Форексмен. Глава 13

Глава тринадцатая

– В общем, что-то в ней есть, – признается Филипп. – И мы, кстати, уже неплохо общаемся.
В одной руке у него кружка горячего чая, в другой – пирожок. – Платный видеочат мы давно сменили на соцсети и скайп.
– Дело, конечно, твое, но тебе здесь девчонок мало? Выбирай и знакомься с любой! Тем более ты теперь чувак видный, перспективный. Не обязательно куда-то ехать, всё в шаговой доступности. А если надо расслабиться, я тебе номерок чиркну.
– Подход рациональный, но скучный. А номерка, Миша, никакого не надо, не хочу сводить всё только к этому. Понимаешь, она красива, умна. У нас общие интересы. К тому же я за свою жизнь дальше соседних областей не выезжал. А когда поеду к ней, попутно в Москву загляну. Хочется повидать столицу государства, в котором посчастливилось родиться.
– В общем, потянуло на приключения! – улыбается Миша, затем размышляет вслух: – Что, впрочем, понятно: мало того, что за всю жизнь ты не видел ничего, кроме окрестностей, так еще и весь год просидел в двенадцатиметровой комнате.
– А до этого еще три! – напоминает Филипп. – Только дорога в университет да в универсам вносила в мою жизнь разнообразие.
– Фактически как в тюрьме. Езжай, если чувствуешь, что так нужно. Может, там действительно твоя судьба. Я тебе не критик.
– Не критик, но к твоему мнению я прислушиваюсь.
– У тебя заграничный паспорт есть? Вот и отлично: после Москвы и Украины можешь и по остальной Европе проехаться. А если с интернет-подругой удачно сойдешься, сделаете это вдвоем.
– Как быстро ты всё решил! – веселится Филипп. – Но эти планы сбудутся еще не скоро. Не забывай о стрелке;!
– И что стрелок?
– Сперва выясним, кто он, разберемся, и только потом я смогу куда-либо отправиться. Там куда я уеду, ему до меня не дотянуться, а вот ты останешься здесь один.
– Останусь один, – вздыхая, кивает Миша, но затем, ободрившись, произносит: – А со мной пятеро чоповцев, которые от меня и от этого дома не отойдут ни на шаг! К тому же я буду осмотрителен. В деревне все друг друга знают. Тот, кто появляется здесь впервые, редко остается незамеченным. Да и что даст твое присутствие? Если на то пошло, он просто возьмёт и подстрелит нас обоих! А так будет хоть кому за меня отомстить. Нет, Филь, не зацикливайся. Собрался ехать – езжай. Тебе необходим отдых, а не бесполезное напряжение, которое ты испытываешь уже черт знает сколько.
– Оно только возрастет, если я буду далеко.
– Значит, ты должен как-то с этим справиться.
Кивая, Филипп отводит взгляд. Он знает твердо: от этой проблемы, висящей тяжелым, смертельным грузом, бежать нельзя, её нужно решить! И что бы ни говорил Миша, отъезд сейчас равносилен бегству. Вот как только стрелок на синем джипе будет пойман и наказан, тогда – хоть на край света!
К часу ночи шум дождя резко стихает. Филипп заходит в торговый терминал проверить результат сделки. Показатели радуют небольшой прибылью. Мешок задумчиво листает книгу.
– К дядьке в Москву ты теперь постоянно будешь летать отчитываться? – спрашивает Филипп.
– Летать не буду, но электронный отчет о проделанной работе должен готовить каждый месяц и, по возможности, перечислять ему часть вложенных инвестиций. Дядька строгий, со своим прибабахом, но в хорошем смысле. Деньги любит и бережет. Не зря мой отец его шутливо называет евреем.
– Почему он помог тебе именно теперь, а, например, не годом ранее?
– Он бы и теперь не помог. Просто когда его бесперспективный племянник вдруг проявил инициативу и открыл ресторан, он прилетел и, заглянув в него, испытал настоящий восторг. А когда узнал, что я прогорел, да еще и не по своей вине, то спустя некоторое время изъявил желание помочь. А кем я был годом ранее? Какой из меня тогда бизнесмен? Эталон настоящего раздолбая. Круг моих интересов – бухнуть да поваляться. В общем, дядя связался со мной по скайпу для долгого и серьезного разговора. У него ко мне было деловое предложение. Я думал, он хочет профинансировать восстановление сгоревшего ресторана, но потом стало понятно: замыслы его куда существеннее. Мне было предложено рассмотреть готовый бизнес-план по организации небольшой фабрики мясных изделий…
Разговор прерывает вибрирующий телефон Филиппа. Мешок захлопывает книгу:
– Наверное, Тарас.
Филипп убирает ноутбук и подходит к столу. Действительно, Тарас.
– Алло, Филипп? Тут такое дело, – быстро начинает он. – Не хочу пугать, но, кажется, на вас с Мишей объявлена охота.
– Стойте! Как это понимать?
– Помнишь фээсбэшника, прикрытие Жлоба?
– Молодого или старого?
– Старого. Так вот, я по своим каналам пробил: у него после того случая дела пошли паршиво и вскоре он написал заявление по «собственному желанию». Видимо, совесть взыграла. После увольнения им заинтересовалась служба внутренней безопасности и обнаружила кое-какие улики. Оказывается, этот фээсбэшник еще в девяностых криминальными делами заправлял. Что-то он там натворил… короче, сейчас против него возбуждается дело. Несколько дней назад он должен был явиться для дачи показаний, но исчез. Звонили жене, она ответила, что понятия не имеет, где муж. Но сказала, что когда видела его в последний раз, он сказал, будто какие-то неотложные дела не дают ему покоя. Вот такая история… По ходу, ребята, вы ему жизнь с рельс сдвинули, и он злобу на вас затаил. Тебе и твоему другу еще раз посоветую быть осторожнее. Этот тип бывал в горячих точках, и, вероятно, у него имеется незарегистрированное оружие. Сломанная жизнь на старости лет – отличный мотив совершить преступление.
– Кое-какие меры безопасности мы приняли, но как нам быть в целом? Ведь не прятаться же постоянно!
– Постоянно и не придется. Завтра-послезавтра он будет объявлен в розыск.
– Но это превратит его в загнанного зверя! – восклицает Филипп, видя, как от ужаса у Миши округляются глаза. – Он же фээсбэшник и прекрасно знает, какими методами ведут розыск. А это значит, искать его будут долго, по крайней мере, пока он не совершит задуманное.
