Первая вахта

«Любое действие всегда приводит
к определённым последствиям…»
(Из моей лекции молодым лейтенантам)

 
Начало осени на Камчатке – прекрасная пора. Ещё воздух прогрет лучами Ярило–Солнца, совершающего свой путь от залива Кроноцкого к мысам Входной и Ловушки, что стерегут, яко Церберы, вход в живописнейшее место – бухту Бечевинскую, в которой стараниями адмирала Горшкова была расквартирована 182 отдельная бригада дизельных подводных лодок.
 
Экипаж подводной лодки «Б–470», что была ошвартована с востока на пирсе №2 вышеописанной бухты, после окончания погрузки торпедоболванок убыла в посёлок на обед. Дежурный по ПЛ – командир моторной группы 332-го резервного экипажа – лейтенант Станислав Семёнович Пониковский получил последний инструктаж от командира лодки капитана 2 ранга Фазизуллина Камиля Рашидовича о том, что всё должно быть тики–так, особенно  оружие – как простое стрелковое, так торпедное (и со специзделиями и просто с 300-ми килограммами «морской смеси») с минами – за всем – глаз да глаз – особенно если учесть, что вахта у лейтенанта была первая в его жизни. Лейтенант заверил командира, что всё будет «в ажуре» и тому нечего безпокоиться…
Отобедав и ещё раз обойдя ПЛ, Пониковский вернулся в ЦП . Что–то его смущало – а что – он никак не мог взять в толк. В центральном за столом сидел дежурный трюмный старшина 2 статьи Николаев, рядом с ним заполнял журнал переносного электрооборудования помощник дежурного – мичман Сергей Петрович Торопов, служивший в экипаже техником–телемехаником–автоматчиком.
Увидев вошедшего Пониковского, Сергей Петрович спросил:
– Семёныч, может балласт продуем, а то как–то с двумя градусами на корму стоять влом.
И тут Пониковский понял – что же его так смущало всё это время – это наличие дифферента на корму.
Что надо сделать на корабле, чтобы убрать дифферент? А нет ничего проще – продуть заполненные концевые цистерны главного балласта, которые были заполнены с целью установки ТПУ  (торпедо–погрузочное устройство для погрузки внутрь ПЛ всяко разных мин и торпед). А как продуть? Есть три варианта:
– воздухом высокого давления;
– воздухом среднего давления;
– воздухом низкого давления.
Воздухом высокого давления (ВВД 400 кгс/см2) ни один уважающий себя механик без приказания командира ПЛ продувать цистерну (если только нет аварии) никогда не станет. То же самое и с воздухом среднего давления (ВЗУ  45 кгс/см2) – по той же самой причине этот вариант исключался. Оставался воздух низкого давления – то есть выхлопными газами дизелей. Оба дизеля пускать механёнку было лениво, поэтому он вызвал дежурного моториста в четвёртый и с его помощью приготовил правый дизель к пуску.
Затем, предупредив своего помощника в центральном о пуске, пустил правый на прогрев через ЗНХ . Посадив дежурного моториста в «шумовой» выгородке и пополнив расходный топливный бак, Пониковский вывел прогретый дизель на 600 оборотов, после чего убыл в центральный.
Тем временем Николаев вынул стопора на захлопках ВНД  и поставил сами захлопки на действие гидравликой, о чём и доложил прибывшему в ЦП дежурному по ПЛ. Тот по «Лиственнице» дал команду телу в четвёртом отсеке о переводе дизеля на продувание балласта – чтобы оно закрыло ЗНХ, затем с пульта «Палладий» при достижении давления газов в газопроводе 0,7 кгс/см2, открыл захлопки ВНД, а затем отослал мичмана Торопова на мостик – контролировать окружающую обстановку…
Дифферент медленно отходил, поэтому Станислав Семёнович решил немножко «притопить» нос лодки.
– Петрович, на пирсе никого нет? – Пониковский крикнул в эмэлку.
