Некромант

Рикартиат шагал по улице, держа ладонь на рукояти корда. Пристально вглядывался в тени, следил за переулками, обшаривал взглядом проходящих мимо людей. В последнее время среди наемных убийц его голова стала популярным товаром. Не иначе, как по велению Совета Ландары — убрать официального наследника, пока инквизиция не возвела его на престол. Чтобы избавиться от недоброжелателей, придется вернуться в чертово королевство и стереть в порошок господина Леашви. Но сначала...
Менестрель увидел человека с длинными, ниже линии плеч, седыми волосами. Тот стоял, прислонившись к стене, и смотрел вверх. В ясных голубых глазах отражались закатные облака. Они плыли на север, к Алаторе. Наверное, хотели порадовать короля — ведь тот, если верить слухам, любил затухающее небо.
— Привет, Шейн, — поздоровался Рикартиат. — Как у тебя дела?
— Все в порядке. — Седой не посчитал нужным отвлечься. — Полвечера приводил себя в надлежащий вид. Не люблю, когда Сима кривится.
Мреть рассмеялся:
— Помню. Руны готовы? Наши ребята в сборе?
— В сборе. — На вид Шейну нельзя было дать и двадцати лет, но, когда он вот так хмурился, черты его лица неуловимо заострялись. Как у мертвеца. — Пошли, у нас мало времени.
— Что-то случилось? — напрягся менестрель.
— Виктор ранен.
Рикартиат почувствовал себя так, будто в груди лопнула пороховая бочка. Виктор — один из трех негласных лидеров группировки, — слыл большим чудаком, но, несмотря на это, легко превосходил все ожидания людей, знающих его понаслышке. Опытный демонолог, основатель Гильдии Печатей, он владел стихией огня и прекрасно разбирался в хитросплетениях чужого Дара. По примеру своего лучшего друга, господина Ишета, Виктор не давал никому уроков. Порой маги слышали от него странную фразу, что, мол, вся жизнь — театр одного актера, и тратить ее на детей бессмысленно.
— Его все-таки достали?! Это реально?!
— Видимо, да, — пожал плечами Шейн, открывая дверь в старый особняк с витражными окнами. — Я тоже сначала не поверил. Потом Лефранса прислала вестника. Написала, что Виктора задели не ангельским волшебством, а ядовитым дротиком. Горским.
Менестрель не сдержался и присвистнул. Раз горским, значит, можно сразу записывать лидера в покойники и хоронить. Шанс, что кто-нибудь из группировки сможет ему помочь, просто ничтожен.
Повелитель северного ветра прошел по трем серым коридорам и вышел в зал, где пол был расчерчен округлыми символами. Стоило парню на них ступить, как линии вспыхнули голубым. Рикартиат, зажмурившись, шагнул следом — и спустя мгновение оказался совсем в другом помещении. И другом форте.
Цитадель Льна в Эльской Империи, рассчитанная на целую армию, сейчас принимала более скромных гостей. Менестреля и Шейна встретил Ишет, встревоженный и злой. На его носу виднелось красное пятнышко, словно кто-то уколол второго лидера острием клинка.
— Привет, маленькие скотинки, — сказал он. — Как добрались?
— Нормально. — Шейн в силу характера был неспособен оценить манеры товарища. Точнее, отсутствие их.
— Тогда проходите, не задерживайтесь. Вас ждут.
— Виктор жив?
Ишет посерьезнел, но ненадолго.
— Да что с ним сделается, — развел руками он. — Мы сходили к одному знакомому... нароверту. Уговорили помочь. Он стал ужасно нелюдимым, один в один со своим чокнутым другом. Я уже думаю, может, отвесить ему затрещину? Вдруг мозги на место встанут... хотя обидится, конечно.
— Ты не изменился, — сообщил повелитель.
— А с чего бы?
Седоволосый парень промолчал, предоставив товарищу возможность додумать самостоятельно. Тот, отыскав ответ, не расстроился. Вышел за дверь, объяснил, где искать остальных «еретиков» и почему он задержится. Шейн невозмутимо выслушал, изловил за локоть Рикартиата, попытавшегося скрыться с лидером, и отправился в Зал Восьми Углов.
Там, за круглым деревянным столом, сидело восемь существ. Дарштед, Илаурэн, Кейла, Нэлинта, Сима, Лефранса, Виттелена и Грейн — вечный конкурент Мрети. Не такой талантливый, но упрямый. И у первого, и у второго менестрелей были ценные сведения друг о друге. Обнародовать их — значит угробить популярность противника, который наверняка оскорбится и сделает то же самое. На виду у других ребята сохраняли нейтралитет, но с глазу на глаз могли и поссориться, и подраться — причем побеждал, как правило, Грейн. У него и удар был тяжелее, и голос звонче.  Не хватало только магии — полуэльф владел всего лишь одним заклятием, не способным всерьез действовать без поддержки стихии воздуха. Поэтому обычно он работал в паре с Илаурэн. 
— Добрый вечер, — поприветствовала вновь прибывших Виттелена. Ее светлые, почти белые волосы были собраны в косу, а ядовито-зеленые глаза сверкали из-под сурово сдвинутых бровей. Отсутствие левой кисти скрывал широкий рукав плаща. — Вы опоздали.
— Ишет отвлек, — не краснея, солгал Рикартиат. — Вы же знаете, как он выбегает навстречу с воплями о маленьких скотинках.
Некромант усмехнулась:
— Хорошее оправдание. 