– Просто не высовывайтесь. Со временем его поймают. И как только это случится, я вам сообщу, у меня человечек в органах вашего города к этому делу подключен.
– А нашим родным тоже прикажете не высовываться? – тихо, но решительно спрашивает Филипп. – У него оружие, и, судя по стрельбе средь бела дня, он уже готов на многое. Наверняка сорвался с катушек! Сейчас нельзя прятаться, надо действовать на опережение!
Тарас пытается возразить, но решительность Филиппа набирает обороты:
– Мне нужен конкретный ответ: или вы беретесь за дело, или мы начинаем думать, что можем сделать своими силами. Дабы его обезвредить, я готов пойти на любые меры.
Филипп на мгновение возвращается к тому мерзкому ощущению вибрации воды от влетающей в нее пули, и у него непроизвольно сжимается левый кулак. Несколько секунд Тарас медлит с ответом, затем говорит:
– В лучшем случае смогу прилететь только послезавтра.

Ночью Филиппу снятся короткие и тревожные сны. Он просыпается и уже не может уснуть. Приходится встать с кровати и тихими шагами бродить по чердачному помещению. Невозможность переключиться или прогнать дурные мысли угнетает его. Филипп приоткрывает окно, вслушиваясь в умолкшую после дождя ночную природу. Совсем рядом, шурша крыльями, черным комком проносится летучая мышь. Вскоре по этой же траектории пролетает нечто большое, вероятно, сова. Она в несколько раз больше маленькой мыши, но полет ее менее шумный.
Филипп проводит параллели между живой природой и человеком, поочередно ставя себя то на место хищника, то жертвы. Параллели занятные, но пора бы уже и поспать.
Он возвращается в постель: свежо, тихо – спи, да и только, но тревога вновь не дает покоя. Подремать часок удается лишь к утру.
Едва на востоке светлеет, Филипп поднимается, надевает помятую одежду и подходит к окну. Небо ясное. Над поверхностью реки одеялом стелется пласт густого тумана. Птицы поют торжествующую утреннюю песню. Сделав глубокий вдох, он понимает: отдохнуть и набраться сил удалось, даже несмотря на бессонную ночь.
За сытным завтраком Мешок делится планами на день. Сперва ему нужно разобраться с бумагами: что-то требует его подписи, что-то – прочтения. Затем нагрянут бездельники из какого-то бесполезного ведомства. Миша не волнуется: на предприятии всё в порядке. После приедут строители и займутся отделкой в административном здании. Все это может затянуться до позднего вечера.
– Филь, ты поедешь со мной или останешься?
– Пока не знаю, – отвечает тот, попивая кофе вприкуску с овсяным печеньем.
В доме раздается бой часов – семь утра. Наконец-то! Филипп благодарит за прекрасный завтрак и, достав мобильник, спешит на крыльцо.
– Алло, мам! Доброе утро.
– Утро доброе! Так рано звонишь... У тебя что-то случилось?
– Нет, мам.
По ходу разговора Филипп выясняет, что её покой никем не был потревожен, а под конец слышит удивительную весть:
– Знаешь, я все же решила съездить в гости к тете Марине во Францию. – Тетя Марина – её школьная подруга, с которой они в юности были не разлей вода. Однажды она отправилась в Европу, где и осталась.
– Ура! Мам, я рад, что после пяти лет приглашений ты наконец-то осмелилась! Это очень... очень кстати.
– Сам знаешь, меня многое останавливало. То отсутствие загранпаспорта с визой, то абсолютное незнание языка, то переживания за наш дом. Да и недешево это, во Францию-то!..
– Когда планируешь ехать?
– Недельки через две, в августе. А может, осенью, в сентябре.
– Нет, мам, не откладывай. Если собралась, значит, езжай!
– Похоже, у тебя точно что-то случилось... Ладно, все равно мне надоела наша унылая деревня. Куда ни глянь, везде пьянь да разруха. Чемодан у меня давно собран, за домом соседка присмотрит. Да и ничего этим развалинам уже не будет. Они и так перенесли многое. Вон, после вчерашнего ливня два листа шифера съехало. Жду не дождусь, когда унесусь от этой тоски. Кстати, сегодня днем самолет улетает. Я бы прямо на нем и отправилась, но так быстро нельзя: слишком внезапно...
– Мам, ты полетишь во Францию сегодня, и точка! Я знаю: через пару дней у тебя изменится настроение и ты вообще передумаешь. Всё, не обсуждается! Я сейчас приеду.
Мешок выходит на крыльцо, одетый уже не в домашние шорты и тапочки, а по-деловому. Под мышкой черная папка, на пальце крутятся ключи от машины.
– С кем разговаривал? – интересуется он. – Твое лицо прямо-таки излучает радость.
– С мамой. Она сегодня улетает к подруге во Францию. Поеду провожать.
– Это хорошо. Франция далеко от наших с тобой проблем. И тебе спокойнее будет. Подкинуть тебя могу только до остановки, до города не получится – опаздываю.
– Все в порядке, я уже вызвал такси.
– Кстати, сегодня вернешься?
– А как же! Из аэропорта – сразу сюда.
Через час Филипп выходит из такси у ворот своего дома, а еще через два – уже в аэропорту, вместе с мамой. Регистрация, сдача багажа, прощание, взлет. Филиппу одновременно и грустно и радостно. Он понимает: если бы у него была еще жена и дети, все было бы намного сложнее. Близкие люди – огромный груз ответственности. Вот почему многие мужчины среднего возраста, имеющие голову на плечах, стараются никуда не ввязываться. Наверное, если бы мужчины жили поодиночке, мир был бы полон бесстрашных разбойников, каскадеров, экстремальных естествоиспытателей и прочих отчаянных. Семья удерживает от резких, порой опрометчивых поступков, делая из мужчин скромных героев по необходимости.
После аэропорта Филипп, устыдившись, наконец, своего излишне скромного одеяния, решает заехать в магазин мужской одежды.
«Приодену-ка я себя долларов эдак на триста!» – спонтанно решает он, толкая дверь в помещение.
Девушки-консультантки, оценив внешний вид молодого человека, переглядываются. Они не распознают в нем потенциального клиента: по их мнению, этот парень может одеться лишь на азиатской барахолке, да и то после хорошего торга. Однако Филипп твердо и авторитетно задерживает взор на их лицах и видит, как быстро в них возникает сомнение относительно пустоты его кошелька. Всё верно: если бы парень был бедняком, то смотрел бы куда-нибудь в пол.
