Случай в Ленинграде

Данный рассказ написан в связи с тем, что данная тема сильно затронула меня. Затронула до такой степени, что я решил отложить проект под названием "История трёх сталкеров". Это тема войны. Поистине ужасная тема. Я всем сердцем желаю, чтобы это явление, именуемое войной, прекратилось раз и навсегда. Ведь осознавать то, что во время войны в течение часа могут умереть тысячи людей - попросту невозможно. Невозможно описать те ужасы, что там творятся. Их могут описать лишь те, кто был там. Но загвоздка в том, что те, кто там был, не будут больше это вспоминать. Я бы тоже не хотел запоминать подобное. Да, я ни разу не видел войны в реальности, и дай Бог мне не увидеть её вообще, но те картины, те фильмы, те факты, что я знаю - они ввергают меня в ужас. Вы только представьте, каково это: идти в бой, идти к смерти. Идти, не имея ни малейшей надежды на то, что ты вернёшься живым. А если и  вернёшься, то в здравом уме.
Но этот рассказ не будет описывать чисто военные действия, где были только смерть, стрельба, взрыв гранат и бомб. Я постараюсь описать события, которые происходили в городе Ленинград. Повествование будет идти от лица маленького мальчика, которого зовут Михаил. Мише 8 лет. На дворе 1943 год. Год перехода от обороны к наступлению. Год переворота в сознании людей. Но также это год смертей, год ужаса, год отчаяния... Что же, начнём.

Морозное февральское утро. Я, как всегда, встал в шесть часов утра, чтобы не опоздать в школу. Да, мы учимся даже будучи осаждёнными, отрезанными от остального мира. У меня иногда возникает ощущение, будто нас оставили. Оставили в лапах врага. В лапах самой смерти. Я знаю, что говорить о смерти в мои 8 лет - это совершенно ненормально. Но как о ней не говорить, если она повсюду? Я уже перестал считать её мифическим существом, у которого коса за спиной. Смерть - реальна. Она бродит по улицам нашего города. Ищет новых жертв. Ненавидит всех нас. Но одновременно и любит. Любит наши жизни, наши души. Мне привычно просыпаться с такими мыслями. Это уже не трудно. Это обыденно.

Зубы почистить нечем, зубного порошка нет, воды нет. Она замёрзла. Чтобы попить, надо растапливать снег. На завтрак всего 50 грамм хлеба. Маленький кусочек, который я съедал за один присест, не запивая. В горле пересохло. Мама уже несколько дней не встаёт с кровати, ничего не ест. Даже когда была вода, день назад, она отказалась и отдала её мне. Всю свою еду она отдаёт мне. Я ей говорю: "Мама, съешь ты хотя бы кусочек", а она меня не слушает. Я ценю её заботу, но у меня ощущение, что скоро эта забота закончится. Я боюсь уходить в школу. Ведь я могу, вернувшись, не застать маму живой. Каждый день, перед уходом в учебное заведение, я молюсь, чтобы она осталась жива. Ведь без неё я не справлюсь. Моя вера и надежда основана только на том, что мама жива. И вот я снова ухожу. Снова бросаю взгляд на лежащую маму. Она смотрит на меня также, как и я на неё. В этих глазах я вижу столько боли, столько отчаяния, столько любви... Невозможно...

У нас с одноклассниками есть игра. Очень странная. И очень страшная. До моей школы около 500 метров. Прохожу я это расстояние минут за 10. И вот все эти 10 минут, что я иду к школе, я считаю трупы на улице. Безумие, правда? Мой рекорд - 54 трупа. Все эти люди, скончавшиеся от голода, умирают прямо на улицах. Я видел это собственными глазами. Видел, как парень с девушкой, шедшие по улице, споткнулись о льдышку, и больше не встали. Я подбежал к ним, хотел помочь. А когда перевернул их с живота на спину, то ужаснулся. У них были не лица... У них были практически черепа, кожа на которых облегала кость настолько, что были отчётливо видны глазные впадины. Я отбежал от них. Их тела застыли. Они больше не шевелились. Я перекрестился. И пошёл дальше.

Сегодня было всего 22. Дойдя до школы, я встретил своих друзей. Таких же хилых, худых мальчишек и девчонок, которым было по 8 лет. Все они были очень рады меня видеть. Я их тоже. Сегодня в классе мы занимались грамматикой и арифметикой. Длилось это 4 часа. Последний час мы посвятили разговорам о самом ужасном явлении мира сего - войне. Все дети были хмуры, когда речь заходила об этом. Все учителя начинали рыдать. Но только не я. Я не боялся войны. Потому что не знал, что там, за стенами города. Я боялся только одного. Того, что мама умрёт. И каждый раз, когда мы говорили о войне, я думал о том, что на этой войне не станет самого дорогого и нужного мне человека - мамы. Папы не стало год назад. Он погиб во время московского контрнаступления. Тогда жизнь в моей семье сильно изменилась. Вера в лучшее была подорвана. Мы не знали, что дальше делать. Не знали, как дальше жить. Надежды почти не было. Так грустно...