— Все благодаря вам, — вернул усмешку парень. — Я помню, как осенью вы заставили Виктора отцепиться той же фразой.
— Кстати, — вмешался Шейн. — У Ишета мы уже спрашивали, теперь спросим у вас: он будет жить? Что за нароверт его спас?
— Понятия не имею, — сказала Виттелена. — Вроде бы он старый знакомый наших общих друзей. Но они особо не распространялись.
Менестрель опустился в кресло напротив Симы. Девушка одарила его улыбкой. Лефранса тут же фыркнула и отвернулась. Ей не нравилось отношение подруги к непримечательному, глупому и слабому человеку. По мнению вампирши, лишь ее сородичи смогли бы стать достойными ухажерами для повелительницы западного ветра. Сима так не считала. Ей почему-то нравился Рикартиат. Черные волосы до плеч, необычные глаза, серебряные кольца на тонких пальцах, кошачьи уши... да, пожалуй, уши впечатляли девушку больше всего.
— Все хорошо? — спросила она, поняв, что серьезная беседа терпит. — Как поживает твой друг?
— Нормально, — ответил менестрель. — Взрослеет. Умнеет. Еще немного, и я приступлю к его обучению. Потенциал у Альтвига мощный, может, заткнет за пояс нашу дорогую вампиршу. Что? Ты хочешь лишить меня языка? — парень поймал многообещающий взгляд Лефрансы и скривился: — Попробуй. Но я не буду сидеть, сложа руки.
— Ого, белобрежная псина мне угрожает? — рассмеялась та. — Хочешь испытать на себе ярость горного племени?
Воздух над головой Рикартиата замерцал, породил сотканные из тьмы копья. Менестрель приподнял голову и, не моргнув, пронаблюдал, как они разбиваются о прозрачный синий щит. Тьма выплеснулась из глубины копий и растеклась по защитному куполу, лишив парня обзора — но, когда Лефранса снова атаковала, он уверенно выбросил вперед руку. Чужая магия захлестнулась петлей на ладони, стиснула ее... и лопнула. Глухой вскрик вампирши утонул в ругательствах Виттелены:
— Немедленно прекратите! Всем плевать на вашу взаимную неприязнь, но здесь вы — товарищи! Мреть, ты же мужчина! Держи себя в руках, черт возьми, а не то...
— Мам, — перебил ее мягкий детский голосок. — Мам, я кушать хочу.
— Прошу прощения, — осеклась некромант. — Это мой сын. Не хотелось оставлять его дома. — Подхватив ребенка на руки, она тихо проворковала: — Потерпи немного, Хаст. Мы с дядями и тетями решим, что делать, и пойдем по домам. Ты очень голоден?
— Нет, не очень, — смирился мальчик. Внимательно оглядел присутствующих — зеленые, как у матери, глаза выглядывали из-под длинной челки, — и просиял: — Дядя Рик! Мам, можно я пойду к нему?
— Да, конечно. — Виттелена поставила Хаста на стол, позволила деловито протопать к менестрелю. Тот улыбнулся и усадил ребенка к себе на колени.
— Дядя Рик, а меня папа обидел, — пожаловался тот. — Мама говорит, что однажды мы его выгоним и станем жить вдвоем. Я все жду, жду... папа плохой, ему с бутылью самогона все равно, где спать — в доме или на улице. Мама говорит, пожертвуем будку, пусть двор охраняет, раз собака подохла... а знаете что, дядя Рик? — мальчик перешел на шепот. — Знаете?
Рикартиат представил, какие ассоциации с мертвой собакой могут возникнуть у маленького ребенка. Потер переносицу, хмыкнул и предположил:
— Тебе удалось ее зомбировать?
— Да! — радостно выдал Хаст. — Мама собиралась рыть могилку, сказала принести лопату. Я проходил мимо трупа, а он ка-а-а-ак подскочит! Укусил меня за ладонь, у...
Он показал ранки — аккуратные, чистые, скрытые за полосой мягкой ткани. Виттелена, как никто другой, понимала и принимала всю важность чистоты плоти. Когда владеешь стихией материи, заботиться стоит не только о себе, но и о своих близких. Да, талант редкий, можно даже считать — исключительный. Однако исключения любят пересекаться.
Хастрайн что-то увлеченно рассказывал, Рикартиат ласково улыбался. Сима умиленно внимала. В общем, прошло довольно много времени, прежде чем вернулся Ишет. С ним, прихрамывая на левую ногу, пришел человек неопределенного пола — может, женственный мужчина, а может — мужиковатая женщина. Он заправил за ухо прядь странных черных волос — будто копоть от костра легла на голову, — оскалился и рыкнул:
— Не ждали, шмакодявки?
— Господин Виктор. — Виттелена поднялась и прижала ладонь к груди. — Мы беспокоились. Как вы себя чувствуете?
— Охренительно, — сообщил лидер. — Я начинаю думать, что магия некоторых наровертов не так плоха.
Мреть нахмурился и отвернулся, не желая участвовать в разговоре. Он прекрасно знал, каких именно кровососов Виктор имеет в виду. Прекрасно знал, что исцеляющее от горских дротиков колдовство пребывает в единственном числе, и прекрасно знал, кто его носитель. Чертова рыжая тварь! Сволочь! Мразь! Убийца! Парень раздраженно прикусил нижнюю губу, ощутил соленую влагу и выругался. Наткнулся на спокойный взгляд голубых глаз Виктора, скривился и вернулся к Хастрайну.
— Мама учит тебя владеть даром?
