2. Дети едут в пионерлагерь Солнечный

НА СНИМКЕ: Открытие пионерлагеря «Солнечный» 18 июня 1964 года. Фото взято из газеты «За науку в Сибири», поэтому качество снимка плохое. Выступает первый секретарь райкома КПСС Юрий Николаевич Абраменко.


Лагерь был наш, но его предстояло открыть!

Ох, как непросто открыть пионерлагерь. Тем более такой большой, как «Солнечный» Тем более, впервые после его сдачи. Тем более в СО АН, а не на каком-нибудь заводе. Тем более, что причитаю о трудностях открытия я, двадцативосьмилетний полупрофсоюзный деятель, не имеющий никакого опыта прежде.

Зато такой опыт был у Нины Анисимовны Умниковой, начальника пионерлагеря, и Владимир Ильич Караваев хорошо знал, в чем ей нужно оказывать помощь, а в чем можно полностью ей довериться.

Нина Анисимовна знала о пионерлагере всё. Всё, что можно делать и что нельзя. Что необходимо делать в первую очередь, что – во вторую, а что – и третью.

И у нее были два кадра, которые работали с ней постоянно – зав. столовой, фамилии ее я не помню, и старший пионервожатый – Владимир Павлович Жлудов, которого, конечно, все звали просто Володя. Он всегда ходил, приветливо улыбаясь, и носил красный пионерский галстук.

А еще Нина Анисимовна взяла «за жабры» нашу детскую комиссию, и все её члены во главе с председателем «добывали» в институтах работников столовой, воспитателей и пионервожатых, хотя бы на один из трех заездов.

Лучше, конечно, на все три, но это редко получалось.

К нам с удовольствием шли матери одиночки, дети которых получали бесплатные путевки в пионерлагерь, а матери бесплатное питание и дополнительную зарплату. Зарплаты у нас, конечно, были нищенскими, но если их зарплата на основной работе в институте при этом сохранялась, они шли охотно на все три сезона. А вот это не всегда получалось. Некоторые институты каждый год трепали нервы и своим сотрудникам, и профсоюзным работникам, членам детских комиссий, не желая сохранять зарплату в период их отсутствия на работе.

Как правило, директор института, маститый ученый, небрежно говорил своему зам. директора по административно-хозяйственным вопросам, или начальнику отдела кадров, чтобы в приказе о направлении на работу в пионерлагерь было указано – «без сохранения зарплаты». Начиналась борьба. Ни зам. директора, ни кадровик ослушаться директора не мог, и все разговоры наших представителей с ними были пустыми.

Тогда детская комиссия обращалась ко мне (к Караваеву было бесполезно обращаться, – все знали, что все просьбы на нём и заканчивались, либо он все равно обращался ко мне). Я либо сразу звонил директору, к тому времени я уже лично знал всех директоров, либо в партком, либо в райком. Как я выбирал к кому звонить? Не знаю, по наитию. Но я не помню случая, чтобы мы не добились своего. Хотя иногда приходилось выслушивать тирады о том, что это незаконно (и как это мы, профсоюз, идем на нарушение законов, когда должны стоять на страже их).

Я все эти тирады выслушивал, не перебивая, а потом приводил один-единственный аргумент. Что у нас положение безвыходное. Что мы не сможем открыть лагерь даже без одного человека. Вот именно этого человека из Вашего института. И просил представить себе мысленно разъяренных мамаш, которые придут к нему в кабинет, когда пионерлагерь не откроется.
          
– А я, к сожалению, не сумею скрыть фамилию виновника этого ЧП, – добавлял я, понижая голос.

Здесь, конечно, директор должен был представить себе этих разгневанных мамаш, рвущихся в его кабинет. С мамашами никто, разумеется, никаких дел иметь не хотел.

Директора, после попыток отыскать еще какие-нибудь аргументы, связанные с нехваткой фонда заработной платы, огромным объёмом научных исследований и еще, бог весть, чем, начинали отступать. Но я к каждому разговору готовился и знал, сколько у них вакансий и какая сумма фонда заработной платы не использована.

Называя директору конкретную цифру, я фактически добивал его в этой дискуссии. Он соглашался, но при этом не забывал добавлять, что это в последний раз, когда он идет навстречу профсоюзу.
               
