Подонок

                Ни одна тема  в истории концлаге-
                рей так не замалчивалась  либо не иска-
                жалась в общественном сознании, как эта.

                Инза Эшенбах, директор мемориа-
                ла «Лагерные бордели. Принудительная
                проституция в нацистских лагерях.

                Смысл учреждения борделей состоял в
                том, чтобы увеличить производительность
                насильственного труда, создав  людям 
                дополнительный  стимул. Судя по собранным
                мною данным, план не сработал: большинство
                заключенных были просто физически не
                в состоянии пойти к проститутке.

                Роберт Заммер. Бордель в концент-
                рационном лагере.

                Самые красивые женщины оказывались 
                в борделях СС, менее эффектные – в военных
                борделях.

                Антониа Бруа, заключенная лагеря
                Ровенсбрюк.

                Ждешь в коридоре. Фамилию и номер
                узника вписывают в журнал. Потом называют 
                некий номер, нужно спешить в комнатку
                с названным номером. Каждый раз тебе
                достается другая комната. У тебя есть
                15 минут. Ровно 15 минут.

                Эдгар Купфер-Кобервитц.
                Дневник заключенного Дахау.

                Этих женщин большинство узников
                презирало. Но разве их туда добровольно
                послали? Нет. Старшие мне говорили: как
                тебе не стыдно, мама скопила для тебя 
                деньги, а ты их на женщину тратишь?
                А мне не было стыдно: тебя моют, бреют, 
                дают чистую одежду, ты получаешь женщину.

                Альберт Ван Дейк, бывший узник
                Бухенвальда.


 
     Этот концентрационный лагерь мало чем отличался от подобных ему – те же одноэтажные длинные бараки, поставленные строго в линейку и параллельно друг другу, та же колючая проволока вокруг… Его разделял надвое еще один высокий забор  из колючки. В большей половине лагеря размещались советские военнопленные и евреи, в меньшей из них – иностранцы преимущественно из Центральной и Западной Европы.  Общение между ними было запрещено да и невозможно.
     Жана Марьяна вместе с другими заключенными привезли в лагерь после полудня. Бараки были пусты, а дежуривший в этот день Лион Мигре показал ему свободную лежанку, на которой тот мог обосноваться, и был явно настроен на продолжение разговора. Присев на соседний лежак и поглядывая, как новичок раскладывает свои вещи в тумбочке, он спросил:
     ; За что тебя привезли на этот курорт?
     ; Так, как и многих, за сопротивление немцам.
     ; Ты был участником Сопротивления?
     ; Был, но недолго. Арестовали достаточно быстро.
     ; Как попался-то?
     ; А, по дурости. Пошел к проститутке, выпили, я ей и рассказал, что вступил  в ряды Сопротивления, хотел завербовать… А она, как оказалось, работала на немцев…
     Глядя, как Жан укладывает принесенные с собой продукты в тумбочку, Лион посоветовал:
     ; Ты поделись с ребятами, они скорее тебя примут.
     ; А что, здесь голодно?
     ; Да нет, кормят вроде нормально, от голода у нас еще никто не умер.
     ; Ты сказал «у нас»…
     ; Да, не то что русских. У них каждый деть выносят мертвяков, не успевают сжигать.
     ; А почему такая разница? И тут, и там – люди…
     ; Я слышал, что Советы не подписали какую-то конвенцию об обращении с военнопленными, поэтому они не могут ни посылок из дома получать, ни писем, ни денег… А потом, как мне говорили, у них пленный считается предателем, преступником. И если бы им из дома что-то присылали, то семья считалась бы пособником преступников и следовало наказание…
     ; Дикость какая-то, - проворчал Жан.
     ; Ну, дикость не дикость, а что есть, то есть. Поэтому и немцы относятся к ним соответственно – если уж родная страна отказалась от них, то и для немцев они – ничто, пустое место, которых можно использовать по своему усмотрению, как рабов.
     В это время послышался звук подъезжающих машин.
     ; Наших привезли, - сообщил Лион. – Пойду встречать.
     ; Я с тобой, - ответил Жан.
     ; Пошли, заодно познакомишься, - согласился тот.
     Уже после ужина Жан, Лион и присоединившийся к ним  Андре Лекло вышли из барака и сели на скамейку перекурить. Через колючку, разделяющую две половины лагеря, им было видно, как в лагерь медленно входит колонна русских.
     ; Словно с похорон идут, - заметил Жан.
     ; Понятное дело, их кормят не так, как нас – лишь бы выжили и смогли работать. А не смогут – вон крематорий, - ответил Андре.
     ; А вы где работаете? – поинтересовался Жан.
     ; Бронетехнику, машины восстанавливаем, - пояснил сосед. – В том числе и советскую, взятую в боях. Вот поэтому и русские работают вместе с нами – они лучше знают свои танки и автомобили.
     ; А там что? – спросил Жан, указывая на отдельно стоящий домик, к которому тянулась небольшая цепочка пленных из их лагеря.
     ; Бордель, - усмехнулся Лион. – Плати две рейхсмарки и получай женщину.
     ; Что, туда всех пускают? – заинтересованно спросил парень.
     ; Да, кто хорошо работает и у кого есть деньги, - пояснил Андре. – Здесь же    за хорошую работу и лишние пайки дают, иногда и деньги небольшие, и в бордель разрешают сходить…
     ; И русские тоже ходят? – не отставал Жан.
     ; Нет, им это не позволяется, - усмехнулся Лион. – Да и какие они самцы на их-то питании? Тут для них главное – выжить, не до женщин.
     ; Странно как-то выходит, - начал размышлять подошедший к ним пожилой Андре.  – Они шли в атаку с криками «За Родину!», «За Сталина!», а их родина и Сталин вон как отблагоденствовали – попали ребята в беду, от них и отказались, да еще и предателями посчитали. Жаль мне их…
     ; Ты сам-то кто по специальности будешь? – спросил Лион, обращаясь к Жану.
     ; Слесарь-сборщик, на «Рено» работал, - ответил тот.
     ; Стало быть, тебя в нашу бригаду направят, - заключил Андре.

