется. Древние знания засекречены из-за предосторожности, чтобы ключи от этих знаний не попали в недостойные руки. «Из всех наук, писал Мэнди, - самая опасная – это наука о контроле над мыслями толпы, потому что она позволяет управлять всем миром». Страшно. И не спокойно, даже если никто не знает, где хранятся эти книги и кто Хранитель каждой из них. А вдруг произойдёт утечка?
- Короче, ты предлагаешь пойти по пути императора Ашока и засекретить всё, что мы узнаем о портале? – спросил Андрей.
- А у тебя есть иное предложение? – поинтересовался Сергей.
- Боюсь, что нам просто не дадут разболтать тайну. Может, за нами уже давно приглядывают из другого мира, - улыбнулся Женька.
- Чему ты радуешься, болван? – спросил Андрей.
- Тому, что я кому-то не безразличен.
- Дурак, - вынес вердикт Андрей.
- Тогда ищи сам свои дощечки, - обиженно произнёс Женька и сделал вид, что направляется к палатке.
- Я погорячился. Извини, - произнёс Андрей.
- Да, велика сила, ведущая смертного к открытию тайны. Она может заставить наступить на горло собственным амбициям. Но меня это не радует. Прощаю, но галочку поставил.
- Какую галочку? – спросил Андрей.
- Насчёт твоей благонадёжности. Я больше всего боюсь предательства, - заявил Женька и пошёл в лес, словно его кто-то вёл к условленному месту.
На дощечках были нацарапаны координаты портала, год, из которого автор информации исчез первоначально, и год, в котором он оказался после попытки возвращения. Далее была личная просьба, если его послание будет найдено до его исчезновения, предупредить о возможных последствиях. Вместо адреса пропавший геофизик Улеков А. И. оставил свой телефон и замысловатый знак.
- И что делать будем? – спросил Женька, убирая глиняные дощечки в полотняный мешок. – Он весной следующего года здесь окажется. Может, его сейчас вызвать сюда, предъявить дощечки с фирменной печатью и рассказать об открытии? Вообще я не очень понимаю, как может человек жить, не ведая о собственном исчезновении через полгода, а потом предпринимать попытки вернуться в своё время. А если он вернётся не днём позже, а днём раньше? Он встретит самого себя? И кто из них будет настоящим? Что вообще произойдёт в этом случае?
- Один из них исчезнет снова, я так думаю, - заявил Андрей.
- И который из двоих? Тот, что побывал в другом измерении или тот, который об этом ничего не ведает? Или если тот, который должен был исчезнуть, не отправится в опасное путешествие, второй никогда не попадёт сюда? – спросил Женька. – Хотя я ощущаю некую запредельность во всём этом. И здравый смысл мой прячется, чтобы не запутаться окончательно. Ни хрена не понимаю, но сама ситуация бодрит…
- А вот пострадавшему от чрезмерного любопытства, я думаю, наплевать на твои определения. Ему помощь нужна. Улавливаешь? – Сергей посмотрел на Женьку. - Ставлю вопрос на голосование, - произнёс он. – Надо ли звонить Улекову?
- Если можно предупредить инцидент, мы должны позвонить ему, вызвать на место с его координатами. Он же не случайно их оставил. Скорее всего, давно изучает эту аномальную зону, - произнёс Андрей. – Мы же тоже не с бухты-барахты оказались здесь.
- Мы – всего лишь искатели приключений, опираясь на твои измерения, отыскали несколько аномальных зон и решили их исследовать. Нас даже научной экспедицией или поисковиками назвать трудно. Так, любители. Хотя учёный муж с высокой степенью имеется. И два учёных на подхвате с экстраординарными способностями. Это уже позже появился знающий шаман с подачи Ленки, - сказал Сергей.
- Всё верно. Это он на карте области отметил аномальные зоны и рассказал, где, что происходит. Но часть аномалий мы сами вычислили, - произнёс Андрей.
Сергей увидел гордость в его глазах и улыбнулся.
- Конечно, дорогой. Никто не умаляет твоих заслуг, - хихикнул Женька. – Только о разломах в земной коре, где возможны аномалии, заговорили задолго до нашего решения заняться исследованием аномальных зон.
- И что? К дубовой роще мы отправились три года назад. Поговорили с местными жителями и решили не рисковать, хотя за ней было чудесное озеро. По тропинке через рощу туда пятнадцать минут ходу, а вокруг рощи – полтора часа. Но тот, кто решался на отчаянный шаг сократить дорогу, оказывался за триста, а то и больше километров от дома в незнакомом лесу, из которого потом автостопом добирался до дома ни один день, - заявил Андрей. – И про озеро ходили легенды. Мы же не сунулись туда. Занялись изучением вопроса, нашли смельчаков, кто на себе испытал «чудо». Записали множество рассказов очевидцев, сделали фотографии, внесли в нашу картотеку. Были и другие места. Конечно, можно меня обвинять в чрезмерной осторожности. Ну, не одобряю я неоправданный риск. Вот Улеков рискнул, и что из этого вышло? А когда нам шаман  рассказал о местах, где просто исчезают люди, мы отмели их сразу. Отметили на карте, как несущие опасность, и соваться туда не стали. Мне кажется, это разумно. А потом побывали в месте, где проявлялись картины боя второй мировой войны, место, которое местные жители старались обходить стороной. Помнишь, как в лесу проявились из ниоткуда немцы с автоматами, а потом кружился над нами вражеский самолёт и так же в никуда они исчезли? Там «вечный бой…», будто время – слоёный пирог, в котором всё одновременно происходит. Но мы так и не поняли механизма открытия портала. Шли-шли и вдруг исчезли все звуки…
- Мы в курсе, дорогой, потому что были там все вместе, - перебил Женька рассказ Андрея.
- Шаман предложил нам два неисследованных места силы. И про «наше» выдал дополнительную информацию. Поход к другим местам мы решили отложить до тех пор, пока это не исследуем, - всё же договорил Андрей и без всякого перехода добавил: - Мы должны позвонить любителю аномальных зон.
- Всё верно, - произнёс Сергей. - Я думаю, что ты, Андрей, сделаешь это лучше меня и Женьки. У тебя здравый смысл на первом месте и научный подход.
- Кандидатуру Андрея поддерживаю, - заявил Женька.
- Умники, и что я ему скажу? – спросил Андрей.
- Правду, - сказал Женька. – Но не сразу. Назови координаты, скажи, что имеется интересующая его информация. Что дело не терпит отлагательства, что ему надо приехать срочно. Назовёшь своё имя. У тебя достаточно высокий авторитет в научных кругах. Шутить не будешь. Назовёшь институт, где ты преподаёшь, пусть позвонит. Короче, у него будет выбор. Стать объектом катастрофы или научного эксперимента. Ты умный, сам сообразишь, что сказать.
- Ага. Вначале ценные указания дал, а потом по голове погладил. Мол, думайте сами, решайте сами…
- Это ты ему процитируй, - посоветовал Сергей.
- Ладно. Пошли к берёзкам. Мне в Запределье думается лучше, - сказал Андрей.
Когда подошла очередь посещения «инобытия» Сергеем, Андрей успел договориться с Улековым о встрече. Тот обещал взять пару дней за свой счёт на работе и прибыть завтра на место. Он отнёсся очень серьёзно к звонку Андрея. К тому же, по счастливой случайности, прочитал почти все его труды. И возможность встречи со столь известным учёным заинтересовала его.
- Сегодняшнее посещение «Запределья» почему-то очень важно для меня, - сказал Сергей.
- На дополнительное время не рассчитывай. У каждого своя важность. Женька на завтра планирует отвязать страховку, спуститься со скалы и подойти к защитному экрану, - произнёс Андрей.
- Да кто ж ему даст? - Сергей посмотрел на Андрея.
- А кто ему запретит? Он мог бы и не говорить об этом. Кстати, Женька запросто может и перенести своё намерение с завтрашнего дня на сегодняшнее. А вот и наш непредсказуемый! Что скажешь? - спросил Андрей.
- Что-что? Энергетическая, очень мощная стена. Не калечит людей, просто мягко отталкивает. При повторной попытке мощь усиливает. Испытывать судьбу в третий раз не стал. Сквозь неё можно пройти. Там есть дверь с кодом, не совсем дверь, немного иной субстанции пространство в метра полтора шириной и метра два в высоту. Вообще-то, это не совсем защитный экран, это купол над чистилищем, потому и птицы не залетают туда. Хотя для ветра и солнечных лучей он не является преградой. Я ощущал дуновение ветра, теплого, как в летний день и пока стоял под солнцем возле этой «двери» загорел слегка. Но, тем не менее, погода «в чистилище» практически постоянная. Может, кто-то следит за поддержанием её? А может, это и не ветер вовсе и не солнечные лучи меня «жарили», может, там существуют некие очистительные потоки, чтоб в то пространство вирусы и микробы из нашего мира не попадали и наоборот? Что толку исследовать пространство в гигантской пробирке, когда за ней может оказаться сюрприз? Жизненные показатели вряд ли отличаются от наших за гранью, иначе бы наш путешественник не жил бы там. Хорошо ли там, плохо, не сообщил, бедолага. Зато я уверен, что в зависимости от кода, жители «Запределья» могут попадать в разные эпохи нашего бытия. А вот зачем это им нужно, другой вопрос. И какие именно коды они используют для этой цели, я не знаю. Правда, удалось записать кое-что…
 - Подробный отчёт в письменном виде через час жду от тебя, - произнёс Андрей. – А ещё поставь будильник, это на случай, если отвлекусь, чтоб вовремя Сергея выдернуть. Мне кое-что тоже записать надо.
- Дёргать за верёвку не буду, - произнёс Женька,  - бумагомарательством заниматься должен. Хотя главное во всём этом коды…
- Надеюсь, у тебя хватит ума не проверять их на практике, пока мы не узнаем что-то более конкретное? – спросил Андрей.
- Хотел бы я знать, как? То, что видимо с этой стороны, может быть закрыто с другой, козлу понятно. К тому же, я вернуться хочу к Лариске, хоть она зануда и грозится разводом постоянно, но люблю её и Сашку нашего. Хотя соблазн выхода в «открытый космос» раздирает меня на части. Правда, сначала надо понять, как с этой стороны снять защиту. А уж тогда... – буркнул Женька.
- Разговорчики в строю, - повысил голос Андрей. – Улеков вышел, а как вернуться в ту же дверь не поинтересовался или забыл, а может, выход вообще в другом месте. Да и время там может течь с иной скоростью. Кстати, мне это только что пришло в голову. Но в этом что-то есть, - пробормотал он, уткнувшись в записи, - Да, напоминаю, никакой самодеятельности, я отвечаю за личный состав.