— Ага, — подтвердил мальчик. — У меня пока что не получается, но я стараюсь изо всех сил. Кроме дохлых собак умею поднимать кузнечиков, червяков и рыб. Рыб особенно интересно. Когда они дохлые, воздух им уже не нужен. Можно взять такой труп и подбросить папе за воротник. Это весело, даже мама смеялась.
— Ха-ха, — неуверенно протянул Мреть. По его мнению, зомбированная водяная тварь принесет одни неудобства. Объясняй потом людям, за что и какого черта. — Ты молодец. А теперь тихо, пожалуйста. Они начинают.
Виктор устроился рядом с Виттеленой, подождал, пока сядет Ишет, и произнес:
— Всем вам известны детали смерти госпожи Миленэль. Я хочу сказать, что мне противно ее решение. Мы родились не для того, чтобы обрывать жизнь самоубийством. И работали тоже не для этого. Миленэль должна была продолжить общее дело. Таким образом она доказала бы, что ее друзья погибли не напрасно. Молчи, Сима, — он отмахнулся от повелительницы, как от надоедливой мухи. — Молчи. Я в курсе, что существа женского пола слишком эмоциональны. Но  для эмоций можно было найти иной выход, такой, что даже святая конопля не нашла бы, к чему придраться. Без Миленэль и ее способности сливаться с природой у нас возникнут проблемы. Нужен заменитель ее дара. Артефакт. У кого-нибудь есть идеи?
Повисла тишина. Ишет увлеченно рисовал на пыли, покрывающей столешницу. За его художествами следила Кейла — невозмутимая, смуглая женщина лет тридцати, с толстой русой косой и вышитым на воротнике петухом.
— Все артефакты загребает инквизиция, — внес здравое размышление Виктор. — Господин Рикартиат, вы не могли бы прояснить для нас их судьбу? Узнайте, куда свозят магические предметы, как защищают и как нейтрализуют. Справитесь?
— Попробую, — согласился парень. — Но Альтвиг может не знать.
— Может. Поэтому, пока вы займетесь выяснением, я постараюсь придумать запасной план. Теперь к следующему. Мои осведомители шепчут, будто отец Еннете узнал о связи между нами и Гильдией Печатей. Предлагаю пару месяцев провести на дне, пока он не отстанет.
— Еннете упрям, как осел, — пожал плечами Ишет. — Придется трудно.
— И тем не менее, — возразил Виктор. — Лучше разобраться с этой чертовой религией позже, когда у нас появится что-нибудь помощнее дара. Я понимаю, что вместе мы представляем нешуточную угрозу. Но с инквизицией то же самое. И они превосходят нас числом. Случись что, и они нас задавят, как разжиревших улиток после дождя. Повторюсь — нужен план. Надежный, просчитанный до мелочей план. Пусть каждый из вас подумает и при помощи вестников пришлет свои идеи. На этом все. Расходимся, господа.
— Уже? — удивилась Сима. — И ради этого мы столько ждали?
— Мы и так чертовски опаздываем. Глядишь, с минуты на минуту сюда заявятся псы отца Еннете. К тому моменту мне бы хотелось сидеть дома, пить горячий чай и греть ногу.
—  Вы не опаздываете, — глухо произнес Шейн. — Вы уже в ловушке.
— Прости? — приподнял брови Виктор.
— Они здесь. Прямо под нами. Четверо людей и одно условно мертвое существо.
«Еретики», не сговариваясь, посмотрели себе под ноги. Рикартиат почувствовал, как задрожал дар Лефрансы. Вампирше не терпелось ринуться в бой, но расчетливый лидер не спешил на встречу с противником. С минуту подумав — неторопливо, взвешивая все «за» и «против», — он велел:
— Лефранса, Сима, Грейн, Илаурэн — отправляйтесь на верхние этажи. Там свободные руны перехода. Вас выбросит в Шэальту, а оттуда вы вольны бежать, куда захотите. Кейла, Нэлинта, Дарштед, Виттелена — отправляйтесь в подвал. Там еще одни открытые руны. Если наткнетесь на врага — поджарьте его. Шейн, Рикартиат — вы пойдете с нами. Попробуем выкурить диких псов прежде, чем они помешают нашим друзьям. Шейн, можешь меняться. Я ничего не имею против Адатальрэ.
— Рано, — возразил повелитель.
Виктор не стал спорить. Как провидцу и медиуму, связанному с Нижними Землями, Шейну было виднее, которая из двух личностей необходима в данный момент.
В сопровождении двух лидеров парни спустились на один лестничный пролет. Выбрав, разумеется, путь, где их поджидала инквизиция. Ишет что-то бормотал себе под нос, и, едва приметив людей в черных мантиях храмовников, протянул к ним расправленную ладонь:
— Haassa taassa leatearra!
Пол  под ногами противников вспыхнул белым пламенем. Низкий мужчина с амулетом-звездой на шее отскочил в сторону, швырнул в еретиков копья раскаленного света. Рассыпая искры, они разбились о заметно дрогнувший щит.
— Дайте нам немного времени! — приказал Виктор и вытащил из кармана кусок мела. Его примеру последовал второй лидер, пакостно ухмыльнувшись и тут же принявшись выводить на плитах стены нечто кривое.