Он проходит мимо костюмов, скользя глазами по противоположному ряду стильных курток.
– Я поэтому и пришел в магазин одежды, – говорит он подошедшей девушке.
Та вопросительно смотрит.
– Люди приходят в магазин одежды, чтобы одеться, ведь так? – Филипп пытается навести ее на какую-то мысль.
– Так. Зачем же еще? Чтобы купить одежду. А к чему этот вопрос?
– Вижу, у вас ко мне никакого интереса. Словно известно заранее: этот тип не способен что-то приобрести. Я действительно так никчемно выгляжу?
Девушка смотрит на его старые туфли, давно потерявшие форму, брюки и рубашку, позабывшие, что такое утюг. В то же время этот его уверенный взгляд…
Она пожимает плечами.
– Ну же! – требует Филипп. – Дайте правдивую оценку! Вот, например, если бы вас пригласил на свидание парень, одетый примерно как я…
– Я бы с этого свидания убежала. – На симпатичном лице впервые появляется улыбка.
– Совершенно не разбираюсь в моде, – признается Филипп. – Поэтому прошу вас одеть меня так, чтобы вы с этого свидания не только не убежали, но прямо на нем бы мне и отдались. Заметьте, не вечером в постели и не в такси, а прямо на столе, не погасив свечей. А деньги у меня есть, не переживайте.
Девушка настолько ошеломлена его смелостью, что спокойно воспринимает нахальство. При этом, не заметив особой двусмысленности последней фразы, она смеется, прикрывая рот ладошкой.
Уже скоро в отражении зеркала Филипп видит другого человека. Глянцевые кожаные туфли, классные брюки, модная рубашка. И это еще не всё, что сегодня пополнит его гардероб. Довершает облик пальто из роскошного материала, к которому хочется прикасаться снова и снова. Оно лучше, чем изначально приглянувшийся ему пижонский пиджак. Консультантка Вика настаивает именно на этом шикарном пальто цвета капучино. От запонок Филипп отказывается, а вот ремень с пряжкой в виде буквы «F» берет и рассматривает почти минуту. «F» – это вроде как Forex. Что она означает на самом деле, девушки ответить не могут.
Грандиозный замысел – конструкция сложная. Выковывается поэтапно. Пока Филипп просовывает ремень в новые брюки, его посещает идея. Люди из его будущего сообщества должны иметь отличительные знаки. Почему бы не создать специальную атрибутику в виде таких букв, монограмм или чего-нибудь еще, на что хватит фантазии?
Вика оставляет номер своего мобильного на краешке рекламного буклета и, подмигнув, кладет в пакет со старыми вещами. Вскоре пакет окажется у мусорного контейнера на радость бомжам, там же останется и буклет.
Новая одежда дарит прекрасное чувство, а близящийся вечер зовет заглянуть в кофейню передохнуть и подкрепиться.
Войдя в помещение, где пахнет кофе и выпечкой, Филипп сразу замечает учтивые взгляды официанток. Раньше о таких взглядах нельзя было и мечтать. Оказывается, вот как красивые шмотки действуют на окружающих. Все сразу думают, что ты крутой, богатый, умный и добрый. А вдобавок – щедрый. Поэтому, добиваясь твоего расположения, на улыбки не скупятся.
В угоду желанию побаловаться вкусненьким, он заказывает американо, четвертинку свежего ароматного рыбного пирога и десертное пирожное. Старый телефон кладет на стол и, отпивая кофе, глубокомысленно на него смотрит. Нет, не заклиная судьбу на какой-нибудь неожиданно приятный звонок, а размышляя, что эту дешевую трубку нужно срочно поменять на смартфон. Не забавы ради, а для дела. Как было бы замечательно заглянуть в торговый терминал, а затем пролистнуть биржевые сводки! Можно видеть графики и мгновенно совершать сделки; смартфон – штука удобная. Однако данное устройство будет полезным только в дороге. В идеале Филиппу нужен большой стационарный экран. Без обширного видения графиков нельзя вести серьезную аналитическую работу. В некоторых случаях наглядность является важнейшим компонентом.
Вибрация телефона распугивает мысли. Через пару секунд из динамика звучит приятный женский голос:
– Здравствуйте! Компания «Форекс куб», Анастасия…
– Помню-помню вас, Настенька, – приветливо отвечает Филипп. – Ну, готовы отдаться успешному трейдеру или еще размышляете?
– Вы всегда в таком игривом настроении, Филипп Эдуардович?
– Всегда, когда разговариваю с девушкой, от сексуальности которой мутнеет в голове.
– Знаете, если честно, я готова.
Молчание.
– Ну, что притихли? Я го-то-ва! Или готовность теперь растеряли вы?
– Ничегошеньки не растерял. Но пока это только слова.
– Что же нужно еще? Хотя, кажется, знаю. Образно выражаясь, до завоевания принцессы остается совсем чуть-чуть: надлежит сразить последнего дракона – и она ваша.
– И этот «дракон»...
– Расстояние.
– Как раз в ближайшее время планировал завоевание Москвы.
– А с чего возникло предположение, что я нахожусь в Москве?
– Ну, там расположен главный офис компании. И фотографии сотрудников в интернете, среди которых обворожительная блондинка, из того самого офиса. Следовательно, вы из Москвы.
– Это правда. Но в данный момент я нахожусь в Кемерово, повышаю квалификацию региональных сотрудников.
– Да уж. Кажется, последнего дракона сразила сама принцесса.
– Ха-ха! Таковы особенности наших дней.
Когда разум, сдобренный сладким голосом, терзает навязчивая мысль «раздеть и использовать», интригу распознать трудно. Филипп думает, что это он такой бравый – раскрутил девушку дистанционно, сказав, в общей сумме, несколько предложений. Степень его воспарившей гордости не дает распознать подвох. И всё это, конечно же, от банального недостатка опыта. Что поделать, он только вступает в мир больших денег и больших интриг.
– Что ж, – убежденный в своей победе, говорит он, – сегодня я занят, но завтра… как насчет ужина?
– После семи я в вашем распоряжении, – игриво отзывается девушка.
