Изгнанник Послесловие. Арнав Собти

Вот, чёрт! Можно только удивляться тому, как жизнь уроки преподносит! Казалось, обо всём знаю, всё испытал; надеяться не на кого, только на себя… Опять ошибся… Знакомство с Абхаем, полицейским детективом, считал полезной деловой связью, а оказалось… Или Ришаб…Дьявол! Даже фамилии его не помню, знаю, что работает осветителем на студии. Потом признался в разговоре, что я помог и устроил консультацию у хорошего врача для его жены…  Может быть, так и было, не знаю…
Ришаб нагнал меня на улице после интервью, сказал, что в студии скандал, обсуждают, как меня найти, стерва эта «железная» моей крови хочет, про «расправу и уничтожение» кричит, про суд и арест. Возвращаться в «берлогу» нельзя, найдут… Отвез меня к себе, устроил в свою комнату. У Ришаба жена, двое сынишек… неловко стеснять, и отказаться нельзя было. Смотрел, как парнишки маленькие играют, к отцу бегут, обнимают, на колени забираются, а сам всё думал: «Какой он, мой сын? Что сделать и что сказать при встрече?? Он маленький ведь совсем… Признает ли меня?» Столько передумал, мелькало всё, как в калейдоскопе...Вот, чёрт! Даже имени сына не знаю… Жена Ришаба ещё одного ребенка ждет; случайно увидел, как отец её живот гладит, ухо прикладывает, чтобы услышать что-то…Столько упустил, не видел, не понимал… Дурачок…Вот, дурачок…
Деньги и телефон пришлось у Ришаба взять, выхода нет другого… Правильно говорят, что легче оказывать помощь, труднее – принимать. Значит, и это нужно пройти достойно.
Мама звонка ждала… Не упрекала, не причитала. Слышал, чувствовал, что плачет, но скрывает, виду не подает. Она сильная и гордая, моя мама… Рассказывала уже после смерти отца, что всегда в нем защитника видела, а «теперь на тебя надежда, ты похож на отца». Вспоминаю разговор этот, прежние мысли самолюбивые, глупые…Дурачок… мама о главном говорила – о любви, о семье, о детях. Они ведь с отцом не ссорились никогда, не помню даже размолвок между ними. Понимаю, что в любви меня растили, гордились, переживали, помогали, но никогда не навязывали ничего… Вот и сейчас: «Делай, как сердце подсказывает, сын! Я буду ждать…Горжусь тобой!..»
Связался с Абхаем Кумаром, а он уже моего звонка поджидал. Так и сказал: «Думал, ты раньше позвонишь; я тут накопал кое-что, разузнал…» Мы ещё в репортерский период с Караном и Абхаем иногда дела проворачивали, информацию эксклюзивную получали, в переделки, конечно, попадали. Абхай тогда Карана и меня от смерти спас – машину нашу проверил, обнаружил, что заминирована была; оттолкнул, чтобы отбежать успели… От взрыва Карана ранило, но жив остался.
Невозмутимый, как скала, Абхай… Кажется думать быстро не умеет, а в реальности – взгляд острый, реакция молниеносная, ум проницательный. Встретились. Ну, вот теперь и друг есть…
Он сообщил, что по официальной линии надавить на телевизионщиков не получится, придется «закон немного нарушать»… Вот, чёрт! Так надеялся быстро информацию получить, что называется «из первых рук»; теперь придется искать обходные пути. Ничего, прорвемся!! Перебрался к Абхаю на квартиру, чтобы семью Ришаба не стеснять. Благодарен ему за помощь… Вот уж не знаешь, где найдешь, где – потеряешь!
Удивляюсь моему другу: мало говорит, много делает. Уже через три дня – и город, и адрес. Предупредил ещё, чтобы поторопился – кроме меня, кое-кто другой на поиски может пуститься и не с самыми добрыми намерениями…Дьявол!! Пусть попробуют только!...
Перед отъездом посидели с Абхаем, поговорили… Он всё посмеивался, что отправляет меня в «семейную пропасть», а сам никогда не женится: не найти девушки, которая способна не бояться его сумасшедшей профессии и «врачевать его раны»; да ещё терпеть будет невозмутимый характер и неспособность слова красивые говорить…
В поезде прокручивал события последних дней: оперативный источник компромат на одного из операторов телестудии дал, прижали этого оператора; информацию нужную скопировал, доставил; потом по связям неофициальным, просьбам личным Абхая по цепочке всё установили, выяснили…
Вот, чёрт! Пока обо всем и сразу думал, чуть станцию нужную не проехал! Перепуталось всё в голове…а о Ней… Я не думаю о Ней… Она каждую секунду в сердце стучит:                Кху-ши, Кху-ши, Кху-ши, Кху-ши… Запрещаю себе представлять, фантазировать, мечтать об аромате этом медовом… Всегда нужные слова находил, умел любого разговорить, заинтересовать, расположить… А сейчас ничего не получается, не складывается… Одно знаю точно: глаза в глаза скажу «Любовь моя»… И ещё «Прости»…
Не уверен, что меня простить можно. Жизнь у неё, должно быть, устроена, и места таким, как я, в ней нет… Пусть. Только всё равно рядом буду… Незаметно, чтобы оберегать, защищать… Всегда…
Пока искал, ехал, то не было страха такого; да, вообще, редко чего по жизни боялся… а сейчас всё думаю, как до дома этого дойти… От неизвестности внутри сжимается что-то… Ладно… Никогда трусом не был… Будь, что будет…