Калитка в эдемов сад

20.04.11
Калитка в эдемов* сад

   Горячий воздух, бьющий в лицо из всех щелей старого “Студебеккера”, действует усыпляющее и через десяток километров голова начинает склоняться на грудь. Сон крепко обволакивает подростка, что даже ожидаемая цель – поездка к деду и бабе, расплывается в тумане и лишь неожиданные подпрыгивания колёс на секунду открывают глаза. Сонный, вялый взгляд в сторону проплывающих кустов и снова дорога смеживает веки.
   Бывалый водитель, по виду и возрасту фронтовик, глянув на пассажира, улыбается уголками рта и продолжает смотреть поверх разматывающейся ленты шоссе. Он видит жену и двоих детей. Дочь, родившуюся до военного лихолетия, и сына – подарок после большой Победы. Уцелели, слава Богу, почти все. Правда, за этим “почти“ шесть, ушедших в страну теней – расстрелянные энкэвэдистами двое братьев, не захотевшие из соседа делать пособника, дед, сдавший под ружьём карателям воз сена и вся родня жены, работавшая в немецкой столовой. Но было к кому возвращаться из дальних поездок, да и приработок кое-какой случался. Вот и сейчас. Остановился возле Уручья на поднятую руку женщины, попросившей довезти сына в деревню на лето. “Добро другим сделаю и они мне” - подумалось шофёру и стало светло на душе, - немного нам, людям, надо. Хороший добрый взгляд родных, крепкий локоть при случае и заработать чтобы…А вот те, кто позади окопов был, опять борзеть потихоньку начинают. Интересная философия – кто кровь свою пролил обильно, тот и человеком продолжает жить, а кто чужой кровью командовал, тот и сейчас заниматься этим хочет. Что им наша жизнь? Себе бы, да деткам оторвать побольше. На словах о народе пекутся, а заглянешь за их забор – там и ответ. Не по справедливости мир устроен. У одного такого кабинет на работе с секретаршей, ещё кабинет и дома, участок вокруг и второй ещё в лесу с банькой и с другой уже секретаршей. Возьми, дома-дворцы возле столицы. Там же нормального человека нет, одни замы, завы и министры. Был как-то, подвозил мебель туда… Внутри забора лиц не видел, одна номенклатура крякающая. Речь у неё особая – “нас не поймут…, как наверху посмотрят…, в струю бы попасть…, мои уже в обойме…”. Зашифровано сильно. Наверное, чтобы люди не понимали. То ли от стыда шифруют, то ли лексикон такой наверху? Неужели им всегда чего-то мало?”
   Видавший виды грузовик быстро катился по добротному шоссе. На подьёмах двигатель начинал петь баритончиком, потом баском, пониже, прося хозяина облегчить ему труд, переключив передачу. Получив дополнительные силы, как лошадь пахучую порцию сена, мотор встряхивался и начинал бодрее тянуть свой вечный груз.
   А вот и Славеньская церквушка. Старинная, вся из дерева, но стоит ещё возле пруда, отражаясь луковками, душу и глаз радуя. Шофёр перекрестился и толкнул заснувшего паренька: “ Вставай, подьём! Твой поворот скоро.”
   Подросток прильнул к стеклу: “Да, скоро моё Красилово!” Заскрипели тормоза, голос – “счастливо тебе”, хлопок двери, дымок от исчезнувшей машины и… тишина.
- Как будто на другую планету попал. Воздух какой, просторно, зелень вокруг.
   Он перешёл шоссе и, сжимая в руке солдатский вещмешок с подарками, пошагал по просёлочной дороге. Справа осталось кладбище, слева началось льняное поле. Метров через пятьдесят в зелёном ковре наметилась песчаная дорож-ка. Лён доходил до пояса. Непроизвольно он касался несозревших головок, как бы гладил их. Они кивали ему, благодарили за прикосновение и опять распрямлялись на свежем июньском ветру. Тропинка шла не прямо, а почему-то извивалась, оттягивая встречу родных людей. Видимо, приятное дается нам не каждый день, чтобы ощутили мы важность и глубину этого, отличили от серости бытия и таких же случайных людей на пути нашем.
- Как у них всё вкусно! На каждом дереве яблоки, да разные все! Ягоды всякие, мёд, а ветчина? Как в большом магазине! Трудов, наверно, это стоит, - рассуждал по-взрослому гость. - Вот, дед уже состарился, да и бабушка не так ходит. Жаль. Но сколько буду, помогу, а там и родители мои подьедут. Вместе полегче. В городе больше блат в почёте, нужные связи, а на земле труд. Так мне мой красиловский друг прошлым летом говорил, а я не соглашался, спорил до драки. Дурак, думал городские получше будут, а как столкнулся в школе с новичком Юриком с министерской улицы, понял, что с такими лучше не дружить. Они поверх наших голов смотрят, так как цель свою уже с малолетства видят. Мы для них материал, да и не по тропинкам ходят, а по асфальту. Откуда им землю почувствовать?
   Он снял кеды и пошлёпал по земле, поднимая лёгкую пыль. Тропинка уже нагрелась и земное тепло передавалось телу, вызывая непонятные ему волнения. До носа доносились неизвестные городскому подростку запахи, сверху из солнечного света слышалось заливистое соло жаворонка, поле кончалось… Вот полоска клевера и знакомый плетень. Крыша баньки почти не видна – над ней нависала разлапистая рябина, создавая тень и приют для всякой мошкары.
   Подняв кольцо из сплетённых веточек ивы, открыл калитку. Она тихонько, не нарушая природной гармонии, пропела и впустила внука в их сад, в его сад, в чистый сад детства, в мир, куда мы будем постоянно возвращаться, ибо помним и любим их… 


*т.е. райский сад/авт./