- В тебе вновь проснулся полковник? – спросил Женька.
- А он никогда никуда не девался, дорогой. Опыт спецназа не забывается. Улеков мог знать, как снять защиту, или случайно снял её, а может, в нём есть нечто, что позволяет беспрепятственно преодолевать энергетический барьер, что сбрасывать со счетов не стоит.
- Да какое нам дело до всего этого? – спросил Женька.
Что ответил Андрей, Сергей уже не слышал. Он наступил на диск, что проявлен был между берёзок, сделал шаг и оказался там, куда так стремился вернуться последнее время.
Он вновь сидел на выступе скалы, а перед ним - простор необыкновенной красоты жил своей собственной жизнью, не зависимо от того любовался им кто-то или нет. Казалось, что Сергей завис в воздухе, и нет ничего важнее созерцания окружающего мира, когда солнце словно всплывает из озёрной глади, преображает небо, верхушки деревьев, меняя цветовую гамму, наполняя мир жизненной силой и ещё чем-то неуловимым, но столь важным, без чего невозможна сама жизнь. И никакого намёка, что существует энергетическая защита. Обыкновенное зрение не улавливало её. Безбрежность пространства словно окутывала сознание своей красотой, будила что-то давно забытое.
Ветер засвистел, но едва Сергей попытался прислушаться, что за мелодию он исполняет, как свист оборвался. Но почти сразу же возникло ощущение, будто ветер проходит сквозь него. Он уловил в его движении ритм прибоя и замер от неожиданности. А потом проявился Старец в белых одеждах, тот самый, которого Сергей видел во время медитации. Он улыбался и молча смотрел на «пришельца».
- Страдаешь? Всё не так сложилось в твоей жизни, как хотелось? И приспособиться не получилось? Когда же ты поймёшь, что нельзя сыграть чужую «игру», нельзя приспособиться к иному миру ценностей, иному стандарту, чужой гордыни, тщеславию. Не стоит винить судьбу, потому что сам во всём виноват.
Старец увидел непонимание в глазах Сергея.
- Принять надо было и ваше расставание, и потери, которые на самом деле могли и не являться ими. Есть данность и ничего больше. Это как движение к горизонту. Кажется, что вот-вот достигнешь цели, а она, эта самая цель, опять впереди, недосягаемая, вечно ускользающая и столь притягательная одновременно. И не найдёшь ответа, как добраться до неё, пока не поднимешься над Землёй и не увидишь, что Земля – шар, и твоё путешествие по ней, сколь волшебным оно бы ни было – это хождение по кругу, - сказал ему Старец.
- И что делать? – растерянно спросил Сергей.
- Не останавливаться. Но движение перенести из горизонтальной плоскости в вертикальную. Вырваться из замкнутого круга. Лететь надо к солнцу. Необходимо стремиться к мудрости на Пути Света, чтоб Путь Свободы стал твоим, - Старец прикрыл глаза.
- Образно, поэтично. Но мало сказать о стремлении к мудрости на Пути Света, надо превратить его в практические шаги. А как это сделать?
- Ты сам должен ответить на этот вопрос. Ты же знаешь, что есть знание, которое невозможно перевести в слова, и приходит оно, как озарение, как вспышка. Ты откроешь его для себя, а слов, чтоб передать другому не найдёшь. И в этом тоже заключена Высшая Мудрость. И после смерти целостность сознания сохраняется. Есть определённые плоскости реальности – это уровни возможного осознания. И ты можешь скользить между ними, познать природу вещей. Дано тебе это. Путь свободен и беспределен. И достижение просветления неизбежно. Проблема лишь во времени. Я обобщаю лишь то, что ты знаешь. Напоминаю, ибо «повторенье – мать ученья». Увидеть истину просто и в то же время это самое трудное в мире. Истину нельзя увеличить или уменьшить. Кто-то сказал, что «когда сознание пребывает в покое, ложные представления исчезают сами по себе».
- Ну, да. Я слышал уже от кого-то высказывание: «чем больше разговоров и размышлений, тем дальше от истины».
- Суть не в том, что не должно быть разговоров и размышлений, а в том, что мысль должна стать безличной. Она должна стать потоком сознания, в котором проявляется подлинная природа ума, чтоб познать мучительное счастье внутренних озарений. Но опять же всё должно приходить в своё время. Преждевременные открытия чреваты искажениями в толковании. Нужно перестать соревноваться, важно никто выше или ниже, кто пришёл раньше в искомую точку, кто позже, а как оказаться на своём месте, чтоб выполнить честно то, что тебе предначертано судьбой. Что тревожит?
- Многое. Сразу и не сформулируешь, не выделишь, что главнее. Ибо в один момент главным становится одно, в другой – другое. В последнее время я думал о том, что длится прошлое, длится будущее, а настоящее не длится. Об этом все знают. Но никто не говорит, как схватить это мгновение настоящего? Кто-то сказал, что «искать ум с помощью ума – что может быть глупее этого?».
- Это слова Торо.
- А через что тогда искать?
- Через озарения. Не внимателен. Я упоминал об этом.
- Страх имеет запах? Спрашиваю не из-за праздного любопытства. Я стал различать эмоции, чувства людей по запаху. Правда, я не знаю, нормально ли это? А ещё, мне иногда кажется, что я слышу цвет, вижу звук и могу двигаться, как тень.
- Это дар, а он не терпит предательства. Даже если тебя съедает тоска, и тебе всё равно куда ехать, идти, бежать, сидеть или стоять, когда ты не понимаешь, что происходит вокруг, когда одиночество вдруг пропишется в твоём доме, напоминай себе о достойной цели жизни. Ведь если цель порочна, будут порочны и твои действия. Многие делают ставку на материальное благополучие. Забывая, что стремление жить лучше и лучше – процесс бесконечный. Он ведёт к безудержному потреблению. И причина одинакова для всех – зависть. Если у кого-то есть что-то, чего у тебя нет, то и тебе надо. И вот уже одной пары обуви мало, надо пятнадцать, как и костюмов. Для чего ты появился на свет? Неужели для того, чтоб есть, пить, купаться в богатстве? А ведь рядом с тобой кто-то голодает, нищенствует. А тебе нет до них дела. Нравственная глухота – плата за твоё благополучие. Но самое смешное, что спокойствие и уверенность дают не деньги, а их отсутствие.
Сергей подумал, что это спорный вопрос, но промолчал, а Старец тем временем продолжал вразумлять его:
- Память, как и жизнь, уносятся в небытие. Благополучие, уют – уводят в сторону. Для кого и чего копил вещи?
- Я книги в основном коплю.
- Зачем, если всё прахом станет со временем? А к концу жизни вдруг схватишься за голову: не то собирал и складывал. И детям твоим и внукам эти книги будут не нужны. Спроси молодых людей, кто правил лет сто назад, не вспомнят. Может, я вижу не то, оттого и понять не могу?
- Если бы только ты знал, сколько всего в меня напихано? И как избавиться от проблем, страхов?
- Перестать бороться с ними. На каждое действие есть противодействие. Отдавая энергию внимания, подпитываешь негатив. А уж если попытаются увести тебя твои порочные мысли в лабиринт, куда солнечный свет не проходит, напиши мысленно свои страхи, то, что тебя мучает, негатив на доске мелом, а потом сотри, а вместо этого напиши позитивную, радостную мысль, удачную. Любая привязанность вредна. Привязанность к поиску просветления – абсурдна. Зачем искать Бога, которого уже имеем? Знаешь, когда Торо был при смерти, его спросили, обрёл ли он, наконец, примирение с Богом, на что он ответил: «Мы никогда не ссорились».
Старец улыбнулся.
- Святой Августин говорил: «Счастлив, кто живёт, внимая намерению Бога». Только вот как это сделать, забыл объяснить таким, как я, - вздохнул Сергей.
- Мы хотим переделать человека, живущего рядом, под своё представление  о нём. Но он – не ты, он – другой. Ты же понимаешь, что это иллюзия, что можно кого-то изменить. Наивность в людях нравится созерцателям, но выводит из себя людей действия. Не стоит их сравнивать, они такие, какие есть. Сравнение вообще опасная вещь. А за шутливостью порой прячутся истинные чувства. Порядочные люди ранимы, кому как не тебе знать об этом. Зато преимущество любого ничтожества в его неуязвимости. Всё, что нас окружает – это часть чего-то, что само является частью другого мира. Ты, как видящий, знаешь, чтобы увидеть другую реальность, нужно фокусировать зрение не на вещах и объектах, а на пространстве между ними. Чтобы нарисовать круг, можно начинать с любой точки. Это к вопросу, с чего начать, чтоб жить, «внимая намерению Бога». Главное начать. А ещё попробуй понаблюдать за течением собственных мыслей. Полезная вещь.
- И  очень сложная, - произнёс Сергей. – Пытался. Пока не получается.
- Ты упорный. Только нужно ставить цели реальные. Ты же понимаешь, что идти к горизонту абсурдно, потому что он постоянно удаляется, это вещь кажущаяся, и ты знаешь, что никогда не достигнешь его, хотя чувствуешь, что ты, вроде бы, близко. Слышишь?
- Что?
- Время твоё вышло. Возвращаться пора, - улыбнулся Старец и растворился в воздухе.
- Подожди! Я всё о себе любимом спрашивал, о своих переживаниях, а как заблудившемуся в лабиринтах времени вернуться?
- Ты об Алёше? – вновь проявился Старец.
- Об Улекове я.
- Так я всё Андрею поведал. Он в курсе.
- Я эгоист, - произнёс Сергей, вставая. – Времени оказалось слишком мало. Я заметил, когда рядом хороший собеседник, время, проведённое в его обществе, кажется одним волшебным мгновением.
- Ты человек, видящий свои пороки, а это немало. Иди, не гневи полковника.
Андрей стоял рядом с берёзой и смотрел на часы.
- Нарушил?
- Не успел. И повода не дал спустить пар…
- А ты попрыгай на месте. Помогает, - улыбнулся Сергей.
- А может, ты боксёрской грушей на пять минут побудешь? – спросил Андрей.
- Это не ко мне. Я лет семь назад в горах летел с высоты, с которой человек в мешок с костями превращается, а я только ногу сломал да нос на бок свернул. Красавец ещё тот был. Я тогда в доли секунды всю свою жизнь увидел, и понял, что мы беспомощные пленники прошлого. Кто-то сказал, что «тот, кто не помнит прошлого, обречён пережить его снова». Я думаю, что меня минует сия участь. Зато с тех пор альпинизм забросил, и обхожу стороной те виды спорта, где кости переломать могут. Кстати, Женька боксом занимался. Он и перчатки захватил, меня собирался приобщить, но сам понимаешь, не соглашусь ни при каких обстоятельствах. Так что можете поиграть в спортсменов. Удачи вам. А я пройтись немного хочу, мне подумать не мешало бы.