     Для Жана, как и для других заключенных, потянулись нудные  и однообразные дни: работа на заводе – концлагерь. Единственным развлечением для них было игра в футбол по вечерам, разговоры о прошлой жизни, рассуждения о том, чем все может закончиться для них.
     Немецкие специалисты, контролирующие работу заключенных, оценили старательность и профессионализм Жана. Поэтому изредка в виде премиальных ему выдавали то дополнительную пайку, а иногда и несколько рейхсмарок.
     В один из дней, когда все вернулись в барак, пожилой  Андре спросил
Жана:
     ; Ты так стараешься помогать фашистам…
     ; А я не привык плохо работать, - ответил тот. – А потом, я – молодой, мне много калорий надо, не то что тебе, старому. Да и женщина мне нужна. Тебе-то наверняка уже не до них.
     ; Ты же был в Сопротивлении, а на немцев работаешь так, словно хочешь им победы…
     ; Это было там, на воле. А здесь я хочу элементарно выжить и выйти отсюда живым и здоровым.
     ; Ну-ну, - только и смог сказать Андре.
     В один их летних дней, когда заходящее солнце еще ласкало лица, приятели вышли на лагерный двор и, по привычке устроившись на скамейке, решили перекурить. Жан достал пачку сигарет и предложил:
     ; Угощайтесь!
     ; Ого! – восхитился Лион. - Откуда это у тебя.
     ; Заработал, - усмехнулся тот.
     В это время на той половине лагеря, где обитали русские, показалась какая-то суета.
     ; Что там случилось? – удивился Жером.
     А там несколько гитлеровцев вытаскивали пленного из барака и повели его на плац. Здесь же перед ним выстроили и остальных пленных из этого барака. Один из офицеров что-то громко выкрикивал, коверкая русские слова.
     ; Что они задумали? - поинтересовался Андре, имея в виду немцев.
     ; Явно что-то нехорошее, - предположил Жером.
     В это время русского отвели в сторону, поставили к стенке, и трое солдат на глазах остальных пленных расстреляли его.
     ; За что это его? – поразился Андре.
     ; Так он, когда ремонтировал технику, не вворачивал шурупы, а вгонял их молотком. А в бою…
     ; Постой, ты, кажется, работал с ним в паре? – спросил Лион.
     ; Ну, и что? – пожал плечами Жан.
     ; Так вот за что тебя наградили пачкой сигарет, - зло проговорил Лион.
     Приятели встали, молча бросили окурки и, с презрением сплюнув  Жану под ноги, молча отошли от него.
     ; Подонок ты, - бросил, уходя Жером. – Какой же ты подонок!
     С этого дня с Жаном в бараке никто не разговаривал. И даже соседи его, забрав пожитки, перебрались на свободные лежаки.
     А когда привезли новую партию заключенных, Жан подошел у одному из молодых и предложил:
     ; Пойдем сегодня в бордель. Там знаешь какие женщины! Я плачу,
тот усмехнулся и презрительно ответил ему:
     ; Я еще не заработал на проституток.
     И отошел к другим заключенным, наблюдавшим эту сцену со стороны…