Филипп оплачивает счет, не поскупившись на хорошие чаевые. Садясь в прокуренное такси, он думает, что пора бы позаботиться об автомобиле с водителем. Каждый раз новые лица, новые рулевые, и каждый водит по-своему: кто-то излишне быстр, кто-то чересчур медлителен. Один лихо выскакивает на обгон, когда до встречной остается сотня метров, другой боится выехать, даже когда на горизонте чисто. Опрометчиво всякий раз доверять жизнь незнакомому человеку.
Темнеет. Старенькая «Тойота», шелестя колесами по раздолбанному асфальту, катится в двух километрах от Мишиного поселка. В сумеречную даль простираются поля созревающих колосьев.
– Что за придурок уцепился за нами, а теперь еще и врубил дальний?! – прищуриваясь, ругается молодой водитель, отворачивая от себя салонное зеркало.
Филиппу не нужно смотреть назад, чтобы удостовериться в словах шофера – весь салон сияет, словно на него нацелен прожектор.
– Дальний свет он включил сейчас, а как долго висит на хвосте?
– Меньше километра. Когда мы с главной трассы съехали, он из-за автобусной остановки на габаритных огнях выскочил и уцепился. Вот педрила, ну зачем слепит-то?!
 «Тойота» сбавляет скорость.
– Пропущу, пусть катится.
– Нет! – запрещает Филипп. – Вперед его пропускать нельзя.
– Почему? – удивляется таксист.
– Потому, что он нас подрежет или попытается скинуть с дороги.
– Это еще зачем? Я ведь ему не мешал. Вообще всю дорогу девяносто ползу, всем себя обогнать даю.
– Ты и твой стиль вождения здесь ни при чём. Это за мной.
– Ну, если за тобой, может, сами разберетесь, не впутывая ни меня, ни мою машину?
– Я бы с радостью, но, боюсь, этот человек свидетелей не оставит.
Водителя передёргивает.
– Баранку держи! – твердо велит Филипп. – И газу поддай.
Преследующая машина надвигается. Она уже фактически дышит в багажник. Ее фары находятся гораздо выше уровня заднего стекла легковушки.
– Как понять «свидетелей не оставит»? Ты говоришь об убийстве? Он что, нас убьет?!
– Если сможешь дотянуть до деревни, всё обойдется. Там его встретят.
Внезапно они чувствуют толчок в бампер. Не сильный, но неприятный, от которого становится ясно: в этой схватке маленькой «Тойоте» будет не выстоять.
– Твоя тачка может ехать быстрее? – спрашивает Филипп, набирая номер Мешка.
Водитель не отвечает. Вцепившись в руль, он неумело заводит автомобиль в крутой поворот. Филипп тем временем пробует набрать номер друга уже в третий раз, но безуспешно. Сеть ловится отлично, но звонки почему-то не проходят. Он быстро набирает текстовое сообщение: «Трасса. Два километра от деревни. Преследуют». На дисплейчике – анимация запаковки конверта, после чего он улетает, превращаясь в монохромный пиксель. В этот момент происходит еще один удар, затем, через мгновение – две вспышки и два хлопка; не нужно быть гением, чтобы понять: это стреляет выставленный из окна пистолет. И тут водитель срывается в слезы:
– Я ведь совсем не пожил!
– Сколько тебе лет?
– Двадцать четыре.
– Жена, дети?
– Нет. Никого нет. Просто умирать не хочется. Не сейчас. Какого черта мне подыхать из-за чужих проблем? – Слезы моментально сменяются агрессией к пассажиру: – Зачем ты втянул меня в это? Что мне теперь, разбивать свою тачку и подыхать из-за тебя? Мудила!
– За языком следи, – предупреждает Филипп. А сам думает лишь об одном: нужно продержаться еще километр, огни поселка уже на горизонте, добраться до Мишиной фабрики и каким-то образом подать чоповцам знак «who is who». Но с таким «водятлом» эта задача невыполнима.
Между тем скорость легковушки падает. Таксист выплескивает очередную порцию нытья и ругательств, и тут Филиппу это надоедает: он хватает его за шиворот, держа крепко, но аккуратно, как котенка:
– Слушай, нытик, высади меня, а сам проваливай! Тормози, сказал!
«Тойота» останавливается. Другая машина какое-то время идет впритык, затем опережает и резко встает поперек. Филипп выходит и хлопает дверью. Легковушка сдает назад, разворачивается и с визгом уносится прочь. Догадки подтверждаются: их преследовал тот самый внедорожник.
Загораются огни заднего хода, и джип, чуть не сбив Филиппа, встает так, чтобы освещать его ярким светом галогеновых фар. Сомнений, что это фээсбэшник, уже нет.
– Ну! Давай, чертов старый пень! – кричит Филипп, прикрывая рукой глаза. Сердце его бьется со страшной силой. Понятно ведь: это конец. Вокруг поле, и ни души. Здесь только он и вооруженный псих.
«Старый пень» выходит с пистолетом в руке. Его дуло смотрит в асфальт. Пока это выглядит многообещающе.
– А ты храбрец, раз отважился выйти ко мне один на один.
Филипп сразу узнает этот голос. Он действительно принадлежит фээсбэшнику, который помогал Жлобу похитить Мешка.
Рука с пистолетом поднимается, побуждая Филиппа заговорить:
– А ты, похоже, нет. Целишься в безоружного. Но дело даже не в этом. Ты не храбрец потому, что, на самом деле, не в состоянии выстрелить. – Филипп старается твердо смотреть противнику в лицо. Это стоит ему неимоверных усилий. Сейчас в нем что-то надламывается, но не для того, чтобы разрушиться, а наоборот, чтобы стать крепче. – Знаешь, а ведь вчера на берегу ты промахнулся нарочно. Да-да! Человек, владеющий оружием, – и такой промах! Да кто ж поверит! Старый служака, если захочешь, ты с закрытыми глазами муху подстрелишь, не говоря уже о таких крупных мишенях, как мы. Ты как озабоченный импотент – хочешь, но не можешь. Эта погоня, дальний свет, стрельба – фарс. Ты всего лишь хотел нагнать страху. Хотел посмотреть, что будет. Мы могли слететь с трассы, въехать в дерево. Все, что угодно. Есть поговорка: «дурака надо лишь напугать, остальное он сделает сам». Только вот ты не ожидал, что, вопреки всему, жертва выйдет к тебе один на один и посмотрит прямо глаза. Короче, решай: выстрелишь сейчас – тебя не поймают, сможешь скрыться. Ну, а если не сейчас, то уже никогда.