- Мыслитель. Думать можно где угодно, не обязательно в уединении, - улыбнулся Андрей.
- Это кому как. Когда засорён эфир, собственных мыслей не слышно.
- О феномене Улекова подумай. Человек завтра нарисуется здесь. А мы ему таблички с его опознавательными знаками, которые он пятьсот лет назад спрятал, под нос сунем, и будем смотреть на его реакцию? Что делать? – спросил Андрей.
- Разбираться. Тебе же Старец подсказал выход? Или ты считаешь, что я умнее Старца или больше знаю? Представляешь, я даже не интересуюсь секретом. Завтра изложишь. А сейчас, у меня до обеда есть время на размышление.
- А обед кто варить будет? – спросил Андрей.
- Женька. У него есть несколько экзотических рецептов, он обещал нас удивить.
- А мы живы будем после его обеда? – поинтересовался Андрей, глядя на Женьку, подбрасывающего ветки в костёр.
- Живее всех живых. Ведь ему известны тайны растительного и животного мира, стихии – лучшие друзья, - улыбнулся Сергей.
- Я всё слышал, - сказал Женька. – Ваше счастье, что готовить  люблю. А то сидели бы на сухарях и полуфабрикатах.
А на рассвете, когда возле костра дежурил Сергей, появился Улеков. Он пришёл, не нарушив гармонии тишины, сел рядом, протянул руки к костру и тихо произнёс:
- Добрался. Как же так? – спросил он, не глядя на Сергея. – Я же не играл с аномалиями, изучал. Любитель-одиночка с хорошей научной базой. Вот, рукопись своих изысканий привёз.  Можете ознакомиться.
- Конечно, - услышал он у себя за спиной. – Ознакомимся. Рады видеть вас, - произнёс Андрей.
Улеков встал, смущённо глядя на богатыря, будто выросшего из-под земли.
- И я рад. Очень. На фотографии вы, правда, гораздо моложе. Я нашёл её в Интернете. Прочитал все ваши работы. Давайте знакомиться, что ли? Алексей, - представился Улеков.
- Андрей. Из палатки выползает – Евгений, наш биолог, возле костра – Сергей, врач.
- Вот, - Женька протянул мешок с глиняными табличками.
- Подожди, - остановил его Андрей. – Вначале позавтракаем, поговорим немного о жизни, а уж потом о деле.
- Не доверяете? Это правильно. Вот, - Алексей достал паспорт. – Дело серьёзное и подхода требует соответствующего.
- Андрей, - Женька укоризненно покачал головой.
- Нет-нет, всё верно, - улыбнулся Алексей. – Нам ещё придётся понять, во что я влип. Что за парадокс может ожидать меня, если я Тот вернусь Оттуда целым и невредимым к себе домой? Я только в научной фантастике сталкивался с чем-то подобным. А вот когда реальность может ошеломить «раздвоением», к такому надо хотя бы подготовиться. И кто из нас двоих будет реальней? Исчезнет ли при столкновении кто-нибудь из нас? Я заметил, что мне последнее время стали сниться исторические сны, в которых я «перехожу» из одного времени в другое.
- Сейчас я завтрак сварганю, - вклинился Женька. – Садитесь пока к костру поближе. Утро холодное.
- Этот портал очень древний, судя по надписи на диске, - произнёс Андрей, а Женька удивлённо посмотрел на друга, но промолчал.
- Да, я расшифровал письмена. Там говорится о Неизбежности и Ответственности, чтобы эта Неизбежность сохранялась.
- Не понял, - пробубнил Женька.
- О Судьбе. Что тот, кто достиг вершин познания, не отказывается повиноваться Ей, - произнёс Сергей.
- Древние знания засекречены из-за предосторожности. Ключи не должны попасть в недостойные руки. Есть изречение: «Кто знает, не говорит». Непрерывное развитие техники приводит тех, «кто знает», сначала к желанию, а затем к необходимости засекречивания. Не так ли? – Андрей посмотрел на Алексея.
- Ага, «новое – это хорошо забытое старое», - пробубнил Женька.
- А многое нам ещё предстоит открыть или никогда не узнать тайн прошлого. Древние производили ткань под названием «пилена». Это льняные или шерстяные ткани, обработанные известными кислотами, которые противостоят железному клинку и действию огня. Этот способ был известен ещё галлам. А знаете, какая конечная цель алхимии? – вдруг оживился Алексей. - Превращение самого алхимика. Мы до сих пор говорим о масонах, хотя помимо их общества, существовали и другие тайные общества. Я недавно раскопал в архиве своего прадеда, что его друг состоял в обществе «Золотая Заря», основанном в 1887 году от английского общества розенкрейцеров, состоявшее из нескольких блестящих умов Англии. Кем был друг моего предка, не знаю, я только нашёл упоминание о писателе Артуре Мэйчене, который был одним из адептов этого общества. Почему эти рукописи оказались в архиве моего прадеда, почему их так бережно хранили и передавали из поколения в поколение, мне не ведомо. Хотя я где-то отыскал запись, что предок был археологом, только вот его открытия куда-то исчезли, статьи затерялись, артефакты были похищены, будто он и не открывал ничего. Может, во всём этом его друг поспособствовал, а прадед не сразу распознал волка в овечьей шкуре? Мой отец часто повторял, что когда мы перестаём чтить наших предков, мы отрываемся от корней. У нас в роду были в основном музыканты, художники и химики. Я же немного музыкант, художник-недоучка и химик кустарного разлива. Правда, геофизик неплохой. Возможно, во мне «заговорили» гены предка, поэтому ощутил в себе дух исследователя аномальных зон и всего запредельного. Будто некая сила привела меня на этот путь. Я вначале ходил с экспедициями к местам силы. А потом решил начать собственный поиск. По всей видимости, к весне мои теоретические выкладки приведут меня к необходимости проверить их на практике…
- Завтрак готов, - провозгласил Женька и пригласил всех к сбитому накануне столу.
- Я рвался к открытиям. Возможно, это и привело меня к такому последствию. Мой дед говорил, что «грех – это попытка взять небо штурмом, стремление проникнуть запретным способом в другую, высшую сферу». Я думаю, что он цитировал кого-то. Но он будто предвидел, что я способен на этот самый «штурм» и хотел предостеречь меня, - он отпил из кружки травяной чай и улыбнулся. – Бабушка мне заваривала такой чай. – Вы извините, что так много говорю. Это нервное. Не каждый день сталкиваешься с нечто подобным.
- Вы ещё даже пластины в руках не держали… - произнёс Женька, протягивая ему миску с кашей.
- Зато я ещё в том году изучил, как наши предки делали эти самые глиняные дощечки, которые много веков пролежали в земле и не рассыпались в прах. Что такое Вечность? – вдруг спросил он.
- Думаю, это не только бесконечная длительность времени, она – нечто иное, чем длительность, - произнёс Андрей.
- Я читал ваши работы о парадоксах времени, - он с сожалением посмотрел на пустую миску. – Вкусно очень. Спасибо.
- Тогда самое время рассмотреть нашу находку.
Андрей развязал мешок и протянул Алексею две глиняные пластины.
- Геральдический знак моих предков. Это я писал. Характерный завиток у этих букв видите? - он указал на первую пластину. – Я бы хотел, с вашего позволения, исследовать хотя бы приблизительно, в какое время они были созданы…
Он достал какие-то приборы, колбочки, пробирки, химикаты, попросил освободить ему стол для работы и стал колдовать. Женька собрал посуду и отправился к ручью. А когда вернулся с ведром чистой посуды, услышал вердикт гостя:
    - По предварительному прогнозу этим пластинам не менее четырёх сотен лет. Возможно, что и все пятьсот, как я же сам написал. Значит, это не подстава, не розыгрыш.
- А ты думал мы здесь в лесу сидели-сидели и вдруг нас осенило, а давайте-ка Улекова разыграем? Да мы о тебе не слышали даже, пока вот эти таблички не раскопали, - произнёс возмущённо Женька, поставил ведро с посудой возле палатки и стал ходить от костра к берёзкам, чтоб успокоиться.
Алексей же взъерошил волосы у себя на голове и произнёс весьма спокойно:
- Невероятно, - а потом ни на кого не глядя, спросил: - А могу ли я пройти к защитной стене, чтоб проверить некую догадку?
- Удрать хочешь? – спросил Женька, подойдя к Улекову почти вплотную.
- Зачем? Я не знаю, что меня там ждёт. Но в прошлый мой приезд в одном месте «стены» высветились цифры. Может, это был код?
- Какие именно? Я только сегодня записал несколько из них, - оживился Женька, навис над Улековым так, что тот был вынужден смотреть на него снизу вверх, и продолжил: – Мои друзья предпочитают исследования иного порядка. Итак? – Женька выжидающе смотрел на Алексея, после чего тот достал из сумки блокнот, повертел в руках, обдумывая что-то, и протянул его Андрею.
- Пусть командир группы сравнивает, - произнёс Алексей.
Женька хотел возмутиться, что никто учёного спецназовца не назначал командиром, но промолчал, памятуя, что в любом отряде должен быть главный, и хотя Андрея никто не избирал, но как-то так повелось, что контроль и самые ответственные решения всё равно принимал он. Женька протянул исписанный цифрами листок и подумал, что мог бы и записную книжку дать, где делал наброски, заносил наблюдения и продублировал коды, но потом почему-то решил, что бережёного Бог бережёт. От кого и с какой целью? Эти вопросы просто не возникали у него в голове. Он не мог объяснить, почему желание Алексея проверить собственную догадку так насторожило Женьку.
- Совпадений нет, - констатировал Андрей. – Что это значит?
Алексей пожал плечами и вдруг изменился в лице, глядя за спину Андрея.
- Там… - прошептал он, показывая на берёзки.
- Что? – спросил Женька.
- Кто? – ответил вопросом на вопрос Алексей. – Старик погрозил мне пальцем. Почему вы умолчали о четвёртом? Откуда такое недоверие?
  - А что ты скрыл? – спросил Сергей.
- Я? Ничего. Только вот это, - он достал из рюкзака какой-то прибор.
- Что это? – спросил Андрей.
- Да это тот самый прибор, с помощью которого он проник за барьер, - улыбнулся Сергей. – Сбежать хотел?
- Зачем? Я хотел выпустить себя. Мне пришла одна оригинальная идея…
- Спасения? Глупости. Ты своими действиями породишь замкнутый круг. Вы будете бегать друг за другом и никогда не пересечётесь ни в этом, ни в том мире. Но есть иная вероятность. Ты просто забываешь об этой аномалии и живёшь спокойно. Тот Алёшенька проживёт свою жизнь в иной реальности, а ты, брат, здесь… - посоветовал Андрей.