Рикартиату оно напомнило древесные корни. Хорошая мысль. Подправить ее, наполнить энергией, как можно ярче представить результат... водопад в душе менестреля взревел, снес ближайшие камни, уничтожил нормальное зрение — и  ступени внизу стали речным дном. Длинные лапы водорослей вцепились в ноги врагов. Инквизиторы, переругиваясь и отвечая ангельским волшебством — Шейн без труда отражал его, разнося дальние участки комнаты — принялись рвать их, но тут же увязали в новых. Зрелище было забавное, Мреть даже пожалел, что рядом нет Илаурэн. Эльфийка непременно оценила бы масштаб проделанной им работы.
Позади раздался грохот, и лестница утонула в багровой вспышке.
— Мы готовы! — проорал Ишет. — Отойдите, маленькие скотинки!
Рикартиат вскочил на перила, окружив себя щитом. Шейн предпочел подняться к начальству, тенью проскользнув под ногами огромной, с хороший шкаф, твари. Сразу же после этого она открыла пасть и взревела. Колебания воздуха смяли защиту, Мреть торопливо ее подлатал и, рассмеявшись, уставился на противников. Побледневшие, с капельками пота на испуганных лицах, они развернулись и бежали. Демон потопал следом, волоча по полу дубину с шипастым шаром на конце.
— Что это за?.. — начал Шейн. Не смог подобрать достойного определения и передернул плечами, сбрасывая остатки колдовства.
— Восемьдесят шестой ранг, — пояснил Виктор. — Эти типчики называются «fastaallana». Они тупые, но упорные. Не остановятся, пока не достигнут цели, даже если лишатся конечностей.
— Я почти восхищен, — кивнул повелитель.
Рикартиат соскочил с перил, ощутил магический всплеск и посмотрел вниз. Словно отвечая на его вопрос, оттуда вылетел белоснежный вестник — хрупкое птичье тельце, изящная голова, крепкие коготки — и, приземлившись на плечо Ишета, возвестил:
— Мы в западне! Подземные ярусы разрушены! Будьте осторожны, в цитадели тройка инквизиторских глав! Отцы Еннете и Риге намерены идти вверх!
— Мы их встретим, — согласился парень. — Продержитесь до нашего прихода.
— Хорошо, — голос вестника дрогнул, но тут же снова окреп. — Разделитесь. Вы с Виктором проучите мерзких псов, а Рикартиат с Шейном спасут моего сына.
Менестрель вскинулся:
— Где он?
— На четвертом ярусе. Нас погнали оттуда, словно крыс, и я не смогла...
— Ладно, Телен! — перебил Ишет. — Все поняли. Разберемся. Не трать энергию попусту.
Крылатое существо смолкло, треснуло и разлетелось на сотню сияющих осколков.
— Бежим! — рявкнул Виктор, бросаясь вниз. И на ходу распорядился: — Мы отвлечем Еннете и Риге, а вы незаметно смоетесь! Сумеете, шмакодявки?
— Спрашиваешь, — ухмыльнулся повелитель. Его голубые радужки выцветали, и вокруг зрачков клубился серый туман. Связка с Адатальрэ набирала силу, даруя Шейну демонические возможности. Высшие демонические. Рикартиат тихо порадовался, что идет с ним. Такой товарищ не то что тебя не бросит — вообще не даст попасть в переделку.
Еретики выскочили в коридор с высоким сводчатым потолком. Там, окружив себя призрачными фигурами, находились два человека. Они быстро приближались, и Виктор, подняв руку, заорал:
— Сейчас!
Коридор рассекло надвое, словно ножом. Одна половина досталась инквизиторам и лидерам Братства Отверженных, вторая — менестрелю и повелителю. Последний, не теряя драгоценных секунд, рванул вперед. Мреть помчался следом, но перед выходом на следующий пролет ребятам не повезло — отец Еннете обернулся, оскалился и мягким движением пальцев заставил дальнюю часть помещения рассыпаться в прах.
— Твою мать! — возмутился Виктор, чей щит опоздал всего лишь на миг. — Со мной дерись, тварь! Со мной! Отвлекся, да? Теперь огребай!
Инквизитора швырнуло на пол и протащило до стены. При столкновении она громко треснула, и под головой Еннете растеклась кровяная лужица. Его товарищ, зарычав, атаковал еретиков чередой мощных магических ударов, но ангельское волшебство не могло совладать с темной магией демонологов.
Пришлось потратить целых десять минут, чтобы отправить Риге в беспамятство. Ишет, чьи тонкие пальцы обуглились и дымились, подошел к поверженному врагу и пнул его ногой:
— Скотина! Скотина! Скотина! — а тем временем Виктор подобрался к краешку обвалившегося пола, рухнул на четвереньки и завопил:
— Рикартиат! Шейн! Вы живы?!

Мреть очнулся от того, что чьи-то горячие ладони били его по щекам. Разлепив глаза и ощупав мокрое лицо, он застонал и перевернулся на бок. Ноги отозвались болью, и голос повелителя сообщил:
— Кажется, сломаны.
— Альтвиг меня убьет, — расстроился менестрель. В глазах прояснилось, и он разглядел покрытого побелкой Шейна. Его правое предплечье было изогнуто, и перелом венчала разорвавшая плоть кость. Судя по бодрому состоянию и невозмутимому виду, парень успел отсечь боль магией.
— Чертовы религиозники, — сказал он. — Ненавижу их. Я не ожидал удара назад.
Рикартиат промолчал. Запечатать ноги потоками энергии — легче простого, но долго на таких не пробегаешь. Кое-как поднявшись и убедившись, что падать не придется, он сделал пару пробных шагов и уже уверенно побрел прочь. В воздухе висела пыль, оседала на губах и мешала дышать.