Филипп знает: дерзость в данном случае ему на пользу, старик ошарашен, но в любой момент всё может повернуться иначе. Однако фээсбэшник не стреляет. Он уже опускает оружие. Медленно подходит ближе. Чувствуется неприятный запах человека, жившего в полевых условиях, как минимум, неделю. У него седоватая борода, утомленные глаза с отвисшими мешками.
– Кто же ты такой? – тихо спрашивает он. Вопрос звучит риторически, Филипп не отвечает. – В жизни я видел немного людей, готовых открыто смотреть страху в лицо. Одним из них был мой друг. Даже я на твоем месте испугался бы. Ты прав, я до этой минуты сомневался в правильности решения убить. Когда моя жизнь пошла под откос, я возжелал другого: хотел, чтобы ты, испугавшись, начал убегать, подобно жертве, плакать, умолять, просить пощады. Хотел видеть, как ты обделаешься. Хотел унизить тебя перед твоим другом. Тот выстрел на реке действительно был сделан с промашкой, правда, хочу сказать, промахнуться я решил только в последнюю секунду. Правильно говоришь: если бы я хотел убить, то убил бы уже давно – этой ночью я смотрел на тебя через оптический прицел СВД. Зачехлить оружие мне помогла нерешительность. И вот сейчас, ведя себя не как жертва, ты окончательно сбил меня с толку.
«Лестно, но внутренне я сейчас настоящая жертва на гране паники» – думает Филипп. – «Ты даже не представляешь, чего мне стоило сделать этот шаг!»
Однако отвечает иначе:
– Все потому, что тебе с самого начала было известно: после убийства удовлетворения не наступит. Да, напугать меня все же удалось. Когда пуля вошла в воду совсем рядом, было страшно. Ладно, оставим это. Я хочу сказать еще кое-что: думаю, за всем этим стоишь не только ты.
– Теперь я понял: жизнь моя пущена под откос не кем-то, а мной самим. Причем, уже очень давно, но это не та история, которую я кому-то открою. Только богу, а он и так все знает. Ты прав, за этим стою не только я. Однажды я пришел сам знаешь к кому. У него теперь нет казино… кстати, благодаря тебе, в городе вообще больше нет казино. Прикрывать игорный бизнес до тех пор никто не решался. После того случая по городу всех крепко прижали. Долгая история. – Он поднимает взгляд: со стороны деревни появляется свет автомобильных фар. – Потом объявились какие-то люди, которым он должен был крупные суммы денег… короче, теперь у него нет дорогих машин, он съехал в однокомнатную халупу, запил. Я пришел, мы пили вместе и вспоминали тебя. Под конец он выложил свою заначку – пару тысяч долларов, со словами «нужно убить». Эти деньги стали неплохим дополнением к моей личной озлобленности.
Старик убирает пистолет в широкий карман куртки и еще раз поднимает взгляд к темному горизонту, где все ближе мерцают огни автомобильных фар.
– Сюда уже едут. У тебя хороший друг. А я только теперь понял, что спасет меня: покаяние! Перед судом, перед богом. Прощай, больше я тебя не потревожу, обещаю. Мог бы поклясться на крови, но… – Он кивает в сторону приближающихся машин и отходит.
– Твой храбрый друг, с которым ты меня сравнивал, – говорит Филипп, – передавай привет.
Мужчина останавливается.
– В конце концов, храбрость его погубила, – не оглядываясь, отвечает он и садится за руль.
Филипп подходит к дверце, заглядывает в салон внедорожника. Там настоящая помойка. Среди бумажных стаканчиков и оберток от бургеров светится экран ноутбука. В данный момент на дисплее – схематичная карта местности и пульсирующая синяя точка.
– Советую сменить номер мобильного, – переводя селектор автомата в положение «Drive», говорит мужчина. – Я все это время отслеживал твои перемещения через специальную программу из арсенала спецслужб. Так вот, пеленг и расшифровку сигналов передачи данных запрашивал не я один – за тобой следит кто-то еще.
– Кто?
– Неизвестно. Но приоритет у них выше, чем базовый. Это может быть кто угодно. Прощай.
Внедорожник разворачивается и, стартуя, оставляет Филиппа в облаке дизельного выхлопа. Свет фар приближающихся машин уже рядом. Первым подъезжает Миша, вторым – автомобиль охранников.
– Что с тобой?! Филя! Ты ранен? – кричит Мешок, выскочив из-за руля, и тотчас обращается к чоповцам: – Догоняйте, ребята!
– Не надо никого догонять! – распоряжается Филипп.
– Не надо никого догонять, – повторяет Мешок и подлетает к другу: – Что с тобой? Это не он?
– Он, только теперь не опасен. Я разобрался. Позже расскажу, что здесь было. Поехали.
За рулем Мешок вопросов не задает, хотя его мимика выдает сильное нетерпение. Курс он держит в сторону дома.
Взгляд Филиппа останавливается на циферблате часов, встроенных в переднюю консоль. На них недавно перевалило за полночь.
– Миш, планы поменялись. Отвези меня в город.
Тот без возражений сбавляет ход и разворачивается. Охранникам дается команда возвращаться на базу.
– Классный на тебе наряд, – подмечает Мешок, на пару секунд отвлекшись от дороги. – Солидный такой. С ощутимой претензией.
– Спасибо.
– Теперь расскажи…
Отбросив самохвальство, Филипп рассказывает.
– Значит, мы просто имели дело с эмоционально потерянным человеком? – выслушав, рассуждает Мешок.
– И с парой тысяч долларов Жлоба, которые, по всей вероятности, были его последними. Знаешь, если честно, я их обоих почти понимаю и даже зла не держу. В какой-то степени они не осознавали, что замышляют, потрясенные жизнью, внезапно съехавшей с рельс сытости и достатка. А фээсбэшник – да, он и впрямь какой-то потерянный.
– Меня интересуют его слова насчет того, что за тобой кто-то следит. Есть догадки, кто это может быть?
– Некто с «высоким приоритетом», – усмехается Филипп. – Надо Тарасу позвонить, сказать, чтобы не прилетал, и заодно этот вопросик подкинуть.
Мешок аккуратно ведет автомобиль по ночной трассе. Надвигающийся город сияет огнями.
– Как теперь будешь действовать? – спрашивает Миша. – Рванешь в путешествие?
– Теперь да. И чем быстрее, тем лучше. Я чувствую острое желание двигаться.
– Это то, что нужно!