- Нет. Я должен знать, что я там увидел.
- Старец сказал, что ты не согласишься. Но я должен предупредить тебя, что каждые пятнадцать минут набор цифр меняется и вероятность твоей встречи с двойником слишком мала. Ты попадёшь в иную реальность или время. Две последние цифры – это временная составляющая, - это не моё открытие, к сожалению, об этом мне тоже поведал старец. - Вероятность вернуться в тот же день и час, даже год, из которого ты уйдёшь, слишком ничтожна. Для этого надо знать ещё что-то, о чём старец умолчал. Возмущения, непредсказуемые изменения никому не нужны. 
- Меня ничто не держит здесь. Я хочу уйти.
- Ты же не знаешь, что за мир ожидает тебя за барьером? Может, пещерный век, а может, ты снова попадёшь в наш мир только в далёкое прошлое, во времена, когда друг твоего прадеда стал членом тайного общества «Золотая Заря»? А может, ты и станешь этим загадочным другом? Ты же не знаешь механизма работы портала, не знаешь, а лезешь напролом. Я не этого ожидал от нашей встречи.
- А я нашёл подтверждение, - он кивнул на дощечки, - что путешествие во времени и по другим реальностям возможно. Что может быть интереснее? Я учёный, который здесь ничего не добился из-за бюрократической системы…
- Ага, а там тебя ждут с распростёртыми объятиями, - произнёс Женька. – Венки из лавра плетут к твоему появлению, речи репетируют, всё думают, чем бы удивить Алёшеньку.
- Только вот не надо ёрничать. Я не думаю, что меня там ожидает манна небесная. Но я бы не стал  убегать из прошлого…
- Похоже, у нашего химика кустарного разлива крыша основательно протекает, - Женька посмотрел на друзей. - Ты забыл, наверное, что это был ты, собственной персоной. Тот самый, который пятьсот лет назад сбежал из прошлого. Это ты скрывался в лесу, оставил глиняные дощечки и вернулся через портал в иную реальность или время, чтобы выбраться, вырваться из аномалии. Видно, брат, тебе не очень обрадовались, ни там, ни здесь, когда ты явился в прошлое, -  Женька покачал головой. – Что учёность при не реализованных амбициях делает со здравым смыслом человека? Кошмар. Брат Алексей, иди, куда хочешь. Отпускаю, - Женька театрально поднял руку. – Я если что и благословить на подвиг могу, если потребуется.
- Только вот впустят ли тебя снова туда, откуда сбежать предполагал, да «пролетел» со временем? Это другой вопрос, - произнёс Сергей. – Нет-нет, мы не будем тебя связывать, не будем мешать. Только существует Страж. Это тот самый Старец, лик которого ты видел. Боюсь, что не пройдёт номер вот без этого, - он показал прибор, который взял, когда Алексей отвлёкся, и вдруг бросил его в костёр. – Врата открываются для избранных. А ты, голубок, клубок противоречий.
- Глупо. Но всё верно. Я бы тоже так поступил, - сказал Алексей. - Любой человек соткан из противоречий. В зависимости от проявления в определённых условиях ему навешивают ярлык, как этикетку на манекен. Но это определение редко соответствует истине. Поэтому все суждения о личности могут оказаться пустыми или поверхностными. А сами мы часто создаём идеальный, с нашей точки зрения, портрет самого себя, надеваем избранную маску и идём по жизни. Кстати, многие писатели создают для своих читателей типы, которым они впоследствии пытаются соответствовать. Вы обращали внимание на то, что искусство даёт модели для подражания, вплоть до жестов…
- И кому подражать решил ты? – спросил Женька.
- Если не распознал сразу, зачем навязывать собственное мнение? – произнёс Алексей.
- Ушёл от ответа. Вроде, и не урод. Хотя иногда внешне уродливый тип может стать столь притягательным, что внешняя уродливость исчезает. Это так называемая умная уродливость, проникнутая добротой и любовью к людям. Кстати, я читал, что Бальзак был грузным, но весьма привлекательным для женщин не только потому, что был писателем. А может, нужно сбросить маску, пока не поздно? –  Женька опять навис над Улековым.
- Что толку призывать человека сбросить маску, если он сросся с ней, если его откровенность и истинное лицо никому не нужно? – спросил Алексей.
Он спокойно посмотрел в глаза Женьке, а тот решил уточнить, ощутив, как растерянность разворачивается покрывалом, внутри которого он может оказаться. Он замотал головой, сбрасывая наваждение: 
- Ты сейчас про что? – поинтересовался Женька.
- Жена сбежала, мои исследования решили перестать финансировать. Институту они дохода не приносят, сомнительные идеи, ещё более сомнительный результат. В итоге меня вообще сократили. В школе химию преподаю, хотя геофизик по образованию. От одиночества на стенку лезу. Но исследования не бросил, просто тактику сменил, изобрёл то, что в костре плавится. Хотя, судя по вашей находке, рабочая модель оказалась. Впрочем, я могу предположить, что передо мной просто открыли дверь, чтоб изъять приборчик. Ему не место в этом мире. Чертежи и описание я сжёг. Понимаю, это бомба замедленного действия. И вас использовали для того, чтобы моего путешествия не случилось в принципе. Я не знаю, что с двойником будет. А может, в тот день, когда я переступил через барьер, я просто исчез из этого мира, как исчезают многие. И никто никогда не узнает, почему. А по поводу масок я вот что думаю. Мы все их носим и сбрасываем только перед угрозой смерти. Мне как-то рассказал мой один знакомый, что однажды в горах он со своим напарником оказался в ловушке, в расщелине, из которой они не надеялись выбраться. И вот наступил момент покаяния обоих перед смертью. Они рассказали о себе то, о чём никому не рассказывали. Но, вопреки всему, их спасли. С тех пор они избегают друг друга. А его напарник позже вообще переехал куда-то.
- Ты просто одинокий, запутавшийся человек, - произнёс Андрей. - Но иногда какое-то крошечное событие, может послужить основанием для будущего взлёта…
- Или падения, - Алексей опустил голову.
- Большинству людей свойственно опираться на авторитетное суждение, - начал Сергей, но Женька вдруг перебил его:
- Дело не в авторитетах. Уют жизни, когда всё устраивает, погружает человека в болото. Леность начинает властвовать над ним…
- Это не про меня, брат, - сказал Алексей. – Я полжизни в экспедициях и походах провёл. О каком уюте ты говоришь?
- Вот! – воскликнул Женька. – Значит, ты наш в доску парень. Так какого хрена бежать хочешь? Может, мы все вместе изучать будем аномальные зоны? Опыта тебе не занимать. Поделишься с нами, а мы с тобой. У нас неплохая компашка. Кстати, гипнотическое воздействие – плод собственных усилий или от прадедушки генетически передались способности?
- А я думал, что я последний динозавр в этом мире, а, оказывается, есть ещё, как минимум, трое. Но только вам лучше не связываться со мной. Боюсь, что меня ожидает участь моего прадеда, – произнёс Алексей. – Возможно, что и способности от него и неудачи, что на меня обрушиваются, – тоже.
- Безвыходных ситуаций не бывает. Прорвёмся. Для начала мы тебя к Старцу отправим, пока проход не закрыли или в другое место не перенесли. Слишком много шума вокруг него мы устроили, сам понимаешь. Пообщаться тебе с ним надо. Может, распутаешь клубок, поймёшь то, что до нас не дошло пока, - произнёс Андрей.
- И вот так просто отпустите? – спросил он.
- Ты же не дурак. Понимаешь, что напрасно рваться в небеса, когда летать ни сам не умеешь, ни аппарата летательного рядом нет. К тому же все твои коды не действительны, даже если ты их заучил, - произнёс Андрей.   
Через полчаса Алексей вернулся и потребовал у Женьки что-нибудь поесть.
- Ты думаешь, я супермаркет? Или походный ресторан? Могу тушёнку с хлебом и луком предложить. А пир по какому случаю, брат? Может, гром и молнию заказать?
- Нет! – в один голос произнесли Сергей и Андрей, а Алексей с удивлением посмотрел на них.
- Он не шутит, - решил всё же пояснить Сергей. – Братцы, диск!
- Что? – спросил Женька.
- Исчез. Проворонили. Проход по расписанию завтра должен был к вечеру закрыться. Мы в этот раз ничего толком не успели сделать. Где теперь его искать? И в какое время? – спросил Сергей.
- Понятия не имею. Всё не так, как надо. Ладно, аномалий на наш век хватит. Займёмся другой. Поисковики мы или нет, в конце концов? – спросил Андрей.
- Ты чего лыбишься? – возмутился Женька, глядя на Сергея. – Нас, можно сказать, мило выперли отсюда, а ему весело.
- Алексей, - односложно ответил Сергей.
- Чего? Он сидит, лопает тушёнку, будто ничего не произошло, - Женька бросил на него гневный взгляд.
- Он знает, - сказал Сергей.
- Откуда? – спросил Женька.
- Старец сказал, - сообщил Сергей.
- Зачем? – спросил Женька.
- Это, брат, не ко мне. Хранителем нового портала станет тот, что живёт в другой мерности, у него опыт и возможности – нам и не снилось. С этим поменяется, - кивнул Сергей на Алексея. - Ему, видно, надо хлебнуть лиха.
- Не-а, - соизволил произнести Алексей. – Меня просто здесь уберут, как моего прадеда. Я слишком близко подошёл к запретным знаниям. А там я пользу принести смогу. Всё гораздо проще.
- А как ты узнал, когда портал открывается? Ведь не сидел же ты здесь в течение года под берёзками? – спросил Женька.
- Нет, конечно. Я сфотографировал диск.
- И что? – спросил Женька. – Андрей тоже его сфотографировал.
- Да не на том упор сделал. Если не обращать внимания на текст на странном языке, то получится  циферблат из двух кругов, разделённых на равномерные отрезки. Их всего двенадцать. Но это не часы, хотя отсчёт тот же. Вверху – двенадцать, внизу – шесть и так далее. Короче,  большой круг – двенадцать месяцев года. Под ними в малом круге – числа. Это даты открытия портала. Числа не везде, отсутствие оного говорит о том, что в данном месяце нет входа в иное измерение. Хотя это не исключает выхода в наш мир в это время. Получается, что шесть месяцев портал открывается в определённые дни, а другие шесть месяцев «отдыхает» с нашей стороны. В центре число 3 – это количество дней «работы» портала.
- Сам додумался? – спросил Андрей.