— Где мы, черт возьми?
— Это пятый ярус.
— Ну хоть недалеко, — обрадовался Мреть. — Давай быстрее.
— Не могу, — открестился Шейн. — Голова кружится. Хотя я-то не сильно пострадал. Ты вообще как? Не сдохнешь?
— Нет.
Менестрель вышел на лестницу, вздохнул и поплелся вниз. Повелитель был не единственным, кого мучило головокружение. Бегло ощупав левый висок, Рикартиат поморщился и попытался исцелить рубец. Тот словно взорвался, погасив мир на несколько минут, и лицо стало еще мокрее. Пальцы, скользя по нему, натыкались на многочисленные царапины и бугорки обожженной кожи.
Но, достигнув четвертого яруса, парень как-то сразу о них забыл.
— Ой-ёй, — сказал он, глядя на зеленый огонь, лентами повисший вдоль стен. — Что происходит?
— Ребенок, — ответил Шейн. — Это делает ребенок. Вон там.
Рикартиат увидел Хастрайна и содрогнулся. Мальчик, с ног до ушей перемазанный чужой кровью, рисовал что-то на полу. Рядом стоял труп — условно мертвый, но, кажется, вполне готовый разорвать на кусочки первого же прохожего.
— Чтоб тебя, — ругнулся менестрель. И, высунувшись из-за угла, крикнул: — Хастрайн! Это дядя Рик! Пойдем со мной, я проведу тебя к Виттелене!
Ребенок улыбнулся. Чужой, холодной улыбкой. Затем поднял взгляд, показывая два серебряных пятна, заменивших ядовито-зеленые радужки.
— Он тебя не узнает, — заключил Шейн.
— Плохо, — отметил Мреть. — Очень плохо. Есть идеи?
— Нет.
— Ты же повелитель!
— Ну и что? Я не всемогущ. Адатальрэ выбросило обратно в Ад, когда мы упали. Я слишком сильно приложился о камни.
— Чтоб тебя, — повторил Рикартиат. — Ладно, сам справлюсь. Вроде бы некромантов можно вывести из транса, если... господи, что это?! 
Мальчик рассмеялся. Рассмеялся зловеще и заливисто. За его спиной клубилась, приобретая зримую форму, жуткая тьма. В ее чреве полыхали изломы молний, плыли грозовые тучи и шумел дождь. Даже запах повис соответствующий — мокрых листьев, пропитанных влагой дорог и...
Тот, кто прятался во тьме, подал голос:
— Как ты посмело призвать меня, человеческое дитя?!
— Человеческое? — мягко уточнил Хастрайн. — Слышишь ли ты себя, дух-убийца? Осознаешь ли, кто перед тобой? Подчинись!
— Что-о?! — поразилась тьма. Обратилась в огромную птицу и бросилась на ребенка, выставив вперед когти.
— Стой! — заорал Мреть, бросаясь наперехват и заранее понимая, что слишком поздно. — Стой! Не трогай его!
— Не стоит беспокойства. — Мальчик, неуловимо пошевелившись, изловил духа за горло. Тот страшно захрипел, забился, закудахтал. Перетек в тень, ошалело передернулся... и поклонился. Хастрайн скрестил руки на груди, вывел в воздухе витой символ. — Отныне, — заявил он, — тебя будут звать «Шаир». Ты будешь приходить ко мне, когда я прикажу, защищать меня, когда я прикажу, и убивать других духов, когда я прикажу. Духов... и людей. Сейчас же отправляйся вниз и уничтожь всех, кто посмел обидеть породившую меня женщину. Пошел!
Шаир послушно убрался. Спустя минуту раздались приглушенные расстоянием крики. Ребенок удовлетворенно кивнул, пошатнулся и рухнул на колени. Серебро исчезло из его глаз, вызвав кровавые слезы. Но испугаться никто не успел, потому что мальчик помотал головой, заметил Рикартиата и рассеянно выдал:
— А? Что? Дядя Рик, почему мы не в зале?
— Э-э-э... — протянул тот. — Ну, как тебе объяснить...
— Ничего объяснять не надо, — произнес Шейн. — Молчи. Он не должен знать.
— Почему?
— Потому что не должен. Иди сюда.
Мреть послушно поднялся, с трудом доковылял до застывшего у дверей в  чью-то спальню повелителя. Там, на пропитанном алой жидкостью дорогом ковре, лежала Кейла. Женщине разворотило грудь, оторвало уши и посекло щеки. Осколки дорогого стекла торчали из побелевшей плоти, будто клыки неведомого существа.
— Сообщи Виктору, — попросил Шейн.
— Виктор в курсе, — возразил кто-то у него за спиной.
Обернувшись, парни столкнулись с Нэлинтой. Девушка дрожала, ее одежда превратилась в лохмотья, а на разбитых губах то и дело надувались кровавые пузыри. Но смотрела она твердо, спокойно.
— Это сделала не инквизиция, — полувопросительно сказал повелитель. — Я не чувствую ангельского волшебства. Только темное. Темнее ночи.
— Кейла успела скрыться, когда Улум схватил Хастрайна. Думаю, хотела ему помочь. Но мальчик... он потерял над собой контроль и... — Нэлинта запнулась, уловив перемену в эмоциях седого. — Он сделал это не нарочно! Это случайность, нелепая ошибка!
— Это смерть, — не согласился парень. — В первую очередь.
— Я понимаю, — сникла Нэлинта. — Но мы не можем его убить. Хастрайн...
