Охотничий позор

25.02.2017 года.                Новокосино.


                Более пяти лет я прятал эту правду в               
                глубине своей души, и все-таки не удержался…

                I
Есть у меня замечательный сосед, Владимир Иванович Ф. с которым подружила охота и рыбалка. Любим потрещать на эти темы.
- Володь, а может, и вправду, купим пару подсадных, да и махнем весной на разливы? Есть друг – Николай Иванович, бывший заместитель директора военного совхоза в Галахово, что на переславщине? Классный мужик, свое хозяйство: прекрасный дом, озеро, баня, бильярд, коровник, куры, в общем все, что хошь.
 – Да не вопрос, почему нет?
Через пару недель, тульские друзья, по моей просьбе привезли двух молодых диких уток. Встретились на Варшавке. Они всячески нахваливали свой товар. Рассказали и показали, как правильно выбирать рабочую утку, сколько должно быть у нее во внутренней верхней части клюва завитков и как это влияет на работу. Утки были чистенькие и очень красивые.
До открытия охоты оставалось более двух недель. Содержать уток решили у Володи на работе. Две недели они бегали по деревообрабатывающему цеху. Сосед одновременно с кормежкой приучил их откликаться на простой призыв – Катя-Катя-Катя. Во время подготовки к выезду на охоту, Владимир Иванович соорудил прекрасный ящик для транспортировки утей, пенопластовые островки для их отдыха, а я в свою очередь приготовил из прочной кожи ногавки, прикупил набор стальных карабинов и капроновый шнур.
Встретил нас Николай Иванович прямо у порога. Не успели выйти из машины, сразу за стол. После знакомства, разместились на постой. Уток определили в курятнике. Вовка рвался в разведку возможных мест охоты. Пришлось согласиться.
Кирилл - старший сын Николая Ивановича согласился показать не далеко от дома готовый шалаш на болотном разливе. До места шли недолго по лесной просеке. Слева и справа от нее были видны бобровые запруды. В лесу еще оставалось довольно много снега. Метров через пятьсот просека резко оборвалась и путь нам преградила водная преграда. Посередине большого разлива стоял полуразвалившийся шалаш, точнее сооружение из двух тросниковых стен. Разлив оказался не глубоким, болотных сапог хватало вполне. Часа за два мы восстановили шалаш, сделали верхнее перекрытие, определили места высадки уток и вероятные направления подлета и движения селезней.
За ужином и весь оставшийся вечер охотники выстраивали стратегию и тактику завтрашней охоты, делились опытом.
Рано утром, часа в четыре, попив чайку, я начал выносить оружие и вещи в прихожую, а Владимир Иванович пошел в курятник.
Утро выдалось морозным. Снег под ногами не просто хрустел, а прямо-таки громко трещал. В этот раз путь к шалашу показался длиннее. В темноте мы вышли к заледеневшему разливу. Недолго думая, достали первую недовольную утку из уютного домика. Я быстренько закрепил на ее лапке ногавку, к ней капроновый шнур посредством карабина. Затем нашли чистую воду и высадили «Катю», прикрепили шнур к заранее установленному пенопластовому островку. Утка, как только освободилась от человеческих рук, рванула в сторону и неистово заорала. Сказать правду, орала не долго. Точно такую же процедуру произвели с другой «Катей», но по другую сторону схрона.
Наступила тишина.
Утки потихонечку угомонились. Поплавав вокруг островков, поняв, что убежать не возможно, они изредка, очень тихонечко начали как бы переговариваться меж собой. Интересно наблюдать за дикой птицей в природе. Когда утка понимает, что ей ничего не угрожает, она начинает себя вести естественно. Поплавав вокруг островка, «Катя» взгромоздилась на него и занялась утренним туалетом. Сначала она вычистила клювом каждое перышко, помногу раз встряхивая все тело, затем устав, успокаивалась на короткое время и низко присев, сидела, не шевелясь, как бы подремывая.
Лесная тишина начинала оживать робкими голосами мелких пичуг. Восточная сторона болота стала медленно светлеть. Появились чуть заметные тени от деревьев, кустов и тросника, которые с каждой секундой становились более отчетливыми и короче.
- Кря-а-а-а, кря-а-а-а, кря-а, неожиданно, но ярко прозвучал голос первой утки. Потом все стихло, и вдруг опять… Вовка приложил указательный палец к губам и, запрокинув голову назад, настойчиво смотрел куда то в верх, левой рукой подтягивая к себе ружье. – Слушай, тихо шепнул  мне, он уже здесь. – Кто? Переспросил я. – Жених! Сверху над лесом по кругу болота изредка доносился слабый отклик на призыв утки. – Смотри внимательнее на свою, а я на свою утку, еще тише прошептал напарник. Когда первая «Катя» активно и громко требовала посадки ухажера, другая, как ни в чем не бывала, молча, продолжала утренний моцион.
Впервые я услышал реальную утиную работу на посадку. Что пробуждающаяся весной природа творит? Довольно далеко от шалаша послышался легкий всплеск, будто от  небольшой рыбы. «Катя» перешла на более яркие певческие ноты и с каждым разом громче и громче. Откуда столько силы берется в этом не большом теле?
Светлело.
Вдруг справа из кустов, метрах в тридцати, на воде появились мелкие, еле заметные волнения. - Вот он, видишь? – Теперь вижу!
Утиный король, крупный, словно большой фрегат, разрезая грудью водную гладь, уверенно, чувствуя под своими ластами  семь футов, двигался навстречу своей любви. Сложно передать свое состояние в этот момент. Сердце готовое вырваться из груди, крупной дробью разбивает барабанные перепонки, воздуха не хватает, дыхание остановилось. Ружье само оказалось у правого плеча. Селезень лег на планку. Все человеческие чувства собрались в один комок, палец потянул спусковой крючок, выстрела не последовало. Второй раз. Опять – нет. Еще и еще… Нет. Предохранитель. Вот настоящий азарт. Все забыто. Выгодная позиция потеряна. Секунды, секунды. Целая вечность. Нервы. И все-таки я готов к стрельбе. Фрегат подошел к своей цели вплотную. Как быть? Стрелять нельзя. По глазам Володи понял, надо ждать. Пара ведет себя как старые добрые влюбленные. Вдруг селезня, что-то встревожило. Он неуверенно начал сдвигаться вправо. Я повел за ним стволы. Вдруг сзади нас заработала вторая «Катя». Король резко пошел на взлет, а нервы мои сдали. Выстрел расставил все на свои места. Селезень, не успев оторваться, рухнул в воду.  Влюбленную «Катю» нигде не было видно. – Володь, ты видишь кого-нибудь? – Пока нет. – Селезня вроде взял, хотя тоже не вижу, а куда утка то подевалась? – Тоже не пойму. Пойдем смотреть.
Мы прочесали всю надводную и подводную части разлива. Поиски оказались безрезультатными. Островок, на котором располагалась наша утка, обозначал себя на успокоившейся глади воды только шлейфом капронового поводка. Поиски решили переместить в прилегающую лесополосу. Не поверите, примерно через полчаса мы нашли пропажу. Испуганная утка забилась под корневище поваленной ели и не подавала признаков жизни. После десятка попыток нам удалось ее изловить. Сердечко птицы продолжало бешеный забег. Трудно передать все то, что накатило на каждого из нас. При тщательном осмотре птицы обнаружили, ногавка на месте, карабин сломался. – Саш, у нее кажется глаз поврежден. Действительно, правый глаз выглядел припухшим. Позже, дома, мы поняли, она ослепла на этот глаз. С этим первым днем охота не заладилась. Мы переключились на лов щуки. В этом деле судьба нам благоволила. 