- Конечно, - он открыл сумку, вытащил папку с рукописью, портативный жёсткий диск и бросил всё это в костёр. – Простите, но оставить это не имею права и для прочтения дать, как думал ранее, не могу. Ну, вроде бы, всё. Да, рядом с вашей машиной я оставил свою иномарку. А это, - он написал адрес на листке блокнота и протянул ключи, - место, где я жил. Там в сейфе есть дарственная на квартиру и машину. Человек, на которого я всё это оформил, пока не знает об этом. И ещё, - он достал перстень с гербом своих предков и улыбнулся. – Вы никогда не догадаетесь, что я раскопал ещё в старых рукописях.
- Ты их тоже уничтожил? – спросил Женька.
- Пока нет, - он вытащил из сумки ещё одну папку, достал старый пожелтевший документ из неё и протянул Андрею.
- И что это такое? – спросил он.
- Твой прадед и мой прадед были братьями. Так что мы в некотором роде родственники. И этот герб принадлежит не только мне.
- Послушай, не морочь мне голову. Меня никогда не интересовали титулы моих предков…
- Но ты слышал о воинской доблести своего прадеда, не так ли? – спросил Алексей.
- И что?
- Ничего. В сейфе дарственная на твоё имя. Фамилии у нас разные, потому что у твоего прадеда родились две дочери, одна из которых стала твоей бабушкой, а её сестра умерла в раннем возрасте. Я весной думал отправиться в увлекательное, но не совсем безопасное путешествие. И как оказалось, у меня никого из родственников не осталось ближе тебя на сегодняшний день. Они все давно в мире ином…
- Мне ничего не нужно, - произнёс Андрей.
- Ничуть не сомневаюсь, - улыбнулся Алексей. – Продашь собственность, а на вырученные деньги будете исследовать аномальные зоны, искать артефакты. Закупишь приличное оборудование, привлечёшь пару энтузиастов… Что нужно будет сделать, мой юрист в курсе, вот его телефон. Покажешь мой перстень. У нас договорённость. Я не вернусь обратно. Кстати, Старец знал об этом.
- Великолепно. Дубль один сидит передо мной, дубль два бегает по Запределью. Тебе не кажется, что тебя больше, чем надо? Да кто ты вообще такой? – спросил Андрей.
- Учёный, исследователь с хорошей генетической наследственностью, твой дальний родственник. Что ещё ты хочешь знать? Паспортные данные? Кстати, напомнил. Несколько документов, подтверждающих наше родство, придётся сохранить. Доверенность на вождение машины на твоё имя тоже имеется. Как сделал? В этом мире деньги и нужные люди могут всё. И никакой фикции, всё законно.
- Ты выкрал мой паспорт, а потом вернул?
- Господи! О чём ты думаешь?
- О том, что меня могут обвинить в твоей пропаже, как лицо заинтересованное…
- Есть свидетели, что я отправился в горы и на их глазах провалился в расщелину, из которой меня никто никогда не сможет вытащить. Всё продумано. И механизм запускается, как только моему юристу будет предъявлен перстень. На работе я взял отпуск по семейным обстоятельствам, из которого уже не вернусь. А теперь, мои дорогие, если не сложно, соберите меня в дорогу, сложите в рюкзак всё необходимое для трёхдневного похода.
- Дурдом какой-то. Мы пытаемся предостеречь идиота от опасности его ожидающей, а в результате мы имеем то, что имеем. Я ему собирать рюкзак не буду. Протестую, - заявил Женька. – И вообще, может, на него какую-нибудь зверюгу натравить или ураганный ветер устроить?
- Ребята, я забыл вас предупредить, что у вас из памяти будут стёрты ваши общения со Старцем и его образ.
- Мне-то всё равно, я его не видел даже, - сказал Женька. – Но по какому праву мои друзья должны страдать?
Алексей пожал плечами и промолчал, а Женька демонстративно отвернулся.  Оставаться на месте после закрытия портала не было никакого смысла. У Сергея, правда, мелькнула мысль, что это всего лишь спектакль, разыгранный для них, что никуда портал не денется. Скорее всего, они просто «забудут» дорогу к нему сами или им помогут, но о своих подозрениях решил никому ничего не говорить. В какой-то момент он увидел боковым зрением улыбающегося Старца, но уже через мгновение он исчез.
Друзья вначале собрали свои вещи, сложили палатку, залили костёр, разобрали стол, бревно оттащили подальше, чтоб ничто не указывало на их пребывание, потом аккуратно сложили всё необходимое в рюкзак Алексея.
- Три дня будет солнечно и тепло, - произнёс Женька, - ну, а потом не обессудь. Дождь будет смывать наши следы…
- Шутить изволишь? – улыбнулся Алексей.
- Ничуть, - ухмыльнулся Женька.
- Хватит цирк устраивать, - произнёс Андрей. – До тебя, похоже, не дошло, что его избрали в Хранители? И испытание ему предстоит не из лёгких.
- Его или его двойника избрали? А вот то, что касается второй части, соглашусь. Ему не позавидуешь, но это его выбор, - заявил Женька.
- Судьба, - произнёс Андрей. – Судьба. От неё не убежать, не спрятаться, - он резко взмахнул рукой и отвернулся.
- Да не переживай ты так, - еле слышно произнёс Алексей. – Не привычно даже…
- Брось, всё же мы одной крови – ты и я, - улыбнулся Андрей и обнял Алексея.
- Ты что-нибудь понимаешь? – спросил Женька шёпотом рядом стоящего Сергея.
-  А чего здесь понимать? Человека провожаем в Запределье, - вздохнул Сергей, бросил рюкзак к ногам и тоже обнял Алексея.
- Всеобщие обнимашки, я сейчас разрыдаюсь, глядя на вас, братья мои. Может, вас дождичком окропить? А может, и мне в другую мерность отправиться?
- Только попробуй, - засмеялся Андрей.
- Хорошо, берёзки полью, а с другой мерностью повременю, у меня и здесь дел хватает,  - проговорил Женька, и в это время заморосил дождь в радиусе трёх метров, в центре с берёзками.
- Это что такое? – спросил Алексей.
- Так он ещё и плохо видит? Дождь это, милый, берёзки поливает. Сейчас перестанет, - произнёс Женька, и дождь, как по мановению волшебной палочки, прекратился. – Теперь веришь, что я насчёт трёх дней ясной погоды не блефовал? По идее дождь к вечеру должен был бы начаться и поливать почти неделю, а я тебе подарок решил преподнести, а меня с этим подарком чуть не отправили далеко и надолго…
 - Каюсь, - сказал Алексей, - подхватил рюкзак, легко вскинул его на плечи и пошёл, не оборачиваясь.
- Эй! Постой, ты это, зла на меня не держи, - крикнул Женька. - Я же переживаю за тебя дурака.
- Знаю, - произнёс Алексей, слегка замедлил шаг, но так и не остановился.
- Не трави душу, и так тошно, - сказал Андрей. – Чего застыл, как изваяние? Нам тоже пора сматываться отсюда. Вещи расхватываем и походным шагом к машинам. Ать-два, ать-два. Ножками, ножками…
- Щас, мелкой рысью поскачу, - огрызнулся Женька. – Не перегибай палку, начальник.
Андрей промолчал, понимая, что любое неудачно сказанное слово может вызвать взрыв. И только когда они отошли от аномальной зоны на приличное расстояние, когда зловещая тишина стала отступать, а эмоции поутихли, он позволил себе облегчённо вздохнуть.
- Исследование аномалии успешно завершилось её полным исчезновением, - хмыкнул он.
- Как знать, - прошептал Сергей.
Ощущения, что они напрасно потратили время на поездку, не было. И то, что они вернулись на день раньше, обрадовало всех, хотя причины этой радости были у каждого свои. Дома Сергея ждало сообщение от Инны. Она звонила, чтобы узнать, как часто надо купать котёнка и когда лучше сделать прививки. Сергей подумал, что после ванны он найдёт ответ в Интернете. Главное, есть повод позвонить ей и напроситься в гости проведать Пушистика.
С появлением котёнка в жизни Инны стали происходить изменения. Хотя истинная причина была совсем иной, она знала это, но продолжала играть в прятки сама с собой. Вначале она обнаружила, что способна хитрить, чтобы услышать голос человека, о котором вообще ничего не знала, кроме того, что он принёс ей котёнка, и у его матери есть кошка. Потом возникло множество вопросов, ответы на которые ей были не известны. Кто он вообще такой? Где работает, чем увлекается, а может, он женат и у него куча детей? Действительно ли, ощутила созвучие или придумала его от безысходности и одиночества? Почему решила, что имеет право дёргать человека по дурацким вопросам? И, в конце концов, ей стало стыдно, потому что найти ответ на любой вопрос можно в Интернете, и для этого не обязательно звонить мужчине и оставлять сообщение на автоответчике. Что он подумает?
«После драки кулаками не машут», - подумала она, но остановиться оказалось гораздо сложнее, нежели запустить механизм самобичевания.
После двух часов ожидания, когда Сергей так и не перезвонил, в голову полезли новые вопросы, на которые она тоже не знала ответов: «С какой стати стала навязываться ему? Неужели поглупела в одночасье? Где её гордость? Откуда такая ветреность? Почему не включился здравый смысл?» И вопрос века: «Что делать?» - завершил её тираду.
Она отодвинула рукопись в сторону. Строчки расплывались перед глазами, буквы становились не узнаваемыми, а смысл прочитанного не доходил до неё вообще. Она вновь попыталась прочитать текст. Он показался ей настолько примитивным, что стало тошно от одной мысли, что она оказывается сопричастной к этому «безобразию».
- Ужас, - произнесла Инна, посмотрела на мирно спящего котёнка на кресле и невольно улыбнулась.
С третьей попытки она всё же осилила несколько предложений рукописи современного автора. Оказалось, что не всё так плохо. А если грамотно перевести, то эта галиматья может превратиться в удобоваримое чтиво. Но думать о работе она не могла. Нужно было сделать перерыв, переключиться на что-то другое.
«Самое лучшее пойти прогуляться», - подумала Инна и подошла к окну.
На скамейку «откровений» падали разноцветные листья, но почему-то не задерживались на ней, а почти сразу же слетали на землю. В какой-то момент Инне показалось, что на её поверхности заблестели капли росы, словно слёзы от накопившейся  тоски и одиночества.