Так мы «добывали» воспитателей. Другой категорией, которая шла к нам пионервожатыми была молодежь, академическая и студенческая. Здесь хватало того, что было трехразовое питание, солнце, воздух и вода, а также молодые и симпатичные люди противоположного пола. Последнее было постоянной головной болью Володи Жлудова и Нины Анисимовны, потому что молодежь в пионерлагере могла прогулять всю ночь, а наутро, когда надо было заниматься с сорока гавриками, они были, как вареные.

Воспитателями становились довольно часто учителя школ. Они подрабатывали сами, их собственные дети летом были под присмотром и накормлены, да и путевки им доставались тоже даром, а не за 30%, как большинству.

В тот первый для меня год – все было впервые, и я интуитивно нащупывал верные пути решения совсем не простых вопросов.

Но вот штаты укомплектованы, у всех есть санитарные книжки, всё, что надо было закупить, куплено, белье выстирано, высушено, отглажено, жилые корпуса к приему детей готовы, а в столовой уже варится обед из продуктов, которые мы покупаем в приоритетном порядке в ОРСе «Сибакадемстроя». Назначен день отъезда детей из города с Мичурина 23 и из Академгородка – от ДК «Академия».
 
А вот уже и день отъезда наступил. Выстроились автобусы, и здесь командует Володя Жлудов. Посадка в автобусы происходит очень четко. Чувствуется большой опыт Володи.

Родители решительно отсекаются.

– Нет, в автобусы мы вас пустить не можем.

– Нет ни сегодня, ни завтра вы своих детей увидеть не сможете. Вас на территорию пионерлагеря не пропустят. Приезжайте в день открытия лагеря. Милости просим. И не носите детям еду. Они будут сыты.

Опытные руководители пионерлагеря знают, что после посещения родителей с полными сумками еды у детей начинаются поносы.

Автобусы трогаются с места. Впереди и сзади едут милицейские автомобили. Мы тоже в составе колонны. Это очень ответственный момент – доставка детей в пионерлагерь.

Приехали. Детей разводят по отрядам по заранее составленным спискам – по возрасту. Мальчиков – в мальчиковые палаты, а девочек – в девчачьи. Часть вещей из чемоданов перекладывается в тумбочки. Чемоданы сдаются в кладовую, тут же, в каждом корпусе.

15 корпусов – 19 отрядов. На каждый отряд – воспитатель и пионервожатый. Они начинают работать с детьми. Каждый точно знает, что он должен сказать и что должен сделать.

Мы с Караваевым уезжаем. Теперь мы только мешаем работать. А дети скоро пойдут обедать. Пробу с каждого блюда снимает врач.
– Вкусно, - говорит она. – все хорошо.

Но в каждой палате, в каждом отряде начинается притирка детских характеров и друг к другу и к старшим – пионервожатым и воспитателям. И далеко не всегда все проходит идеально. Но это уже совершенно другие вопросы.

А через несколько дней – официальное открытие пионерлагеря. Одни дети уже успели посоревноваться в спорте, заработать первые призы. Другие подготовили номера художественной самодеятельности. К торжественному построению все отрепетировано.
 
Лагерь украшен стандартной атрибутикой – лозунги и плакаты нарисовал Михаил Павлович Шистер, художник из ДК «Академия», муж Нины Анисимовны. Нашелся и горнист, и горн у него звучит чисто.

Избраны звеньевые и председатели советов отрядов.

И вот уже все выстроены. Мы стоим на трибуне рядом с Ниной Анисимовной и Владимиром Павловичем. в лагерь приехали Анатолий Илларионович Ширшов, Первый секретарь райкома КПСС Юрий Николаевич Абраменко, Лев Георгиевич Лавров, несколько почетных гостей, которых пригласила Нина Анисимовна. Я вижу начальника ОРСа «Сибакадемстроя» Николая Александровича Борисова, руководителей некоторых служб СО АН.

Нина Анисимовна точно знает, кого следует пригласить на праздник. Никогда не забывает тех, кто помог ей в подготовке лагеря. Она, как всегда, излучает радость и дружелюбие.

Сохранился краткий репортаж об открытии пионерлагеря «Солнечный» в газете «За науку в Сибири» (№ от 18 июня 1964 г.).

С приветственными речами выступали Абраменко и Ширшов. Всё! Пионерлагерь «Солнечный» открыт.

Продолжение следует: http://www.proza.ru/2017/02/24/475