Остальные ее слова утонули в жутком грохоте и вое. Дух, исполнивший просьбу мальчика, вернулся. Не ощутил прежней власти, обвился вокруг хрупкого тела тугой воронкой... и пропал. На пол медленно опустился шарф — единственная вещь, напоминающая о том, что мгновение назад в коридоре стоял ребенок.
Все три еретика воззрились на пустое место. Нэлинта выдохнула:
— Кажется, у нас проблемы.
— Кажется, они и не заканчивались, — мрачно пробормотал Шейн. — Рисуйте руны. Отправляйтесь домой. Я найду Виттелену и помогу ей найти Хастрайна. Как только справимся, сообщу. И вот еще что, — он повернулся к Нэлинте. — Сожги тело. Инквизиция не должна узнать о нашей потере.
— Но... — возмущенно начала девушка.
— Ладно! — закричал повелитель. — Я сделаю все сам! Уходите прочь, убирайтесь, катитесь к черту!
Рикартиат попятился, увлекая Нэлинту за собой. Та всхлипнула, но ответила на чужой выпад:
— Ты идиот! Тупой идиот, черт бы тебя побра-а-а-а-ал!
Девушка зарыдала, уткнулась в куртку менестреля и позволила себя увести. На выходе из коридора Мреть оглянулся. Голубое пламя плясало в залитой кровью спальне, бросая странные отблески на фигуру повелителя. Сгорбленную, худую фигуру.
Руны перехода маги рисовали в молчании. Нэлинта давилась плачем. Рикартиат не знал, как ее утешить, и почему-то представлял себе Виктора. Что он сотворит, узнав о гибели Кейлы? Согласится ли с доводами Телен? Ситуация, конечно, трагичная, но разбивать из-за нее Братство парень не видел смысла. Возможно, потому, что толком не общался с убитой. А может, потому, что путался в собственных проблемах.
Он стиснул кулаки, добавил последний символ.
— Готово. Эти приведут тебя прямо в Айл-Минорские графства, — парень указал на правый круг, напоминающий колесо. — Постарайся не соприкасаться с моими. Вряд ли тебе понравится Шатлен.
Нэлинта вымученно улыбнулась, встала на исчерченный пол и утонула в золотой вспышке. Рикартиат с минуту постоял, прикидывая, насколько разозлится Альтвиг, и шагнул на второй участок рун. Тот окатил его горячим дыханием, поглотил в себя, словно горячая глотка нежити, и выбросил в особняк с витражными окнами.
Шейна не было. Он наверняка еще долго проторчит с лидерами Братства, после того как поможет Виттелене найти ребенка. Никогда раньше менестрель о таком не слышал — чтобы дух, связанный чарами призыва, смог утащить кого-то за изнанку реальности. И вообще... что случилось с Хастрайном? Откуда взялось серебро в зеленых глазах, как в маленьком теле поместилось столько сил? Да и вряд ли мать учила его ритуальным рисункам. Без агшела, без остановки сердца... бред...
Рикартиат сел, прижался затылком к холодной стене. За цветными стеклами выл ветер, бросал крупные хлопья снега в бой против людей. Чьи-то голоса переругивались, сцеплялись, словно дикие псы. Плакала маленькая девочка, стоя на пороге дома и ожидая прихода бабушки. Спустя полчаса та вернулась, подхватила внучку на руки и скрылась в спасительном тепле. Менестрель слушал то, что для других было бы тишиной, отмечая тысячи деталей. Тысячи историй. Тысячи картин.
— Если ждать, то до последнего. Если верить, то всегда. Если в сердце мира древнего загорится пустота, мы уйдем по тракту осени, в белый свет большой зимы... — пробормотал он себе под нос. И поднялся.
Если ждать, то до последнего. Даже если пройдет восемьдесят пять лет. Даже если тот, кто вернется, ничего о тебе не помнит. Не помнит Безмирье, не помнит духов-хранителей, не помнит страха и чего-то более крепкого, более важного... чего-то, что объединяло две бесплотных сущности, пока одна из них не погибла. И дольше, и дальше, вместе с выжившей второй, готовой хранить воспоминания сколько угодно.
Рикартиат потер ладонями нос. Легче не стало. К горлу подступил колючий комок, глаза предательски защипало. Нет! Он не будет плакать! Он сильный, верный, невозмутимый маг! И все же Альтвиг, который забыл абсолютно все, стал для него серьезным ударом.
Поморщившись, парень пошел к выходу. Энергетическая защита почти иссякла, того и гляди — развалится. Лучше доковылять до дома, пока она действует. Жаль, лекаря в форте нет. Менестрель мрачно улыбнулся. Господин Эстель, несмотря на демоническое происхождение, неплохо справлялся со своими обязанностями.
На улице сильно похолодало, снег ограждал каждого прохожего. Опомнившись, Рикартиат стал за ними следить, но не мог разобрать движений. Только звуки. Тяжелые шаги, бормотание, беседа, прерываемая воем метели... едва слышный звон стали. Парень шарахнулся в сторону, и рядом тут же возник невысокий человек.
— Берегись! — крикнул он, закрывая менестреля куполом из бледного, аккуратного, очень тонкого колдовства. На вид — хрупкое и ненадежное, оно с легкостью сдержало три метательных ножа, обернуло их в пепел и швырнуло прочь. Туда, откуда прилетели.
Отчаянный вопль оповестил, что оружие достигло цели.
— Спасибо, — произнес парень. — Вы меня спасли.