«Дожила, приписываю собственные переживания, вылезшие из глубин памяти, неодушевлённому предмету. Может, просто время пришло посмотреть спокойно прошлому в глаза, а не прятаться от него, не убегать. Случилось то, что случилось. Значит, именно это и должно было случиться. Может, тогда, много лет назад, мы с Алёшкой просто заблуждались, приняли за любовь то, что ею не являлось, поэтому и рассыпалась башня, которую мы наспех попытались построить из шаблонных блоков? Я где-то прочитала, что любить – это значит жить жизнью того, кого ты любишь, и никогда об этом не пожалеть. А вот этого как раз у нас и не было. В итоге мужчина, с которым я собиралась связать свою судьбу, сбежал прямо из ЗАГСа. И к кому? К моей однокурснице Вале, с которой я делилась своими радостями и огорчениями, надеждами, восторгами и страхами. Мне показалось, что я не переживу предательства Алексея, а сейчас я впервые подумала, а было ли это предательством или как раз наоборот, это был честный поступок? Но тогда мне было очень больно, обидно. Мир превратился в чёрно-белый. Но оказалось, что у судьбы был в запасе ещё не один удар. Вскоре отца сбила машина, а через неделю после его похорон у матери случился сердечный приступ прямо во дворе дома, где мы жили. Я была в институте. Соседи вызвали скорую, но когда она приехала, оказалось, что её помощь уже была не нужна. Я осталась одна, обезумевшая от горя. И если бы не поддержка Катерины, я не знаю, как бы справилась. Это она помогла мне позже поменять огромную четырёхкомнатную квартиру в центре города на однокомнатную в Пригороде, в которой я живу до сих пор. А на доплату посоветовала приобрести домик в деревне, где я училась заново жить. Ладно, хватит на сегодня воспоминаний, я, вроде, собиралась на улицу», - подумала она, вышла в коридор, взяла куртку и вдруг невольно перевела взгляд на картину, что висела рядом с зеркалом.
На ней был изображён парк,  на скамейке – молодая девушка, а где-то там, за пределами холста к ней бежал Алёшка с огромным букетом сирени. Эту картину он подарил ей на день рождения перед самой свадьбой. Он отдал её фотографию художнику, привёл его в тот самый парк и объяснил, что он хочет. Инна не знала, что в течение получаса, пока ожидала Алёшу, позировала художнику, который сидел на противоположной скамейке. Эскизы, наброски, сделанные им тогда послужили материалом для будущей картины. При переезде она не отважилась выбросить подарок.
Было в этой картине какое-то мрачное очарование. Ей иногда казалось, что от неё исходит аромат сирени, который пробуждал в её сознании давно забытые голоса, образы и звуки. Мысль, что надо избавиться от этой картины, чтобы окончательно и бесповоротно освободиться от прошлого, от мучительных воспоминаний, не раз приходила ей в голову. Но она понимала, что дело не в картине, а в ней самой.
«Странно, кому тогда пришла идея, что мне надо на природе рисовать? Скорее всего, Катерине. А может, мне? Наверное, уже не важно. Я к тому времени уже окончила институт, стала профессиональным переводчиком, папин друг устроил меня внештатным сотрудником в редакцию, где до сих пор работаю. А у Катерины оказался знакомый художник, который согласился за небольшую плату заниматься со мной. Вначале мне казалось, что это пустая трата времени и денег из моей «казны», а потом я ощутила или поймала вдохновение. Я забывала обо всём, когда погружалась в сам процесс. Странно, люди в деревне, где я проводила каждое лето, с удовольствием позировали мне и расплачивались за подаренные портреты продуктами. Этакий взаимовыгодный обмен. Иногда я кое-что писала знакомым Катерины, которые, не спрашивая цены, щедро оплачивали мой труд. А через полгода я  случайно обнаружила на детской площадке во дворе дома, где я стала жить после продажи доставшейся мне по наследству квартиры, эту самую скамейку «откровений», и жизнь приобрела новое звучание, смысл. Может, именно тогда я решила больше не испытывать судьбу и поставила крест на идее создания семьи? А теперь, когда мне стукнуло почти сорок, появился человек, словно из моих снов. И что со всем этим делать?»
Она вздохнула, вспомнив, как вчера впервые за долгие годы к ней вернулось желание хорошо выглядеть. Инна с удивлением обнаружила, что в её доме нет косметики, что её гардероб состоит не из красивой одежды, а исключительно из удобной и практичной. Да и ту она в последний раз покупала лет пять назад.
Она посмотрелась в зеркало, едва коснулась волос с седыми прядями, отметинами пережитых стрессов, и прошептала:
- Что выросло, то выросло. Нечего на зеркало пенять. Какая есть. Лучше всё равно не стану, даже если сделаю боевую раскраску. Смешно даже. Я отродясь не красилась. Не из-за принципа или убеждения, просто некогда было. Неужели я думаю, - она оборвала себя.
Мысль о создании семьи пугала её.
- Поздно, - прошептала она. – Но друзьями-то мы можем быть? – спросила она своё отражение и увидела, что оно молча пожало плечами. – И я, подруга, не знаю. Ладно, что-то я зависла в коридоре, а ведь на прогулку собралась. Как думаешь, разговаривать с собственным отражением, это нормально?
После прогулки эмоции улеглись. Котёнок встретил её у порога жалобным мяуканьем.
- Маленький, испугался? Проснулся, а хозяйки нет? Я просто гуляла, - улыбнулась она и взяла котёнка на руки. – Так позвонит нам Сергей или нет, как думаешь? А может, надо просто перестать ждать? Время, как правило, всё расставляет по своим местам.
Ей показалось, что время после прогулки ускорило свой бег. За окном светили фонари, изредка скрипела входная дверь подъезда, доносились обрывки разговора проходивших мимо людей, иные же звуки сливались в неразличимое шумовое оформление. Инна села за письменный стол, включила настольную лампу, с тоской посмотрела на компьютер и решила устроить себе отдых. В чём он будет заключаться, она ещё не знала.
Бесцельно побродив по комнате, она взяла с полки томик стихов, вновь поставила на место. Мелькнула мысль послушать классическую музыку, но и эту идею она отбросила, подумала о Катерине, но звонить и жаловаться ей в очередной раз на то, что все воздушные замки рушатся ещё до того, как она успевает их построить, глупо. Она, видно, задумалась, а когда вновь посмотрела на часы, то никак не могла поверить, что уже пора спать.
- Вот и отдохну, - прошептала она.
Но её желанию не суждено было сбыться, ибо её ожидал ещё один сюрприз. Инна проснулась от воя собаки среди ночи, а потом услышала вопли пьяного соседа Ивана. Он вначале в открытое окно требовал от пса, прибежавшего из сквера, замолчать, а когда понял, что собака игнорирует его требование, выбежал во двор. Скорее всего, он разбудил всех жильцов дома, а не только жителей их подъезда, но ни один из них не осмелился открыть окно и потребовать от распоясавшегося соседа замолчать или прекратить пьяный дебош.
Иван бегал за собакой по двору и матерился до самого утра. И только когда протрезвел и устал от многочасового преследования «злобной твари», сел  на «скамейку откровений», и вдруг обнаружил, что возле ног свернулся калачиком тоже уставший его недавний «враг». Иван вздохнул и уже спокойно выговаривал неразумному псу накопившиеся претензии. Он мог бы ещё долго беседовать с псом, который его не перебивал, а лишь изредка поскуливал в знак согласия, если бы его монолог не прервала соседка,  вышедшая выбросить мусор. Инна слышала, стоя у открытой форточки, как та с укоризной произнесла:
- Сидишь? Философствуешь? Совесть у тебя есть? Мы из-за твоих воплей всю ночь не спали.
Иван, насупившись, молчал. Он уже не слышал претензий соседки, потому что погрузился в собственные переживания. Может, вспомнил, как всю ночь бегал за приблудной собакой, не дававшей ему заснуть, как высказывал ей в нецензурной форме всё, что думал по поводу её несознательности? Или вдруг увидел цепочку событий, приведших к нервному срыву? Как из одного вытекало другое? Как он мог вот так сразу объяснить соседке, что ему вначале объявили на работе, что лишат премии за опоздание всего на десять минут, что потом он поругался с Дуськой, а та, зараза, обозвав его алкашом, захлопнула дверь перед его носом, хотя он был трезв, как никогда? Или, может, надо поведать, как Дуська устроила спектакль, как кричала в открытое окно, чтоб забыл дорогу к ней навсегда, а бабушки на скамейках ехидно улыбались? Что он  не сразу напился, что ещё попытался позвонить другу, а тот послал его на хрен, потому что стоял в пробке, а какой-то гад обложил его по матушке? Что он купил бутылку, чтоб снять стресс, выпил  и  лёг спать, а тут эта Жучка с воем под окном напомнила ему о кошмаре, который почему-то он должен называть жизнью? Да, сорвался и бегал по двору, выплёскивая на псину всё, что не смог сказать своим обидчикам. Так ведь не за соседями бегал. И вовсе он не соревновался, кто кого громче облает, просто так сложилось. Может, у собаки ещё хуже  день выдался, раз она завыла? Иван продолжал молча смотреть на соседку. 
Инне показалось, что она «услышала» его мысли. Нет, не конкретные слова, а состояние некой безысходности. А баба Нюра, ободрённая молчанием «хулигана», расправила плечи, готовясь выдать очередную порцию претензий.
«Ну, вот какого лешего этой бабе Нюре вздумалось выносить мусор и выговаривать мне собственное недовольство, когда я только-только стал приходить в себя»? – подумал Иван.
Обессиленный вконец от ночного кошмара, с больной головой с перепоя, насупившись, он слушал её обвинения, терпел, пока пазл не сложился в его голове.   
- Ах, вы не спали? – спросил Иван ехидно. – Не спали, спрашиваю?! – он грозно посмотрел на соседку. - А я спал??? Спал, я спрашиваю???
Баба Нюра, не ожидавшая возражений со стороны соседа, опешила. Сам же «обвиняемый» вдруг увидел несправедливость претензий со стороны представителя соседей. В конце концов, все они оказались в более выигрышном положении, ибо находились дома, в теплых постелях. Это он бегал по холоду за псом, который тоже был не виноват. Разве от хорошей жизни станешь выть? И кому пришлось тяжелее? 
Соседка вынуждена была признать, что не спал в первую очередь ещё не протрезвевший Иван, но озвучить собственное признание не решилась. И смогли бы они спать, если бы пёс продолжал выть под окнами их дома, это ещё вопрос. В конце концов, Иван пытался исправить ситуацию.
- Может, это я собаку вначале купил, а потом на улицу выгнал? – всё же озвучил свои размышления Иван. – Или это я позвал её концерт устроить под окнами?
- Она обычно в сквере обитает. Я не знаю, чего она сюда прибежала, - сказала баба Нюра.
- На жизнь свою собачью пожаловаться решила, а может, и нашу оплакать…
- Тогда чего гонял её и матом с ней изъяснялся?
- Потому что тошно слушать. Никаких нервов не хватит…
- Ты б, Ваня, не искал успокоения на дне стакана. Мужик ты правильный. Когда не пьёшь, - всё же решила уточнить баба Нюра. - Чего ж глушишь её, окаянную?