Но всё, что нужно Филиппу сейчас – побыть одному. Хотя бы несколько часов, чтобы отключиться от внешних факторов. Внутренний голос целый день пытался что-то сказать, но к нему невозможно было прислушаться. Покой и тишина сейчас просто необходимы.
– Подбрось до гостиницы, Миш.
– Запросто. Кстати, ты не забыл, что твой ноутбук остался в деревне? Как будешь без него сделки проверять?
– Точно… Ну и ладно, давно хотел купить новый. Только, пожалуйста, никуда его не девай. С ним я кое-чего добился.
– Даже выделю отдельную полку, – с улыбкой заверяет Мешок.
Оставшуюся часть пути они едут молча. Миша подруливает к гостинице и, останавливаясь, говорит:
– Куда бы тебя ни занесло, не вздумай пропадать месяцами, звони! А если что, сам буду напоминать о себе.
Оказавшись в одноместном люксовом номере, Филипп скидывает с себя вещи и спешит в ванную. Там что-то вроде джакузи. Он включает теплую воду, бросает на дно горсть ароматной соли и ложится. Вот тут происходит то, о чем он знал и чего боялся: с ног до головы его пробирает сильная дрожь. Теплая вода, скрывающая тело, кажется холодной. Однако с повышением температуры тряска не прекращается. Он обхватывает себя руками.
«Запоздалая реакция на стресс. Но почему я не могу её контролировать?!» ¬– стуча зубами, думает Филипп.
«А ты что, уже возомнил себя сверхчеловеком?» – посмеивается внутренний голос. «Хочешь, чтобы все проходило без последствий? Это еще цветочки по сравнению с тем, что вообще бывает. Некоторые люди от нервного напряжения на стену лезут. Ты просто расслабься, и все пройдет. А в моральном плане тебе еще расти и расти, чтобы научиться контролировать подобное».
Филипп кладет руки вдоль тела, скрытого одеялом белой пены, и закрывает глаза. Как бы то ни было, дрожь прекращается, дыхание становится ровным. Вдруг в сознании встает день, река, выстрел, пуля, затем погоня, фары, усталые глаза несостоявшегося убийцы… и вместе с этим видением он летит в пропасть. Пробуждение неминуемо.
«Думаешь, как приобретается психологический иммунитет?» – спрашивает голос. – «Просто так ничего не дается. Придется и вздрагивать, и трястись. Но это ненадолго. В следующий раз будет легче. Рискованные и опасные поступки ты в своей жизни уже совершал, но в тебя еще никогда не стреляли и не направляли дуло в лицо. Короче, приходи в равновесие и начинай забывать».
Филипп проваливается в легкую дремоту. В этом полусне движением ног он регулирует подачу воды и, приоткрывая глаза, следит, чтобы она не выплеснулась за край.
Полчаса расслабляющего отдыха в ванной по ощущениям заменяют трехчасовой сон в уютной постели. В дополнение к пришедшей бодрости о себе дают знать мужские физиологические потребности. В воображение прорываются разные любопытные образы. Филипп сладко вздыхает и тянется руками к низу живота, но, не достигнув цели, останавливает блудливые поползновения. Сильное желание освоить новый уровень удовольствия душит сиюминутный порыв.
Выйдя из ванной, он находит на столике поднос с легким ужином, заказанным на ресепшене в момент оплаты номера. Насладившись кусочками заливного языка, Филипп достает мобильный. Номер Анастасии из «Форекс куба» – верхний в списке входящих. Он уже захвачен в рамку, и, чтобы установить соединение, остается нажать кнопку вызова. Час поздний, вероятно, девушка спит. А может, повышает уровень корпоративного духа, кувыркаясь в постели с начальником регионального офиса. Этот звонок способен легко всё испортить: она просто пошлет навязчивого парня куда подальше, и дело с концом. Подавить неуверенность удается в секундном порыве, и, пока она не нахлынула снова, Филипп успевает нажать зеленую кнопку.
Удивляет, когда люди берут трубку после одного-двух гудков. Значит, телефон держали в руках. Но где, черт возьми, его надо держать, если не звучит ни одного?!
– Алло. Доброй ночи, Филипп Эдуардович, – бодрым голосом, словно сейчас середина рабочего дня, приветствует девушка.
– Брось! Это ты к боссу будешь по имени-отчеству. Для тебя я просто Филипп. Честно говоря, даже не думал, что ты возьмешь трубку так поздно.
– Вы, наверное, хотели подождать пару секунд, а потом сказать, будто ошиблись? – весело строит догадки Настя.
– И обращение на «вы» тоже бросай! Я еще молод.
– Вы – уважаемый…
– Брось, говорю! – сердится Филипп.
– Как собачонке прямо, – наигранно обидевшись, говорит девушка. – Может, тапочки вам принести?
– Ну, зачем ты так? Я вроде правильно расставляю акценты, давая понять, что моя строгость – это дурачество.
– А у меня не дурачество! Если надо, я такому сногсшибательному трейдеру не только тапочки принесу.
– Теперь точно дурачество.
– Ни капельки.
– Скажу, как есть, – решается перейти к делу Филипп, слыша отголоски стука своего сердца. – Я хочу... нет, я горю желанием встретиться! Прямо сейчас.
– Я снимаю квартиру в центре. Диктую адрес…

Первое, на чем останавливается его внимание – её губы. Такие сексуальные губы редко даются от природы, они – результат достижений современной косметологии, но это совсем не важно. Важно то, что они спешат поцеловать его в щеку. Девушка вцепляется в его одежду и рывком затягивает парня в квартиру. Филипп не успевает сориентироваться от такого вероломного нападения. А между тем тактика невинного поцелуя в щеку помогает ей без промедления подобраться к его губам.
Руки она опускает к ремню, пальцы, как бы между прочим, ищут ширинку. Легкое удивление производит пряжка. Филипп робок. Он, безусловно, помышляет немедленно овладеть ею, но обескураживает решительное поведение Насти. На ней бирюзовая ночная рубашка и светлые чулки. От такой откровенной эротичности у него содрогается всё внутри. К черту фотографии из интернета: в слабом свете коридора она обворожительнее и сексуальнее.
Он представлял себе первую встречу иначе: скромное приветствие, тихое «проходи, раздевайся, какой любишь чай?», затем неловкость, попытки наладить общение. Но от такого поворота парню срывает крышу. Еще немного – и он уже не сможет сдержаться.