— Еще бы. Ты шел, словно кукла, того и гляди — свалишься. Ноги сломаны? — невысокий человек обернулся.
Его светлые волосы были присыпаны снегом, а веки покраснели и опухли. Голубые радужки выглядывали из-за них, как маленькие озера — спокойные, красивые, вкрадчивые. Зрачки имели вертикальную форму и могли меняться — под изучающим взглядом Рикартиата они потекли, расплылись и стали крупными пятнами, почти сожравшими цвет.
— Меня зовут Амо, — представился незнакомец.
— А меня — Мреть. Спасибо тебе еще раз.
— Ты не испуган?
— С чего? В нашем мире много загадок.
— Ну, предположим, я не из вашего, — возразил Амо. — Идем, я провожу. Мало ли, какая еще тварь вылезет. Награда в пятьсот золотых монет прельстила многих придурков.
— Всего лишь пятьсот? — расстроился менестрель. — А я думал, мою голову оценили в несколько тысяч. Леашви совсем обнаглел, если хочет купить мою смерть так дешево.
— Он давно растерял мозги. Плюнул на бунты, спрятался во дворце и делает вид, что получил корону официально. На твоем месте я бы поторопился. Чем быстрее ты вернешься в Ландару, тем быстрее все это кончится.
— Придется ждать. Мне не очень везло сегодня.
Амо, прищурившись, покосился на ноги спутника.
— Все-таки сломаны?
— Да.
— Пара пустяков. Стой.
Парень послушно остановился. Ощутил, как от колен к лодыжкам ползут волны извивистого тепла, и скривился. Было не больно, но мерзко — будто под кожей ворочаются черви. К счастью, незнакомец справился быстро — прошло не больше минуты. Энергетическая опора исчезла, а Рикартиат продолжил твердо стоять на своих двоих.
— Вот так, — сказал светловолосый. — Лучше?
— Намного, — с удивлением ответил Мреть. — Кто ты такой? Я ни разу не видел, чтобы кости срастались  за мгновение.
— Это было чуть дольше, чем мгновение, — пожал плечами Амо. — И к тому же очень легко. Шевелись, я спешу. Время ограничено.
— Кем ограничено? — спросил менестрель, направившись к дому. И, поймав за хвост идею, добавил: — Ты — демон? У тебя нет постоянного договора?
— Он мне и не нужен. Я ради интереса пришел.
— Какого именно?
Рикартиат взялся за калитку, но, смущенный молчанием, огляделся. Амо не было. Только заснеженная улица, далекие крыши и несколько силуэтов. Не внушающих доверия.
— Идите к черту, — пожелал парень.
В дверях он столкнулся с Альтвигом. Инквизитор, взъерошенный, как собака, отшатнулся и виновато сказал:
— Отец Еннете прислал вестника. Это правда, что вы разгромили Эльскую Империю? Что перебили сотню людей в Цитадели Льна?
Рикартиат растерялся:
— Нет. То есть собирались мы там, но людей никаких не видели. Разве что отцов Еннете, Риге и Ольто за них считать, а потом добавить тех, что привели какую-то тварь из преисподней. Жаль, что я не успел ее изучить. Ишет с Виктором ловко всех разогнали.
Альтвиг вздохнул, втянул друга в коридор и почесал ухо:
— Я волновался. Мне сообщали о необходимости прийти в цитадель, связаться с эльфом-проводником и через Малахитовые Леса нырнуть к вам, но я притворился, что не заметил.
— Молодец, — похвалил его менестрель. — Что? Опять рога?
— Да нет. Просто от тебя так и несет кровью. А еще — темной магией, — пояснил парень. — Ты в порядке?
— Ага. Встретил по пути демона, он избавил меня от лишних проблем. Интересный тип, надо бы узнать, что за... — Рикартиат осекся. — Н-да... ну  я и тупица...
Альтвиг насторожился еще на слове «демон»:
— В чем дело?
— Будем считать, что ни в чем, — рассеянно отозвался Мреть. — Извини, я устал. Хочется отдохнуть. Не обидишься?
— Хорошо, — кивнул инквизитор. — Приятных сновидений. Я пока схожу в храм, проверю, все ли нормально. Погода мерзкая.
— Удачи.
Они разошлись, обменявшись рукопожатием. Рикартиат поднялся в свою спальню, опустился на кровать и задумался. Ненадолго. Беготня по Цитадели, короткая схватка с инквизицией, падение, гибель Кейлы, пропажа Хастрайна... все слилось в один пульсирующий комок тьмы, сморивший парня в считаные секунды.
Ему снился дворец — белый, изящный, состоящий из тысяч и тысяч костей. Ребра, позвонки, фаланги пальцев и черепа создавали стены, проемы окон, арки многочисленных входов. Высоко вверху виднелись балконы, башенные зубцы и острые шпили. 
Центральный вход — колоссальная лестница, по обе стороны от которой росли черешни, — был занят. Там, на перилах, свесив ноги вниз и глядя на маленькие цветы, сидел беловолосый эльф с мерцающими бирюзовыми глазами. Он не обратил на гостя внимания, словно того не существовало.
Рикартиат, чувствуя, как колотится в груди сердце, поднялся в холл. С потолка свисала костяная люстра, утыканная свечами, в окна пробивался тусклый серебряный свет. В дальнем углу, занимая огромную дыру посреди пола, росло дерево. Оно излучало мягкое сияние. Одна из веток была сломана, и алые капли крови падали, падали, падали к ногам нароверта, застывшего у корней. Рыжий, худой и бескрылый, он тоже проигнорировал менестреля. Но тот и так знал, кто перед ним.