- Потому что правильные не нужны стали, баб Нюр. Щас всё больше денежные в моде, - произнёс он, взмахнул рукой, и пошли они с собакой в разные стороны: он к подъезду, а она в сторону сквера.
Баба Нюра вздохнула и прошептала:
- Страдалец… - не уточняя, кто именно: Иван или пёс бездомный.
Инна отошла от окна и подумала, что ночное бдение соседа и его вопли, возможно, были отголоском чего-то большего, о чём сам участник и свидетели просто не ведали. И собака не спроста завыла под окнами. Может, Иван таким образом отгонял беду от их дома? А очевидцы происшествия вместо благодарности обозлились на него? Она понимала, что с точки зрения нормального человека её рассуждения не выдерживают никакой критики. Но ей показалось, что Иван был всего лишь пешкой в неком Событии, о котором она просто не знала.
А через какое-то время позвонил Сергей и напросился в гости. Он принёс Пушистику корм, Инне – цветы и торт к чаю. Он вручил всё это хозяйке квартиры и вдруг замер возле зеркала с открытым ртом.
«Что он там увидел? – подумала Инна. – И чьё отражение его так напугало»?
Она хотела пошутить по этому поводу, когда услышала:
- Я уже видел эту картину.
- Слава Богу. Я думала ты нас в зеркале рассматриваешь. А вот картину ты не мог  видеть раньше, она никогда нигде не выставлялась…
- И, тем не менее, я её видел. Наброски, эскизы и даже копия её хранятся у меня в кладовке вместе с другими картинами и эскизами моего брата-близнеца.
- Я не знакома с Витольдом Усачёвым. Мне подарили эту картину. Как он?
- Наверное, лучше, чем многие. Лет десять назад он ушёл из жизни.
- Прости. Я не знала.
- Он был неизлечимо болен, когда один молодой человек сделал ему этот заказ. Твой образ продлил ему жизнь лет на семь. Этот феномен объяснить с медицинской точки зрения сложно. Я сам врач. Меня всегда восхищал талант моего брата. Я думаю, ему было дано понять и увидеть в мимолётном вечное, уловить дуновение ветра, расслышать шорохи и передать само движение жизни в картинах. Но он слишком рано умер, чтоб стать известным. Я любил брата, прислушивался к его советам, мне казалось порой, что он был гораздо старше и мудрее меня. Не выбрасывай эту картину. В ней его любовь к тебе продолжает жить…
- Что-то запредельное было изначально в картине твоего брата. Я не могу объяснить, но от неё исходит аромат сирени… И меня преследует ощущение, что сейчас из ниоткуда проявится некто с букетом сирени. В реальности тогда пришёл с опозданием мой жених Алексей. Но когда я смотрю на девушку, что сидит на скамейке, вернее, на себя в молодости, то мне кажется порой, хотя я отбрасывала все эти годы бредовую мысль, что сейчас появится сам художник и, оставив на скамейке букет сирени, пройдёт мимо, чтобы не нарушить моего одиночества…
- Я давно понял, что картины могут поведать нам историю жизни, сложную и интересную, что каждая картина - это роман, переплетение судеб, мир, в который надо войти, чтоб понять. Как и любая книга, картины излучают определённую энергию. Мысли и чувства, стремления и откровения, однажды спрятанные в них, оказывают энергетическое воздействие на окружающее. Искусство действует, как океан – можно дышать морем, стоя у берега, а можно жить морем, но для этого совсем не обязательно быть моряком. Энергия любви, заложенная в картине, – это то, что не сымитируешь. Приёмы письма можно перенять, но подлинную Любовь взять напрокат невозможно. Мне иногда казалось, что бумага звенела от напряжения под его карандашом. Может, потому и сгорел так быстро? А ещё я подумал, что, возможно, это он привёл меня к тебе. Ведь я прошёл через те же испытания, что и ты. Параллели в наших судьбах удивительны. С той лишь разницей, что вместо матери у меня ушёл из жизни брат…
- А я разве рассказывала тебе о своей жизни?
- Нет. Но я ощущаю тебя, как самого себя. Экстраординарные способности проснулись после смерти отца и брата. Это данность, с которой я живу, - он посмотрел Инне в глаза. – А где твои картины? Почему их здесь нет? – вдруг спросил он.
- Ты и это знаешь?
- Извини, если испугал тебя.
- Да нет, я уже привыкла. На скамейке «откровений» я порой и не такое слышала. Они в деревенском доме…
- Не может быть! - вдруг воскликнул Сергей.
- Ты думаешь, я обманываю тебя?
- Нет, конечно, нет. Я «увидел» дом и не поверил себе, - он назвал адрес. – Вообще этого не может быть. Знаешь ли ты, что этот дом некогда принадлежал моей бабушке? Мы там с братом проводили летние каникулы вплоть до восьмого класса. Именно там Витька, это позднее он взял себе псевдоним Витольд, впервые ощутил тягу к живописи. Фамилию, правда, он не отважился изменить. Вот тебе и поворот судьбы! Я знал, что мать продала деревенский дом кому-то, потому что мы перестали туда ездить, а дом без жильцов чахнет…
Инна посмотрела на своего гостя, до сих пор стоявшего в верхней одежде в коридоре, и улыбнулась:
- Ты мёрзнешь или торопишься?
- Что?
- Куртку снять не хочешь? А я торт на кухню отнесу, и цветы в воду поставлю…
- Это невероятно…
Инна улыбнулась.
- Знаешь, когда меня впервые моя подруга привезла в эту деревню, я увидела, как солнечные блики дрожат в маленьких окошках домов. Они вносили нереальность в привычную картину. Кривые водосточные трубы, ветхие заборы, трещины в брёвнах и кирпичной кладке, заброшенный колодец – каждая деталь, как мне показалось, превратилась в отметину времени. В них будто скрылись волшебные тайны истории. Но гораздо невероятней то, что я после приобретения дома вдруг захотела рисовать. Запах краски меня пьянил. Брала частные уроки в течение нескольких лет. А однажды ощутила, что у меня появилась почти бредовая идея написать картину мира. Мне долгое время снились её фрагменты, но они никак не хотели соединяться в объём. Возможно, кто-то эту идею всё же воплотил. Не знаю, как. Удачно или нет, но меня эта идея так же неожиданно отпустила, как и возникла. Я погружалась в процесс рисования, как в некое волшебство. Потом пришло понимание, что через язык картин можно разговаривать с людьми. Я вдруг увидела даже во многих картинах старых мастеров за красивой формой – призыв, крик, покаяние, сострадание, страсть, раскаяние, угрозу, боль, равнодушие и признание в Любви. Мне порой казалось, что кто-то водит моей рукой. Портреты поражали не столько сходством, сколько одухотворённостью, что ли. Люди, как живые, смотрели на меня с холстов. Мне приходила в голову мысль, что это не мои картины, но озвучить её я не решилась, ибо люди, позировавшие мне, видели, как я творю у них на глазах. А однажды я поняла, рассматривая лица простых людей, что обыкновенная жизнь обыкновенных людей, небогатая, но нормальная, заслуживает внимания и любви. У них может не слишком красивая и насыщенная жизнь, но ведь ценность жизни не в её глянце. Самое главное, что её нельзя назвать несовершенной. И надо любить то, что тебе дано. И писать надо с любовью. Тогда возникают уникальные образы. И ещё я поняла, что история не бывает хорошей или плохой, это просто история. Есть более счастливые люди, есть менее счастливые, но жизнь в целом не измеряется категорией личного счастья-несчастья, потому что есть что-то более важное, которое каждому предстоит открыть. А истинный художник всего лишь летописец, правдивый, стремящийся реально и бесстрастно отобразить факты жизни, любящий саму жизнь и людей в ней. И если не будет такого летописца, то действительность станет беззащитной перед временем. Я, правда, не причисляю себя к истинным художникам, потому что живопись – всего лишь моё хобби. Может, поэтому я взяла за правило дарить «шедевры» тем, кто мне позировал?
- А соседи расплачивались продуктами? – спросил Сергей.
- Да. Правда, я пишу иногда на заказ, но никогда не называю цену, как-то так повелось. Заказчики сами оценивают мой труд. Это в основном знакомые моей подруги… Ладно, пойду, поставлю чайник. Сегодня день откровений.
- Невероятно! – ещё раз воскликнул Сергей. – Сколько ещё сюрпризов приготовлено для нас судьбой?
- Это ты у меня спрашиваешь? – спросила Инна.
Сергей улыбнулся и пожал плечами. Он подошёл к окну.
- А знаешь ли ты, что качели просто перенесли в другое место?
- Нет. Я однажды проснулась, а их нет. Зачем? – спросила Инна. – Кому они помешали здесь?
- Никому. А если я тебя отведу во двор, где живёт мой друг Андрей, ты удивишься ещё больше.
- Ты хочешь сказать, что это он выкопал качели и перенёс их в свой двор?
- Могу заверить, что он на идиота не похож? – засмеялся Сергей. – Андрей - человек серьёзный, заниматься ерундой не будет. А вот то, что части качелей, вернее столбы с львиными головами сверху, некогда принадлежали воротам в фамильном имении, в котором жил когда-то его прадед, это факт, о котором он узнал уже после возвращения из недавней поездки в одно необычное место. И то чисто случайно. На этих столбах оказался знак, как на фамильном перстне. Он и про своего прадеда-то почти ничего не знал. У них в семье про прадеда по женской линии вспоминали в основном в связи с его воинскими подвигами. Я вчера у Андрея был, и он показал мне эти самые качели, о появлении которых он говорил, как о чуде. А в вашем дворе осталась информация об этих необычных качелях, я её считал. Вот и выстроилась цепочка.
  - А если твой друг узнает, что эти качели исполняют загаданные желания, он удивится ещё больше, - улыбнулась Инна. – Странно другое, в нашем дворе качели появились тоже, словно из ниоткуда. Кстати, если уж говорить о мистической стороне вопроса, то их построили или перенесли откуда-то ещё месяца через три после моего переселения в этот дом. Правда, я тогда всё лето прожила в деревне. И не сразу обратила на них внимание. Мне показалось чудесным, что дети и даже взрослые не ссорились на детской площадке, где эти качели «проявились».
- А может?
- Нет-нет, - поспешила заявить Инна, - это никак не связано со мной.
- Ты знаешь свою родословную и по отцовской линии и по материнской? – спросил Сергей.
- Нет, конечно. И уж точно не буду сидеть в архивах, чтоб это узнать.
- Твою бабушку звали Эля? Элеонора?
- И что? Могу сказать, что у неё не было никаких знатных родственников.
- А у её мужа?
- Понятия не имею, потому что он умер до моего рождения. А бабушка ушла из жизни, когда я училась в седьмом классе.
- Может оказаться, что связь всё же существует, потому и разделили артефакты: тебе оставили скамейку, а Андрею – качели.