– Нет, – донеслось с мостика.
Станислав Семёнович повернул ключи управления кингстонами ЦГБ  №1 и 2, после чего через пару секунд нос лодки слегка тряхнуло, что явно указывало, что кингстоны – как и показывали зелёные лампочки на пульте «Палладий» – доблестно открылись и излишек газа вышел через них наружу.
Лодка чуть просела на нос.
– Петрович, как там в корме – одиннадцатая продулась? – запросил мостик телемеханика, но что–то заставило доблестного дежурного по ПЛ насторожиться и почувствовать, как ласковый и пушистый зверёк на букву «П» начинает потихоньку обвивать его могучую шею, ибо крики с пирса были услышаны даже в центральном посту…
– Семёныч, поднимись наверх, – донеслось с мостика вместо доклада о продувке ЦГБ №11.
– Николаев, бди, я – наверх! – приказал Пониковский трюмному, после чего подошёл на всякий случай проверил закрытие и пломбировку оружейных шкафов. Закончив осмотр, лейтенант в соответствии с приказанием мостика поднялся наверх. Поднявшись, он спросил телемеханика:
– Что там случилось?
На что вперёдсмотрящий ему ответил:
– Там на пирс тебя вызывают…
Выбравшись из ограждения выдвижных устройств на лёгкий корпус, бравый механический лейтенант прошествовал в нос и подошёл к трапу. Увиденное на пирсе ему отчего–то не очень понравилось. Верхний вахтенный стоял по стойке «Смирно» у трапа, а на пирсе стояло два тела в канадках и шапочках «чш» с двухстволками в руках и матерились в две глотки. Пониковский их понимал – ибо оба тела были мокрые до нитки, видать в момент выхода газов наружу (когда лодку встряхнуло) образовался маленький петергофский фонтан «Самсон раздирает пасть льву», который и окатил оба тела с головы до ног.
Одно не понял лейтенант – а как эти два тела оказались на пирсе, на котором были пришвартованы две лодки с ядрёными боеголовками в торпедных аппаратах, да ещё и с оружием. Вахтенный у корня с автоматом пирса виделся Пониковскому чётко – то есть не напился, не заснул и чётко охранял периметр корня пирса, бодро выполняя требования Устава караульной и гарнизонной службы, но вот почему он пропустил этих товарищей на пирс – а они на командира бригады и командиров «Б–470» и стоящей рядом с нею «Б–445», которых Пониковский знал в лицо (видел их на подъёме Флага) – никак не походили.
– Вахтенный, что эти два непуганых павиана делают на пирсе? Почему не лежат мордой в землю? – Станислав Семёнович вопросил моряка с автоматом, доставая тем временем пистолет из кабуры. – Арестовать мудаков. На мостике – доложить оперативному – на второй пирс прибыли неустановленные лица с оружием, просим выслать караул…
А вы, орлы комнатные – оружие на пирс, руки за голову и сесть на корточки. И не думайте, что я стрелять не умею…
– Ты кто такой? – спросило его тело постарше, даже не думая выполнять приказание дежурного по ПЛ. – Фамилию назови…
Пониковский понял, что тела выполнять его распоряжения вовсе не собираются, что явно указывало на нарушение всего и вся. Поэтому, недолго думая, Станислав Семёнович поднял пистолет вверх и произвёл выстрел в воздух, после чего направил дуло пистолета на вопросившего.
– Даю пять секунд на выполнение моего приказания, после этого – любое телодвижение – попытка к побегу, стреляю без предупреждения. Оба – оружие на палубу, сами – мордой в пирс и руки на затылок, чтобы я их видел. Время пошло…
Оба мокрых тела поняли, что лейтенант не шутит, одновременно опустили оружие на пирс, а сами рухнули рядом, сцепив свои руки на затылках. Потихоньку вокруг них начало расплываться мокрое пятно…
– Вахтенный, на лёгкий корпус, – приказал бойцу с автоматом дежурный по ПЛ, даже не думая прятать пистолет обратно в кабуру. Тот вбежал по трапу и остановился рядом с Пониковским, который его предупредил:
– Стоять у трапа, чтобы ни одна падла не взошла и не вышла, иначе – как с врагом народа в 37-м поступлю с тобой. Всё ясно?
