Поглоти меня

Реминисценция прожитых мною дней окутывает меня всего, оплетает когтистыми лапами, топя в чёрном болоте животного ужаса. Темноту разгоняет только свет фонаря, трепещущий из-за прерывающих его, качающихся на ветру тонких ветвей деревьев. В его бледном свете выпавшая роса мерцает алмазными осколками. Мягкая прохлада забирается в ноздри, медленно расплывается по всему телу, охлаждая буйное сознание, окутывая приятной тяжестью пульсирующую голову. Мне впервые хочется упасть на ледяную землю, зарыться в мокрую траву и пролежать так всю эту воспаленную вечность, раздирая пальцами затвердевшую землю. Я бежал слишком долго, чтобы продолжать этот путь так же благородно, но если остановлюсь, то, кажется, непременно умру. Я делаю шаг. Суставы хрустят при каждом движении. Я двигаюсь слишком медленно, чтобы выжить. Омерзительно медленно. Напряженный слух улавливает треск ветвей и пожухлых листьев. Я поднимаю голову в надежде заглянуть в океан искрящихся звезд.
На меня смотрит твоё изуродованное, закованное в стальную броню лицо. Ты полоумно вытягиваешь шею и чуть поворачиваешь голову набок, сверкая на меня кровавой краснотой обезумевших глаз. Ты - адская машина, охотящаяся за мной по ночам, когда я слаб и беспомощен. Мне страшно. Мне безумно страшно. Ужас забирается под воротник куртки, пробегается по спине, меня дергает, словно от пули, вошедшей в мягкую грудину, и я срываюсь на бег. Всё, что мне остается - стискивать в руках ледяной ствол, бежать, нестись, чувствуя кровавый ком в горле, слыша собственное, вырывающееся с хрипом дыхание, чувствовать бешеное биение выбивающегося из сил сердца, ощущать мурашками на спине погоню, знать, что добежать - единственный путь спастись. Но я не знаю, куда. К кому. Где мне скрыться. Вокруг меня только безумная чернота. Только гулкие шаги. Только беспомощность. Я превращаюсь в убогое животное, теряю рассудок. Мне никогда не стать достаточно хорошим для тебя. Таким, чтобы в алых глазах засветилось что-то, кроме бесконечно сильного желания уничтожить. Я так устал бежать от тебя. Я так устал улыбаться мелькающим в пустоте оскалам и твердить сквозь зубы, что всё замечательно. Знаешь, как звучит моё "замечательно"? Булькающей кровью в разодранном горле; мерзкое, склизкое шипение охрипшего от криков голоса прямо над ухом; мольба умирающего и проклятие обреченного на страдания. Если я захочу умереть, ты не станешь по мне скучать. Если я вдруг остановлюсь, замру, отброшу холодный ствол в грязь размытой дождём земли, если раскину руки, вымученно и смиренно улыбаясь, как ты всегда желал, если сам сделаю шаг навстречу оглушительному рёву... Знаешь ли ты, что тогда будет? Ты сожмешь меня одной железной когтистой лапой, раздерешь мою кожу, выпотрошишь перемазанные в крови кости и бросишь, стряхнешь оставшееся месиво обратно. Но я слишком устал, чтобы сопротивляться этому. Закопай меня в землю. Я хочу исчезнуть под слоем сырой земли в дымке молочного тумана очередного промерзлого утра. Поспеши, пока никто не видит меня за плотной ночной вуалью. Она так часто скрывала мои пульсирующие, нарывающие раны, забирала с собой терпкий запах спирта, смывала соль с моего лица, но как только первые лучи пурпурного рассвета пронизывали небо, она непременно исчезала. Когда-нибудь я исчезну вместе с ней, а пока у тебя есть один единственный шанс сделать меня своим. Раздери моё горло сам. Вытащи сухожилия из моих рук, пускай они вечность обнимают твою шею, покрытую металлическими пластинами. Играй своими бледными, костлявыми пальцами по моим ранам, как по клавшим фортепиано. Пускай моё лицо превратится в дым. Моё дыхание - похрустывающий шорох крыльев бабочки. Разотри её крылья в пыль. Даже чувствуя глухую боль, я буду цепляться за тебя окровавленными пальцами, водить по железной броне, оставляя кровавые узоры. Потому что в этой слепой темноте нет ничего, кроме ледяного тебя.

Умереть на рассвете прекрасно. Одна жизнь сменит другую.