- Глупости. Я люблю сказки, но что же тогда досталось другим потомкам?
- Фамильный перстень. А может, есть и ещё кто-то, о ком станет известно позже. И у них могло что-нибудь сохраниться от предков…
- Я думаю, что всё же надо включать здравый смысл. У меня есть подруга, которая тоже уверена, что бабушка ей передала некую фамильную реликвию: маленькую бронзовую статуэтку льва, которую она последнее время таскает с собой на важные встречи, потому что уверена, что она приносит ей удачу. Внушаемая девица, но очень верная подруга, это она помогла мне решить квартирный вопрос, купить домик в деревне, найти художника, когда у меня появилась тяга к живописи. Похоже, что и тогда она таскала свою статуэтку. Ну, да, она приводит потенциальных заказчиков портретов или пейзажей, чтоб поддержать меня, - Инна посмотрела на улыбающегося Сергея. – Нет. Не хочешь же ты сказать, что Катерина, Андрей и я – дальние родственники, такие дальние, что потеряли всякие связи между собой, что живём и не ведаем друг о друге? Хотя всё возможно. Десятая вода на киселе – условно родственники. Хотя я всегда ощущала некую связь с Катериной, она мне всегда была больше чем подруга. Только Катерине о твоих догадках ничего не говори. Она будет заявлять, что всегда знала, что мы не просто так оказались рядом по жизни. Катерина, как и я, не может устроить свою личную жизнь, и статуэтка не помогает в этом вопросе. А Андрей? У него есть семья? – спросила Инна.
- И у него не сложилось.
  - А может, их познакомить с Катериной? Она любит всё необычное, не сидит на месте, походы, поездки. Её вечно «выносит» на необычные места. А потом она рассказывает мне о чудесностях, случившихся с нею.
Они пили чай, общались, когда котёнок на кресле напомнил о себе.
- Да, - Инна вдруг вспомнила причину их встречи.
- Не знаю, - опередил её Сергей. – У мамы спросить не сложилось, в Интернете не посмотрел. Каюсь. Ты же понимаешь, что всё это лишь повод, чтоб нам встретиться ещё раз. Но если это, действительно, так важно, мы можем поискать ответ вместе, - улыбнулся Сергей.
- Я уже нашла информацию, - призналась Инна. – И мой звонок, ты прав, всего лишь повод, чтоб встретиться, - она облегчённо вздохнула. – Оказывается, признаться не так уж сложно.
- Я хочу тебя пригласить в парк, где люблю гулять на закате. Там есть место, откуда видно удивительное озеро. И там творятся чудеса, - засмеялся он. - И это тоже повод, чтоб ещё раз увидеть тебя, - Сергей коснулся её руки. – Я, наверное, пойду, уже поздно, я позвоню, и мы договоримся о встрече. Мой брат верил в высокое предназначение человека. Ему было не важно, прожил ли человек отпущенное ему время, в окопе, пережидая взрывы, или нёсся на гребне волны к успеху и славе со страхом быть погребённым под этой волной в пути, или парил в небе, откуда был виден весь океан времени, его движение, бури. Испытания по судьбе даются разные, но важно, чтобы человек понимал, что все дороги ведут к открытию Любви.
Сергей обнял Инну и погладил, как маленькую по спине.
- Всё пройдёт, милая…
- Спасибо, - еле слышно прошептала Инна.
- И я не буду озвучивать, потому что это взаимно. Слышишь? Моё сердце стучит пока неровно, едва успевая за твоим. Но ты же у нас торопыжка по жизни, - Сергей улыбнулся. – Дверь за мной закрой.
Сергей ушёл, а Инна ещё долго стояла в коридоре. Она увидела в зеркале своё растерянное отражение с пылающими щеками. Первый порыв – закрыть щёки руками, будто они могли выдать нечто сокровенное, Инна достойно преодолела. Она ощутила лёгкое головокружение. Ей показалось, что пространство вокруг стало раскачиваться, она прислонилась к стене и облегчённо вздохнула, найдя опору.
- Ты что-нибудь понимаешь? – спросила она собственное отражение. – Молчишь? А, впрочем, что ты, отражение отражения, можешь мне сказать, если я сама ничего не понимаю? То, что сказал Сергей, это было признание в любви или просто понимание того, что испытываю я? – она вдруг выпрямилась и улыбнулась: - Да какая разница. Семя дало росток. А это уже чудо.
Дня через два ей позвонил Сергей и назначил встречу. Инна ещё издали увидела его и приложила максимум усилий, чтобы продолжать идти размеренным шагом, не торопясь. Его глаза сияли. Он стоял и молчал, глядя на неё.
- Ой, - первой опомнилась Инна. – Здравствуй.
Сергей склонился к её уху, ощутил пьянящий запах её волос и прошептал:
- Я рад, что ты пришла. Очень, - добавил он и ощутил, как участилось её сердцебиение.
- И я, - произнесла она, – я тоже рада. Мне кажется, что происходит что-то, что не предполагалось, но оно случилось. Извини, я путано говорю.
- Нет-нет, я понимаю тебя. Даже если ты не произнесёшь ни единого слова, я буду слушать твоё дыхание, и в нём услышу тебя… Но надо торопиться. А то мы не успеем к таинству, которое я просто обязан показать тебе. Давай руку.
То, что они вошли в парк, это она помнила, а потом всё растворилось вокруг. Были только он и она.
- Стоп. Мы на месте, - объявил Сергей. – Смотри.
Они, оказывается, поднялись на холм, с которого открывался удивительный вид на поле, по краям которого росли деревья, а там, вдали, блестело озеро, обрамлённое кустарниками и деревьями с двух сторон. Водное пространство касалось неба. Солнце зависло почти над самой водой. Ещё мгновение, и оно «упадёт» в воду, окрасив её золотом. Это было удивительно красивое зрелище. Они молча наблюдали за таинственным «погружением» светила. И только когда таинство свершилось, Инна услышала:
- Мой брат любил рисовать этот пейзаж на закате и восходе. Это через его картины я узнал об этом озере и полюбил это место, как, наверное, любил его и мой брат. Я не сразу осознал, что он обладал удивительной способностью даже отчаянный сюжет, трагический, наполненный болью и страданиями переводить из бытового уровня в метафизический. Через цвет, через линии, ещё что-то непостижимое он наполнял картину тем, что выжигало горе, трансформировало боль и страдания. Я бы назвал это внутренним сиянием, которое он переносил на полотна. Среди его рисунков меня до сих пор поражает серия о сломанном каштане, дереве, искорёженном молнией. Я думаю, что это был некий символ стойкости, сопротивления ударам судьбы. А однажды я увидел это дерево, вернее, оставшуюся от него половину. Кривое, корявое, оно продолжало расти, жить, вопреки природным законам, - он слегка коснулся её плеч, попросил повернуться направо, и Инна вдруг увидела это некогда искорёженное дерево.
- Странно, но я не ощущаю его страданий. Оно наполнено радостью преодоления, жизнью и силой. Смотри, сколько побегов оно дало. Молодая поросль окружила его стеной. Да и само оно всё ещё борется, пытается выжившей частью дотянуться до неба.
- Да, время залечило его рану. Мужество во всех проявлениях восхищает. И всё же долгое время я ощущал некую параллель между этим деревом и судьбой моего брата. Я даже разговаривал с ним, благо здесь почти никогда не бывает людей. Этакое сказочное место, к которому доступ не всем открыт. Мне пропуск сюда дали картины брата. А теперь и ты вошла в этот волшебный мир.
- Когда я была маленькой, мне очень хотелось знать, что скрывается за линией горизонта, – произнесла Инна. – «Ты этого никогда не узнаешь, - сказала мне бабушка, - даже если будешь бежать за ним, потому что он всегда будет бежать вместе с тобой с опережением». - Я растерялась и огорчилась неимоверно. Со слезами на глазах я спросила: - «Что же мне делать»? - Бабушка пожала плечами, а потом улыбнулась: - «Единственный выход из твоего затруднительного положения научиться летать, - сказала она, а когда увидела, что в моих глазах застыл вопрос, она обняла меня. - Ты должна пока поверить мне на слово, что земля круглая, и сколько бы ты не бегала, ты всегда будешь возвращаться в исходную точку. Нет никакого соединения неба и земли. Нет». - Я тогда её заявление о полёте восприняла буквально. Это теперь я понимаю, что она имела в виду.
 - Или только кажется, что понимаешь. У тебя была удивительная бабушка. Эх, как бы было здорово вот так прыгнуть с этого обрыва и полететь к озеру, в которое упало солнце. Чтоб звенело в ушах, чтоб дух захватывало, чтоб сердце прыгало в груди от счастья. Было бы неплохо научиться летать. Может, попробуем?
Она вопросительно посмотрела на него, а он улыбнулся:
- Нет-нет, я не предлагаю тебе прыгнуть туда, чтоб сломать шею. Более того, не предлагаю учиться летать на дельтаплане или на планере. И уж тем более, не призываю летать, как птицы. Увидеть землю с высоты, что может быть прекраснее? Только не говори про возраст. Для полёта мысли, сознания, воображения, - он не важен.
- А для Любви?
- Тем более. Потому что Любовь – Вечна.
- Мне страшно, - произнесла еле слышно женщина.
- И мне – тоже, - признался Сергей. – Но если наши судьбы переплелись в причудливом узоре, - значит, это зачем-то нужно? Вот и будем разбираться, развязывать узлы, - он провёл рукой по её голове.
- Волосы посеребрила седина, - смущённо произнесла она.
А он, словно не услышал её замечания, закончил фразу:
- Развязывать планомерно, не торопясь, на сколько хватит времени и сил. И если мы не сумеем это сделать в этой жизни, не беда. Я уверен, мы вновь пересечёмся с тобой в другой жизни, чтоб свободно парить над землёй и, взявшись за руки, взлететь к звёздам.
Инна рассмеялась.
- Сказочник. Но звучит красиво.
- Значит, ты согласна на такую перспективу?
- Да.
Сергей взял её за руку, и ей показалось, что они слегка поднялись над землёй. Инна вопросительно посмотрела на него, а он, пожав плечами, улыбнулся. Позже, когда она пыталась восстановить в памяти последовательность событий того дня, она не могла объяснить, как вновь они оказались в парке. Не прилетели же они с холма туда?
- «Если долго мучиться, что-нибудь получится»… - донеслось до них из открытого окна машины, что проезжала мимо.
Они вышли на аллею, в начале которой какой-то шутник поставил указатель с надписью: «Взлётная полоса».
- Что там, в конце аллеи? – спросила женщина.
- А так ли это важно? Может, гораздо важнее, что мы пойдём по ней вместе, взявшись за руки?


15 января 2017 года