Тот кивнул – мол, всё понятно…
Пониковский тем временем сбежал на пирс и ногой отодвинул ружья от лежащих тел. Затем, не отрывая взгляда от нарушителей, левой ногой приподнял ствол одного из ружья так, чтобы можно было дотянуться до него рукой, после чего и поднял ружьё, а затем повесил его себе на шею. То же самое было им произведено и со вторым ружьём, после чего бравый лейтенант задом поднялся к себе на лодку и позвал своего помощника.
Далее он осмотрел корпус ПЛ и убедился, что все цистерны продуты…
Когда телемеханик подошёл к Пониковскому, дежурный по ПЛ передал мичману оба ружья, затем приказал вахтенному спуститься на пирс и охранять вход на лодку и оба лежащих тела – и не дай Бог, если он, то есть лейтенант Пониковский, узнает, что тела хотя бы пошевельнулись!, после чего спустился в центральный пост вместе с мичманом.
– Слышь, Семёныч, ты вообще–то хоть знаешь – кого фэйсом в пирс уложил? – спросил Сергей Петрович у Пониковского после того как дежурный поставил оба ружья рядом с оружейными шкафами, предварительно разрядив все четыре ствола от патронов 16-го калибра.
– Да мне по барабану кто они такие, – ответил Станислав Семёнович, после чего спросил вахтенного ЦП:
– Ты оперативному позвонил?
Получив утвердительный ответ, Пониковский скомандовал:
– Продут балласт! Продут балласт!, – и вслед за этим с «Палладия» закрыл захлопки низкого давления. В четвёртом открыли захлопку надводного хода и начали выводить правый дизель на пониженные обороты для последующей его остановки, а сам дежурный по ПЛ сел за стол и начал описывать в вахтенный журнал ЦП всё произошедшее.
Минут через пять его труд был прерван докладом верхнего вахтенного, что на пирс прибыл КАМАЗ с караульными и с комбригом, НЭМСом , начпо и капитаном 2 ранга Фазизуллиным. Приказав Торопову всё происходящее записать в ВЖ , Станислав Семёнович осмотрел себя, поправил повязку «Рцы» и бегом поднялся наверх. Там он прошёл к трапу и застыл, поджидая подходящее начальство…
– Лейтенант, ко мне, – приказал комбриг, на что дежурный по ПЛ чётко ответил, что в соответствии с Корабельным Уставом дежурный по ПЛ не имеет права покидать корабль, если нет замены или рядом не присутствует экипаж, поэтому – когда командир взойдёт на ПЛ – он, то есть лейтенант Пониковский, завсегда пожалуйста – к вашим услугам.
После того как командир поднялся на борт ПЛ, Пониковский сбежал по трапу на пирс и чётко печатая шаг подошёл к комбригу, приложил к пилотку правую руку и бодро доложил:
– Товарищ капитан 1 ранга. Во время моего дежурства происшествий с ПЛ не произошло, за исключением: в 16.15 на пирс прибыло два неопознанных тела с оружием, нарушители задержаны, оружие изъято, доложено оперативному. На ПЛ «Б–470» личный состав ДВС  готовится к сдаче вахты. Доложил дежурный по ПЛ лейтенант Пониковский.
Комбриг мрачно поглядывал на лейтенанта, но ничего не говорил. По окончании доклада, комбриг повернулся к лежащим и сказал:
– Вставайте. Что тут у вас произошло?