                II
Минуло две недели. Владимир Иванович предложил поехать на охоту под Сыктывкар на лесные реки. Я возражать не стал, тем более в тех краях бывать  не приходилось.
Дорога долгая, почти 1300 километров. Ехали на Володиной машине через Владимир и Казань. Под Владимиром и за ним попали в большую пробку. После преодоления ее, решили сделать привал и выгулять  подсадных. За последним городским мостом нашли большой разлив справа от дороги, там и остановились. Недолго думая, надев на полюбившихся узниц ногавки,  прикрепив к ним шнуры, пустили их на воду. Пообедав, начали сборы к следующему отрезку пути, но не тут-то было. Наша страдалица плавала как нам показалось далековато. Опасения подтвердились.
Одна утку определили в ящик, а со второй возникли реальные проблемы. Вова сумел подозвать ее к берегу. Она действительно на призыв Катя-а-а, Катя-а-а подплыла к берегу и даже вышла на него, но при приближении к ней менее чем на три метра, опять убегала в воду. После десятка попыток поймать ее таким образом, решили найти что-нибудь типа сетки. Нашли. Сделали большой сачок, но утка оказывалась всякий раз проворнее. Потеряв более двух часов, с наступлением сумерек, решили оставить ее в покое. Она, в свою очередь, как бы благодаря нас, крякнула одобрительно несколько раз и отплыла к островку кустов на середину. Остаток пути ехали молча. Каждый оставался со своими мыслями наедине.
В Сыктывкаре все сложилось хорошо. Отдых, охота. Охота, отдых. Вторая «Катя» работала плохо. За все время сумела осадить двух селезней. На обратном пути домой, не сговариваясь, при подъезде к Владимиру, сделали привал на старом месте. Закрыв машину, подошли к берегу. На центре у островка плечом к плечу отдыхала прекрасная утиная пара. Вовка начал звать - Катя-а-а, Катя-а-а, Катя-а-а. И вот, чудо. «Катя» откликнулась, оттолкнулась от обалдевшего друга и медленно, но уверенно поплыла в нашу сторону, селезень, понимая, что может потерять свою любовь, несмело двинулся за ней. С приближением «Кати» к нам и селезень становился более смелым, старался не отставать от нее. Неужели она к нам вернется? Не давал покоя единственный вопрос. Но, не выходя на берег, утка почуяв, что-то неладное развернулась и быстро вернувшись к кустам скрылась за ними. Селезень плавал с нашей стороны рядом с кустами. Шло время. Утки не было. Я вернулся к машине. Достал и зарядил ружье. Желания охотников совпали. Селезень не улетал, как бы доказывая незадачливым хозяевам утки, что будет защищать ее до конца и не улетит. Он проявил свои лучшие мужские качества и когда «Катя» появилась на переднем крае кустов, двинулся выстрелу навстречу. Герой как бы закрыл собой от неминуемой смерти свою любовь и будущих утят. «Катю» мы больше не видели, а селезня Владимир Иванович забрал с собой.
Вот это и есть утиная любовь и верность, а для нас несмываемый охотничий позор.
По приезду в Москву, возникла новая задача, что делать с оставшейся «Катей». Приняли решение отвезти ее на Кубинку, другу-егерю Николаю. У него свое подсобное хозяйство, там ей будет лучше. С Николаем договорились забрать ее следующей весной. В тот момент даже не подозревали, что наша «Катя» скоро погибнет  от острых зубов лесной рыжей плутовки, как и все птичье поголовье хозяйства егеря.