Рука касается ткани её ночнушки. Потом осторожно спускается. На Насте шикарное белье. Коснувшись кружева, Филипп понимает: его тело возобладало над разумом.
«Может, не стоит бросаться на первую попавшуюся?» – появляется внутренний голос. – «Ты ведь её совсем не знаешь»
«Неудачный момент для декламации моралей. Заткнись, это молодость!»
«Или дурость. Нет, я предостерегаю тебя не от самого секса – это было бы слишком, а от того, что за этим сексом может стоять»
«Уймись, секс – это всего лишь секс»
Филипп понимает: если внутренний глашатай сейчас не уймется, позора для его мужского эго будет не миновать. Кожа Насти тепла и упруга. Страстный поцелуй вдруг прерывается.
«Как же неловко... Что же мне делать дальше?» Филипп, конечно же, знает: ответ заложен самой природой, но эта некстати возникшая скромность – как сработавший в самом ненужном месте стоп-кран.
Однако всё решается быстро: хохотнув, Настя многообещающе и элегантно садится на корточки. Филипп, приоткрыв глаза, в исступлении сладострастия глядит в потолок. Вслед за тем происходит известное, любопытное только двоим.

Филипп пробуждается, нехотя расставаясь с какими-то чудесными сновидениями. С кухни доносится аромат кофейных зерен и припечённого хлеба. Он замечает, что со всех сторон хорошо укрыт одеялом; во сне бы он так о себе не позаботился. На спинке стула висят его брюки, рубашка, а так же кое-что из Настиных вещиц.
За большим окном – пасмурное утро. Листья старого тополя, шурша, трогают пыльные стекла. Филипп окидывает взглядом комнату. Ему редко доводилось бывать в старых послевоенных домах: в них, как правило, приводящие в изумление крупногабаритные комнаты, особенно после двенадцати квадратных метров общежития.
– Доброе утро! – в спальне появляется Настя. Филипп даже не услышал ее легких шагов, что странно при наличии деревянного пола. Ни одежды, ни даже белья на ней нет. Её кожа светла, но оттого ничуть не менее соблазнительна.
Девушка забирается под одеяло, Филипп тотчас ощущает новый прилив. Это не остается без внимания Насти, после чего, заулыбавшись, она придвигается ближе.
– По телефону я, наверное, казался ловеласом, а вчера и вот даже сейчас такой робкий.
– Если ты называешь робостью то, что вчера случилось на этой кровати, ты сошел с ума.
Филипп намеревается продолжить разговор, но в постели, в столь тесной близости с такой красотой это не обязательно.
– Я приготовила кофе и тосты. В холодильнике рыба, – шепчет она после минут сладострастия. – Если захочешь на улицу, ключи от дверей на полке в прихожей. Но сегодня я вернусь пораньше. Все эти дни приходила в шесть, а сегодня в четыре. Номер в гостинице не продлевай, поживи у меня.
Её излишняя осведомленность о его скромной и неприметной жизни слегка настораживает. Она просит, чтобы он не продлевал номер, но Филипп точно помнит, что про гостиницу не сказал ни слова. Она не спрашивает, нужно ли ему домой, есть ли у него другие дела или планы. Говорит, что придет пораньше, словно он обещал остаться. Настя – девушка, конечно, шикарная, от таких убегают нескоро, но либо она чересчур самоуверенна, либо действительно что-то знает.
Пока она прихорашивается, Филипп пьет кофе и не зацикливается на этом вопросе. Но когда Настя покидает квартиру, он отправляется в душ и задумывается.
«Быть может, после потрясающего секса мы разговаривали, и я сболтнул то, о чем не помню?» – размышляет Филипп под струями воды. – «Да нет же, ведь я не был пьян. Могу вспомнить все до секунд. Вчерашний вечер вообще не должен выветриться из воспоминаний до конца жизни! Э-эй, внутренний голос! Скажи-ка, почему я слышал от тебя предостережение насчет нашей близости?»
«Да потому, что ты дурачок! Помнишь, несколько месяцев назад, в баре, я говорил: из-за того, что у тебя давно не было отношений, ты превратился в резервуар гормонов, готовый лопнуть в любой момент»
«Ну, выплеснулись мои гормоны, и что? А как, по-твоему, я должен был жить? Продолжать годами сидеть возле ноутбука и обходить стороной всех девушек?!»
«Всех не всех, а вот её – точно. Ведь ясен пень: этой сексапильной блонди от тебя что-то нужно. А теперь она это получит, коль ты у неё на крючке»
«Не понимаю тебя. Не понимаю! Что ты имеешь в виду? Может, у тебя к ней какая-то своеобразная ревность?»
– Что вообще за чушь лезет в голову! – бормочет Филипп и, взяв полотенце, выходит из ванной.
До того, как он принимается за оставленный на кухне завтрак, внутренний голос успевает предупредить:
«Будь бдителен. Её интерес к тебе неслучаен. И вообще, нет гарантии, что это только её личный интерес, не простимулированный кем-то со стороны»
Блаженствуя, Филипп уплетает несколько тостов, положив на них по кусочку семги. Выпивает остатки сладкого подостывшего кофе, одевается и выходит на улицу. Пасмурно, но дождя нет; может, небеса разразятся им к вечеру, а пока до открытых участков тела дотрагивается лишь прохладный ветерок.
Филипп направляется в магазин электроники. Здесь, в центре города, они на каждом шагу, ближайший находится прямо в соседнем доме.
– Данный ультрабук удобен и по характеристикам не уступает обычному мощному ноутбуку, – говорит консультант. Филипп держит эстетически приятную вещицу в руках, рассматривая её со всех сторон. – Качественный сенсорный экран, удобное расположение клавиатуры, увеличенная длительность работы батареи, – продолжает нахваливать продавец. – А еще он складывается вот так и вот так, можно использовать как планшет. Редкая и очень интересная модель.
– Беру!
Прихватив компактную коробку как кейс, Филипп отправляется в супермаркет. Пока набирается тележка продуктов, он заставляет себя не обращать внимания на ценники. Это раньше каждый его поход в магазин сопровождался списком и примерным подсчетом, во сколько обойдутся покупки. Теперь, когда денег достаточно, эту привычку лучше откинуть.
Возвратившись в квартиру, он раскладывает продукты по местам. Магия холодильника в том, что разгружаемые в него объемные пакеты почему-то не шибко его наполняют.