Тело, которое было постарше, опустило руки, затем встало и доложило:
– Николай Васильевич, мы тут на уток решили поохотиться, а этот мудозвон мало того, что залил нас водой, продувая балласт, ведь мог разорвать цистерны, так и ещё стрельбу устроил…
Пониковский аж взвился:
– Какие цистерны порвать? Изучай матчасть, чудо. Цистерны рассчитаны на полтора килограмма, а один дизель даёт от силы ноль семь. И вообще – нечего по пирсам с охотничьими ружьями лазить. В следующий раз – вот как Бог свят – пристрелю нахрен и даже разговаривать не буду. Какие утки, когда лодки со спецоружием стоит…
– Лейтенант, успокойся, – сказал комбриг. – Хотя действительно – ты хоть знаешь – кто они такие?
– Не знаю, да и знать пока не хочу. Одно знаю – они нарушили Инструкцию…
– Вообще–то – это мой заместитель – капитан 1 ранга Остапчук Олег Владимирович. А второй – капитан 3 ранга Панов Пётр Васильевич – пора бы уже и выучить – командир 332-го экипажа – твоего между прочим!
Тут в разговор вмешался капитан 2 ранга Корановский:
– Товарищ комбриг, а когда лейтенанту было их узнавать – он приехал 16-го августа, 17-го в 5 утра ушёл на «Б–229» в море, вернулся 2 сентября опять–таки вечером, тогда же ему сказали, что прибыл контейнер и он 3 сентября на торпедолове убыл в Питер, вернулся на «Аваче» 6 сентября вечером, тогда же ему сказали, что он прикомандирован на «Б–470», на которой 7 сентября ушёл в море и пришёл с него только позавчера. Он даже ещё в своём экипаже ни разу не был. Вообще–то лейтенант молодец, Зачёты сдал в море на выходах – на дежурного по ПЛ, на командира группы, на вахтенного инженер–механика, на командира отсека, закрыл пол–листа на командира БЧ–5 и дежурного по живучести, изъявил желание пойти на семёрке в автономку прикомандированным. Насчёт цистерн лейтенант прав – их рвать замучаешься выхлопными газами…
На лице комбрига промелькнула усмешка.
– Ничего себе лейтенанты пошли – мочат командиров и замкомбригов… Слышь, лейтенант, а чего это ты вздумал балласт продувать?
– Так, товарищ капитан 1 ранга, с утра принимали болванки, заполняли 10-ю и 11-ю, кончили только к 13.30, экипаж убыл на обед, а ПЛ надо сдавать как положено. Поэтому и принял решение продуть балласт – сложного ничего в этом нет, дизель я готовил сам к пуску, бойцы грамотные – вдвоём с мотористом и телемехаником пустили правый через надводных ход, а потом перевели на низкие. Зато – крен ноль, дифферент – ноль два на корму, можно лодку сдавать…
– Оружие–то верни мужикам. Свободен, командира ко мне…
Пониковский отдал честь, повернулся и спустился в центральный, отдал Торопову оба ружья и четыре патрона, после чего тот их отнёс наверх…
Уже в автономке командир рассказал Константину Павловичу Путанову и Станиславу Семёновичу Пониковскому продолжение: комбриг для начала «раздолбал» командира 332-го экипажа, которого вместе с командиром «Б–470» отправил к КАМАЗу, чтоящему на корне пирса, а потом устроил головомойку своему заместителю – что там он говорил – понятный ёжик – Камиль Рашидович не слышал, но по маханию рук и отрывкам слов, доносящихся с пирса, было ясно, что Олегу Владимировичу попало по первое число…
Самое интересно оказалось в том, что после автономки, когда лейтенант Пониковский вместе со своим 332-м экипажем принял «Б–470» (читайте рассказ «Продуть гальюн») ни капитан 3 ранга Панов Пётр Васильевич, на замкомбрига капитан 1 ранга Остапчук Олег Владимирович, принимавший в конце февраля 198.. года задачу «Л–1» у резервного экипажа, так никогда потом и не вспоминали своё купание и лежание на втором пирсе, и перед которыми потом Пониковский извинился всё–таки за «помывку» и «лежание», что делает им честь…