— Я тебя ненавижу, — дрожащим голосом заявил он. — Ненавижу! Почему сволочь вроде тебя живет, а Альтвиг — нет? Почему на границе сущего погиб он, а не ты?!
— Потому что вы — не мое творение, — ответил вампир. — Я не создавал вас. Вы принадлежите другому, более жестокому существу. Он написал сюжет. Распределил роли. Нуждался в сцене. Понимаешь меня?
— Нет! — воскликнул Рикартиат. — Какого черта ты позволяешь издеваться над живыми людьми? Ты вообще знаешь, что такое боль?!
— Знаю, — согласился рыжий. — Уходи, пожалуйста. Я устал.
— Значит, ты не расскажешь, за что...
— За что вы должны страдать?
Менестрель мрачно промолчал.
— Духи Безмирья не приспособлены для мира  людей. Вы — чужаки, странники, скитальцы. Обладаете вечностью, но не имеете права на ее лик. Я не собирался вступать в игру. Не хотел. Понимал, что принесу смерть. Но ваш хозяин втайне показал вам выход, объяснил, что вы не обязаны оставаться во мраке Грани. Когда я опомнился и велел ему прекратить, было поздно. Альтвиг умер. А ты, оставшись в живых, убрался так далеко, что догонять тебя и возвращать не имело смысла. Прости. Моя ошибка.
— Он воскреснет? — голос Рикартиата сорвался. — Возродится? Драконьи души всегда возрождаются. Он...
— Полагаю, да.
Дерево отдалилось, вампирья фигура дрогнула. Менестрель поднял руку, надеясь остановиться, но не успел. Белый дворец исчез, растворился в сплошном тумане, и вокруг загорелись янтарные пятна — взгляды хранителей. Сообразив, что пребывает в обличье духа, парень метнулся в сторону — и застыл, ведь совсем рядом на части рвали дракона. Черного, крупного, с красными прожилками по телу дракона. Куски плоти растворялись в зыбкой поверхности, вой то усиливался, то затихал. Хранители пришли в движение, закружились в танце, и крылатый ящер начал меняться. Сжался до размеров высокого человека, посветлел, распахнул синие глаза. Только в груди, скалясь обломками костей, зияла рваная рана.
Покачиваясь, Альтвиг встал, вспыхнул угольями ангельского волшебства. Рикартиат почувствовал, что тоже обрел тело — слабое и хрупкое. Однако, не жалея его, бросился на помощь другу — и тот рухнул прямо в его объятия, слушал мольбы не умирать, волочился следом, оставляя на земле Безмирья алую полосу.
— Пожалуйста, живи, — бормотал менестрель. — Пожалуйста, живи. Пожалуйста... — он сбился, застигнутый врасплох. Мир бесплотных сущностей преломился, пропал, показал границу — небольшой кусочек другого, живого, мира. — Альтвиг, — дрожащим голосом позвал Мреть. — Альтвиг, смотри. Это и есть солнце? А вон там — небо? Смотри, какое оно яркое! Альтвиг?
Рикартиат опустил голову — и наткнулся на мертвый, ничего не выражающий взгляд.
— Альтвиг, — всхлипнул он. — Пожалуйста, вернись. Ты не можешь оставить меня сейчас. Я...
Но дракон был мертв.
Менестрель прижал его к себе, стиснул, поверх похолодевшего плеча глядя на извилистую дорогу. Черт побери... Зачем она нужна теперь, когда Альтвига нет? Когда единственный друг, терпевший и любивший Рикартиата, отправился неизвестно куда? Неизвестно куда... что за путь открывается духам после смерти, парень не знал. И от этого было еще страшнее.
Мреть дико заорал, рванулся, уловил недовольное кошачье: «мау!» и разлепил веки. По лицу тут же покатились слезы, падая на постель, вспыхивая и распускаясь бутонами белоснежных роз. Менестрель ругнулся, попытался избавиться от остатков противной жидкости и погладил Плошку — серый полосатый комок шерсти. Та в ответ заурчала, предоставила хозяину пузо — мол, чеши, раз взялся, — и состроила довольную рожицу. Рикартиат сгреб ее в охапку, уткнулся в кошачий бок и выдохнул.
— Я люблю тебя, Плошка, — заявил он. И попросил: — Пожалуйста, живи. Я очень боюсь, что однажды вы уйдете и... и назад не придете. Это невыносимо больно — кого-то терять. Будь осторожна.
Кошка пихнула его лапой. Парень улыбнулся, перевел взгляд на окно и подумал об Альтвиге. Да, тот ничего не помнил и не до конца верил, что люди могут быть сущностями Безмирья. Но оставался собой — честным и любой ценой защищающим близких. Рикартиат многое бы отдал, чтобы попасть на Грань в момент его пробуждения и быть рядом с самого начала. Чтобы дракон, обменявший свою жизнь на жизнь друга, никогда не был одинок. Но, кажется, написавшая сюжет сволочь заранее подготовила судьбу скитальцев, нарисовала ее, будто картину, в обход бесхребетного Создателя.
— У-у-у, — протянул менестрель. Обхватил голову руками, надеясь выжать из нее мысли, и улегся обратно на подушку. Где-то в ногах возмущенно вякнула Мряшка, и Плошка поддержала ее тычком в живот парня. — Да ладно вам, не сердитесь!