  «Не пощадит десница Моя  грешников,   и меч  не   перестанет поражать  проливающих  на землю неповинную кровь.  …Горе       грешникам    и      не соблюдающим заповедей Моих!»
                ( Библия, третья книга Ездры.)

                Не убий.
Рвет ружейный выстрел тишину,
Сердце матери-утицы разбивая,
Крови с детства видеть не могу,
Пух пера ее от глаза закрывает.
И она уж точно не сумеет
Выводок поставить на крыло,
А, охотник будто бы шалея,
Следующую крякву бьет уж заодно.
Он убийством это не считает,
Будто сам дичину ту взрастил,
Вновь ружьишко заряжает,
И не молится, что б Бог его простил.
Глянь, стволы опять же поднимает,
Кажется вторую не добил…
Лучше вспомни, Бог не забывает,
Знает все, и скольких ты убил.
Всем воздастся, поровну и скоро,
Предстоит за все нести ответ,
Уверяю, и совсем не хором,
Коль нарушил ты святой завет.
Вспомните заветы, их не много было,
Каждый ведь довольно строг.
«Не убий!» Что, сердце, вдруг заныло?
Или снова хочешь быть пригож?
Пусть напоминанием обидел,
Лучше так тебя остановить,
Извини, я, раньше не предвидел,
Что и божий сын, способен вдруг убить.
Вижу, что ружье ты зачехляешь,
И в глаза не смотришь ни кому,               
Теперь знаю, все же понимаешь,
Что убийство это ни к чему.
Лучше любоваться яркой зорькой,
Видеть всей природы красоту,
Не стрелять свинцовой дробью бойкой,
И конечно не ломать ни чью судьбу.


06.04.2001 года.                г. Москва