Мишка

    Мишке завидовал весь двор. Это даже не то слово - завидовал. Мишку буквально почитали.

Костюм и кроссовки у него были с тремя полосками - настоящий адидас, хоккейная клюшка - KOХO, а джинсы - монтана. Даже на обрезке лыжной палки, которой Мишка играл в "пекаря", красовалась иностранная надпись "slalom".
Мишка жевал настоящие жевачки бубльгум и некоторым, далеко не всем, мог откусить кусочек. Изумительный аромат и вкус бубльгума ощущался даже после того, как пять человек его уже пожевали.

Иногда Мишка выносил во двор упаковку импортных апельсиновых вафель. Запах апельсиновой эссенции перебивал аромат цветущих возле подъезда роз. Вафлями Мишка не делился ни с кем. Сам съедал их на глазах у всех и было ясно, что ему очень вкусно. Только однажды он разрешил откусить кусочек Юрке Соловью. Юрка Соловей считался самым сильным во дворе. А мне в тот раз досталась бумажка, в которую заворачивали импортные вафли. Я хранил ее целый месяц и нюхал. Запах апельсиновой эссенции не выветривался очень долго.

Мишка ловко стрелял воробьев. Рогатку он растягивал на всю ширину обеих рук. Как-то на спор он с трех выстрелов убил трех воробьев. После каждого удачного выстрела, он подбирал воробья и аккуратно укладывал его на скамейку. После того, как спор был выигран, все разошлись. А воробьи остались лежать на скамейке.

Однажды возле мишкиного подъезда раскопали газовую трубу. Мишка вышел с трехлитровой банкой бензина и спичками. Банку он вылил на раскопанную трубу, а спички отдал мне. И приказал поджечь разлитый бензин. Мне было всего шесть, но я уже тогда понимал, что это сущие пустяки. Прикажи мне Мишка сжечь колосившееся через дорогу пшеничное поле или даже весь город - я бы поджег. Через две секунды труба, а вместе с ней и весь заваленный мусором котлован, пылали веселым пламенем. Мишка убежал сразу. Я подумал и тоже побежал домой и стал ждать, когда наш дом взорвется.

Но он не взорвался.

А Мишка скоро уехал туда, откуда ему присылали посылки с адидасами и апельсиновыми вафлями.