Перед тем, как основательно приступить к готовке, он намеревается распаковать основную покупку и, конечно же, проверить рынок.
Новый компьютер, похоже, действительно мегаудобен. Он легок, компактен и производителен. Такая вещь станет незаменимой в путешествии.
Дисплей ультрабука оживает теплыми красками. Необходим интернет – к счастью, соседский Wi-Fi не требует пароля. Филипп за несколько минут устанавливает торговую программу и касается сенсорного дисплея там, где изображена иконка торгового терминала.
Форекс вновь радует молодого трейдера очередной прибыльной сделкой, закрывшейся пару часов назад по выставленному тейк-профиту.
«Надо же, и опять у него прибыль!» – с некой издевкой вещает голос. – «Да ты везунчик!»
«В каком смысле везунчик? Звучит так, будто я случайно в казино выиграл, а не добивался этой прибыли своим усердным трудом»
«В конечном счете, это и есть казино. Проблема, что ты считаешь этот вид деятельности серьезным созидательным трудом»
«Угомонись. Вчера у меня из-за тебя чуть не сорвался секс, сегодня ты принижаешь мои достижения в работе. Что за дела?! Я не ворую, не убиваю. Просто живу и получаю от жизни удовольствие. Пока еще считанные дни, между прочим. Короче, прекращай парить мозги, нет у меня желания вступать в конфликт со своим внутренним «Я»!»
Филипп проверяет баланс пластиковой карты; в связи с последними тратами, там заметно поубавилось. Заходит в личный кабинет у брокера и ставит на вывод еще три тысячи долларов. Средства поступают через минуту.
Теперь нужно открыть новую сделку. Текущая ситуация на рынке непроста, но не позволять же такому значительному капиталу бездействовать! Филипп выбирает первую приглянувшуюся пару – кстати, ему теперь совершенно безразлично, какую валюту торговать, он уловил главное правило, позволяющее работать на всем. Ограничения выставляются базовые, и отдается приказ. Базовые параметры для своих сделок он установил примерно в пропорции «один к двум», иногда «один к трем». То есть, каждая сделка на одну часть потенциальных потерь настроена к отдаче двух или трех частей прибыли.
Иногда – и он взял это за правило – убыток можно срезать прежде, чем сработает ограничитель. Аналогично и с прибылью: подчас, увидев, что ситуация переменчива, можно взять её раньше. Но главное – если за ростом прибыли еще можно понаблюдать, то следить, как растет убыток и сдвигать некогда установленные ограничители – ни за что! Филипп высек бы это правило у себя на лбу, но решил, что просто помнить и четко ему следовать будет проще.
Чтобы видеть ценовой график, он пристраивает ультрабук на кухонный столик и принимается готовить ужин.
Куриное филе обжаривается на растительном масле, затем закладывается рис, морковь и специи. По квартире быстро разносятся аппетитные ароматы. Позабытая в пакете бутылка белого вина спешно отправляется в холодильник.
И вот прекрасный ужин томится на плите. Самостоятельные годы в общежитии не прошли даром, они научили некоторым кулинарным приемам. Там, даже при отсутствии некоторых продуктов, удавались вкуснейшие вещи! Даже странно, что в те годы пузо Мешка не раздвоилось и не перекинулось на Филиппа.
Время подходит к четырем. Он набрасывает пальто и выбегает на улицу: за углом цветочный бутик.
Уже через десять минут Филипп возвращается и расставляет ароматические свечи по краям ванной. В обрезанную пластиковую бутылку – импровизированную вазу – наливает воду и ставит букет роз.
Если не считать девушку Майю и отношения несколькими годами ранее, Настя – первая, с кем он испытал нечто новое. Всё вроде обычно, сам процесс минувшей ночью ничем особым не отличался, но ощущения... совсем другие! Более яркие, сильные, запоминающиеся. А еще её повышенная инициативность... Всё вместе – просто улёт. За свои старания девушка достойна хотя бы такой, простенькой романтики.
Выдается свободная минутка, и он вспоминает, что давно должен был позвонить Тарасу.
– Чисто теоретически, кто может отслеживать мой мобильник? – рассказав о том, как всё обошлось с фээсбэшником, Филипп задает Тарасу прямой вопрос.
– Ты меня заинтересовал! – отвечает он. – Попробую выяснить прямо сейчас. У меня как раз специалист рядом. Не отходи от телефона, перезвоню через две минуты.
Звонок раздается ровно через одну.
– Слушай, Филипп, хотел спросить: ты говорил, что занимаешься валютной торговлей, вроде на рынке Форекс?
– Приторговываю.
– Я в этом вообще ничего не понимаю, и у меня вопрос: можно ли совершаемыми там действиями кому-либо помешать?
– Торгуя валютой на электронной площадке? Не думаю. Прямых конкурентов там нет и быть не может. Даже если дела у меня будут идти чересчур хорошо. Хуже от этого никому не станет. На бирже постоянно идет текучка: кто-то теряет, кто-то забирает, потом теряет тот, кто забирал, и наоборот.
– Понятно. Еще вопрос: ты хорошо там зарабатываешь?
У Филиппа в сознании проскальзывает неприятное подозрение.
– Можешь не отвечать. Просто если заработок есть, поразмысли, кому он невыгоден?
«Очередной параноик», – думает Филипп.
– Понятия не имею. Мировой финансовой системе без разницы, зарабатываю я тысячу долларов или миллион. Я для Форекса – как креветка для океана. А к чему был этот вопрос? Что удалось выяснить?
В трубке слышится короткий шорох, связь обрывается. Филипп пробует перезвонить и после четвертой безуспешной попытки откладывает телефон, надеясь, что Тарас перезвонит сам.
– Дребедень какая-то... Кому-то, видите ли, помешала моя прибыль. Да пусть идут в задницу все неравнодушные к моей прибыли!
Между тем, звонка всё нет. Вскоре приходит Настя.
– Как вкусно пахнет! Если не ошибаюсь, плов? – Она скидывает туфли и устремляется на кухню. – Вау, цветы! – Она с радостным визгом бросается на Филиппа.
«Надо же, какие правдоподобные эмоции!» – как бы между делом подмечает голос. «Шикарная актриса! Ей ведь эти твои цветочки до лампочки. Ей от тебя другое надо. А ты молодец: уже заглотил наживку в виде ласки, объятий и секса. Дурак!»
В первую секунду Филипп хочет мысленно послать своего комментатора в одно непристойное место, но решает попросту его игнорировать.