Завтра мы можем быть мертвы

На что ты тратишь своё время? Почему ты думаешь, что у тебя в кармане лежит бесконечное количество времени, и ты можешь им так безответственно разбрасываться? Зачем ты берёшься за те тайны, что тебе никогда не разгадать? Зачем ты тратишься на эти улыбки, зачем ты сжимаешь чью-то горячую руку своей, ледяной и дрожащей? Тебе всё равно не спастись. Ни сегодня, ни завтра. Ты - пленник эмоций. Ты - пленник чужих слов. И если ты не можешь разорвать на себе эти цепи, то зачем же ты бьёшься и царапаешь ими собственную плоть? Эти вопросы я задаю себе каждый день, прокручиваю их в голове, словно любимейшую песню, но, на самом деле, я хочу разодрать себя изнутри за то, что слышу этот голос в голове.
Беспрестанно, отчётливо, с насмешкой.
Я отворачиваюсь. Отворачиваюсь, чтобы скрыться, спрятаться, сбежать.
Это всё ненастоящее. Солнце - жёлтый кружок из картона. Мои глаза - две чёрные дырки на белоснежной маске лица. Ваш смех - умело скрываемые рыдания. Постановка. Никто не замечает подвоха во всей этой надрывной игре. И не заметит, пока кого-нибудь не переломит напополам. Ты боишься. И я. Я ведь тоже боюсь. Боюсь, как самый обычный человек. И слабею, и руки жалко трясутся. Я совсем не тот, кого ты знаешь.
Пусть в глазах моих сталь, бесконечная сталь, но внутри я нежнее в сто крат, только всему этому мешает оболочка. Самая обычная оболочка. Багрово-красная. Нежное существо внутри столько раз было ранено, столько раз истекало кровью, что всё вокруг так и застыло в этой скорлупе из свернувшейся крови. Остались только стёртые руки, грубые пальцы и вздутые ручейки вен, словно я мучительно долго хлестал кого-то по щекам, бил, не щадя. Оказывается, это я каждый день упорно сражаюсь с реальностью. Одни, улыбаясь, словно в дурмане, твердят, что жизнь наша соткана из чудес и невообразимых радостей, а другие судорожно шепчут, что нужно куда-то бежать, найти свой собственный островок счастья и жить там, в затворничестве и мнимом счастье. Я не знаю, кому верить.
У меня нет такого островка. У тебя тоже, представь. Мы каждый раз встречаемся в одном и том же месте - в тёмной комнате без окон. В комнате с заколоченными дверьми. В комнате, которую мы изо дня в день тащим с собой. Туда не проникает ни свет, ни звуки таких ненавистных тебе криков людей и рёва машин. Там всегда стоит тишина, и я ничего не могу сказать. Ты каждый раз сидишь на коленях на грязном полу. И я никак не могу поднять тебя. Мои руки не имеют здесь никакой силы. Я могу лишь сесть рядом и притвориться, что я тебя понимаю. Я делаю так не только в этой встречи, но также и на улице, в кафе, в любом месте, где наши плечи соприкасаются. Так происходит не только с нами. Это удел и судьба любых двух одиноких людей, неспособных помочь друг другу решительно ничем, потому что это не та ситуация, когда волшебное молчание вылечивает любые раны и царапины. Молчание перестаёт быть антисептиком, анальгетиком. Чем угодно. Оно лишь усугубляет всеобщую растерянность, притворяясь знаком понимания.
А ночью нас всех прошибает лихорадка и бред. Я не знаю, что это за болезнь, но она поражает мою душу, окуная её в ледяную смесь горечи и сожаления за те вещи, что я не совершал. За тех людей, которых я никогда не видел и не любил. За любое таинственное нечто. Выдуманная грусть по выдуманному миру. Если это только в моей голове, так почему эта страшная болезнь знакома так многим?
От неё не сбежать, как не сбежать от всех ужасов, что мы наблюдаем каждый день. Это не смерти, не голод и не войны. Но, не нюхавши пороха, я хочу и считаю жестокость, равнодушие и моральное разложение точно такими же ужасами. Война есть. Она происходит внутри каждого. И пока что зверь побеждает. Днём он выходит на охоту: мы собираемся в стайки, скалим зубы, насмехаемся и подавляем, врём. А когда чувствуем, что зверь отступил, мы хватаем чью-нибудь горячую руку свой, ледяной и дрожащей, тратим время и пытаемся спасти кого-нибудь. Это просыпается человек. Он никогда не убежит, поджав хвост, поэтому я продолжаю бороться. Борись со мной и, наконец, закричи.