Занятия закончились. Я спешил домой. Ужасно хочется есть. Но, что осталось на оставшуюся часть дня? Всего около 200 грамм хлеба. Мама снова не будет есть. Упрямая, заботливая моя мама. Никогда меня не слушала. Всегда улыбалась, смотря на меня. Такие добрые глаза. Такая чудесная, любящая улыбка. Прекрасные черты лица. Длинные волнистые рыжие волосы, передающие тепло солнышка, когда касаешься их. И... добрая душа. Мне кажется, я в жизни не встречу такого человека, как моя мама. Таких людей попросту больше не существует. Она всегда меня так крепко обнимала, когда я приходил с занятий. Так любяще целовала в лоб и носик, что мне становилось всё равно - война за окном, или мир.

Я спешил домой. Но меня остановили криком. Какие-то люди. Трое мужчин. Кричат что-то про еду. Они голодны. Все знают в Ленинграде, что от таких надо бежать. Потому что такие люди могут съесть тебя заживо. Бывали такие случаи здесь... жуть. Но... что? Они бегут за мной. Я тоже не стал стоять на месте. Ринулся так, как никогда раньше. Сердцебиение участилось до невозможности. Я не видел, как близко они ко мне. Я не оглядывался. Я просто бежал. Бежал, не видя, куда бегу. Но память меня не подвела - я был близко к дому. Близко к безопасности. Эти люди не думали переставать меня преследовать. Они рычали, словно звери. Я был напуган. Вбежал по лестнице на свой родной третий этаж, захлопнул дверь. Отдышался. Посмотрел на маму. Жива. Какое же это было облегчение...

Вдруг несколько ударов в дверь. Свирепые выкрики, сильнейшие удары. Они вот-вот сломают дверь... Я побежал к маме. К лучику безопасности и доброты. Прошла минута. Всё затихло. Мама что-то шептала мне на ушко, гладила меня по спине, утешала меня. И вдруг после очередного сильного удара кого-то из тех людей входная дверь сошла с петель. Уже пятеро людей ворвались в квартиру. У всех были обезумевшие от голода глаза. Никто из них не понимал, что делает. Мы сидели тихо. Надеялись, что нас не заметят. Напрасно... Один из пяти мужчин увидел нас, и закричал об этом. Он подошёл к столу, под которым мы прятались, и опрокинул его. Мама закричала, закрыла собой меня. Чьё-то резкое движение, кто-то отбросил её от меня. Я видел, как её избивают, как она кричит, как она умоляет о пощаде. Но они её не слышали. Допрашивали, где в этой квартире ещё есть еда. Мама не врала, когда говорила, что еды больше нет. Но ей не верили.

Внезапно я заметил, что у того, кто её допрашивал, за спиной был пистолет. Меня одолел ужас. Выступил холодный пот. Тот мужчина, что стоял рядом со мной, неожиданно взял меня за шиворот.

— А ну говори, сучонок, где здесь ещё еда!
— Не трогайте его! - мама вступилась за меня, но получила удар по голове.
— Молчишь, тварь!

Меня швырнули о стену. В голове помутнилось. Я упал на пол и сначала ничего не мог разглядеть. Но, когда чёткое зрение вернулось ко мне, я увидел подбегающую ко мне маму. А за ней стоял человек с пистолетом в руке. Она обняла меня. Закрыла от удара. Прошла секунда. Произошёл выстрел. Мама буквально повалилась на меня. Сзади послышался чей-то мерзкий голос:

— Выродки...

Они ушли. Мама лежала на полу, смотря на меня. Она была ещё жива. Но под ней было много крови. Она смотрела на меня своими добрыми серыми глазами. Такой цвет глаз - редкость. А моя мама - неповторимая реликвия. Я опустился над ней. Провёл рукой по её нежному лицу.

— Миша... - прошептала она.
— Да, мама?
— Я люблю тебя.
— Я знаю мам. Я тебя тоже очень-очень сильно люблю. Только не уходи от меня. - из моих глаз хлынули слёзы.
— Я буду с тобой.
— Не уходи от меня. Не покидай меня. Не оставляй меня, мам!
— Я... люблю... тебя...
— Мам! Мам?! Мама! Мамочка! Не-е-ет, мама!

Я стал биться в истерике возле неё. Умолял её открыть глаза, сказать хоть одно слово, сделать хоть одно движение. Но всё было тщетно. Она стала холодной. Холодной, как льдышка. Моя мама была солнышком, но после смерти стала льдышкой.
Я не смог это осилить. Не смог этого принять. У меня не было больше родственников. Все давно мертвы. Мне тоже... пора. Я иду к тебе, мама...